Весенний портрет города

Стрелки настенных часов смыкались на цифре девять.   Мартовское солнце радостно вычищало лучистой метлой городские улицы, отогревало иззябшие деревья: наскучалось  за долгую зиму в неприютной постели  студеного неба.   С иронией разглядывало угрюмые лица горожан, восторженно провожало зажженные любовью  глаза и приветливые улыбки.
 
   Глянув в пресветлые небеса, я поспешил на перекресток, высматривая оттаявшим взглядом маршрутку. Солнце, прокатив сияющее колесо по всей Автозаводской улице, завращалось вокруг меня, ослепило радостными бликами и спиралью взвилось над прозрачными тополями. Ненадолго. Пока я забирался в тесный салон притормозившего на обочине микроавтобуса, солнце размашисто писало светоносной россыпью синие тени на полотне заснеженного города.    Затем   заискрилось в подузоренных утренним морозцем стеклах,  приветливо нырнуло в глубь салона и высветило лица пассажиров.   Чуть ухмыльнулось, на повороте вынырнуло на Московское шоссе и покатило свое золотое сияющее колесо до Свияжского моста, а там –  в гору, по улице Минаева,  до самой Волги...

      Незнакомка в модной норковой шубке  отрешенно сидела напротив меня в позе обиженной мадонны и растворялась в натужно-угрюмом рокоте маршрутки. Грусть тайной властью печалила ее глаза, нисколько не украшая миловидное лицо,  изнеженное мужским обожанием.    Ее сердце пребывало в каких-то чувственных хлопотах, догадываться о которых можно было по тихим сокрушенным вздохам.  Понятно, почему спасовало солнце. Незнакомка даже не глядела в мою сторону:  она вся застыла-замерла в своей печальной неге как мраморная статуя.  Несколько минут я с чуть ироничной улыбкой, подражая солнцу, разглядывал незнакомку,  а затем произнес фразу, показавшуюся мне в этот момент подходящей:

     – К вам приходил Бог золота, но вы этого не заметили. Он ждал вашей улыбки.
 
     Она вздрогнула,  пристально посмотрела   потухшими яблочно-зелеными глазами на мои поднятые брови и улыбнулась. Тихий восторг растопил во мне оставшиеся  льдинки  утренней хандры. Пауза могла заманить меня в лабиринт молчаливой отчужденности, и я поспешно продолжил:

     – Улыбка вам к лицу.

     Голографический город в квадратном окне маршрутки ухмыльнулся над этим лаконичным утверждением, а вместе с ним усмехнулись и губы незнакомки.  План «Троянского коня» рухнул. Я надеялся проникнуть в ее сердце с помощью  нескольких  нежно-суровых фраз, но  сейчас я выглядел превосходно-глупо: брови остались задорно вздернуты, а глаза наполнены безмыслием. Моя решительность была парализована ее усмешкой: «Я-то ожидала опытного художника, который живописно раскрасит мою  сокрушенность...»  Я взял минутный тайм-аут.

     У Автовокзала  вышла полная пассажирка, приседая и переваливаясь под тяжестью ноши.  В салоне стало просторнее. Мной овладело желание передать незнакомке радостное настроение, украсить этот морозный мартовский день еще одной счастливой весенней улыбкой, которая, как мне показалось, скрывалась в жадеитовой келье этих печальных глаз.
 
        – Ваша грусть навеяна тантрическими силами Кайласа, и она вас вовсе не украшает.

    Снежный городок  ее печальной отрешенности развалился у меня на глазах именно в тот момент, когда маршрутка поворачивала по Пушкаревскому кольцу. Солнце на мгновение нырнуло в салон, одобрительно прищурилось и чуть задержалось на ее губах, сменивших усмешку на легкую полуулыбку. Мягкий румянец освежил краски ее лица, яблочно-зеленые глаза  просветлели, наполняя ее взгляд живым любопытством.

     – Вы правы, грусть меня не украшает. Об этом мне говорили не раз, – наконец-то я услышал ее приятный уверенный голос, который, казалось, сейчас достиг всех великих вершин мира.

     – В этом не ваша вина. Здесь не обошлось без неких сил...

     – Не знаю, что означают эти силы в вашем определении, но они находятся в Москве, – не дослушав, спокойно продолжила она.
 
     – Вообще-то я имел в виду философское понятие, – мне уже не хотелось умничать по той причине, что она совершенно не кокетничала, а говорила со мной как со старым знакомым, но я продолжил взятый тон, –  ваше расстроенное душевное состояние связано с космосом, а человек, как отражение Вселенной, является микрокосмосом...

      – Расстроенное душевное состояние... Это верно... То, что я являюсь микроскопической частичкой, я почувствовала в Москве, – незнакомка не желала вдаваться в тайны древней философии и с жадным порывом принялась открывать мне тайну своей печали. – Это мегаполис хамства, заносчивости  и жажды сумасшедших денег. Вы давно были в Москве?

     Облик случайной попутчицы теперь вылепился во всем своем великолепии. Действительно, ее движения были артистичны и изящны, но не наигранны. Грусть еще цеплялась за ее миловидное смуглое лицо. Скрытая доброта и одухотворенность, как   потревоженная птица, несмело возвращалась на обжитое место.
   
     – Последний раз прошедшим летом...

     – Какое осталось у вас впечатление?

     – Если отбросить фонтаны, галереи и музеи, храмы, Красную площадь, парки, множество хороших людей и несколько ярких впечатлений, то в остальном –  согласен... Вас в Москве обжулили?

     – Мягко сказано! Мою звезду бессовестно отдали другой, – ее взгляд будто застыл перед святой иконой, с ужасом ожидая решения – будет ли прощение за свершенный грех?

     – Украли звезду? – я был в недоумении.

     – Да, в Москве пропала звезда моего счастья, – она прикусила нижнюю губу и устремила тревожно-грустный  взгляд сквозь меня.

     Я чуть было растерянно не оглянулся – куда же она смотрит и с кем безмолвно разговаривает?  Мое любопытство очнулось от дремоты.  Маршрутка остановилась на улице 12-го Сентября рядом с трамвайной остановкой. Из открывшихся дверей-ртов красно-желтых вагонов выходили хмурые, потрепанные, веселые, злые и добрые пассажиры, растворяясь в красках весеннего  города.

     – Значит, Москва вам не покорилась? – я высказал догадку, пытаясь заглянуть в дверь ее самолюбия, и не ошибся: ее  взгляд вновь обрел живость, а губы расправились в легкую иронию.

     – Я не покорилась Москве!.. Это я не покорилась!..    Как же я была глупа и наивна! Там никому нет дела до моего таланта. От меня ждали унижения! – она открыла передо мной малахитовую шкатулку своей печали.

    – Вы хотите стать актрисой?

    – Певицей, – воображаемая шкатулка откровения оказалась в моих руках. – В Москве целый месяц  передо мной расставляли сети коварства... Вчера я села в поезд и «Прощай, столица!»  Стыдно возвращаться: друзья и знакомые уверены, что я стану звездой.
 
    – Розовые кусты романтики превратились в ядовитые колючки.

    – Да-да! Хорошее сравнение... Мне пророчили карьеру эстрадной звезды, но я не думала, что путь к этому лежит через оскорбления и унижения... Хотя родители предостерегали... Я запуталась в своих мечтаньях, –  она  тяжело вздохнула.
       
    Маршрутка свернула с улицы Минаева на Железную дивизию.  Незнакомка могла выйти в любой момент.  Я не отступал. Одно дело слушать, а совсем другое –   открыть собеседнику глаза на истину вещей, о которых у него создалось фантомное ощущение.
   
     – Знаете, один мудрец сказал: «В этом мире на каждом шагу западня...» Вы были  ослеплены жаждой  быстрой славы. Это  завело вас в западню.  Не все так легко, как кажется со стороны. Поверьте, все наши известные звезды прошли  через крапиву бесконечных хлопот и унижений, порой исторгая из души жалость и милосердие в борьбе с завистниками.  Сейчас вам не стыдно возвращаться домой.  Ваша душа осталась чистой, совесть  подверглась искушению, но устояла.  Ловцы звезд  всуе расставляли сети – небеса приняли другое решение...

      – Какое? – в ней что-то просыпалось, оттаивая после долгого летаргического сна заблуждения.

      – Не ссорить вас с прошлым, которое, как мне кажется, вам дорого и мило своим теплом и любовью. За месяц в Москве вы примерили модные одежды лжи и лицемерия… Ваша душа этому противится.
   
      – Вы правы, правы, правы. Вы говорите о том, о чем я сама страшилась признаться самой себе,  – в ее голосе послышались звуки весенней капели,  но  ее глаза говорили: «Все это сказано красиво, но победить силу тяготения вам пока не удалось».
 
      Мне многое уже удалось – она не стала выходить, когда маршрутка проехала немецкую Кирху и свернула на улицу Ленина (я по ее взгляду и нервному повороту головы понял это). Не зря мудрец сказал, что женщина – самое могущественное существо во Вселенной.  Чтобы ее в чем-то переубедить, необходимы веские доводы.
 
      – А знаете, мне пришла в голову такая мысль, что с вашим отъездом произошло великое исчезновение звезды. Вы ничего не потеряли. Потеряла Москва! В газетах  будут крупные заголовки: «Исчезновение звезды!»

     – А кто сейчас об этом знает? – она весело взглянула на меня.
 
     – Знают московские ловцы звезд, знаю теперь и  я,  знаете вы – в этом нет сомнения, – правда же? –  знают об этом небеса – разве этого мало?

     – Неплохо, –  маленький цветок-улыбка робко коснулся ее губ.

     – И это не является катастрофой, а лишь интересным эпизодом вашей жизни, в которой сейчас осталось много больше места для добра и любви, чем осталось бы, останьтесь вы сейчас в Москве.

     – Я вам начинаю верить. Но что же является катастрофой для звезды?
 
    – Вы, возможно, и не знаете, что настоящие звезды – галактические, как и люди, рождаются, живут и умирают. Только их жизнь измеряется миллиардами лет.   Но некоторые из них исчезают раньше времени.

     – Я вам поверю на слово. Что  же это означает?

     – Это и есть настоящая катастрофа для звезды. Недавно ученые зафиксировали исчезновение космической звезды. Это показали в новостях.  Черная дыра захватила звезду, разорвала ее на части и поглотила. Зрелище грандиозное. Это произошло на расстоянии восемьсот миллиардов световых лет от Земли.
 
     – Невероятно! Целая звезда, как наше солнце, и вдруг исчезла! Неужели такое бывает в природе? – ее любопытство с оттенком наивности заиграло северным сиянием, а я хотел взять кисть, чтобы запечатлеть на холсте  женское обаяние.
 
     – Если вы станете поп-звездой, вас может поглотить черная дыра тщеславия и славы. Человек, как микрокосмос Вселенной, повторяет ее в своем земном масштабе.
   
     – Что же мне делать?
 
     – Улыбнуться и стать маленькой прекрасной звездочкой прямо сейчас. Звездочкой, открытой для чистой радости и любви.
 
      Я всегда был увлеченным мечтателем и часто поэтизировал окружающих даже вопреки своему сознанию. Но сейчас этого не требовалось. Незнакомка улыбнулась как-то лучезарно, искренне, по-весеннему, наполняя гудящий салон маршрутки яблочно-зеленым сиянием радости и милой молодости. Ее приветливое лицо очистилось от грима хлопотливой печали. Она с весенней проникновенностью спросила:
   
     – А вы кто?.. Философ? Художник?
 
    – Поэт…
       
    – Как здорово! Знаете,  я очень люблю стихи… Прочтите что-нибудь свое, теплое.
 
    – С удовольствием. Стихотворение называется «Весенний портрет города»:

Город зазвенел ручьями:
Счастья просит у Весны!
Синь забрызгана грачами.
Стали улицы тесны…

Во дворах теперь веселье:
Лужи мерит детвора.
У пернатых – новоселье:
Гнезда обживать пора.

В небе – голубые арки!
Позолоченную нить
Солнце тянет через парки…
Мир торопится любить!
               
   Солнце взволнованно и восторженно сопровождало мою незнакомку, пока она не исчезла в гудящем потоке весеннего города, а потом вновь покатило сияющее золотое колесо вниз по улице Гончарова, пустило его по крутому косогору на белоснежное полотно застывшей подо льдами и снегами Волги. Заискрилось там миллионами звездочек, ослепило берега, взвилось в акварельную синь поднебесья, осыпая землю любовью и счастьем...

     Сегодня я выходил посмотреть на весну.

Опубликована в журнале "Симбирскъ" №4 2016 г.