Записки гаишника. Часть 12

                Каждый день: от утра до утра,
                День и ночь, несмотря на погоду,
                Несут службу инспектора,
                Дав присягу родному народу.

            Глава 12
  В феврале 1986 года, состоялся ХХVII съезд КПСС. С избранием  Горбачёва генеральным секретарём ЦК КПСС был провозглашён курс на Перестройку. На нём впервые нарисовался Борис Николаевич Ельцин, став 1-м секретарём Московского городского комитета партии, и он был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС.  В дальнейшем, на Пленуме ЦК КПСС он резко выступил с критикой некоторых руководителей страны, в том числе Егора Лигачева. У него проявилось несогласие с Горбачёвым, а я однозначно принял сторону Михаила Сергеевича.
  Иван Захаров снова позвал меня к себе на службу:
- Вить, на пенсию проводили   Семёна Панкратьевича.  Мне  нужен свой человек в МРЭО. Давай ко мне, председателем комиссии.
Я снова с рапортом к командиру, а Евгений Иванович опять меня не отпустил, сказав:
- Я   послал   документы   в    Управление   ГАИ     на   выдвижение    тебя
начальником  смены. Так, что готовься принять её у Сафронова, он переходит  в дежурную часть.   
В  Управлении  ГАИ  меня  представили начальнику МРЭО
УГАИ Московской области, Сергею Тимофеевичу Пастернаку.
- Подсидел начальника? - встретил он меня такими словами.
- Мне надо было отказаться? - ответил я вопросом на вопрос.
- Да, нет, конечно.

   Так, в  апреле   1986    года  я  вернулся  в свою   смену, возглавив  её.
Соответственно, меня приняли  кандидатом в члены   КПСС.  И уже в мае я выступил на партсобрании  по его повестке: «Выявление водителей, использующие транспортные средства в корыстных целях».  Это нарушение было предусмотрено ст.125 Кодекса об административных  правонарушений.  Для активизации  работы в данном направлении, я внёс предложение: включить в социалистическое соревнование  не только выявленные нарушения по данной статье, но и нарушения по другим статьям. И пояснил: «Первое. Согласно положению о работе  смен по предупреждению дорожно-транспортных предупреждений, разработана бальная система, которая,  с моей точки зрения, не отвечает действительному  положению дел, и искажает само социалистическое соревнование.  Ещё в январе я предлагал дифференцированно подходить к нарушениям служебной дисциплины сотрудниками. А нарушение нарушению – рознь. Например: начальник смены, Николай Иванович Грачёв, не выполнил указание командира по поводу проведения беседы в школе – выговор, и минус 250 баллов со смены. Инспектор, ДПС Субботин, в свободное от работы время, одетый по форме, находясь в нетрезвом состоянии, был задержан сотрудниками Крюковского отделения милиции – суд офицерской чести, и тоже минус 250 баллов со смены.Разница очевидна.

   Второе. Сколько полезной работы по наведению правопорядка относится к разделу - «Прочие нарушения»: нарушение    перевозки   негабаритных   и опасных грузов; перевозка мусора, и засорение проезжей части дороги, а за  неё приписывают  всего 1 балл. На оформление таких нарушений  требуется время, а их относят к прочим нарушениям. Почему учитывается  протокол за хищение горюче-смазочных материалов, а хищение стройматериалов нет. Статьёй 184 КоАП «Нарушение правил пребывания иностранных граждан в СССР, а также транзитного проезда через  территорию СССР» предусмотрена ответственность, как иностранцев, так и граждан нашей страны, но учитываются    только     иностранцы.   

  Третье. Надо   чётко   определить   термин: «Нарушитель общественного порядка», и относить сюда нарушения по степени общественной опасности, в соответствии с  административным  кодексом. И обязательно надо выделить отсюда статьи 150.1,155,158 и 165. *

  И четвёртое.  У нас, кроме пресечения нарушений водителями в части безопасности движения, в соревновании между сменами учитываются только: задержание угнанного транспорта, задержание уголовных преступников, использование поддельных документов, хищение народно-хозяйственных грузов». А где работа, сказанная мною выше?
          Меня внимательно выслушали, скрупулёзно записали в протокол собрания, но «воз остался и ныне там».

   Мне было три года, когда родители развелись, и я увидел отца только в 1979 году, поехав к нему в Челябинск. И вот, Матвей Яковлевич приехал ко мне с обратным визитом.
В подразделении состоялась встреча личного состава с делегатом съезда. Я отца взял с собою на работу, чтобы не скучал. Делегат на трибуне, руководство в президиуме, я хожу с фотоаппаратом.Юрий Иванович Подъячев, став заместителем командира батальона по службе, сидел в президиуме с другими руководителями. Среди мундиров один Матвей Яковлевич в гражданской одежде, расположился на заднем ряду. Минут через десять после начала выступления делегата, смотрю: отец встал и пошёл к выходу.  Я думал, он вернётся, но нет, ждал меня внизу, у дежурной части. На мой вопрос: «Ты чего ушёл»? - я получил неожиданный ответ:
- Я эту брехню часто слышал.
Я не разделял его мнения, как молодой партиец, но промолчал. После собрания Подъячев подошёл ко мне и сказал:
- Вот такой у тебя отец, вот такой. - он поднял большой палец – Этот толкает речь о застое, а он встал и ушёл. Молодец!

   В июле 1986 года   в Москве проводились «Игры доброй воли»,  снова
усиленный вариант работы, и  меня снова назначили старшим по проверке автотранспорта, проезжающего в столицу. На этот раз, на пост 47 км. А 20 августа 1986 года в газете «Московский комсомолец» была напечатана статья про службу столичной Госавтоинспекции, в которой приводились письма водителей в редакцию, акцентируя внимание читателей на неправильные действия некоторых сотрудников ГАИ. Там   затронули и наш, тогда ещё, дивизион. Один водитель написал, что год назад он двигался на своём автомобиле в 5 км от Солнечногорска, в населённом пункте, со скоростью 63 км/час, и был остановлен инспектором, который потребовал с него 5 рублей. «И так, как я ему их не дал, моментально сделал просечку в талоне предупреждений», - писал водитель.- А когда он заехал в дежурную часть 1-го дивизиона, в деревню «Псарьки», то дежурный не предоставил сведений об этом
инспекторе".

   Через неделю мне пришлось столкнуться с автором этой статьи. В мою
смену на усиление прибыли Валентин Борисов и Владимир Гордеев на служебной автомашине, и я с ними приехал в Чёрную грязь. Пока я находился в помещении стационарного поста, Борисов остановил нарушителя ПДД: обгон с пересечением сплошной линии продольной разметки, и зашёл с нарушителем на пост. С водителем зашёл и его пассажир, молодой и наглый.
- Я вас не приглашал, - сказал Валентин пассажиру.
- Я начинающий водитель,- ответил молодой человек, - и хочу видеть, что меня ждёт за нарушение.
- Ну, смотрите, - согласился Борисов, и начал заполнять карточку учёта административного нарушения.
Подошёл второй пассажир, и когда инспектор ДПС взялся за компостер, то первый пассажир заявил:
- Вы действовали неправильно.  Вы должны были представиться, объяснить нарушение, а затем попросить документы. А вы представились и попросили документы.
На что Валентин ответил:
- Я действовал правильно и разговаривал с водителем на улице, а вы сидели в машине,  и могли не слышать.
- Нет, я слышал, что вы представились и попросили документы, -настаивал тот.
- Позвольте, - вмешался я, - от того, что изменён порядок обращения,
разве от этого освобождается виновное лицо от ответственности?
- Нет, - согласился молодой человек, - но нарушена Инструкция.
- Мы действуем в соответствии с приказом № 340,   - сказал   я, и повернулся к водителю:
 - У вас есть претензии к инспектору?
- Нет, никаких претензий нет, - ответил водитель.
- Ну, вот.  Водитель будет наказан за нарушение,  а  вопрос  о порядке
обращения инспектора  ДПС к водителю уходит на второй план, - заключил я.
- Ребята, не надо с ним спорить, - вмешался второй пассажир.
- А кто он такой? – спросил Борисов.
- Не важно, кто, но не надо с ним спорить, - повторил он.
- Что тут спорить? У меня за 10 лет уже выработалось обращение к водителям, и порядок я знаю: что, за чем, говорить, - сказал Валентин, и взялся за компостер.
- Не надо колоть, - снова обратился второй пассажир, и показал удостоверение капитана милиции.
- Хорошо, я запишу ваши данные, - сказал Борисов, взяв листок бумаги.
Своё удостоверение протянул и молодой человек. Это был корреспондент
газеты «Московский комсомолец».
- Вы читали три статьи о работе ГАИ в «Московском комсомольце»?  Это я их написал, - похвалился он.
- А как же вы опубликовываете не проверенные факты, - возмутился я.
- Как, не проверенные? – спросил корреспондент.
- А так. Во-первых, нет деревни Псарьки,  а есть деревня Пешки; во-вторых, ни один инспектор ДПС не станет делать просечку в талоне за превышение положенной скорости в 3 км/час, - сказал я ему.
- Почему? – спросил он.
- Хотя бы потому, что есть указание заместителя начальника ГАИ Союза СССР, которое гласит: «в виду не совершенства измерительных приборов, предупреждения делаются в том случае, если скорость превышена не менее чем на 10 км».
- Это мы проверим, - пообещал работник «Московского комсомольца».
- Чего уже проверять, если информация пошла в массы, - сказал я ему.
- А вы, товарищ капитан, на каком основании участвуете в провокационных действиях водителя, - переключился я на второго пассажира. – У вас есть предписание на проверку?
- Мы действуем по устному разрешению начальника УВД Московской области, Шилова, - ответил сотрудник милиции.
Он тоже оказался корреспондентом, только нашей газеты - «На страже».
- Сомневаюсь я, товарищ капитан, что Иван Фёдорович мог дать разрешение на такие ваши действия, - закончил  я  разговор этой фразой.

   На малом бетонном кольце Ленинградско-Волоколамского направления снимался фильм «Прохиндиада, или бег на месте» с Александром Калягиным в главной роли. На  съёмки был приглашён Иван Сон, который в самом конце фильма на милицейской машине "ГАЗ-24" увозил главного героя из Москвы.   У него соответствовала внешность для этой роли.
При съёмках указатель «Поварово-3» заменили на «Улан-Удэ».
- Ваня, гони, - садясь в милицейскую машину, сказал герой фильма.
И  дальше  идут  кадры:   мчащийся   по    пустынной    дороге   служебный автомобиль «ВАЗ-2103», проезжающий мимо этого дорожного знака. Калягина-то Иван вёз, но в кадр попали только одни его глаза в зеркале заднего вида. На крупном плане за рулём машины сидел актёр, немного похожий на Сона.  После съёмок снять вывеску, конечно, забыли.

   Михаил Палий должен был выходить в ночь на пост 32 км Пятницкого шоссе, что находился на перекрёстке с бетонкой. С Клина он доехал до Дурыкино, и стал ждать попутную машину, двигавшуюся в сторону Истры. «Камаз» с полуприцепом повернул на Малое бетонное кольцо, и Михаил залез в кабину. Задремал. Машину тряхнуло, он открыл глаза, кругом темнота, и в свете фар отразился дорожный знак: «Улан-Удэ». Его прошиб пот: «Вроде, не сплю».
- Ты куда меня завёз? - обратился Палий к водителю.

   Во   время   службы,   проезжая    по  Солнечногорску   с   Клиновым    на
патрульной машине, мы увидели, как двое мужчин, не по-советски одетые, стоят лицом в сторону электромеханического завода, и один из них фотографирует. Проверяем документы – военнослужащие из Индии, курсанты Высших офицерских курсов «Выстрел». На наш вопрос они ответили, что снимали красивый закат. Закат-то закат, но закат над заводом «СЭМЗ», а это «почтовый ящик». Не положено. Связались с Москвой, получили указание передать индусов и фотоплёнку представителям курсов «Выстрел», что мы и сделали, прибыв на пост 65 км.

  Тёплый солнечный день. С поста 32 км Пятницкого шоссе передали, что
остановлен микроавтобус, серия «К» в номерном знаке, принадлежащий Норвегии, которая входит в НАТО. Я выехал туда с Иваном Сон, который был закреплён за служебной автомашиной «ГАЗ-24». Водитель микроавтобуса предъявил мне норвежское национальное удостоверение на английском языке. Фамилия его была Ширлинг.  «Ширлинг, Беринг, Сальминг – варяги»,-подумал     я.    Машина    принадлежала женщине, корреспонденту норвежского телевидения, которая сидела рядом с водителем.  Ширлинг сказал, что она его жена.  Они ехали со стороны Истринского водохранилища,  а Пятницкое шоссе было закрыто для проезда иностранным  гражданам.   Я, взяв документы у женщины, сообщил ей, что на неё будет составлен протокол о нарушении правил передвижения по дорогам СССР, и прошёл на пост. Водитель и подданная Норвегии остались в машине. Связь с дежурной частью была только по радиостанции. Я передал данные нарушителей дежурному  Комову, и начал заполнять бланк протокола на корреспондента норвежского телевидения. Комов несколько раз вызывал меня, чтобы уточнить то одно, то другое. Я понимал, что дежурный связывался с Москвой, и мы общались, как по испорченному
телефону.

- Вы можете сразу сказать: какие данные необходимо выяснить, а не дёргать по каждому вопросу? – спросил я, уже раздражаясь, - я и так этого еврея не пойму, тёмный какой-то.
Составив протокол, я подошёл к подданной Королевства и предложил ей подписать его. К моему большому удивлению она дала на это согласие. Иностранцы обычно никогда не подписывают протоколов.
- Могу я написать в протоколе своё замечание, - спросила она.
- Конечно.
Получив обратно подписанный документ,   я предложил   им следовать
за нами в сторону Ленинградского шоссе.В машине я стал читать протокол, а
там её рукой было написано: «Выражаю протест, что сотрудник милиции назвал моего мужа евреем». Я понял, что мой разговор с дежурным прослушивался. Наша «Волга» с открытыми окнами стояла возле микроавтобуса, и нарушители режима передвижения слышали всё, о чём мы говорили с дежурным.

- Ты действительно назвал его евреем, - спросил меня  Подъячев  через несколько дней.
- Юрий Иванович, я, во-первых, не знал, что он слушает, а во-вторых, я думал, что он скандинав. Евреем я его назвал, потому что он похож на еврея. И потом, если он действительно еврей, то, что здесь обидного? Я же не жидом его назвал. Мы русские, а он еврей.
- Да, я всё понимаю. Только вместо благодарности тебе объявили
выговор в приказе. Надо было оказывается и на водителя составить протокол, - сообщил мне Юрий Иванович.
-А что же мне никаких указаний не дали на этот счёт, если он у них на крючке?
Не прошло и месяца после этого случая,  я, находясь дома, переключил телевизор на программу ТВЦ, а там даёт интервью этот самый, Юрий Ширлинг.    Он,   оказывается,   был  режиссёром  в московском театре имени
Маяковского.
 
    30 августа 1986 года, последняя ночь лета. По окончании вечерней смены мои инспекторы разъехались по домам, а в 23 часа в дивизион поступило сообщение о ДТП  с пострадавшими на 54 км Ленинградского шоссе, на повороте на Берёзки. Оформитель в это время находился на выезде, оформлял столкновение автомашин в Клину. В дивизионе только дежурный, его помощник, и я,  вовремя  не отбывший домой. Андрей Куприянов завёл свою личную машину, и мы с ним выехали на место аварии.
    
   Я никогда не видел, чтобы мотоциклом  «Ява-350» так были нанесены повреждения легковой машине, как здесь. От встречного удара «Жигули» перевернулась через крышу и опять встала на колёса. Тут же подъехала машина «Скорой помощи», мы погрузили в неё мотоциклиста и двух пострадавших с автомашины «ВАЗ». Стали ждать следователя, оградив место столкновения. С больницы пришло сообщение, что мотоциклист пришёл в сознание и сообщил, что у него  был пассажир, девушка. Её мы обнаружили в кювете, в 38 метрах   от разбитого  мотоцикла без сознания. Как у водителя двухколёсного транспортного средства, так и у неё сильно была разбита левая нога. Очень жаль было девчонку, которая могла эту ногу потерять.
   Этого   парня   мы  знали,   как  жителя   Пешек, и всё лето  наблюдали за его  романом с этой девушкой, которая  жила в посёлке «Мехзавода-1». Каждый вечер он приезжал к ней на свидание. Теперь мы за них очень переживали. А ногу ампутировали парню, врачи всё сделали, чтобы девушка не осталась калекой. Он молодец, был оптимистом, и когда его дознаватель навестил, то поделился своими планами на будущее: «Пойду учиться на сапожника». И, самое  замечательное: они сыграли свадьбу.

  Смена у меня была хорошая. Правда, при мне потеряли Николая Сапко: на него написала жена жалобу, и его уволили за недостойное поведение в быту.
  Мне было легко работать, так как я получал поддержку от инспекторов, и, к тому же, я в этой смене работал, и всех знал. Сергей Пелёвин жил, как и я, в микрорайоне Рекинцо, мы ходили в гости друг к другу, периодически посещали баню в городке курсов «Выстрел». Иван Сон и Александр Зуев цементировали коллектив, два ветерана: Великов Александр Сергеевич, Есаков Виктор Иванович и Богнат Николай Иванович, помогали, как наставники молодых инспекторов. Из штаба к нам в коллектив перевели Льва Журавлёва. Опыт и молодость сбалансировали смену.
Но, как говорят: в семье не без урода. У меня состоялась беседа с Александром Зуевым, недавно избранным  парторгом смены. Обсуждали, как повысить активность инспекторов во всех сферах деятельности – от службы, до отдыха, и, прежде всего, коммунистов и комсомольцев. Пришли к выводу, что надо распределить обязанности среди них и спрашивать о проделанной работе. Начальники смен в первую очередь опирались на партактив.
- Саш, ты на головном участке работаешь, что   представляет, из  себя, Куликов? Кроме нарушений он тут неделю на работу не выходил, а потом принёс справку о вызове его в институт, которая вызывает сомнение.
- К нему надо бы присмотреться. Кроме того, дошли слухи, что он на своей машине  часто уезжает по своим делам во время работы, и ещё продаёт водку.   Принесёт  он  нам  неприятности, Виктор Матвеевич, - поделился со мной Александр.

  И тут,  мне житель  Дулепово пожаловался  на сотрудников батальона. Почти всегда, когда встречаешься со знакомыми, или вновь знакомишься с кем-то, обязательно затронут тему по дорожно-патрульной службе. Все же являются участниками дорожного движения в том, или в ином качестве.
- У  меня  умер  отец, - начал рассказывать он,  -  я  ехал   из   Москвы на
своей машине в деревню, чтобы сообщить матери об отце, они в разводе. Меня остановили на посту у монумента, за превышение скорости. Оштрафовали.
- Ты говорил инспектору, что у тебя случилось? – спросил я.
- Говорил. Я телеграмму показывал.
- Талон на штраф тебе инспектор выдал?
- Нет.
   
   Я проверил по журналу расстановку личного состава на это число, и оказалось, что этот инспектор из моей смены, как раз Куликов. Я его спрашиваю:
- Петь, я тебе делал предупреждение, когда ты на посту загнал на площадку «Камаз», и сунул ему в выхлопную трубу прибор для проверки СО-2, тогда, как двигатель на нём стоит дизельный, а проверяются только машины, работающие на бензине?
- Предупреждал, - согласился он.
- Я тебя предупреждал, когда я тебя в наряде поставил «под флаг» в Солнечногорск  у  исполкома, а ты оказался с Николаем Ивановичем Богнатом  в Кирилловке, за тридцать километров от своего места дислокации?
- Да пошёл он, председатель исполкома. Придумал: охранять его, там никакой работы нет.
- А какая у тебя работа? Нарушителей ловить за скорость прибором «Spidgan» с автомашины? У нас же и другие функции существуют. Ты же знаешь, что я понимаю: какая работа тебя интересует и, что ты радеешь далеко не за службу. А мы – солдаты дорог, защищающие безопасность дорожного движения,  обслуживающий персонал, если хочешь, для водителей и пешеходов. Я тебя   предупреждал, -  продолжил  я, - что после третьего «залёта», я приму меры? Так, вот, третий прокол произошёл.
- Когда?
- Ты    оштрафовал   водителя,   а   талон   ему   не  выдал,    информация 
достоверная. Это я ещё не проверял твой прогул, когда ты не вышел на службу в течении недели, предоставив вызов в институт.
- Вызов был.
- А ты там был? Ты же его не оформил.
Меня и Куликова  пригласил командир для беседы по поводу его прогула, который Евгению Ивановичу уже был известен. В беседе принял участие  замполит, Леонид Белоусов. Куликова заслушали, и ему было предложено в течении трёх дней найти  новую службу.

   В  нашем подразделении  снова прошла  реорганизация.   Мы перешли
на 12-ти часовой рабочий день: с утра - с 8 до 20 часов, и в ночь - с 20 до 8 часов. Впервые экипажи служебных машин  стали круглосуточно контролировать дорогу. Поначалу, это явилось полной неожиданностью для местных водителей, которые до этого вольно себя вели в ночное время, объезжая стационарные  посты ГАИ. Край не пуганых ворон. В батальоне были машины скрытого патрулирования, без специальной окраски, и это способствовало задержанию десятков водителей, которые управляли автомашинами в состоянии опьянения, или имели другие грубые нарушения.
   Как правило, в ночную смену я находился в экипаже со старшим лейтенантом   милиции,   Владимиром   Клиновым   на «ВАЗ-21011», обычной окраски белого цвета, с усиленным двигателем. Мы с ним работали в Клинском районе, а второй экипаж смены прикрывал Солнечногорские участки дорог. Как правило, Владимир, находясь за рулём, преследовал нарушителя на машине, если водитель не останавливался, а я вынужден был ногами догонять, если водитель бросал машину и убегал. Осечек не было.

   В три часа ночи мы подъехали на пост, находившийся на выезде из Клина на Большое бетонное кольце Клин-Волоколамского направления, что находился у комбикормового завода, чтобы попить чаю. В это время со стороны Высоковска выехали мотоциклисты, человек двадцать, и проследовали в центр города. Мы за ними не гонялись,  потому что они не все могут справиться с управлением, а безопасность превыше всего.     Но тут
они нас задели. Проезжая мимо поста, начали громко сигналить.
- Проучим? - спросил меня Клинов.
- Проучим, - согласился я. - Чай пусть остынет.
Мы подождали,  когда  за поворотом   скроется  последний мотоциклист,    и
выехали за ними. Мы их быстро нагнали, у моста через железную дорогу. Из
группы   они начали разъезжаться по одному,   сворачивая на перекрёстках  в
ту, или иную сторону по своим домам.
- Кого выберем? - спросил Владимир.
- Давай, вон того, - показал я на красную «Яву».
Мы проехали за мотоциклистом несколько улиц, и когда он заглушил мотоцикл у своего подъезда, подъехали к нему. Надо было видеть его глаза.

   В другой раз, работая  ночью в Клину, наше внимание привлекла автомашина «ВАЗ-2107», которая на большой скорости выехала с прилегающей улицы на Ленинградское шоссе в сторону Твери. Время было около полуночи. Мы её догнали у поворота на посёлок Майданово. В машине, кроме водителя, находилась девушка. Клинов знал водителя, он жил в Клину.   Это был местный,   так  называемый, «блатной». Водитель дал мне документы, выйдя из машины. Вдруг девушка, сидевшая на переднем сиденье, громко заявила:
- Он хотел меня изнасиловать.
- Да, ты чего, дура, говоришь, - возмутился водитель, явно, испугавшись.
- Так, больше ни слова, иначе, ваши слова могут быть направлены против   вас, -   пресёк   я     его, уподобляясь   американским  полицейским. И
обратился к его пассажирке:
- Девушка, выходите из машины, и пересаживайтесь к нам на заднее сиденье.

Сев за руль, я включил освещение в салоне, и повернулся к ней. Клинов тоже сел в машину, рядом со мной. Водитель в это время нервно мерил шагами расстояние между стоящей машиной и шоссе.
- Он действительно хотел вас изнасиловать? – спрашиваю я.
- Да, - подтвердила она.
- Рассказывай, как это было, - говорю я молодой девушке, довольно  миловидной.
Она была в лёгком плаще с непокрытой головой. Трезвая. Девушка замялась.
- Рассказывай, - повторил я.
- Он с меня снял джинсы, - заявила она.
- Расстегни плащ, - предложил я.
- Я не могу.
- Расстёгивайся, не стесняйся. Мы, ведь, как врачи.
Девушка расстегнула нижнюю пуговицу и раздвинула полы плаща. Под
низом оказалась короткая джинсовая юбка. Она сама, видимо, такого не ожидала, сразу прикрыв обнажившиеся колени. Я в окно подозвал водителя
и отдал ему его документы:
- Вы можете ехать.
- Вы что же это делаете? - обратился  я  к девушке. - Вы знаете,  что  за
клевету есть уголовная статья.
- Извините. Мне надо было ехать, а денег не было. Вот я его и попросила. Он согласился, но сказал, что за это я его должна буду ублажить, - стала оправдываться девушка. - А я не хочу.
- А если бы не мы, то ты бы его ублажила? - спросил я.
- Он сказал по-другому его ублажить. Раздеваться было не надо.
Молодая дурочка. Мы её довезли до общежития.

   Из Солнечногорского банка позвонили в дежурную часть батальона с
необычной просьбой: привезти в банк деньги, собранные по магазинам инкассаторами. Инкассаторский «Уазик» сломался на дороге у станции Радищево между Поварово-3 и Малым бетонным кольцом Ленинградско-Волоколамского направления. Там был переезд через Октябрьскую железную дорогу. Осень, темнеет рано. Выехали  с Владимиром Клиновым на автомашине «ВАЗ-21011», и обнаружили среди леса, на пустующей, просёлочной дороге,  стоящую без света автомашину,  «УАЗ-452», «буханку», как в народе называют эту машину.  Два инкассатора и водитель в полной темноте передали нам три мешка с деньгами, а сами стали ждать «техничку».
   В  том же  году   дивизион    был     переименован      в 1-й специализированный    батальон   ДПС.

         В июле 1987 года я окончил юридический факультет вместе с Владимиром Тихоновым, с которым я просидел на занятиях шесть лет за одним столом.  У нас была там одна компания: кроме нас, Семиров Сергей с Миронцево, Жуков Сергей из Клина, Наталья  Жолкина  из Зубова, и Владимир Кузнецов из Москвы. Солнечногорск, Клин, Москва. На 5-м курсе Наташа вышла замуж за Васильева Валерия, переехала жить в Солнечногорск, и пришла к нам  работать в батальон делопроизводителем. Диплом мы «обмывали» на берегу Волги, в районе Завидово. К нам присоединился преподаватель курса:  «Гражданское   право»,   Юрий   Огибалин,   с  которым   наша   группа поддерживали  хорошие отношения. Он жил в Москве, и также преподавал там в МГУ. Тёплый, летний вечер, красивая река, и счастливые мы.

     А в августе умер мой отчим, Фёдор Дмитриевич. В похоронной процессии я оказался рядом с давней подругой мамы, Розой Васильевной Володиной. Они дружили ещё до войны. Роза Васильевна работала в горисполкоме Солнечногорска заведующей общим отделом. Мы с ней давно не виделись и тихо переговаривались, идя за гробом от дома. И вдруг она мне сказала:
- Виктор, сейчас такое время: хуже 17-го года.
Я не поверил, но промолчал. У нас на 6-м курсе был специальная лекция: «Действия иностранных разведок в отношении Советского Союза», как раз перед дипломом, и нам рассказали, как ЦРУ работает в союзных республиках. Я не поверил Розе Васильевне: если КГБ в курсе дела, то, не допустят, пресекут поползновения на СССР. «Предупреждён – значит: вооружён».
Меня приняли в члены КПСС, и от горкома партии я съездил на экскурсию в Кремль. Посмотрел и послушал, в каких условиях жил и работал Ленин. Он занимал три комнаты с Надеждой Константиновной, и со своей сестрой. А Троцкий захватил дворец. Нас, вновь вступивших в ряды коммунистов, провели в мавзолей, остановив туда очередь. Я там был уже в третий раз. Два раза я посещал мавзолей в детстве, и застал ещё Ленина вместе  со  Сталиным, который лежал в военном френче с золотой звездой на нём. Они лежали слева от проходящей очереди, ближним к людям находился отец народов.

  Ежемесячно, в смене подводились   итоги   о проделанной   работе  по
предупреждению дорожно-транспортных происшествий. Я вёл собрание смены и зашёл Евгений Иванович, пожелал присутствовать. Я продолжил проводить политику партии и правительства.
- Задачей госавтоинспекции является: предупреждение нарушений правил дорожного движения, пресечение нарушений, и наказание нарушителей, - продолжил я рассказывать инспекторам. - Прежде всего, мы должны предупредить.
В разговор вмешался командир:
- У вас в смене в 87-м году допущен рост дорожно-транспортных происшествий по сравнению с прошлым годом: было 42 происшествия, стало – 53, а выявлено нарушителей правил дорожного движения меньше, чем годом раньше. Значит, вы плохо работаете, надо активизировать работу по привлечению к административной ответственности участников дорожного
движения, нарушивших правила. Правильно Виктор Матвеевич?
- Неправильно, Евгений Иванович?
- Почему? – спросил он.
- Потому     что,      наша      бальная   система     неправильно     отражает
действительность.  Количество выявленных нарушителей никак не влияет на количество дорожных аварий. У нас получается, что наказание, а не предупреждение, является главным в безопасности дорожного движения, и итоги соцсоревнования искажаются пресловутой бальной системой. Наказание – это следствие, а не причина.
- Демагог, - произнёс Инютин.
- Евгений Иванович, демагог – человек, который не разбирается в предмете, о чём спорит, а я, знаю. На  юрфаке  я защитил дипломный проект по теме: «Административная ответственность за нарушение Правил дорожного движения». Меня трудно уличить в незнании предмета, - возразил я.

   Конец года, в батальоне идёт отчётно-перевыборное собрание. Переизбирали   на  следующий   срок   в общественные   организации:   Совет
ветеранов, Совет отличников, Совет «Динамо», Совет Ленинской комнаты, и
членов  редколлегии. Сотрудники активности не проявляли, и я взял слово:
- Считаю, что работа в общественных организациях носит формальный характер.  В них работают только те, кто их возглавляет, да и то, в основном, только пишут планы. Нам ещё не хватает Совета жён для комплектности. Взять редколлегию. В ней по одному человеку от каждой смены и обязанность у них всего одна: раз в месяц предоставить заметку в стенгазету, но не всегда это делают. В том месяце не сдал никто. Почему я за ними должен бегать. В каждой смене есть парторг смены и комсомольский вожак, и почему-то коммунисты и комсомольцы не участвуют в общественной жизни батальона. С них спросить будет можно. Наша специфика работы не позволяет вести должную работу в формате общественных организаций, поэтому считаю, что эта работа должна проводиться в партийной и комсомольской организациях батальона. Ну, конечно, должны  оставаться суды чести.
Меня охотно все поддержали, но вмешался комбат, Евгений Иванович:
- Не занимайтесь самодеятельностью. Проводите всё, как положено.
Предложили в Советы кандидатов, проголосовали. Я снова возглавил Совет ленинской комнаты и редколлегию. Никто не хотел возглавить Совет «Динамо». Я уже, шутя, предложил:
- Давайте мне, до кучи.
И за меня проголосовали единогласно, как проголосовали бы за любого. Дёрнули же меня за язык.

   В следующий раз, при проведении мною развода, снова присутствовал Евгений Иванович. Он спросил меня:
- Виктор Матвеевич. Как у вас ведётся работа по устранению недостатков в несении службы?
- Нормально ведётся. Нарушений служебной дисциплины нет. Жалоб от граждан нет, - ответил я.
- Но вы, как были на последнем месте в соцсоревновании, так и остаётесь там, - напомнил Евгений Иванович.
- Это - по вашей, бальной системе, мы занимаем последнее место. У нас в смене за 1-й квартал не было ни одного учётного ДТП. Это, ведь, главная оценка работы ГАИ. Это я должен спросить: почему мы занимаем последнее место?
- Это не моя система, - заметил командир.
- Товарищ    подполковник,     я    знаю,     что    дорожно   -транспортные
происшествия случаются именно из-за нарушений Правил дорожного движения. Но у нас как назван стенд? «Подведение итогов соцсоревнования по предупреждению ДТП между сменами». А предупреждение дорожных аварий – это профилактика, а не только выявление и наказание нарушителей. Так, что называть надо стенд, как есть: «по выявлению нарушителей». Вы не хуже меня знаете, что профилактика - это целый комплекс мероприятий, начиная с детского сада.
Инютин со мной не согласился. Я понимал, что командир батальона, в силу своих обязанностей, должен был следовать указаниям Управления ГАИ, но я не со всеми указаниями был согласен. И не согласен я был, что по принятому 3 марта 1987 года Приказу №43 МВД СССР, сотрудник ГАИ должен был штрафовать за нарушение ПДД не только пешеходов, как было раньше, но и водителей, по талонам. А это - суммы штрафов гораздо больше, чем 50 копеек для пешеходов. Я считал: неправильно, что «живые» деньги попадали инспекторам. 
   Жена не понимает, командование не понимает. Тяжёлые мысли посетили меня. Две вещи не могу терпеть: когда мне не верят,  и когда ругают несправедливо. Ладно, жена, она уже стала родным человеком, а родных не выбирают, и я ей многим обязан. Но служба! Взять историю. Был создан ОРУД ГАИ: отдел регулирования уличным движением. Занимались регулированием и организацией дорожного движения.
Теперь ДПС ГАИ: дорожно-патрульная служба. На постах ДПС инспектор должен: регистрировать проходящий автотранспорт в ночное время, проверять агрегаты и регистрировать автомашины, которые проверили на «угон», работать по плану «Перехват-центр», проверять разрешения на перевозку тяжёлого и негабаритного груза, контролировать прохождение автомашин с иностранными гражданами. А учитываются только выявленные нарушители ПДД, причём записи в путевых листах водителям государственных машин о нарушении, для принятия мер дисциплинарного характера по месту работы в расчет не идёт. А ведь в трудовых коллективах обращают серьёзное  внимание на нарушителей ПДД.
  Кроме  того,   сотрудники   ГАИ   задерживают   преступников.    А    кто
инспекторов к этому готовит? Основная масса преступлений совершается с использованием автомашин. И, приедет какой-нибудь  молодой лейтенант из Управления, проверит записи проверки транспорта,  перевернёт несколько листов назад, и напишет: «Сделано замечание: «Находился в помещении поста, с транспортом не работал. Такого-то числа проверено всего 10 машин». А как узнать, почему десять? Может быть, была уважительная причина, и скорее всего, была.

   Я поехал в Молжаниновку к нашему бывшему командиру в 15-е отделение ДПС по сопровождению негабаритных грузов, Пиюренко Валерию Григорьевичу.
- Товарищ подполковник, возьмите меня к себе, - попросил я его.
Когда   Пиюренко   возглавлял   наш   батальон,   он   сочетал  в себе  хорошие
качества командира и человека. Под его началом легко было работать, зная,
что если к тебе и будут претензии по службе, то эти претензии будут справедливыми. К тому же, мне всегда хотелось поездить в командировки,
посещать новые места.
 Валерий Григорьевич мне сказал так:
- С удовольствием, Вить, я бы тебя принял к себе, но у меня договор с Инютиным о том, что он, прежде всего, должен подписать рапорт о переводе. Так что сначала к нему.
К Инютину идти было бесполезно, а просить - не в моих правилах. Евгений Иванович был другого склада человек, которого можно охарактеризовать одной фразой, по Ленину: "Несмотря ни на какие визги слева, и справа, мы будем проводить политику партии, и только партии".
___________________________________
*- Статья 150.1. Нарушение порядка приобретения строительных материалов
Статья 155. Незаконный отпуск или приобретение бензина или других горюче - смазочных материалов
Статья 158. Мелкое хулиганство
Статья 165. Злостное неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции или народного дружинника


Кадр и фильма: "Прохиндиана или бег на месте"