Есть женщины, не только в русских селеньях

*

Есть  женщины, не только в русских селеньях.
Словно белоснежные океанские лайнеры среди утлых судёнышек в речном порту, неспешно и величаво скользят гигантских размеров женщины по улицам городов и посёлков, не обращают  внимания на суетливую публику тесных тротуаров.
 
Вдрызг пьяный, ухоженный, крепко сбитый мужик  на улице губернской столицы - редкость, а разного калибра шушеры с претензией, то каждый второй.
В строгой величавости проплывает по улицам русская, да любой  народности  лебёдушка. 
Мерно покачиваются ласкающие мужской глаз округлости бёдер. Не худые, под стать фигуре, длинные ноги укрыл спадающий до пят сарафан с кружевной вышивкой иль  броской пестроты, свободного кроя, ниже колен  юбка, да и эпатажные, супермодные джинсы, тоже не редкость.
Колышется грудь, упругим парусом наполняет застёгнутую на все пуговички блузку. Массивный высокий каблук изящных туфель не цокает, а с элегантной лёгкостью скользит по асфальту.
Идёт, мужчин  не замечает.
 
Но,– коль в голубушке проснётся озорство, то не милой улыбкой кротости одарит, а с молниеносной лихостью, которою представить порой трудно,  завернёт  к мужичку меньше средней упитанности, для которого зелёный змий раскачивает землю,  да не ко всякому, а  чтоб приятной внешности и к одежде прикоснуться не рвотно.
Крепко обхватит за плечи и  прижмёт меж колыхающихся куполов груди так, что исчезает в дородном богатстве женских форм  тщедушная мужская плоть, лишь туфли мужичка торчат каблуками вверх.
 
Пьянчужке  и так зелёный змий взор дымкой застилал и землю морской волной раскатывал, шёл обходя ямки на ровной дороге, боролся с ветром и земным притяжением, а тут взмыл и полетел куда-то в вакуум - утонул в женском избытке форм. Ртом воздух хватает, а его нет – везде грудь. Ножками болтает, рожей вертит, ручонками  упирается, глазёнки выпучил , слюни текут, побагровел, но пыжится... Ах, как вырваться хочет.
 
Отпустит барышня пьяного мужичка, тот на пятую точку иль на колени шмякнется.  Задерёт голову, а над  ним, закрыв солнце, нависают женские прелести пышущие жаром страсти. 
Сразу трезвеет пьянь, коль соль жизни мужской сохранилась, ведь  во многие разы вела мужика по жизни  не голова, а встающая на дыбы головка. 
С воплями о Божьей каре за неправедное житие, да о белочке и заразе водке, бросается наутёк, куда глаза поведут, главное, чтобы куда-то подальше…


**               


Женщина гигантских форм в желаниях и поступках сплошная загадка, как и любая женщина, но бывает,  её душа теряет  благость  духа,  стремится показной грубостью и вульгарной надменностью  защититься  от липкой грязи обывательских суждений о женской красоте.
 
Некогда дух, охваченный жаром любви, стремился разорвать оковы шаблонных мнений и стереотипы поведения, отдать  ручеёк непорочной скромности и приобрести бурный поток страсти,  глоток счастья  -  взаимной любви, но искренность порывов натолкнулась на злые шутки и язвительное пренебрежение.
 
Горечь несправедливости пронзает сердце щемящей болью - сметаются чувства в хлам.
Обломились крылья желаний возносившие ввысь к будущему, померк свет путеводных звёзд, страсть любви скукожилась в ненависть к себе и окружающему миру. Капля за каплей - исчезает женственность и проявляется сварливая баба. Рождается чёрной зависти сука, от чужих житейских радостей беснующаяся  в плевках желчи и истекающая зловонной жижей по людским несчастьям.
 
Всему виной природы щедрость, не в радость давшая женщине избыток телесных  форм.


***


(а)