То и пожнешь

Как ни прискорбно это говорить, но мы присутствуем при последнем акте драмы, одной из самых страшных в истории, - и что ужаснее всего, так это то, что речь идет о нашей собственной стране, не о Римской империи, не об империи Александра Македонского, - а о нас самих, еще живых, но уже мертвых.

Мы пожинаем плоды трусости наших предков, трусости, эгоизма, того самого вечного русского «лишь бы мне и сейчас, а тебе на сапогом по роже», когда русские князьки травили, оскопляли и ослепляли своих братьев во имя власти, когда аж вплоть до Бориса Годунова брат шел на брата, и московиты резали и насиловали новгородцев, вятичей и прочих таких же «великороссов». Русская кровь лилась рекой, а в это время орды дикарей захватывали наши южные земли, а мы трусливо бежали в тундру, в болота, все дальше и дальше на север…

Пока пасли скотинку под ивовую дудочку да выделывали сермягу, с репой на столе и печкой по-черному, - роковые процессы, происходящие с нами, были не так заметны, - ну люди мы-де как люди, не хуже других. А другие народы уже давно замечали, что с нами, русскими, творится что-то непонятное, страшное, и потому начинали сторониться нас как прокаженных. А мы всё клеймили их, мол, «русофобы» они, на земли наши привольные-де зарятся, «импиралисты».

«Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага -
И ненавидите вы нас...» Это Пушкин, «солнце русской поэзии». А «кичливый лях» - известное польское восстание против русской оккупации, ну то, с Адамом Мицкевичем. Кстати, вот что писало «наше всё» на этот счет:

О Мицкевиче:
«Он между нами жил
Средь племени ему чужого; злобы
В душе своей к нам не питал, и мы
Его любили. Мирный, благосклонный,
Он посещал беседы наши. С ним
Делились мы и чистыми мечтами
И песнями (он вдохновен был свыше
И свысока взирал на жизнь). Нередко
Он говорил о временах грядущих,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
Мы жадно слушали поэта. Он
Ушел на запад — и благословеньем
Его мы проводили. Но теперь
Наш мирный гость нам стал врагом — и ядом
Стихи свои, в угоду черни буйной,
Он напояет. Издали до нас
Доходит голос ЗЛОБНОГО поэта»

Нет, шалишь, «фобии» на пустом месте не заводятся! Когда поистине великий друг России Астольф де Кюстин в 1839 году поставил перед нами чистейшее зеркало, нам бы одуматься, оглядеться. Нет, «русофобы» и все тут. …И продолжили бодрый марш на помойку истории.

Под бравые стихеса придворных поэтов неуклонно шло быдлоидное вырождение, - мы с каждым годом становились все более похожими на коренные народы Севера, только в отличие от этих милых и безобидных идиотов, наше русское идиотство становилось все более злобным, причем благо бы на другие народы, так ведь и на свой тоже! И вот грянула похабная «Великая октябрьская революция», так пронзительно с натуры описанная Иваном Буниным.

Мы показали миру себя во всей красе, и мир ужаснулся. А вырождение от всех этих пируэтов «верного росса» только ускорилось. Весь мир умнел, а мы глупели, задыхаясь от бессильной злобы.

Выдуманный симбирским второгодником нетрадиционной ориентации «комунизем» продрягался в луже кровищи аж 70 лет, - и издох. Пришедшая ему на смену очередная идиотическая быдлоидная мутация отрезвила последних вздыхателей по «демократии в России» на либеральном Западе.

«Когда-то ведь и мы хотели быть хорошими. Ну, чтобы демократия, и взяток не брать, и улицу переходить на зеленый свет. Как в Европе. Но это всё оказалось: а) очень трудно; б) очень скучно. Что же в такой ситуации нам делать? Понятно что. Две вещи: 1. изолировать себя от остального мира, чтобы не с чем было сравнивать; 2. убедить себя, что остальной мир скоро рухнет, а мы - останемся. Потому что мы - Святая Русь. По нашей собственной шкале святости, разумеется». Станислав Белковский.

«Политолог: Россияне хотят перемен, но каких именно - не знают

Московский центр Карнеги и «Левада-Центр» провели репрезентативное социологическое исследование, чтобы выяснить, хотят ли россияне перемен в своей жизни, и если хотят, то каких. В понедельник, 5 марта, соавтор исследования, руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги Андрей Колесников познакомил с его результатами аудиторию берлинского Центра восточноевропейских и международных исследований (ZOiS). Опрос, в частности, показал, что, как ни странно, наиболее консервативная группа населения России - это возрастная группа от 18 до 24 лет. В интервью DW Андрей Колесников прокомментировал этот и другие результаты исследования.

- Господин Колесников, хотят ли россияне вообще перемен?

- Андрей Колесников: Хотят, но очень специфическим образом. 42 процента опрошенных хотят даже радикальных перемен, но это главным образом желание бедных, которым, что называется, «едва хватает на еду». Это желание лучше питаться и лучше одеваться. И им неважно, кто улучшит их жизнь - Сталин, Путин или кто-то еще.

41 процент респондентов выступают за постепенные перемены. Здесь спрос на них более сложный и структурированный. Это люди в основном с нормальным достатком, с неплохим образованием, живущие преимущественно в больших городах. Им нужны пусть небольшие, но рациональные перемены. Тоже главным образов в экономической политике. Но здесь есть уже спрос на больше свободы и в политической сфере.

- Насколько важны для этой второй группы именно политические реформы?

- В списке желаемых перемен такие реформы стоят не очень высоко и у этой группы. Может быть, чуть выше, чем в среднем по России, где политические реформы не воспринимаются как нечто важное. Но это было известно и по другим опросам. Среди существенного числа москвичей, правда, есть достаточно серьезное понимание того, что нужна судебная реформа, что важна прозрачность выборов. И, кстати, основным инструментом изменений большинство тоже называет выборы. Другие инструменты, такие, как волонтерская, гражданская или партийная активность, им не представляются эффективными. Но главное, на что мы обратили внимание, это высокая неопределенность спроса на изменения.

- В чем это выражается?

- Даже участники фокус-групп и с наводящими вопросами не могут точно определить, чего они хотят. Хотят, чтобы было лучше. Но как этого добиться, люди не знают. С одной стороны, давай больше свободы, с другой - давай больше государства, но чтобы это государство было эффективным.

- То есть, все надежды только на государство?

- Российское общество в очень высокой степени государствоцентрично. Одной из целей существующего политического режима было превратить народ в иждивенца, власть сама воспитала людей в том духе, что они постоянно ждут помощи от государства. Это такой негласный социальный контракт: мы, граждане, за вас голосуем, а вы нас кормите. Сейчас, правда, корма стало меньше, поэтому стали кормить Крымом, величием и политической мобилизацией.

- А кто воспринимается опрошенными как реформатор?

- Никто или Путин. Это отражение отсутствия альтернатив, точнее, непонимание того, что альтернативы вообще возможны. Можно, конечно, вспомнить фамилию «Навальный», но Навальный политик нелегальный…

- … несистемный…

- …несистемный, но и нелегальный. Избиратель ведь достаточно консервативен, он обращает внимание, главным образом, на разрешенных политиков, а Навальный - неразрешенный. Вот если бы его «разрешили», то за него, думаю, довольно быстро стали бы многие голосовать. Спрос на новое лицо есть.

- Но пока все ожидания перемен к лучшему связаны с надеждой на то, что их осуществит элита, находящаяся у власти. Так?

- Да. У этой элиты есть власть, инструменты и деньги. То есть, реальным действующим лицом может быть только власть. Впрочем, так всегда и происходило в истории и Российской империи, и Советского Союза, и России теперь. Перемены инициировало начальство, а дальше процесс или заходил в неугодную начальству сферу, или начальство само отказывалось от реформ.

- А от сегодняшней власти можно ожидать готовности проводить реформы? Или это все равно, что пилить сук, на котором она сидит?

- Готовности пилить сук точно нет. А сук этот называется «политическая система». Авторитарную систему не готовы демонтировать ни Путин, ни его элиты. Так что все либеральные надежды на политические реформы сверху, думаю, иллюзорны. Другое дело, что Путин хочет повысить эффективность этой системы и для этого готов опираться на людей, которых мы называем технократами, то есть, людей без взглядов, эффективных, с его точки зрения, администраторов. Но не дай Бог тронуть политические основания системы.

- Давайте вернемся к опросу. Есть ли различия в отношении россиян к переменам в зависимости от их места жительства и возраста?

- Разница между провинцией, селом и большими городами, а также городами среднего размера известна давно. В городах больше образованных людей и больше запросов с политическим оттенком. Село, малые города, депрессивные области - это те самые 42 процента, которые хотят радикальных перемен к лучшему в их экономическом положении, и пусть их обеспечит хоть какой-нибудь новый «Сталин», раскулачив олигархов.

Разница есть и в возрастных группах. Неожиданным для нас оказалось, что возрастная группа от 18 до 24 лет - самая консервативная, она даже консервативнее, чем пенсионеры. Но это не говорит о том, что молодые люди консерваторы по природе своей, что они такие вот путинисты. Это тот возраст, когда человек только формирует свои взгляды, когда он сосредоточен только на себе, своих личных впечатлениях и частной жизни. Он родился и вырос в этих условиях, ничего другого не знает, так почему бы ему не принимать эти условия как данность.

Группа 25-39 лет дает уже другой результат. Эти люди уже думают, они работают, несут ответственность за семьи. Для этого им нужна благоприятная среда. Рождается спрос на перемены, на изменения в этой среде. Так что я бы не стал ставить крест на нашей молодежи, большинство которой действительно очень инертно. Люди, которых мы видели на улицах в акциях Навального, это действительно незначительное меньшинство.

- Но ведь в отличие от советских времен сегодня у российской молодежи благодаря интернету есть доступ к любым СМИ, у нее есть возможность ездить по миру, сравнивать…

- Мы говорим о большинстве. Большинство не обязательно хорошо образовано, большинство не готово вовлекаться во что-то политическое, большинство хочет хорошей и стабильной работы, а такую сегодня дает государство, государственные компании, бюджетные организации. Так что в каком-то смысле это рациональное поведение.

Если же говорить о молодых людях с действительно хорошим образованием - Высшая школа экономики, допустим, или Физтех, то они же уезжают. Получается, что хорошее образование в России идет на экспорт или плодит людей с радикально оппозиционными взглядами. Или наоборот. Хорошее образование дает шанс устроиться на хорошую работу в какую-нибудь государственную компанию, что провоцирует очень конформистское поведение.

- И эти люди - действительно искренние и убежденные сторонники существующей в России политической системы?

- Сейчас снова появляется феномен двоемыслия. Люди, работающие в государственной организации, готовы ходить строем и выступать правильным образом на каких-нибудь собраниях. И в то же самое время у себя на кухне или со своими друзьями, как это было в советское время, высказывают все, что они думают на самом деле про этот «проклятый путинский режим».

- Какую роль играет внешняя политика, если говорить о настроениях россиян?

- Огромную. Но внешняя политика свою роль уже отыграла. По нашему опросу, стремление стать великой державой занимает сейчас последнее место в приоритетах россиян. Но это говорит лишь о том, что путинская Россия уже достигла этих целей. Мы, мол, снова стали великими. Нас все боятся. Мы живем в «осажденной крепости», но эта крепость крепка, как никогда. Патриотическая волна уже не цунами, но она застыла на высоком уровне и не собирается спадать.

Внешнеполитическая цель достигнута, поэтому нужны другие. Появляется спрос на хорошую экономику и нормальную социальную сферу, на улучшение здравоохранения и образования, на борьбу с коррупцией. Один из российских парадоксов в том, что, с одной стороны, люди хотят государственной интервенции, государственной экономики, государственного регулирования цен, а, с другой - сетуют на невозможность начать свое дело, препоны малому бизнесу, всевозможные проверки. Впрочем, это тоже апелляция к государству - создай, мол, условия, чтобы мы могли нормально работать не только в государственных организациях.

- В победе Владимира Путина на предстоящих президентских выборах никто не сомневается. Можно ли на основании результатов вашего опроса сделать прогноз, что эта победа будет еще более внушительной?

- В России существует негативный консенсус. Главное, чтобы не было хуже. Лучше уж Путин, а то придут какие-нибудь кровососы, еще не насытившиеся, и станет еще хуже. Получить еще больше, чем ожидается, голосов Путин может не потому, что его так любят и на него так надеются, а потому, что на эти выборы не придут многие из разочарованных в выборах, как в инструменте перемен.

Не придут сторонники либеральных и демократических идей, которым не очень хочется голосовать ни за Явлинского, ни за Собчак. А придут законопослушные путинисты, которые проголосуют за своего начальника. В таком случае мы можем действительно получить цифру больше, чем раньше, что станет поводом для того, чтобы этот режим сказал: «Мы такие легитимные, что уже дальше ехать некуда». http://p.dw.com/p/2tmNp

Ах уж эти русские страдания! А на самом деле, с позволения сказать Россия представляет собой нынче стопроцентную безнадежность. Пришедшая на смену анклавно-сгруппированному капитализму глобализация поставила жирный крест на какой либо надежде для нашей лесотундры. «Хотят, чтобы было лучше. Но как этого добиться, люди не знают»? – Я могу просветить: чтобы было «лучше», нужно иметь  процентов на 95 КОНКУРЕНТОСПОСОБНУЮ экономику, т.е. производственные предприятия, рыночно конкурирующие на мировом рынке. Процентов 5 оставшихся могут быть социально ориентированными, например, предприятия общества инвалидов.

Общество инвалидов существует на пожертвования, и для него конкурентоспособность не главное требование, а для остальной экономики – главное. Иначе никто не будет в производство вкладывать. Инвестор уйдет в ту страну, где деньги приносят прибыль. Что и происходит с Россией. У нас нет, и не может быть конкурентоспособного производства из-за высокой себестоимости производства в лесотундре (отопление, тяжелая логистика). Привлекательными для инвесторов, т.е. рентабельными, когда вложенные деньги возвращаются с прибылью, являются только сырьевые отрасли, занимающиеся не производством, а воровством. Кончится что украсть, - и нет «встающей с колен».

Нам болтают про некую «инновационную» экономику, которая будет производить сплошные изобретения, чего нет в мире, есть только у нас. Это чистейшей воды вранье и демагогия, рассчитанные на безмозглое быдло. Во-первых, изобретательство – процесс случайностный, и его нельзя планировать. Вы построили завод по выпуску «инновационной» продукции, а ее не изобрели, - что, завод банкротить и сдавать под «торговые центры»? Во-вторых, даже если кто-то здесь что-то и изобретет, то все равно изобретение станет производиться в той стране, где производство дешевле. Примеров куча: электронику всю изобрели в Америке, а производят в Китае. Предприниматель ищет где ему дешевле.

Значит, настоящего производства (не считая дурацкого ВПК) у нас никогда не будет. Это, так сказать, смертный приговор со стороны дебита. Значит, максимум, что мы можем, это перекрыть границы и жить за счет эмиссии банкнот, производя исключительно на внутренний рынок (так называемое «импортозамещение»). А это означает стать второй Северной Кореей. При ракетах «с атомным двигателем»  (большего вранья мне слышать не доводилось).

Иными словами, у нас не будет конкурентной экономики, даже если мы заменим всех русских китайцами, и законы с прочей моралью возьмем ихние!

А с нашими «верными россами» мы не смогли бы создать ни экономики, ни страны даже в раю! Вот прогноз на предстоящие «выборы»: Путин выиграет с результатом 78%  (ФБК). Независимый некоммерческий фонд «Петербургская политика» составил рейтинг явки по городам и областям для предстоящих выборов президента Российской Федерации. По его данным, явка на выборах 2018 по стране будет не выше 52%. Эти величины позволят нам с большой степенью точности оценить процент быдлоидных вырожденцев в российском обществе (по итогам выборов уточним): 78 х 52 / 100 = 40,56%.

«Левада-центр» на основании проведённых им опросов, дает явку 58%: При такой явке «быдлоразультат» будет 45,24%.

Примите мои поздравления, дамы и господа, у нас появилась надежда! По непонятным причинам, как я уже писал, быдлопроцент уменьшается. Мы даже, возможно, вынырнули из состояния инферно, и у нас демократия, пусть и весьма хлипкая, эфемерная и ненадежная, но все же, пусть и теоретически, но возможна!

Конечно, для твердой демократии нужно иметь быдлопроцент не выше 30-35%, но и эти  40,56 - 45,24% вселяют надежду. Что там случилось с «телевизором», почему оболванивание стало давать сбои, ума не приложу.

Хотя, повторяю, в случае с РФ в плане экономики качество народа роли не играет, мы можем хоть всех русских заменить китайцами, - все равно накладные расходы будут избыточны. Улучшение качества народа могло бы помочь только избавиться от всякого посткоммунистического сброда во власти, если бы вдруг случилось чудо, и выборы у нас было бы можно написать без кавычек. Но… чудо – явление маловероятное.

Валентин Спицин