Патрик II часть вторая

Под ногами лежал жёлто-красный осенний лист. Это было письмо с неба о том, что скоро наступит зима. «Письмо» я читать не стал, т.к. зиму не любил, решил, что как-нибудь пропущу это время года, дожидаясь лета. Я пнул его ногой – настроение было паршивым. В школу идти совсем не хотелось, ведь там была она. Раньше бы я мчался на встречу с ней, собрав букет из этих осенних «писем»…
Подойдя к школе, я остановился. Передо мной было красное здание. Я смотрел на окна, видел силуэты людей. И вдруг понял очень простую вещь: в одном здании были сотни судеб – влюблённые, расстроенные, счастливые и не очень мальчики и девочки. Я себя отнёс к категории сильно расстроенных и поломанных мальчиков.
Войдя в школу, я встретил Дэррила.
– Привет, Патрик! – и он хлопнул меня по плечу.
При встрече с Дэррилом сразу стало хорошо на душе. Я улыбнулся и сказал:
– Ну что, пойдем на урок?
– Веселее, Пат, не обращай внимания на Сури, ну или хотя бы сделай вид, что тебе всё равно.
– Я постараюсь.
Зазвенел звонок и мы пошли в класс. Впереди был мой любимый урок литературы. Мы зашли в кабинет, сели с Дэррилом вместе.
Наш педагог Мэтью Сэливан был в отличном настроении.
– Дорогие ребята! У меня для вас хорошая новость: впереди нас ждет грандиозный конкурс маленьких писателей. Прошу всех, кто хочет участвовать, остаться после уроков, чтобы обсудить все нюансы.
Класс загудел, начал наперебой задавать вопросы. Я сидел молча, сердце бешено колотилось. Как же я был рад этой новости!
После урока мы с Дэррилом, Джесси и Кэти пошли перекусить на задний двор. Осень в этом году была особенно хороша. Погода стояла теплая, листва радовала глаз. Она была разных цветов и оттенков, как и наши судьбы.
Мы расстелили куртки, сели прямо на них и стали жевать сэндвичи. Дэррил и Джессика постоянно смеялись и трогательно чмокались. Я смотрел на них и мечтал, что однажды, так же как они, буду счастлив. Откусывать от одного сэндвича с любимой девушкой – это и есть счастье, даже когда ты уже старик.
Кэти посмотрела на меня влюблёнными глазами, видимо, тоже хотела любви, но со мной.
– Патрик, ты, наверное, очень рад конкурсу? – спросила Джесси.
– Очень. Надо решить, что писать и на какую тему. А вам тоже сообщили о конкурсе?
– Да, но я отказалась. Это совсем не моё. А вот Кэти согласилась.
– Я очень хочу участвовать, – с гордостью произнесла Кэти.
– А я бы хотела, – сказала Джесси, – чтобы мой милый Дэррил тоже участвовал. Ты знаешь, Патрик, он мне написал письмо, после которого мы помирились, и оно было чудесным!
Джесси потрепала Дэррила по волосам, и тот засиял от удовольствия.
Тогда, в 13 лет, я понял, как много зависит от женщины, даже от маленькой, которая одним словом может сделать тебя самым счастливым человеком на свете.
– А что, Дэррил? Давай попробуем участвовать вместе!
– Конечно. А ты меня научишь литературным приемчикам из серии, как сделать так, чтобы пальцы не болели, или чтобы эта самая муза прилетела и была красивой, и можно было бы её пригласить в кафе?
Мы все засмеялись.
Неожиданно подошла Сури и спросила:
– Привет, что смеётесь?
Она села рядом с нами, хотя никто её не приглашал, и продолжила говорить:
– Я хотела попросить прощения. Я обещаю, что больше так себя вести не буду. Джесси, Патрик, Дэррил, ну простите меня!
Мы снова промолчали. Каждый думал о своём.
Джесси ответила первой:
– Я прощаю, главное, что ты всё поняла.
– Да! Да! Я всё поняла! – воскликнула Сури.
– Я тоже тебя прощаю, – сказал Дэррил. И они втроём обнялись.
Сури посмотрела на меня.
– Патрик, прости.
Мне захотелось заплакать. Я глядел в её голубые глаза, на её волосы, которые солнце ласково освещало и делало ещё белее. Я смотрел, смотрел на неё и чувствовал, что очень люблю, но больше не смогу ей доверять. Я понял, что она очень хитрая и непростая, но почему-то ответил:
– Конечно, прощаю.
Она подошла, обняла меня и запах ванили, исходивший от неё, унёс меня в те дни, когда мы были с ней вдвоём.
Когда я вырос, в моем районе открылся прекрасный магазин сладостей. Внутри помещения витал запах конфет. Он дурманил и подталкивал к кассе, заставляя покупать всевозможные сладости. Но я всегда брал одни и те же – леденцы с ароматом ванили. И шел гулять один, спрятав за щёку пару карамелек. Остальные я держал в кармане, а потом вдыхал их аромат, который, как в детстве, кружил мне голову, и мне казалось, что Сури идёт рядом.
И вот перемирие, которого мы так долго ждали. Снова наша компания была в сборе.
До звонка оставалось совсем немного времени. Мы доели сэндвичи и пошли на занятия. Дэррил и я шли к своему классу, а девчонки – к своему. Около двери меня окликнула Сури.
– Патрик!
Я обернулся, говорить с ней мне совсем не хотелось.
– Слушаю тебя.
– Патрик, я просто не хотела говорить при всех. Давай дружить, как раньше?
– Мне пора на урок. – Я улыбнулся. – Конечно, давай.
Она протянула мне листок, на нём была нарисована радуга и стояла подпись: «Цветов в нашей жизни много, но чёрного больше не будет». Я улыбнулся ещё раз, и она ответила мне улыбкой.
В класс я просто впорхнул. Ах, эта маленькая женщина, сводящая меня с ума!
На дополнительном уроке Мэтью Сэливан рассказал нам про олимпиаду. Суть заключалась в том, что нужно написать рассказ на любую тему. Участвуют три лицея. Победитель получит диплом.
Я слушал его затаив дыхание. Писать хотелось сразу, руки горели, голову разрывали мысли.
Мы с Дэррилом вышли из класса и пошли домой. Он спросил:
– О чём будешь писать, Патрик?
Я задумался и ответил:
– Понимаешь, Дэррил, писать – это всё равно, что дышать. Я пишу рукой, а о чём – решает моя душа, которая водит по листу и выдаёт слова. Я лишь слуга своей мысли, которая приходит, тихо садится рядом и шепчет. А если я просто о чём-то думаю, она уходит, например, к тебе.
Дэррил помолчал, а затем произнёс:
– Патрик, я не знаю, о чём писать.
– Ты просто пиши, рви листы, снова пиши, думай, а лучше – не думай. Доверься той самой музе! Ну а когда напишешь с ней, пойдёшь есть мороженое?
Дэррил задумался и сказал:
– Ты очень взрослый, Патрик.

***

Я пришел домой. Мама, как обычно, готовила мне обед. Сев за стол, я стал наблюдать за ней. Она резала хлеб, её руки были завораживающе красивыми. Она ласково посмотрела на меня, и её взгляд окутал меня теплом. Я очень её любил. Даже больше, чем папу. Наверное, это не совсем правильно, но оно было так.
– Патрик, о чём ты думаешь? – мама погладила меня по голове.
– Я думаю о тебе.
Она улыбнулась.
– А еще, мама, я получил задание.
Я с упоением начал ей рассказывать про олимпиаду, при этом ел суп, обжигая язык, но продолжал говорить.
Мама сказала:
– Я верю в тебя, мой милый.
В комнату вошёл отец.
– Патрик, я всё слышал. Продолжай начатое, ты у нас очень способный.
Отец подошёл к маме, поцеловал её. Она обняла его. Он протянул ей коробочку.
– Это тебе, Патрис.
– Спасибо, дорогой.
– Ну, открывай скорее.
Папа с нетерпением ждал её реакции, он чуть не подпрыгивал на месте.
– Открывай же, Патрис!!!
Мама открыла коробку, достала оттуда брошь в виде целующихся красных снегирей. Брошь была яркой, красивой, наполненной любовью.
Она посмотрела на папу влюблёнными глазами, а он сказал:
– Эту зиму мы переживём с любовью.
Они обнялись и долго так стояли.
Такая любовь бывает не у всех. Это как найти бриллиант в куче песка. Некоторым даже удается. Но они находят и не могут сохранить, а мои родители сумели. Я этим гордился и хотел так же.
Эту брошь я до сих пор ношу под свитером, пряча от чужих глаз. Зимой, когда снег в лицо, руки мёрзнут, я глажу её, и мне становится теплее.
Время остановись!
Я вошёл в свою комнату очень возбуждённым. Я взял чистый лист и начал писать. Захотелось просто написать, для чего я родился, кем мне стать в будущем.
Размышлять можно долго, главное, в этих размышлениях не потерять себя. Вот, например, стал бы я водить автомобиль и возить людей. Смотрел бы на них, слушал, о чём они говорят, запоминал их лица и как будто участвовал в их жизни, стараясь не повторять их ошибок.
Или, например, я бы управлял самолётом. О как же это здорово – летать! Но сколько людей зависит от меня. Ни одной даже малейшей ошибки быть не должно. Или, допустим, стал бы я архитектором и построил бы круглый дом. Долго рисовал, чертил, сидел над ним ночами… Нет, нет, неинтересно. А как вам такая профессия: статистик в какой-нибудь конторе? Цифры, цифры… Я в очках. Всё считаю, складываю. О боже, какая скука!
А повеселее? Например, я известный артист, играю в театре разные роли и дома продолжаю играть. Это не очень хорошо. Но я иду по улице с мамой и папой, и меня все узнают! Родители бы мной гордились.
Нет, это всё не моё. Как же много профессий, путей, едешь по дороге жизни и столько раз ты можешь свернуть не туда. Водитель, ты, статистик, пилот или просто дворник, задай себе вопрос: ты счастлив? Считать цифры – счастье? Крутить руль – счастье? И так далее. Я думаю, что многие ответят твёрдое «нет».
Совсем забыл, а если бы я родился в XVIII, XIX веке, ходил бы на балы… Или вдруг Дэррил вызвал бы меня на дуэль и, возможно, из-за Сури.
Я думал, думал обо всём этом, и вдруг понял, что родился, чтобы стать писателем.
Но что писать для олимпиады, я так и не решил.
Следующий день был выходным. Сури предложила всем поехать в аквапарк покататься с горок. Мы сели на велосипеды и отправились отдыхать.
Езда на велосипедах превратилась в игру. Мы стали обгонять друг друга, подрезать и при этом громко смеялись.
Дэррил и Сури ехали немного впереди. Они то и дело отрывали руки от рулей, протягивали их друг другу и тоже смеялись.
Я, Кэти и Джесси ехали позади. Джесси была сильно расстроена, а Кэти пела песню про самолёты. Я начал ей подпевать, чтобы отвлечь Джесс от Дэррила и Сури, которые наслаждались общением друг с другом.
Наконец мы добрались до аквапарка, разделись и приготовились отдыхать.
Дэррил направился к горке.
– Ребята, давайте со мной! Скатимся всей гурьбой! – и он начал скакать как мартышка.
Он всегда нас смешил, разбавлял затянувшееся молчание весёлой историей. Я его обожал.
Кэти сказала, что будет плавать в другом месте. Джесси просто сидела на скамейке и молчала. А Сури неожиданно заявила:
– Я хочу кататься!
Она побежала вслед за Дэррилом.
Дэрилл забрался на горку, покатился, со всего размаха плюхнулся в воду и закричал так громко, что Джесс и Кэти обернулись:
– Банда!
Сури тоже скатилась и оказалась рядом с ним. Они начали брызгаться и смеяться.
Я смотрел на это и понимал, что ревную, но ещё больше недоумеваю. Как же так! Я её люблю и естественно, как любой влюблённый, мечтаю о взаимности. А она – вот, передо мной, да ещё и с моим другом, и, похоже, счастлива.
Я подошёл к Джесси. Она была совсем подавлена.
– Джесс…
– Патрик, даже не спрашивай! И не начинай оправдывать Дэррила. Эта ваша Сури ворвалась в наши жизни и всё решила сама распределить так, как ей хочется. Ты её любишь. Дэррил уже, видимо, влюблён. – Она грустно вздохнула. – В общем, всё ясно.
Я не нашёлся, что ответить, к тому же подошла Кэти.
– Ну как отдыхается? – весело спросила она.
– Отлично, – ответила Джесси.
– Патрик! – обратилась ко мне Кэти. – Можно тебя на секундочку?
– Конечно.
Мы отошли к краю бассейна. Кэти начала говорить:
– Пат, ты не хочешь завтра сходить со мной в кино?
Она улыбнулась.
Передо мной стояла копия Сури. Они даже улыбались одинаково. Но всё же это была не Сури, не она! Мне стало очень обидно. Я злился, что не могу взять себя в руки. «Надо быть сильным и честным», – подумал я.
– Нет, Кэти. Извини. Мне надо готовиться к олимпиаде. Не обижайся.
– Ах, если бы не было олимпиады, ты бы всё равно не поехал. Ты любишь мою сестру, но раскрою тебе тайну: она влюблена в Дэррила.
– Она сама тебе это сказала?
– Нет, но я это видно и без слов.
– Хорошо, Кэти. Я понял. Пойдём отдыхать дальше.
Кэти, конечно, расстроилась, но я не хотел никуда с ней идти.
Мы вернулись к Джесси. Она складывала вещи. Я посмотрел в сторону Дэррила и Сури – они уже кидали друг другу мяч. Мне стало ясно, почему Джесс резко засобиралась, но я всё равно спросил:
– Ты домой?
– Да, у меня живот заболел.
И она пошла к Дэррилу.
– Дэррил! Дэррил! – она позвала его, но он не услышал.
– Дэррил! – крикнул я.
Он обернулся:
– Ой, ребята! Идите к нам, будет весело!
– Я поеду домой, у меня живот болит, – сказала Джесси.
Дэррил даже не расстроился, но всё же спросил:
– Сильно?
– Нет, но я лучше поеду.
– Пока, я позвоню.
– Ты меня не проводишь?
– Джесс, не обижайся, но я только согрелся на солнце и…
Дальше он начал мямлить что-то невнятное. Джесси уехала. Как же я её понимал!
Дэррил пригласил нас с Кэти играть в мяч. Мы разбились на команды. Я даже не удивился, что был в команде с Кэти.
Мы бросали мяч по очереди. Нам с Кэти везло, а вот Сури и Дэррил проигрывали. После каждого пропущенного мяча Сури делала вид, что плачет как маленькая девочка, и Дэррил бросался её утешать. У них была своя игра, а у нас – своя.
Наигравшись вдоволь, мы стали собираться домой. Я сел рядом с Дэррилом на скамейку, и он спросил:
– Патрик, на тебе лица нет. Это всё из-за нашего общения с Сури?
За что ещё мне нравился Дэррил, так это за то, что он никогда не лукавил и всегда говорил прямо.
– Да, именно из-за этого.
– Ты любишь её?
– Да.
– Тогда спроси у неё, любит ли она тебя. Если нет, просто отступи. Мечтай, люби тайно, но не мешай.
– Не мешать? Кому? Тебе, Дэррил?
– Время покажет кому. А пока не мешай ей нормально жить. Ты своей любовью ставишь и её, и себя в неловкое положение, мне так кажется.
– Дэррил, поверь, мне совершенно наплевать, в каком положении я, главное, в каком положении она. Ладно, пойдём.
И мы отправились домой.

***

В понедельник всех участников олимпиады собрали в одном кабинете. От нашего лицея было человек десять. Я думаю, от двух других примерно столько же.
Мэтью Сэливан, как всегда, выглядел роскошно. На нём была зелёная рубашка, лиловый галстук и идеально отглаженные брюки. Он посмотрел на нас, улыбнулся и начал говорить.
– Дорогие мои начинающие писатели! Через месяц нас ждёт событие, где вы сможете показать всё своё мастерство. Если вы не знаете, о чём писать, то делайте наброски, пишите о том, что с вами происходило или что бы вы хотели, чтобы с вами произошло. Я верю в каждого из вас!
Он закончил, и мы зааплодировали.
– Спасибо. Если есть вопросы – задавайте!
Вопросы были. Сэливан ответил на все и отпустил нас.
Когда я уже уходил, он меня окликнул.
– Патрик Шале! Задержитесь.
Я немного занервничал: «Не передумал ли он, чтобы я участвовал в конкурсе?»
– Патрик, скажи, ты знаешь, о чём писать?
– Он смотрел на меня с любовью, по-отечески. Я это видел и чувствовал.
– Я думал об этом. У меня недавно произошёл интересный случай. Я хотел бы его описать.
– Хорошо. Я в тебя верю, пиши. Ты талантливый мальчик, Патрик. Просто пиши.
Тут он достал из недр огромного потёртого чемодана ручку.
– Это тебе. – Он улыбнулся, а мне стало неловко. – Это тебе. Эту ручку я однажды нашёл в библиотеке. Она необычная, на ней есть гравировка. Прочти!
Я прочёл: «Всё, о чём мы пишем, навсегда остаётся с нами».
– Тебе нравится?
– Очень. Спасибо большое. Я не подведу вас!
И я неожиданно для себя и, думаю, для него, обнял его.
– Ну, иди! Твори.
Я вышел из класса, там меня ждал Дэррил.
– Что-то ты долго.
– Я говорил с Сэливаном.
– О чём?
Я рассказал о нашем разговоре. Дэррил как-то притих.
– Ты чего, друг?
– Патрик, я вот совсем не уверен в том, о чём хочу написать.
– Почему?
– Пойдём в библиотеку. Я тебе прочитаю, а ты мне честно скажешь, стоит об этом писать или нет.
– Хорошо.
Мы побежали в моё самое любимое место в школе. Там пахло по-особенному: историями любви, приключениями, фантастикой – в общем, пахло там книгами.
Мы сели за стол. Дэррил достал тетрадь и приготовился читать. А я подумал о том, как здорово, что два 13-летних мальчика говорят не о девчонках, велосипедах или футболе (хотя и это тоже интересно), а о рассказах и книгах.
Дэррил начал читать:
«Любовь.
Свою первую любовь я встретил около года назад. Я был на реке с друзьями. Мы решили поплавать, и тут я увидел её – красивую, с рыжими волосами. У неё слишком далеко уплыл мяч, и она не могла его достать. Я тут же решил ей помочь, но не совсем бескорыстно: уж очень мне хотелось, чтобы она чмокнула меня в щёку. Я достал мяч, и в дальнейшем всё произошло так, как я задумал. Она меня поцеловала. Эйфория, невероятное чувство лёгкости, сладости – всё это я ощутил. Там, у реки, и завязались наши отношения. Сначала мы просто дружили, потом начали встречаться. Часами не могли наговориться. Прогулки длились вечность. Поцелуи были такими сладкими, что описать это просто невозможно.
Но вот проходит время. Чувство чуть-чуть притупляется. В 13 лет я могу сравнить это со жвачкой. Ты жуешь её и поначалу она сладкая, вкусная, а потом – просто тряпка. Самое правильное и мудрое – это вовремя эту жвачку выплюнуть, чтобы не было такого чувства: а пожую ещё чуть-чуть, вдруг снова станет сладко? Если добавить маленький кусочек свежей жвачки, то это поможет, но на время. Надо просто выплюнуть и не спасать.
Вдруг перед тобой появляется новая жвачка, а точнее, ты видишь её в руке у друга. Она, наверное, вкусная и сочная, но самое главное – такую ты ещё не пробовал! Друг эту жвачку берёг для себя, хранил её. Попросить – неудобно. Украсть вообще немыслимо! И ты просто начинаешь на неё смотреть, просишь подержать, понюхать, а потом друг случайно её теряет, а ты находишь, но что с ней делать не знаешь».
Дэррил закончил и спросил:
– Ты понял, о чём я?
– Понял. Жуй дальше, наслаждайся.
Хлопнув дверью, я вылетел из библиотеки, не понимая, почему Дэррил оказался таким жестоким: сравнить девушку со жвачкой и ещё вот так мне намекнуть, что ему нравится Сури!
Пока все эти мысли кружились у меня в голове, я бежал и бежал в неизвестном направлении. Остановившись, чтобы перевести дух, я услышал, что кто-то кричит мне вслед. Обернулся. Это был Дэррил. Он весь взмок.
– Патрик, прошу, давай поговорим!
Я сел прямо на траву, потому что выбился из сил и вообще очень устал от всей этой истории.
– Дэррил, ты думаешь, я не понял, что вы нравитесь друг другу? Я понял, и если бы ты сказал, что она нравится тебе, мы бы поговорили, и я бы отступил. Она меня не любит, даже спрашивать не стоит. Если у вас всё получится, я смирюсь, но умоляю, скажи, что всё это значит про жвачки? Ты же не такой!!!
– Нет, Патрик. Я сам не понимал, что пишу. Я был как в тумане от того, что боялся разговора между нами. Я очень люблю Джесс, и никакая она не жвачка. Это эмоции. Прости меня за Сури, за это ужасное, жестокое сравнение. Просто прости.
– Дэррил, мы друзья. Это только первая ситуация в нашей жизни, когда я громко хлопнул дверью. Мы должны всё преодолевать вместе! Давай хотя бы попробуем!
– Давай.
Это была наша первая ссора с Дэррилом и, как покажет жизнь, не последняя. Мы сидели вместе на траве и, мне кажется, думали об одной и той же девочке.
– Да и еще, Дэррил!
– Что?
– Не читай этот текст на олимпиаде. Он очень жестокий.
– Я не буду. И клянусь, Патрик, я не отношусь к девушкам как к жвачкам.
– Я понял. Просто как к конфетам!
Мы засмеялись.
– Как мне правильно составить рассказ? Помоги чуть-чуть!
– Конечно, с удовольствием.

***

Я сидел в своей комнате. Почти без света. Только зелёный ночник горел. Я его любил, он создавал невероятный уют. Все мои мысли были о Дэрриле и Сури. Всё понятно, они влюблены друг в друга, и мне нужно принять это. Меня лишили надежды. Раньше я мог надеяться, ждать. Когда ты влюблён, это такое приятное чувство – парить в мечтах, думать: «Она меня любит, просто стесняется». Я мог, засыпая, представлять свидание с любимой, мысленно её целовать, ходить с ней за руку. Или в школе я мог ждать взгляда, или надеяться дотронуться до неё. Эти мечты очень ванильные. А теперь меня их лишили.
Вдруг я вспомнил, что через три дня мой день рождения. Мама испечёт торт, будет много шаров. Я приглашу всю свою «банду»: Дэррила, Сури, Кэти и Джесси. И я всё равно буду ловить её взгляд. Мечтать мне никто не запретит!
Засыпая, я назло всем думал о Сури, представлял, как мы гуляем по парку, держимся за руки и целуемся. Мечты – это всё, что у меня осталось.

***

В школу я пришёл в хорошем настроении. Мы с Дэррилом, увидев друг друга, обнялись.
– Привет, Патрик.
– Привет. Слушай, давай соберём всех наших? У меня есть для вас новость.
– Новость? Здорово! Но мне нужно сначала поговорить с Джесси, а на перемене соберёмся у озера. Идёт?
– Отлично.
Пока мы говорили, подошла Джесси.
Дэррил чмокнул её, чем удивил меня.
– Джесси, мне надо с тобой поговорить, – сказал Дэррил.
– Хорошо.
Джесси грустно улыбнулась. Они отошли в сторону, но я слышал весь разговор.
Дэррил очень волновался.
– Джесс, хочу тебе сказать одну важную вещь...
– Дэррил, я понимаю, что ты хочешь сказать. Не тяни, говори!
– Нам надо расстаться, – Дэррил опустил голову.
– Дэррил, если ты не понял, мы расстались ещё в аквапарке, когда ты на моих глазах веселился с Сури. Я желаю вам удачи, и благодарна тебе за то короткое счастливое время, когда мы были вместе.
Дэррил молчал. Джесси продолжила:
– Мы в первую очередь друзья. Остальное просто ушло и превратилось в приятные воспоминания.
– Спасибо тебе за всё. Ты замечательная.
– Спасибо.
Джесси развернулась и пошла. Навстречу ей попалась Сури.
– Привет, Джесс.
– Привет.
И они чмокнулись.
В тот момент я понял, что Джесси умна не по годам.
Все разошлись по классам. У нас был урок английского.
Мы с Дэррилом сидели за одной партой, и между нами чувствовалось напряжение. Я шепнул ему:
– Дэррил, ты мой друг. Я всегда протяну тебе руку. Пожалуйста, давай общаться как прежде.
– Патрик, спасибо тебе. Скажу тебе честно, как другу: мы с Сури встречаемся. Всё произошло внезапно. Прости.
– Дэррил, да не проси ты прощения! Я в норме.
Под партой я взял его за руку. Мне стало намного легче. Всю жизнь в трудные минуты мы брались за руки. Это настоящая дружба!
Наконец прозвенел долгожданный звонок на большую перемену. Мы пошли к озеру. Девчонки были уже там.
Мы сидели на пледах и ели пончики. Джесси и Кэти болтали о новых играх для планшетов. А Дэррил и Сури обнимались и о чём-то шептались. Всё это было очень странно.
Я решил прямо сейчас сказать всем про день рождения.
– Ребята! – я постучал ложкой по стакану.
Все засмеялись. Ирония всегда нас спасала.
– В субботу мне исполнится 14 лет. Я всех вас приглашаю на вечеринку к себе домой.
– Ура! – закричала Сури и начала танцевать.
Дэррил тут же присоединился к ней. Они были счастливы.
Джесси сказала:
– Классно. Повеселимся.
– Да, да! – подхватила Кэти.
Дэррил и Сури кружились и пели «Happy Birthday to You».
Всё это было так нелепо! Моё разбитое сердце. Слёзы в глазах Джесси. А они счастливы!
Нет ничего больнее неразделённой любви. Тогда я подумал: «Как же всё несправедливо! Кому-то везёт в любви, а мне – нет».
– Всех жду в два часа. А теперь пора на урок.
Я издал победный клич, так как надо было делать вид, что всё хорошо.

День рождения

Передо мной стоял большой шоколадный торт и много сладостей. Яркие шары создавали атмосферу праздника.
Папа, мама, дедушка и бабушка уже сидели за столом. Позже они уйдут, оставив меня с друзьями повеселиться.
Папа начал речь:
– Милый мой сынок, мы тебя очень любим. Ты уже взрослый мальчик. Будь хорошим человеком, и у тебя всё получится!
Он подошёл ближе и поцеловал меня – дотронулся до щеки сухими губами. Потом крепко обнял и сказал:
– Я очень тебя люблю, Патрик. Это тебе от нас.
И он протянул коробку. А я в этот момент думал не о подарке, а о папе. Мне было так приятно, что он поцеловал меня. Он делал это редко. От него пахло одеколоном для бритья. Аромат я запомнил на всю жизнь и потом сам пользовался таким же одеколоном. Вместе с этим запахом отец всегда был со мной.
 Я открыл коробку. Там был большой блокнот в чёрном кожаном переплёте:
– Спасибо огромное, об этом я и мечтал.
Мама обняла меня. Я так её любил! Мамины объятия – это что-то незабываемое.
Бабушка и дедушка подарили мне невероятное шоколадное пирожное, которое испекли сами.
Когда я вырос, то часто вспоминал этот день рождения и нежно гладил кожаный блокнот, в котором писал воспоминания о семье. Моих родных уже нет рядом, но я помню лица, звуки, запахи. Я накрываюсь этим пледом воспоминаний, и мне становится хорошо и тепло, как в детстве.
Наконец пришли мои друзья. К этому моменту я был дома один. Они как ураган залетели в квартиру, вручив мне шаром в форме сердца, и все вместе закричали:
– Патрик, мы тебя любим!
Мы начали обниматься. Я включил музыку. Дэррил сказал:
– Патрик, поздравляю тебя с днём рождения. Спасибо твоим родителям! Я тебя очень люблю. Благодаря тебе у меня появился настоящий друг.
Сури посмотрела на меня, а потом произнесла:
– Пат, я тебя просто обожаю. Ты мне как брат, без тебя моя жизнь была бы неполной!
– Спасибо.
Она меня обняла и протянула листок с рисунком. На нём были нарисованы мальчик и девочка, а внизу стояла подпись: «Дружба навеки».
Я рассмеялась. Обнял её. Я её любил.
Джесси и Кэти протянули мне коробки с подарками. А Дэррил вручил пакет и сказал:
– Это от нас с Сури.
– Спасибо.
– Ну, открывай скорее!
– Сейчас, сейчас…
В моей голове всё ещё крутилась фраза: «Это от нас с Сури». Уже появилось словосочетание «от нас». Ладно, сегодня не до грусти!
Я начал открывать пакет Дэррила. Там были книги Джоан Роулинг о Гарри Поттере. Я их обожал.
– Спасибо вам большое! – сказал я и начал распаковывать другие подарки.
От Джесси я получил рамку с фотографией, на которой была запечатлена вся наша компания, стоящая у озера. Кэти подарила мне теплый красный в клетку шарф.
Я всех их поблагодарил. Сказал «спасибо» и замолчал. Ребята ждали и я добавил:
– Все к столу, моя любимая банда!
Мы пошли к столу.
Наевшись сладкого, я предложил игру, которую подготовил. Мы сели в круг. Я взял шкатулку с папирусными свёртками, на каждом из которых было написано пожелание, и сказал:
– Здесь лежат записи с предсказаниями. Вытягиваем по одному и читаем.
Все оживились. Дэррил постоянно чмокал Сури, а она глупо хихикала и смотрела на меня.
Дэррил сказал:
– Ну что, начнем? Я первый! – и вытащил свиток.
– Ну, читай скорее! – сказал я.
– «Ты будешь идти легко по дороге жизни, не оглядываясь назад, и рядом с тобой всегда будет любимый человек».
Все зааплодировали. А Дэррил сказал, посмотрев на Сури:
– Я даже знаю, кто это будет.
Он её обнял. Как же я хотел быть на его месте!
Следующая тянула Сури.
– Я боюсь, – кокетливо сказала она. И начала читать:
– «Тебя ждёт много волшебных приключений, которыми ты будешь жонглировать, как шарами».
Сури захлопала в ладоши и обратилась к Дэррилу:
– Мы будем жонглировать вместе!
Они поцеловались.
Настала очередь Джесси. Она сказала:
– Я не буду тянуть свиток, – и убежала в другую комнату. Я хотел пойти за ней.
– Оставь её, – попросил Дэррил.
Все замолчали.
– Ребята, пойдемте во двор запускать воздушного змея, – предложил Дэррил.
– Откуда у тебя воздушный змей? – спросил я.
– Это ещё один подарок.
Мы побежали во двор. Погода была отличная. Дэррил бежал со змеем, мы все его догоняли. Кэти споткнулась. Я подбежал к ней.
– Всё в порядке, Кэти?
– Нет, не в порядке! Сури с Дэррилом – мы все это видим. Это очень странно, Патрик. Мне больно за всем этим наблюдать. Почему мы с тобой не можем бежать со змеем и быть счастливы, как они? Мы же с Сури похожи как две капли воды, а ты всё равно меня не любишь. Но я тебя люблю. Очень.
Я опешил.
– Кэти, милая моя подруга. Я люблю тебя всем сердцем. Но я не хочу отношений с тобой. Прости меня. Ты обязательно побежишь с воздушным змеем, но с другим человеком, и будешь счастлива, я обещаю!
– Я поняла.
Она ушла, не стала дальше веселиться с нами. Мы остались втроём. Я не знал, о чём говорить. Наверное, впервые за долгое время.
– Ребята, я пойду домой. Спасибо вам за этот день, – сказал я.
Дэррил посмотрел на меня с грустью:
– Патрик, ты чего? Давай еще погуляем.
– Ты понимаешь, мне пришла в голову интересная идея для текста.
– Хорошо! Удачи тебе. С днем рождения, друг!
– Спасибо.
Когда я уходил, то решил обернуться: Дэррил и Сури сидели на скамейке, она положила голову ему на плечо, а он нежно обнимал её за талию. Это картина ещё долго стояла у меня перед глазами. Я пошёл домой.
С днем рождения меня!

***

Я решил писать текст для олимпиады в старом порту. Забрался на скелет ржавой лодки, и вспомнил одну историю, которая со мной произошла не так давно.
В осеннем парке сидел седой старик. Его голова и борода были белыми, и это делало его немного похожим на волшебника. Как ни странно в парке никого не было. Я подошёл ближе, пожилой мужчина был одет в старый серый плащ, а в руках держал шкатулку. Меня он завораживал.
Я присел рядом. От него пахло чем-то необычным, наверное, интересной жизнью. Он постоянно очень бережно гладил шкатулку руками в перчатках. Мне было страшно интересно, что там внутри.
– Я вам не помешаю? – робко спросил я.
Он посмотрел на меня голубыми, но уже выцветшими глазами, и ответил:
– Конечно, нет.
Мы молчали. Я не мог оторвать взгляд от шкатулки.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Патрик.
– Привет, Патрик, – и он улыбнулся.
– А как зовут вас?
– Грэг.
– Мне очень приятно.
Он улыбнулся ещё раз.
Поднялся сильный ветер, листва закружилась. Вдруг Грэг заговорил.
– Ты знаешь, Патрик, я бывший моряк. Я всю жизнь плавал на шхуне, управлял ею. На суше я чувствую себя некомфортно. На суше меня укачивает. Я плавал 35 лет. Жена меня ждала. Сын и дочь тоже ждали, но росли без меня. Я выбрал море. А когда получил травму руки, сел на мель, понял, что пропустил всё.
Мне стало жаль его. Он бесконечно гладил шкатулку. Я решился спросить:
– Грэг, простите за любопытство, что у вас в шкатулке?
Он открыл её, она была почти пуста.
Грэг продолжил:
– Здесь мои воспоминания. Вот, смотри, это воспоминание о том, как моя шестилетняя дочь стоит на берегу и машет мне рукой. А вот воспоминание о том, как мне приходит письмо от жены, что сына сбила машина, а я ничего не могу сделать.
Он достал кольцо из шкатулки и сказал:
– А это воспоминание о том, как я был счастлив, когда женился на Монике. А еще есть воспоминание о дне, когда меня наградили памятным знаком за хорошую службу. Как же я хотел похвастаться этим знаком перед своими детьми! Но сына к тому времени уже не было, а дочь вышла замуж и уехала в другую страну. Даже если бы я ей позвонил и сообщил о награде, она бы не сильно обрадовалась. Я бы услышал в трубке только гудки, как биение моего разбитого сердца. В этой шкатулке воспоминания всей моей жизни. У меня больше ничего нет, кроме этих мыслей и этой шкатулки. Но я счастливый человек. Я могу обо всём этом вспоминать – где-то плакать, где-то улыбаться. Продолжаю жить на суше, а во сне вижу море. Ночь – моё любимое время суток. Патрик, копи воспоминания, они пригодятся тебе, если вдруг ты станешь одинок.
Он вытащил кольцо и отдал мне шкатулку. Затем встал и собрался уходить. Рукав его плаща немного задрался, и я увидел протез. Он пошёл по осеннему парку, а я, сжимая шкатулку в руках, положил туда воспоминание о встрече с несчастным моряком, которого, как рыбу, выбросили на сушу задыхаться.
Я отложил ручку. Немного устал. Мысли мои были чисты. Я даже не думал о Сури и Дэрриле. Мне вообще очень помогает писать. Это моя терапия.
В выходные я всё же решился сходить в кино с Кэти. Мы шли по осенним улицам, и она сказала:
– Ты знаешь, Патрик, я очень люблю осень. Чудесные краски этого времени года радуют глаз. Город как будто превращается в огромную рыжую лису.
И Кэти засмеялась. Я засмеялся тоже.
Пошёл я с ней в кино не для того, чтобы забыть Сури, и уж точно не для того, чтобы смотреть на неё и вспоминать свою любимую. Я просто хотел сходить в кино в приятной компании.
 – Кэти, а почему ты не захотела участвовать в олимпиаде?  Ты же неплохо пишешь!
– А зачем?  Ведь ты окажешься победителем.
– С чего ты взяла? – я улыбнулся. – Этого никто не знает.
– Я знаю. Ты очень талантливый.
– Спасибо. Ты меня смущаешь.
Кэти заметила нарисованные на асфальте классики и начала прыгать, проговаривая детскую считалочку:
Кто пуговиц крепких,
Кто пуговиц круглых,
Кто пуговиц ярких
Ещё не купил?
Блестящих, хороших!
Полдюжины – грошик.
Скорей налетай, кто забыл!
Она постоянно смеялась. Мне было хорошо и спокойно. Мы подошли к кинотеатру.
Кэти спросила:
– Патрик, а ты любишь смотреть кино с попкорном или с газировкой?
– Я люблю и с попкорном и с газировкой.
– А я люблю с шоколадными шариками.
– Ну, отлично. Тогда вперёд!
Войдя в кинотеатр, я сразу же почувствовал себя счастливым. Я обожал кино и книги, это были две мои страсти. Мы долго выбирали, что посмотреть, и наконец, остановились на фильме ужасов. Купили билеты, ну и конечно, все то, без чего смотреть фильм было бы, как ехать на велосипеде без одного колеса.
– Патрик, ты уже написал текст для олимпиады?
– Да, – гордо ответил я, так как текст мне самому очень нравился.
– А о чём он? О Сури?
Я смутился. Мне сейчас совсем не хотелось говорить о Сури, тем более с её сестрой.
– Нет, не о Сури. У меня была одна очень интересная встреча, я её просто описал и художественно украсил.
Это выражение я услышал от своего учителя. Фраза мне понравилась, и я её часто употреблял.
– Здорово! А расскажи!
– Ты всё услышишь. Знаешь, я, когда пишу текст, потом плохо его запоминаю.
Это была правда.
Наконец нас пустили в зал. Мы заняли свои места, и началось волшебство.
Фильм был и страшный и смешной одновременно, поэтому мы с Кэти  в основном ухохатывались. В какой-то момент она взяла меня за руку. Я этого совсем не ожидал, но руку не убрал. Так мы и просидели до конца сеанса.
Выйдя на улицу, мы присели на скамейку. Я решил всё расставить по местам.
– Кэти, милый ангел, я всё понимаю. И поверь, мне было очень приятно держать тебя за руку. Но я сейчас решил больше не влюбляться, чтобы потом не страдать. Понимаешь?
– Но я тебя никогда не предам!
Её голубые глаза наполнились слезами. Я положил руку ей на плечо.
– Кэти, я в это верю. Но пойми меня, пожалуйста. И потом… Дружба – это тоже очень много.
Она улыбнулась сквозь слёзы. Я проводил её до дома, и отправился к себе, думая о завтрашнем дне. Завтра должна была состояться олимпиада. Я нервничал.

Олимпиада

Мы вошли в большой зал, где обычно проходили все знаковые события города. Там выступала местная самодеятельность, давали концерты известные артисты и музыкальные группы.
Я забежал за кулисы, немного задержался. Я очень сильно нервничал, меня просто трясло.
Наша компания была в сборе. Мне стало приятно, что девчонки приехали нас поддержать.
Дэррил тоже заметно нервничал. Я подошёл к нему.
– Дэррил, ну что, я желаю тебе победы!
– Спасибо, друг. И тебе.
Сури и Кэти подбежали к нам и наперебой затараторили:
– Мы выбили себе места в первом ряду, – сообщила Сури.
– А я написала плакат со словами поддержки, – заявила Кэти.
Джесси по-прежнему была грустна.
– Джесс, ну а ты что приготовила? – весело спросил я, чтобы хоть как-то её подбодрить.
– Я? Ничего. Просто пришла, потому что вы – мои друзья.
– Ну и прекрасно! – сказал Дэррил и начал судорожно читать свой текст.
– Дэррил, у тебя всё в порядке? – спросила Сури и погладила его по голове.
– Я совершенно не уверен в тексте, тем более что мой друг пишет лучше меня. – И он улыбнулся.
– Дэррил, мы оба хороши. Всё будет замечательно.
Сури как-то странно посмотрела на меня.
Кэти сходила в буфет и принесла какао и вафли. Мы сели перекусить. Я положил свой текст на стул рядом с кулисой, и мы принялись болтать.
– Вот закончится олимпиада, и я сразу поеду на осенние каникулы в наш домик в горах, – мечтательно произнес Дэррил. – У нас там есть конь.
– Конь? – спросила Кэти. – И как его зовут?
– Угадай! – и Дэррил подмигнул Сури. – А лучше, вы все угадывайте, а с меня – приз.
– Какой? – поинтересовалась Джесси.
– После выступления я всех угощаю пиццей.
– Ну, ты скажи хотя бы, в какую сторону мыслить, – попросил я.
Вдруг Сури встала и сказала:
– Я знаю ответ, поэтому в игре участвовать не буду. Мне нужно отлучиться.
Дэррил поцеловал её и она убежала.
– Итак, начнём! – сказал Дэррил.
– Хорошо, но ты подскажи, – настаивала Кэти.
– Уговорили. Это природное явление.
– Ураган? – спросил я.
– Нет.
– Смерч? – предположила Кэти.
– Опять неверно.
– Так-так, – сказал я. – Ветер.
– Ну, нет! Ребята, думайте о хорошем!
– Радуга, – тихо произнесла Джесси.
Дэррил рассмеялся:
– Ну, какая же Радуга!
Он нас всех заинтриговал. Нам было интересно.
Сури вернулась в возбужденном состоянии.
– Ну что, никто не угадал? – спросила она.
– Нет, – ответили мы хором.
– Холод, – сказала Сури.
– Верно! – Дэррил подпрыгнул, подлетел к Сури и потрепал её по щеке. – Ты же знала, моя милая проказница!
– Да. – И она высунула язык.
Все немного опешили. Мне стало неприятно. «Ну и хорошо, знала и знала, – подумал я. – Такой уж у неё характер».
По громкой связи объявили о начале олимпиады. Мы с Дэррилом переглянулись. Я выступал пятым, Дэррил – следующим.
Девчонки побежали на свои места.
Первый участник уже читал. Мы с Дэррилом решили отвлечься и поболтать.
– Патрик, я так рад, что наша дружба не рухнула из-за Сури.
– Я тоже. Наша дружба – одна из самых дорогих наград в моей жизни.
– И в моей.
Мы обнялись.
Ребята выходили со сцены мокрыми, красными. Я был следующим и хотел перечитать свой текст, но его не оказалось на месте. Я начал судорожно искать листок, смотреть везде. Но текста не было!
– Дэррил! – закричал я. – Ты не видел мой текст?!
– Нет, а что случилось?
– Его нигде нет!
– Не может этого быть. Ты везде смотрел?
– Да. Что же делать? Я ничего не помню. Это провал! Как же так?
Мы начали искать, ничего не нашли и тут я услышал, как меня объявил Мэтью Сэливан.
– А сейчас – Патрик Шале!!!
–  Дэррил, как же я пойду?! – я практически плакал, чувствуя себя ребёнком, который в толпе потерял маму.
– Иди, Пат. Ты всё сможешь, – постарался поддержать меня Дэррил.
Я вышел на сцену. Передо мной был полный зал. Я увидел девчонок, и у меня пересохло в горле.
– Начинайте, Патрик! – сказал Сэливан.
Я молчал. Жюри смотрело на меня, ничего не понимая.
Я пытался вспомнить текст, но всё вылетело из головы. Я хотел бежать и не мог сдвинуться с места.
– Патрик, у вас всё хорошо? Не волнуйтесь и начинайте, пожалуйста.
Я набрал воздуха в лёгкие и начал:
– В осеннем саду я встретил его. Он был моряком…
«Господи, что я говорю!» Я всё путал, запинался, но продолжал:
– Он сидел на скамейке и молчал.
Я посмотрел на Сури – она улыбалась. Почему? Что смешного? Тут я совсем растерялся, но предпринял ещё одну попытку.
– Я подсел к нему, и мы ушли.
Зал прыснул со смеху. Это был позор и провал. Я сказал в микрофон:
– Простите. Я не готов, – и ушёл за кулисы.
Дэррил пошёл следом. Он был очень расстроен.
–  Патрик, я люблю тебя.
Я не мог говорить, сел на корточки, опёрся спиной о стену, закрыл лицо руками и тихо заплакал. Мне было очень плохо и обидно, что я не смог рассказать свою историю. Я слышал, как Дэррил читает что-то про футбол и про то, как это здорово.
Кэти подошла ко мне, присела рядом и сказала:
– Патрик, милый… Патрик, что с тобой случилось? Как же так?
– Уйди, прошу. Я никого не хочу видеть.
Я заперся в гримёрной, сидел там и смотрел на своё отражение в зеркале. Передо мной было заплаканное лицо 14-летнего мальчика с чёрными волосами и синими глазами. Я был разбит. В гримёрку постучали. Я открыл дверь. Там стояли девочки и Дэррил.
– Патрик, как ты? – спросил Дэррил.
– Нормально.
– Прости, что говорю это тебе, но я победил.
– Поздравляю. Правда!
– Патрик! Как же мне тебя жаль, – произнесла Джесси.
– Пойду домой, – сказал я и вышел на улицу.
Я бежал, потом шёл, потом снова бежал. Осень, зима, весна, лето и опять всё по кругу. Я не мог остановиться.
…

Я еле дошёл до своей квартиры. Машинально проверил почту. Там лежал конверт. Я поднялся к себе. Дома было темно. Как обычно меня никто не встречал. Тогда я понял, что одиночество очень осязаемо.
Я включил свет. Повесил ключи на гвоздик и открыл конверт. В нём было приглашение на свадьбу Сури и Дэррила. Вот так, в 25 лет я узнал, что моя Сури выходит замуж за моего лучшего друга.