Часть первая. Разведчик. Глава 2

- Дэн, ты чего такой задумчивый? В Мыслители хочешь податься?
- Ой, отстань, я только из Города.
- Ну, из Города и из города, чего раздумывать то? Веселись, расслабь свои мозги, а то я ведь знаю тебя, опять математика одна в голове.
«Да, прав Вовчик, - подумал Данил, - у тех, кто в Города ходит, мозги деградировать начинают». Воображение, говорят, притупляется, потому что его, воображение это, все время вглубь себя загоняешь. Потому то и любят брать в разведчики туповатых, недалеких солдафонов, которые четко выполняют приказания и не создают себе проблем.
А сегодня можно и выпить, и отдохнуть. Можно подраться. Все можно – деньги есть, за людей всегда хорошо платят, которых из Города приводишь. А вот за плановое продвижение, к которому относился устроенный Данилом взрыв, платят мелочь, вялые суточные и паек. Но ему хватало. Впрочем, все это плановое продвижение имеет своей целью именно спасение людей, так что любому рано или поздно перепадают призовые.
Это не самое популярное заведение в нашем Кордоне, и, наверное, именно поэтому Данил пришел сюда. Народ здесь собирается немногочисленный, но постоянный. За тем столиком, который в центре, собираются наши пьяницы и дебоширы.
А за тем столиком, в углу, тусуются «мыслители», так их кличут между собой. Эти любят порассуждать обо всем на свете. Это, конечно, не те Мыслители, которые охраняют наш кордон. Хотя среди гостей бара и они есть. У этих, настоящих, мыслителей занятная работа. Они сидят по внутреннему краю Кордона (который кольцом окружает город), и усиленно думают о том, как все хорошо и замечательно. Но это упрощенно и немножко грубо по отношению к ним. Город далеко простирает свое влияние, и, во многом, только благодаря Мыслителям удается не только сдержать его, но и наступать. Им не удается сформировать какую-то особенную реальность, для этого их слишком мало, а каждый из них – высококвалифицированный специалист. А сидеть часами, и думать об определенных вещах не каждому под силу. Так что, главное их назначение – удерживать реальность в ее обыденном виде. А иначе может начаться цепная реакция, и никто не сможет предсказать какая она будет – хорошая, дарующая любовь и процветание, или ужасная, сметающая все на своем пути. Почему-то люди упорно предпочитают думать о плохом. Наверное, потому, что за всю свою жизнь привыкли, что в жизни есть только плохое, страшное, нелицеприятное. В общем, не так уж они и не правы.
Данил взял со стойки бара бутылку джина и стакан и, помедлив немного, отправился к угловому столику. Минут через пятнадцать начал подтягиваться народ. Пришел бармен из этого заведения, сейчас была не его смена. Долговязый, с лысым черепом, похожий на мафиози, он был любящим мужем и отцом троих детишек. Вся его семья тоже жила здесь. Что они здесь забыли, что притягивало в этом полувоенном, тусклом, полным безысходностью даже не городишке, а меньше того, я не знаю. Валька (так зовут бармена) говорит, что здесь они с Люсей (а это его жена) чувствуют аромат (аромат они чувствуют, видишь ли) свободы. Где они его учуяли, я не знаю, хотя, если задуматься, Города правительство обычно обходит стороной, а вместе с ними и Кордоны, разместившиеся около них. Досюда не доходят ни айфоны с айпадами, ни трюфеля с семгой, зато не доходит и политика, а вместе с ней и цензорство, надзор, взяточничество и прочие мелкие чиновничьи радости.
Пришел доктор из психиатрической клиники, явился Мыслитель этого сектора Кордона, пришли Машка с Надькой – местные лесбиянки, работающие в закрытом НИИ при Кордоне. И еще несколько людей, которых Данил знал только в лицо. Компания собиралась разношерстная, веселая и ужас какая болтливая.
Одной из любимых тем у них было обсуждать происхождение Городов. Высказывались самые разные версии, от подкрепленных «подтвержденными» источниками и выкладками многоэтажных формул, до самых бредовых, зачастую слизанных из фантастических произведений.
Кто-то говорит, что это был чей-то эксперимент, государственный, само собой. Эксперимент по осчастливливанию всего человечества. Да только вот фигня какая-то получилась, а никто на себя ответственность не берет до сих пор. Еще бы, это вам не теракт, чтоб ответственность брать. Как маленькие дети, нашкодили, а потом убежали.
Теория интересная, конечно, и заслуживающая внимания, однако, государство, стремящееся к осчастливливанию человечества такими вот способами, представлялось Данилу с трудом. Скрыто делают пакости, а не добро. Так что, скорее это была бы какая-то масштабная гадость.
Кто-то думает, что в центре сидит этакий злой гений, узурпатор. Но это еще меньше похоже на правду. Какой смысл сидеть узурпатору в мертвом городе и повелевать фантазиями? Узурпаторам настоящих людей подавай, и чтобы они, эти люди, в ноги им кланялись, чтоб боялись их и, желательно, почитали. Этакая гипертрофированная нормальная человеческая мыслишка. Гадкая мыслишка. Всем ведь хочется, чтобы их слушались, чтобы превозносили и восхищались. Этот самый узурпатор, хоть и гений, а все же человек, и без других людей не может – загнется. Они есть порождение своего общества, как и все наши царьки, королишки, президентики. Эти сильные мира сего лишь воплощение тайных мыслей каждого среднестатистического человека в обществе. С той разницей, что могут позволить себе больше. Каждый из этих больших шишек, как правило, обыкновенный человечишка.
А если даже и не совсем обыкновенный Хомо Сапиенс, то желания почему-то у него вполне стандартные. Побогаче стать, познаменитей, повлиятельней, а если получится – то и завоевать кого-нибудь. И почему мы так упорно желаем и пытаемся завоевать друг друга? Нашествия пришельцев нам не хватает, вот что. Чтоб мы почувствовали себя человечеством. А тут вместо пришельцев – вот это… Города какие-то странные.
Данил вяло подал им эту мысль, и они, трансформировав ее для своих нужд, принялись живо обсуждать версию с пришельцами, найдя очевидную аналогию с «Пикником на обочине» Стругацких. Потом перекинулись на Солярис Лема. Завершив каким-то Брауном, они основательно накинулись на выпивку. Он решил от них не отставать, а в перспективе даже обогнать. А потом сознание схлопнулось.
Было весело, было грустно, но больше весело. Были объятия унитаза, были объятия Наденьки и Машеньки, и кого-то еще, незнакомого. А потом из общего расслабленного тумана его выдернули настойчивые подергивания штанины. Мутным взором он поглядел на их источник. Источником возмущения был мальчик. Тот самый, которого он вытащил в последнем походе в Город. Мальчик упрямо теребил его за штанину и что-то хотел от Данила. А Данилу совсем не хотелось, чтоб от него что-то хотели.
Он был слишком пьян, чтобы сделать что-то правильное в этой глупой ситуации, но протрезвел уже достаточно, чтобы понимать свою беспомощность. Так они и стояли, каждый упрямо сохраняя свою позицию, пока, к счастью для Данила, не появились веселые и, казалось, на все способные сейчас Машка с Надькой. Они, смеясь, подхватили мальчика, закружили по комнате и увлекли его своими сюсюканьями и детскими разговорами. Можно было облегченно вздохнуть. «Господи, спасибо тебе за то, что создал лесбиянок, мечтающих о детях!» - сказал про себя Данил.
Однако настроение оказалось уже безнадежно перебито, и дальше пьянствовать не было никакого желания. Кряхтя, как столетний старик, Данил неуклюже попрощался со всеми, и, ведомый каким-то неожиданно чересчур мрачным настроением, отправился домой.
Проворочавшись в кровати до утра, он, наконец, заснул, и снились ему чудеса, волшебство и легкий сказочный быт.