Без видимых улик

     Тропа была настолько знакомой, что он мог нарисовать ее по памяти со всеми  выбоинками и  кочками.  И сейчас он шел, не глядя под ноги. Мысли неслись в голове наперегонки, выстраиваясь в новый сюжет.
     Вдруг он приостановился.  У старого дуба вглубь леса виднелась явно свежепротоптанная тропинка. Марголин сошел с тропы и пошел по новому следу. Летние месяцы он проводил в  Ягодном, да и зимой нередко бывал здесь. Исходил этот лес вдоль и поперек и, казалось, знает его  досконально, а тут тропинка, которой раньше  не было.  Минут через пятнадцать она вывела к заброшенной  землянке. Однажды Марголин побывал уже тут. Даже пытался проникнуть внутрь: там могло оказаться что-нибудь полезное для  краеведов.  Когда поинтересовался у местных историей этой землянки, ему рассказали, что она здесь с незапамятных времен.  Это сейчас детей в деревне мало, а когда-то, будучи мальцами, частенько играли в ней. Землянка была и штабом, и крепостью, и убежищем во время грозы. Но когда после сильного ливня,  чуть не завалило пацанов сползающим с соседнего холма селем, больше  тут не играли. Землянка одичала. 
     И вот сейчас  кому-то понадобилось проложить новую тропинку к замшелому воспоминанию. Над землянкой потрудились. Расчистили завал и открыли лаз. Даже сплели из лещины подобие двери, которая  закрывала вход. Позвав возможного хозяина землянки и не получив ответа, Марголин посчитал неприличным проникать вовнутрь без приглашения и вернулся на свою тропу. Пора  было возвращаться к работе. Перерыв сегодня немного затянулся.
    
      —Что ж ты, касатик, припозднился. Сказывал на полчаса, а сам уже час как бродишь где-то. Вон уж поостыло все. Щас подогрею.
      —А я пока руки помою. Вера Степановна, что нового в поселке? Небось уже сбегали за новостями, пока меня не было?
      —Какие новости? Так случай. Гадаю, скоро к  тебе Ковалев пожалует. Как что в поселке случается, он к тебе бежит. Будто не он следователем работает. 
      —Да что случилось-то?
      —А то случилось, что Зинку угрохали.
      —Какую Зинку?
      —А ту, что в магазине работает. С утра магазин не открыла. Думали проспала. Пошли ее будить. А там на крыльце кровь, по двору кровь. Наверно, когда тащили ее, бедную, кровь из нее хлестала.
     Почему тащили?
      —Так дома ее не оказалось. Ковалева вызвали. Дверь открыли, а там  никого. Кровать разобранная, вся смята. А Зинки-то и нет. Видимо убили и утащили ее, бедолагу.
      —Вера Степановна, вы ничего не путаете? А в доме крови нет?
      —Что мне путать? Как мне соврали, так и я вру. Только Зинки нигде нет, а кровь есть. Может ее убили, да в лес утащили закапывать,  — тут постучали в дверь, — Кого это нелегкая несет? Заходите, не заперто!
      —Это меня несет нелегкая. Здравствуйте!  — следователь Ковалев открыл дверь,  —  Что ж вы,  Вера Степановна, так гостей встречаете. Не хорошо. Я к вам, Феликс Михайлович, просто так. Подумал, все равно уже в поселке, как не проведать старого знакомого.
      —Проходите, Виктор Станиславович! Может чайку?
      —Спасибо! От чая не откажусь. Позавтракать не успел. Спозаранку вытащили меня в поселок. Уже в курсе, что произошло?
     Хозяйка налила чаю, поставила перед гостем тарелку с пирожками.
      —Ешь-пей, служивый, набирайся сил. Небось до вечера у нас болтаться будешь. Так ты заходи на обед.  Все ж  Михалычу веселее. Да и мне будет приятно за такими мужиками поухаживать.
      —Спасибо, хозяйка! Обязательно зайду. Знаете, Феликс Михайлович, что тут странного?  В туалете у жертвы нашли окровавленное полотенце, а по крыльцу и по двору только капли крови. И капли, и полотенце отправил в лабораторию на экспресс-анализ.  Но есть и еще один пропавший. Мужики говорят, что  исчез и новый механик.  В последний раз видели, как он  уходил в сторону леса с рюкзаком на спине и с лопатой в руках. Полагают, что это он и закопал Зинку. Вроде как он клеился к ней с первого дня появления в поселке. А теперь ни его, ни Зинки. Вот такая задача. И главное, никаких видимых улик.
      —Так это вы про Сеньку?  — вмешалась Вера,  — Я видела его позавчера. Он тащил на плече большой сверток.  Если думаете, что Зинку, так я ее после этого видела. Жива была и здорова. Да и веселая, как после хорошей гулянки.
      —А кто он — этот Сенька?
      —Это я рассказать могу. Лучше, чем гражданин следователь.  Сенька появился в поселке месяц назад. Он стал работать на автобазе. Там ему дали комнату в общежитии. Кто он, откуда взялся, никто не знал. Говорили,  жена выгнала из дому за пьянку. Вот он из города и перебрался сюда. Только пьяным его никто ни разу не видел. Разве только после работы заходил к Зинке в магазин, брал бутылку пива да там ее и выпивал. Но стали замечать, что он  заходил не за пивом, а ради Зинки. А что? Зинка — баба справная. И по лицу, и по телу мужику подходящая. И молода еще. Да и мужика у нее нет.  Как загремел Федька в каталажку на пятнадцать лет, так она с ним и развелась. Местные мужики побаиваются ластиться к ней. Еще на суде он ей прокричал, чтобы она поостереглась крутить с кем-нибудь шуры-муры. Дознается, когда вернется и ее и полюбовника на тот свет отправит. Мужики и опасаются. Они-то хорошо знают Федькин характер. Вот и стали гадать, скоро ли там у них что завяжется. А на прошлой неделе засекли соседки, что Сенька поутру из ее дома и вынырнул. Да еще и крадучись. Ну бабы утром в магазине поздравили Зинку с разговением. Только Сенька больше пива у нее не покупал. А сегодня вон как все вылилось! Так что, Виктор Станиславович, думаете он пришил девку да и сбежал?
       —Вот и предстоит это выяснить. А вам, Вера Степановна, спасибо за рассказ. Очень ценные сведения. Спасибо за чай. Идти нужно.
      —Так приходи на обед-то! Не сумлевайся, накормлю.

     Следом за Ковалевым кухню покинул и Марголин. Ему захотелось самому послушать, о чем судачат жители поселка. В буфете у магазина был своеобразный клуб, где обычно собиралось мужское население. Туда Марголин и направился. Мужики встретили его одобрительным гулом.
      —Михалыч! Заходи! Тебя мы не надеялись увидеть в этом году. Давно ли приехал?
      —Да уже две недели. Все некогда было выбраться в поселок, работы много.
      —А раз уж выбрался, не дай помереть.  Трубы горят.
      —Да мы бы и сами справились, да вот Зинка магазин не открыла, а на буфетных ценах, понимаешь, не разгуляешься.
      —Пивом угощу. Как, мужики?
      —Мы завсегда «за!»
     Марголин подозвал буфетчицу и заказал для всех сразу по две кружки.
      —Чтобы лишний раз не бегать. Правильно?
      —Да ты для нас — отец родимый!
      —А почему магазин закрыт?
      —А ты еще не слышал что ли? Зинку-то нашу порешили.
      —Как? Кто?
      —Знамо Сенька. Чужак он. А как приехал, сразу стал клинья к ней подбивать.
      —А может и не он? Ты злой на него, потому как тебя Зинка отшила, а ему стала внимание оказывать.
      —Да как не он, когда видели, как он с лопатой в лес ходил. Значит укандохал да и закопал. Поймаю, сам удавлю.
      —Ты его поймай сначала, а потом угрожай.
      —Да и поймаешь, он тебя первого удавит. Ты против него слабак.
      —А что следователь? Вызвали его уже?
      —Он, Михалыч, с самого утра тут роет, да не нароет ничего. Нашел тряпки окровавленные. Послал на анализ. А тут и без тряпок все ясно.  Вон кровищи сколько. Не только в доме и весь двор заляпан. Слышал, мужики бают, что он нарочно покрывает его. Вроде родня.
      —Что ты мелешь! Какая родня? Сам слышал, как он по рации давал задание все про Сеньку выяснить.
      —А  может и не родня. Только  он и сам городской. А они там друг за друга стоят. Мужики собираются накостылять ему, что он ни хрена не делает. Будет заваруха, и я пойду с ними.
      —Это уже твое личное дело. Не можешь простить ему, что посадил тебя за избиение жены.
      —За это ему только спасибо нужно сказать. Две недели отдыхал от бабы.
     —Ты бы так отдыхал! Две недели ни капли во рту. А слышали, что Федька  условно-досрочно должен выйти. Вроде матери написал об этом.  И если следователь его не найдет, то Федька уж точно отыщет. Помните, грозился Зинке, что кишки ей выпустит, если что?
     —Да ему еще сидеть и сидеть.
     —Так давече его старуха сама  хвасталась, что ей маляву с зоны передали, что откинется скоро.  Только заказывал Зинке не говорить.   
     —А что, если это Федька ее пришил? Узнал про хахаля, да и того...
     —Может так оно и есть. Вон у Трофимыча двустволка пропала с месяц назад. Собрался на охоту, полез в тайник, а ружьишко-то и тю-тю.
     —Очумел ты? Какая охота в это время. Небось засунул куда по пьяни и найти не может.
      —Пожалуй, мужики, я пойду. Дел много.
     Марголин поднялся, подошел к буфетной стойке, послал еще по кружке пива собеседникам, расплатился и вышел из буфета под одобрительные возгласы мужиков. Было понятно, что нет фактов, которые могли бы пролить свет на  исчезновение продавщицы. Оставалось ждать возвращения следователя.
   
      Около трех часов пополудни Ковалев заявился и прямо с порога попросил Веру Степановну дать ему умыться. Хозяйка подала ему полотенце и указала на рукомойник во дворе. 
       —Да у тебя рубаха вся промокла. Что ж по такой жаре в пиджаке-то ходить? Сними, пусть посохнет. Щас плечики вынесу. Повесишь рубаху, чтобы не смялась. Не стыдись. Так в майке и будь. Свои люди-то, пожалуй.
      Пока Ковалев плескался под рукомойником, Вера  выставила на стол разносолы.
      —А что, удобно в это время бутылочку поставить? Небось заявит, что на работе не пьет.
      —Почему нет? Не захочет — не станет.
      —Феликс Михайлович, Вера предложила остаться в майке, пока рубаха высохнет. Вас не смутит, что я в таком виде?
       —Раз хозяйка разрешила, какие могут быть разговоры. Можно вам налить?
      —Да чего уж тут. На сегодня я закончил.
      —Нашли что-то новое?
      —Вы ешьте давайте! Ишь, чего вздумали! Еще наговоритесь. Снова греть не пойду, - пригрозила хозяйка, накладывая гостю в тарелку, - ну за здоровьечко!
     Она пригубила и поставила рюмку на стол.
      —Я что подумала, вы пока тут без меня управляйтесь. Дело у меня в поселке есть. Покедова.
      —Деликатная женщина ваша хозяйка. Чтобы не встревать в разговор, решила сбежать от греха подальше. А ведь и новость может принести. Я кое-что вам расскажу. Может в это время и сам пойму, что же тут произошло. Давайте еще по одной и баста. И так сегодня мозги зашкаливают. Навел справки про этого Сеньку. Только положительная характеристика. Единственное, что отрицательное, по мнению его знакомых, что в морду не дал ни своей гражданской жене, ни ее любовнику, когда застал их в  спальне. Он вернулся из командировки, зашел домой, увидел это, молча собрал вещички, пожелал парочке удовольствия и ушел. Говорят, она потом бегала за ним, просила прощения, но он уволился с работы и укатил. А там и ее любовник смотался. Так она и осталась с носом. Вот все, что удалось про него узнать.  Я даже зауважал его заочно. А тут — убийство. Не укладывается в голове. Вряд ли он мог это сделать.  И вот что понять не могу. Когда зашли к Зинке в избу, плита еще не остыла окончательно. Да и кастрюля со щами была еще теплая. Видно поздно вечером варила. А кровь по двору, как показала экспертиза, куриная. Если бы сразу были повнимательнее, то обнаружили  бы чурбан с воткнутым окровавленным топором, и голову петуха, что валялась рядом. Ее даже кошки не успели подобрать. А петух, видимо, рванулся из под топора и ошалелый без головы побежал куда глаза глядят. Фу ты черт! Какие глаза, - рассмеялся Ковалев, - какая несуразица. Полотенце в туалете было измазано менструальной кровью. То ли постирать не успела, то ли времени на это не хватило до похищения. И должны же быть хоть какие следы борьбы. Зинка-то баба здоровенная. Такую не сразу завалишь.  Если ее усыпили до этого, то должен же быть в доме хотя бы запах хлороформа, а там только щами и пахнет. Никакой зацепки нет.
     —А что там слышно про бывшего ее мужа? Мужики рассказывали, что освободиться из тюрьмы должен.
     —Не слышал. Дайте-ка я свяжусь со районом.
     Ковалев  набрал номер своего отделения и попросил, как можно скорее выяснить про освобождение Федора.  Не успели выкурить по сигарете, как прозвенел ответный звонок.
     Марголин заметил, как посерьезнело лицо следователя. 
     —Что случилось, Виктор Станиславович?
     —Его выпустили неделю назад. Он может появиться в поселке. Как бы еще чего-нибудь не натворил.
      —А  вот и хозяйка вернулась! Есть новости, Вера Степановна?
      —Гудит поселок. На чем свет стоит ругают Ковалева. Целый день, мол, здесь ошивается, а вызвать наряд, да еще с собаками, чтобы лес прочесать да найти, где этот гад Зинку закопал, не догадался. Не зря же Сенька ходил в лес с лопатой да пер на себе куль. Не иначе, как Зинка была в том куле. Так что ты, Виктор Станиславович, в поселок лучше не ходи. Озверели люди. Мало ли чего сгоряча  натворят. А ты, я заметила, без оружия. Да и Федька вернулся, уже у матери гостит. Говорят, у Трофимыча ружьишко умыкнул. Хорошо, что Зинки уже нет, а то взял бы еще грех на душу — порешил бы бабу. Да мало ли что говорят, у меня в голове от них уже каша.
      —Не горячитесь, хозяюшка. Садитесь-ка с нами, — Марголин пододвинул к ней тарелку, — вон даже рюмку свою не опорожнили.  А вы, — обратился он к следователю, — надевайте свою рубаху. Она уже просохла достаточно. Китель вам не понадобится.  Пусть пока повисит.  И давайте прогуляемся. Кажется я догадываюсь, где мы найдем эту Зинку.
      Марголин повел следователя по своей тропе. У старого дуба они свернули на новую тропинку.  Когда подошли к землянке, Марголин осторожно отслонил дверь, и солнце, которое в это время было у них за спиной, выхватило из сумерек подземелья два разметавшихся на матрасе прекрасных в своей наготе тела. По лицу женщины блуждала улыбка. Видимо, она переживала во сне не остывшие эмоции. Мужчина посапывал рядом.  Марголин аккуратно поставил дверь на место.
      —Как вы решаете, будить будем?
      —Эх, найти бы крапивы да отхлестать их по голым задницам. Да уж ладно, пусть досыпают. Горячая ночь была раз спят без задних ног.
     Мужчины отправились обратно. Не хотелось спугивать Амура с его проделками. Так молча и дошли до Вериного дома. Минут через  двадцать вернулась и хозяйка.
      —До чего же вы, мужики, бестолковые. Не стали их будить. Я же предупреждала, что поселок гудит. Чего доброго и накинулись бы на тебя, Виктор Станиславович. А там в толпе чего бы не произошло, потом не дознаешься. Вот я и выследила вас, когда вы в лес пошли-то. Все видела. Я их хворостиной-то и подняла. Зинка сразу в магазин побежала, а Сенька к ней домой поперся. Так как я его давече видела, так и поплелся с кулем на плече, где матрас был завернут, с рюкзаком за спиной и с лопатой в руке.  Теперь у Зинки жить будет. Нечего им таперича по землянкам прятаться. Я им сказала, что вы их  застукали.
      —Хорошо, что хорошо кончается. Где мой китель? Пойду я, пожалуй.  Вера Степановна,  кто там идет к вам?
      —Так это ж Федька! Ты что это, Федька, пожаловал? Вроде тебя в гости не звали, — выступила Вера вперед, заслоняя собой мужчин, — не балуй здеся!
      —Не поднимай шухера, Верка, мне сказали гражданин следователь у тебя. Здрасьте, гражданин начальник! Я, вишь, по УДО. К матери заехал повидаться. Хочу, чтобы ты себе забот не сочинял, да и меня зазря не трепал. Погощу у матери недельку и назад подамся.  Последний год  я на вольном поселении был. Там встретил себе жену. Вот-вот малец появится. Не до баловства сейчас. С Зинкой уже повидался. Зашел к ней в магазин. Как увидела меня, с лица сбледнула. Помнит мои угрозы. Но когда я сказал, что все уже знаю, что не жена она мне, вольна поступать как хочет, и благословил ее, заплакала и поцеловала. Вот, гражданин начальник, ты уже все знаешь и можешь ехать спокойно. Бузы не будет.

      Через две недели поселок праздновал образование новой семьи. Еще не свадьбу. Свадьба будет осенью. А пока — репетиция. Ковалев с Марголиным были тоже приглашены.  Мужики извинялись перед Ковалевым за дурные мысли и клялись ему в вечной дружбе.