Цыхвилизация, ёпа мама

    Лет двадцать кряду Остап не занимался графикой - не до того было. И тут Остап решил вспомнить старое. Ибо пора уже рисовать иллюстрации своим опусам, которых накопилось на пару таких писак, как Достоевский с Диккенсом. А они поштишто друзья. Были бы. Еслиф в одном хронотопе. Ан выкусь: в разных они хронотопах.
    Остап начал без думно, бес эскизно: экспрессивный выплеск того, что назвать бы лучше импрессией, еслиб не так долго и не так зашибательско, как у тех.  Похожее во сне приходит, только наоборот - не красиво оно, а страхолюдно.
    Подсознание ведь оно шо? А шо, оно разрешения у мозговладельца не испрашивает.
    У изобразительного подсознания - подсознания художника - собственная жизнь: комбинирует себе фрагменты. По своему усмотрению. Без красок. Как-то вот и всё тут.
    А утром Остап угадывает: что ему подсознание ночью пыталось сказать.
    Короче, "нынешним нынче" подсознание остаповское предложило Остапу изобразить по просыпу картинку. Чтоб для рассмотрения его кошмара обыкновенным народом - товарищам по интернету и так. 
    Времени на неё ушло - полдня после обеда, ибо любит Остап днём поспать. Да цельная ночь. Ну дык развеш в энтом дело?
    Не музыку, однакось, Остап рысовал, и сам он нэ Скрыпко де изо Львiва.
    Так и не закончил Остап картыну: глаза заболели. Пот ручьём.
    Плюнул Остап на это дело, на картыну, не натурально, конэшно, а в смысле фигуральном. И бултых - у койку. Тотчас заснул богатырским чем-то.
    Думал-думал  Остап после - в следующем дне, но недолго думал, а тоже экспрессионистски, и решил её назвать "Цыхвилизацией". Ибо картына пока без имени была - это не картина, а pozor художнику.
    Хотя, если быть Jcnfge честным, художником себя Остап не считает: мазилка - он и есть маzылка. Так же звучит, как и Остап-писатель.
    "Энергия без ума" - вот формула зла остаповского, глубиннаго.
    Это какие-то Кош и Мар - он и она!
    И Лень вселенская.
    Иногда.
    Наваливается на Остапа, и рвёт ему уши. И выдирает вместе с ушами мозг. Так как - кто бы мог  подумать - мозг прикрепляется к ушам.
    А картина - еслиф в нормальном, если ф чоловэчэском мире - вполне могла бы назваться, напр, "Цэ человек". (С намёком на майданные делишки: костры там, пожар, стрэлба, охуэвшы уси, а глазы при том голубiе - голубiе, даж у дэвок, глупые они, дэфки: зажыгаюца - не оттащиш).
    Хотя Остап в эти свары ни ногой. Отсиживался он. Можеть и в Магадане.
    А в названии могло кое-что общечеловеческое мелькнуть, а не как личноостаповское проявиться.
    А если название сопоставить с изображением, то сифмолизм остапский стал бы людЯм понятен. А именно:
    в мире творится чёрте что, а хер расположен как всегда. Ничего новово в искустве. Хер расположен пошло, без авангарда - на башке например и две штуки как рога, а вышел в самом неприглядном, самом наиподлючем, в самом иерархически нижнем - в окологовённом месте - там где ему и положено быть, когда речь о чэловичьим существе, а не о чорте, когда всё может быть не так, на то и чорт.
    Или так: мало того, что Остапу ясно: Америка она - сука (пусть не вся, а только маразмbческие вершки её); так ведь и сам Остап хорош: он - ещё чуть-чуть и африкацко-американьский жопарт-художник. Примёр берёт с нихъ ибио самъ дрянь.
    А он при том - всё равно - руцкий представитель. Он, хоть и руцкий, может этруцкый, славянский ль, можэт ищщо какой, а местами даже патриот.
    Но не из тех, о ком можно автоматом подумать, очередью, пульками. Но самое низменное прёт из Остапа ночью: не по-руцки: а по обще-цивилизацьонному: то есть на примерах учится, запоминает - компутер драный, и воплощает.
    Русский (львiвский) колхознiик о таком не думает.
    Такое ему может только присниться. В худом сне. Опосля бухалова. И когда рядом бабы нет. И товарищей по партии тютюшки: и баба, и товарыщи его бы успокоили! Одна дрыном, другие стрельбой над ухом.
    А художник Остап - против колхозника Васи Безнадёги - может своё сновидение изобазить... Боле-мене точно.
    Ибо кроме добрячка Высоко Сознательнаго Руцкого Мозга ещё одно существо по имени Творческая Рука Художника (она же Кривая Нога и Хер Подбрюшный) вносит свои идеологические поправки.
    Вдобавок Остап снабжён Пэстиком с Подшыпниками.
    И те за него думают. Вместо головы: которая по ночам смердит, и из неё лезут черви. Или мозги, что, по большому счёту, одинаково мерзко.
    И, вместо того, чтобы думать о государстве Российском (можно об Украинском: вместе и врозь), и об всеобщей мировой  справедливости (при том никого чтоб не убивать, а перевоспитывать в Гулагах, во Флориде, Канарах, Гаагах), Остап  ни  о чём другом, кроме как о Тычiнке (с голубiмi очами и о фставлении в неё Пэстика краснощёкаго, не думает ничаво.
    Даже на рабочем месте: то есть у холста. Или у листа Гознака, у листа торшона тож: Тычынка, Тычынка, Тычынка - раздвинь ношки.
    То же - у Пи Си, у компьютера то есть: тоже Тычынку видит и чает её псды.
    Романтикъ!
    Даже в том возрасте о Тычынке талдычтъ, еслиб даже Остапу пора б уже б на вечный покой.