Бригадир - боксёр по имени Умка

                БРИГАДИР
                Посвящаю всем всем моим
                боксёрам. Фильке, Гурзуфу,
                Крымке и Умке.      
Часть первая.

В помёте их было восемь. Рыжие, с белыми пятнами, ползающие и пищащие, новые члены собачьей братии, щенки породы боксёр, о чём несведущему человеку можно было только догадываться, настолько эти комочки жизни были похожи на кого угодно, но только не на крепко сбитых, стройных, ясноглазых красивых собак, в которых влюбляешься с первого взгляда, а со второго любишь на всю жизнь. И влекомый этой любовью ты приходишь выбирать будущего своего друга на всю жизнь, и вдруг понимаешь, что не в силах увидеть в щеночках будущих красавцев, настолько новорожденные ничем не напоминали боксёров. Мама щенков как могла, не спускала с них глаз, заботилась, и что называется, хвалилась – вот, мол, что я такое вам принесла. Самого увесистого из щенков отличала от всех самостоятельность и пофигизм. Сёстры и братья могли запросто по нему ползать и растаскивать в разные стороны. Ну, хочется тащить, тащите. Да за ради бога, только хост не отрывайте. И кушать не летел, вернее не ковылял, когда все как могли, торопились к еде. Но, так или иначе, ему доставалось в итоге больше. И спал сколько хотел, и как-то так поглядывал, конечно, глупенькими глазами на мир вокруг, но как-то так смотрел, что так и ждали, что сейчас распорядится, остановит свару или посоветует не трепыхаться! Все они были, конечно, затейники и шишкари. Головы у боксёрчиков имели между ушами естественные шышки, которые к году распрямлялись в знаменитый боксёрский лоб! Дни шли за днями, детвора подрастала, уже без хвостиков, которые клубная доктор оттяпывала на первой неделе… Вернее с хвостиками, но на одну фалангу. С большими висящими лопоухими ушами и с каждым днём увеличивающимися глазами боксёров. Крепли лапки, подушечки которых были нежнее самой нежной мысли о прекрасном. А остренькие ноготочки и зубики и царапали и кусались, стоили только поднести руку. Просто иголки, а не зубки. Ну и всё это подрастающее имело милейшие чёрные носики. На них приходили смотреть. Посмеются, поиграют, обсудят. А те и рады, такое внимание. Незаметно прошли два месяца и боксёрчиков стали разбирать по домам, и нам достался почему-то последним Умка. Нет, конечно Умка – это так его уже назвали дома, долго прикидывая какое же имя ему приписать! Потому как по паспорту имя было совершенно непроизносимое. Грей и так далее Цируз. И папа и мама у него были из себя чемпионы всех мастей, что, в общем и целом, нас совсем не интересовало! Он как самый самый оказался при папе Боне. Папа был уж просто боксёрище. Крупный, все европейские призы были его и добряк добряком. Он встретил нас лёжа!!! на диване, что при возможности делают буквально все боксёры! Оценил наш приход, разрешил и с удовольствием погладить себя по голове и потрепать брыли. Малыш, будущий Умка, суетился тут же у ног и старался забраться на ручки. Глаза его были волшебнее всех придуманных человеком музык и втягивали, впитывали тебя с такой силой собачьей любви, что диву даёшься! Посидели, поговорили с хозяевами, забрали первый Умкин документ, и, не спуская его с рук, пошли к лифтам.
Так началась наша с ним почти тринадцатилетняя жизнь.

Часть вторая.

Немного истории. Полюбил я боксёров давно! Возможно, читал, или кино какое. В точности не помню, но когда у меня появилась возможность иметь собаку, то у доме появился хорошего коричневого цвета щенок, ошейник и поводок… И буквально на третий день… гуляя зашли в продовольственный. Я его привязал около бабули продающей зелень, погладил со словами, я сейчас и вышел к бабуле через пять минут. Щека не было! Спрашиваю у бабушки. И она тут встрепенулась… Ой, сынок, а мне и в невдомёк… Машина остановилась, вышли двое и увези! Как увезли? От налетевшего горя я не знал что думать, и как быть! Как увезли… Отвязали, подошли к машине и… Если бы я сообразила… Вот так закончилось моё с первым боксёром знакомство. Было и больно и досадно! Если бы хотя бы краешком ума подумалось, что такое происходит, что собаку могут украсть… Но пережил и следующий боксёр появился нескоро. Был настоящий боксёр! Сильный, прыгучий, ловкий, а умный!!! Мысли читал. Когда я первый раз за ним это заметил, то просто таки испугался! Я сидел на кухне, что-то читал и пил чай. Филька дремал на своём у входной двери, коврике. И что-то мне мысль пришла, попросить его принести игрушку! Но вслед за мыслью, я вижу, как Филька встаёт и уходит в комнаты, откуда несёт деревянную гантелю! То, что я просил мысленно!!! Как тут не испугаться!
Филька был крупным. Совершенно спокойным. В основном покрыт белой шкурой с удачно лёгшими рыжими полями, лобастый, и как все боксёры готовы играть почти всегда. К четырём месяцам, когда уже можно было гулять, у него вытянулись ножки и стали  как у оленёнка, поумнели глаза и прибавилось ко всему вокруг любопытства. Надо вперёд заметить, что у собак, не обязательно у всех, но у боксёров точно, уникальная память! Настолько уникальная, что если вас ещё щенком он видел и как-то с вами разговаривал, то пропустив лет пять, что для собак срок и хороший, вы увидете совсем другую по виду собаку, взрослую, вы обязательно отметите, что буквально через минуту он вас вспомнит!!! А вспомнив, конечно же отметит к вам своё расположение попыткой лизнуть вам руку или нос. Ну, так у них всё с памятью устроено, что в общем неожиданно для людей. И стали мы с Филькой расти не по дням, а по часам и заниматься спортом и простыми собачьими играми. Нет, конечно же учились самым важным… командам. Собственно сами команды не столько собаке нужны и вам, сколько окружающему миру. Любой проходящий мимо вас человек, видя, как собака исполняет команду, уже перестаёт побаиваться вас, и даже может остановиться, полюбоваться, а то и похвалить ваши с ним таланты. Ну, совсем как в цирке, где видя на арене целую свору, никому из зрителей не придёт в голову подумать, что они могут на него наброситься! А вот команда отставить… очень важна. Слово отставить я специально написал, на самом деле команда это звучит по немецки – боксёры-то немецкие – аус, а по нашему, нельзя. Как и любой нашей человеческой жизни, так и в жизни собак происходит много и разных событий. Например, Филька ещё не успел вскочить, когда я пришёл. Бывает, что и собаки, что называется в глубоком сне. И только он поднял голову и посмотрел на меня совершенно сонными глазами, как я положил ему на бок, прямо на рёбрышки шипящего и сопротивляющегося малюсенького котёнка, которого я принёс в кармане пиджака. Котёнок естественно со всех ног бросился по коридору. Ещё не зная куда, но бросился! Филька мгновенно проснувшись, а это у них происходит просто очаровательно, не подумав даже меня как-то поприветствовать, рванул в дальнюю комнату, посмотреть, что это такое только что шипело и бежало! Котёнка он не увидел, но местонахождение его унюхал и как можно ближе к этому месту за столом подтянул свой нос! Надо заметить, что… с кошачьей породой у Фильки сложились, можно сказать, с мальства самые натянутые отношения. А произошло это таким образом. Когда нам исполнилось эти самые четыре месяца, и по всем медицинским законам собака уже могла гулять, а не какать на газетку дома, для всех щенков открывался, конечно же удивительно огромный мир за переделами квартиры. И этот мир ни за день, ни за неделю, конечно же, не осилить. Но постепенно становится понятно, что вот туда можно пойти и поднять лапу. А на той площадке поиграть в мяч. И вот в один и этих дней мы вышли из подъезда. Филька, конечно же, в новом ошейнике, но в связи со своей ещё полной малостью, без поводка. Да и от ошейника он, конечно же, пытался избавиться… Нафик ему этакое на шее. И вот мы вышли. На дворе солнечно. Просторно. Никого из-за раннего времени не видно. Филька стоял посреди тротуара и оглядывался, соображая с чего начать утро. Я стол рядом, умилялся. Вслушивался в тишину и подставлял шеку солнышку. И вот в этот миг блаженства, я вижу как от подвальной лестницы к Фильке, можно сказать крадётся большой наш дворовый знакомец, серый котяра. Незаметно подойдя на цыпочках сзади, кот как будто даже поплевал на переднюю правую подушку лапы, как это делают мужчины, когда берут в руки топорище, чтобы не скользил, и… Я стою, не вмешиваюсь в десяти метрах и наблюдаю, что же такое будет. Знакомец хорошо так размахнулся и хрясть Фильку по его очаровательной, простите, попке рядом с пупырышком остатка хвоста. Уж не знаю, что котяра такое задумал… Очень может быть, что хотел таким образом показать, кто во дворе хозяин. Филька же… от такого тычка… рванул со всех своих ног, но видно… его тут же настигла мысль, а что это такое было, и с этой мыслью он стал заворачивать, что на скорости не так и просто, но всё же у него получился круг и он прибежал точно в то место откуда его только что смела неведомая сила. И вернулся настолько быстро, что котяра не успел ещё и… что называется почувствовать настоящую прелесть власти, как увидел, что на него прёт… этот, кто не должен был на него переть, а бежать от него ровно прямо и далеко! И котяра, бывает же - сдрейфил. Может быть потом, сидя в подвале, он и сожалел о этой неожиданной для себя слабости, но факт, что Филька загнал его в щель под дверью подвала, так и не поняв, кто это такой был, и он ли нанёс ему оскорбление в виде удара лапой по… филейной части! С этого утра появление Фильки во дворе обозначало только то, что котяре приходилось пересиживать это время в привычном, но подвале. В одно утро мне пришло на ум, что хорошо бы ради сохранения утреннего сна соседей не кричать на весь двор слово ко мне, а поступать как-то иначе. Я пошёл в охотничий магазин и попросил показать мне разные манки и свистульки. Покрякал в одни, пошипел в другие, и купил блестящую свистульку, которая издавала мелодичный негромкий звук, как мне объяснили, которым рябчик подманивает рябчиху. Повесил на верёвочке я эту свистульку на шею и вышли гулять! После маленького естественного ритуала, Филька дал понять, что готов к жизни. Я свистнул! Он наклонил голову сначала в одну сторону, затем в другую. В глазах добавилось интереса, и он готов был уже побежать и поискать источник свиста. Я снова свистнул, и он увидел, что это я свищу. Ага, подумал, Филька. Это звук не с проста. И был прав, потому как он тут же получил вкусный кусочек сыра. Ну, совсем как он получал кусочек сыра, или колбаски когда вдруг надо было сесть, встать по взмаху руки или побежать к хозяину. И не просто побежать, о бежать со всех ног, сесть и поднять на него глаза. К вечеру Филька уже со всех ног бежал, отзывался на свист и получал вкусное. А затем уже и так прибегал, без вкусного. Мы же росли, умнели! И игры наши и отношения становились более серьёзными. И занятия и интересы более взрослыми. И грудь становилась всё шире, а мышцы рельефнее. И всё больше людей соседей радовались Филькиному появлению во дворе, а дети просто не давали ему прохода. И каждому он умудрялся уделить толику внимание и лизнуть. И когда мы с ним уехали на три года работать в Крым, в экспедицию, местные, дворовые ребятишки долго не пускали на наше для машины место во дворе других жителей. А вдруг мы завтра вернёмся. А место занято.

Часть третья. Крым.

 Мы ехали туда слишком долго для привычной к движению собаки. С нами ехал и наш уже выросший, и ставший красавцем кот Маркиз де бегемот. Максимально чёрный с длинной шестью, аккуратист, такой пуховичок с зелёными умными глазами. После побега в первый день, как я его принёс, и положил Фильке на бок, они со временем стали дома не разлей вода.
     Останавливались на несколько минут, только лапу поднять, да присесть и снова путь, поэтому, как только машина остановилась на базе экспедиции уже в Крыме, Филька вылетел на рядом поляну поросшую травой и понёсся кругами. Рядом с поляной рядами стояли плодовые деревья, и сверху было видно, как мелькает его спина… и уши. Но когда Филька набегался и вернулся, мне стало не по себе. Его красивая морда походила на какой-то пирог, глаза почти заплыли, уши стали толстыми кубышками. Испугало, что морда была настолько раздувшейся, что глаза не было видно! Как будто он бегал среди острой и жалящей крапивы. Но крапивы в траве не было и кто-то из местных мне объяснил, что в Крыму растёт много срекальных трав, что они и страшны, и что завтра Филька приобретёт нормальное выражение лица. Так назавтра и произошло! Но более к этой поляне Филька уже не подходил. Начальство в лице заместителя начальника базы, выделило для жизни небольшой вагончик, помогли разгрузиться и на следующий день мы приступили к работе. Филька иногда оставался дома, но чаще ездил с нами на работу, которая заключалась в том, что мы с помощью геофизических методов, а они достаточно разные, контролировали геологическое состояние всего побережья. Сокращённо ЮБК -  Южное побережье Крыма. Это по карте почти от Севастополя до Керчи! И в том числе знаменитый царский дворец в Ливадии! Дачи высоких, очень высоких государственных служащих тоже оказались под нашим инструментальным контролем. Пансионаты. Обычно мы приезжали на место. Разворачивались, Филька исследовав окрестности, укладывался в тени машины, или дерева, караулить, а мы работали. Работали мы втроём. Старший геофизик Костя, я и Филька. Редко редко с нами ездили посмотреть местность кто-нибудь из начальства, или в помощь нам придавался, когда было много работы. В обед мы открывали какие ни будь консервы, бутылки молока или кефира, делились с Филькой. И так изо дня в день. С одной стороны амфитеатром вверх Крымские яйлы, а с другой таким же амфитеатром спускающиеся к морю складки хребтов покрытых лесом и кустарниками, или голых как линяющая шкура верблюдов. И вдоль всего низа петляя, иногда прячась за скалой, кромка моря уходящего за естественный горизонт. Редко по поверхности полз кораблик, еще реже корабль. Сверху, далеко, не видно купающихся и загорающих, поэтому почти и соблазнов не было. Но и покупаться вырывались после работы, и иногда устраивали праздники с шашлыками и футболом. Из Филькиной жизни в Крыму отмечу три  истории. Одна даже не история, а так, заметка. Как-то он чем-то занимался настолько увлечённо, что когда мы уже собрались возвращаться на базу, Филька никак не мог оторваться от интересного для него дела, и запрыгнуть на своё законное место в машине. А ехать нам было в гору и я в последний раз ему сказал, что уже едем, и что сейчас без него покатим… Никакой реакции и мы поехали! Я за рулём. Газ 66 с будкой! В будке аппаратура, во втором отсеке лебёдка, трубы для скважин, инструменты. Конечно же мы понарошку поехали! Но поехали и вскоре в зеркалах заднего вида видели, как Филька выскочил из зарослей и бросился за нами. Догнал и стал проситься к нам. Костя высунулся в окно и что-то подбадривающее кричал ему, Филька галопировал рядом с машиной, не отставая. Я смотрел на спидометр, в гору мы ехали со скоростью сорок километров в час. До этого как-то не приходилось не то что видеть, даже слышать о том, с какой скоростью бегают собаки, кроме борзых конечно. Но чтобы боксёр развивал такую скорость. Причём не отставал. Минут десять уж точно мы соревновались и…устыдившись, остановились. И Филька совсем не выглядел уставшим или запыхавшимся! Вторая история смешная. Помните котяру в Москве… Так вот история с котами продолжилась и в Крыму. Коты как могли не сдавались новенькому, отстаивая и территорию и право даже на жизнь. ,Ни разу эти их потасовки не случались на виду у сотрудников экспедиции, поэтому никто не мог поделиться.  Но по всему коты ретировались, а Филька, наверное довольный, приходил в красных точках на брылях от кошачьих ногтей. Однажды в выходной на море около нас что-то нашли чайки. Мы загорали на камнях прямо там, где знаменитый Крымский Мишка пьёт воду из моря. Гора Аю Даг. Чайки не обращая на нас внимания, трещали и крутились на одном месте. И тут пришло мне на ум сказать Фильке про чаек, что промышляли рядом с нами, что это… кошки! Ну, такие белые, с крыльями, но кошки. Филька крайне недоверчиво отнёсся к моей версии, но решил проверить самолично и спустившись в воду, поплыл к первой же плавающей рядом «кошке». Как он собирался с ними поступать в случае контакта наверное Филька и сам не знал, но первая же чайка взмахнула крыльями и отлетела от Фильки метров на пять! Если бы они улетели все, Филька наверное бы спокойно вышел на берег, отряхнулся, да и лежал бы с нами. Но эти «кошки» не собирались покидать место кормёжки, отлетали и возвращались. А Филька в свою очередь задался целью словить хотя  бы одну из них. И, не поверите, четыре часа плавал галсами за ними в попытке хотя бы с одной поближе сойтись. Причём за самой нахальной из них он ушёл так далеко в море, что его не стало видать, и я поплыл убедиться, что ничего плохого не случилось! Филька мне обрадовался, но дал понять, чтобы я отвалил и не мешал ему ловить кошек. Спустя эти самые четыре часа он обессиленный выполз, именно выполз на берег и, не отряхиваясь, сил на это уже не было, рухнул на тёплые камни и мгновенно заснул! Судя по движению лап он продолжал во сне ловить этих странных видом и плавающих по воде «противников».
Третий случай трогательный. В какой-то из дней мне пришло на ум построить ему настоящую собачью будку. Правда боксёры по-разному, но домашние собаки и я не помню случая, чтобы они жили вне дома хозяев, в будках. А решил с будкой именно ради Фильки! И воздуха больше, особенно летом, ну и так… всё же своё хозяйство! Нарисовал проект и постепенно остановился на двухкомнатной, что и было сделано. Со съёмной крышей, как у пчелиных ульев, чтобы легче было поддерживать внутри порядок. С крыльцом и входом. Получилось очень даже хорошо. Но в это «хорошо» Филька очень даже не хотел залазить, обживать! Положенное в самый дальний лакомство Филька забирал, выходил пятясь наружу и съедал. Но вскоре всё же понял, что и в будке неплохо коротать время… Там и мягко и никто не мешает. И даже стал там спать. В общем обжился! Когда через месяц я снял крышу, чтобы навести там порядок,  нашёл и убрал его заначки – косточки, вымел мусор, выровнял постеленный войлок, Филька, что называется, был на стрёме и успокоился, когда я вернул крышу на место. Вошёл, проверил, всё ли так как было и, довольный, выглянул на улицу. И вот в один день мы вернулись позже обычного со своих исследований, и нас встречает не как обычно радостный и скачущий Филька, а как будто он без нас напроказничал и ему стыдно! Пока разгружались, таскали в камералку аппаратуру, Филька всем своим видом показывал, что занимаемся мы глупостями, и что не это сейчас главное. Ну что что же у тебя главное, спросил я, и Филька повёл меня за собой к нашему вагончику и показал лапой на будку, сам смотри. А что тут смотреть, когда из будки высовывался нос нашей рыжей соседки Лаймы, смиренно поблескивали глаза, и в них было написано смирение и удовлетворение! Я тут же вспомнил, что она была на сносях, посмотрел в связи с этим на Фильку, и Филька отрицательно замотал головой. Не моих рук, мол, это дело! Получалось так, что когда Лайме пришёл срок, она решила, что самое место будет в Филькиной будке! Арендовала без нас, поэтому история умалчивает, как это произошло! Но родила щенят и только дней через десять, и опять же без нас унесла их к своему дому. Я убрался в будке, а Филимон, так мы его стали после этого звать, вторично отпраздновал новоселье.
С ним было хорошо ходить в горы. На длинном поводке, как у пограничников, он с таким азартом затаскивал меня вверх, что я не успевал устать. За что был ему благодарен. И как-то случилось вот что. Сидели мы днём в ровную солнечную , но не жаркую погоду на крыльце и чистили картошку. Слева от меня Маркиз. Справа Филимон. В какой-то момент этой работы я увидел, что по тропинке рядом с вагоном идёт мужчина в шляпе. ИП в тот же миг увидел, как у Фили поднялась шесть дыбом. Он издал какой-то незнакомый утробный звук, в мгновение подлетел и в два прыжка оказался около человека на тропе и не просто оказался, а летел можно сказать стрелой, целясь зубами в шею человеку. Тут я уже так испугался, что каким-то жутким голосом прокричал резкое аус, и тут же услышал, как щёлкнули зубы, и Филька опал на лапы и ему стало стыдно. Я бросил нож в ведро с картошкой, бросился к человеку с извинениями, а он мне, не бойтесь, я уже привык, ничего страшного, обойдётся.
Через несколько дней я узнал судьбу этого прохожего и отгадку такого поведения Филимона и его. Он в войну был завербован немцами, служил полицаем. Вероятно не совсем по своей воле, почему не расстрелян. Но отсидел в тюрьме и вернулся домой. А вот отношение к нему у местных людей не было тёплым. Даже наоборот. И вот так, живая в этом состоянии почти ежедневного страха и мучений совести наверное, он и вызывал у собак такую реакцию.
Вскоре мы вернулись домой в Москву. И вскоре же в пять утра пошли с Филей гулять. Он забежал за угол… и больше я его не видел. Все наши недельные поиски ни к чему не привели. На объявления, повешенные по всему району, тоже никто не откликнулся. Наплакались только вволю. И так бы и закончилась история нашей жизни, если бы не юбилей Булата Шалвовича Окуджавы, к которому был подготовлен телефильм и вдруг я в одном из кадров увидел, как по улочке невдалеке от старого Арбата по тротуару бежит мой Филька. Его же совершенно ни с кем не спутать! И я много дней приезжал на Арбат, искал, расспрашивал людей, но тщетно!
 
 Часть четвёртая

  Прошло много лет. Много чего изменилось в личной жизни. Ничего не забывалось, менялась страна, вырастали дети, где-то воевали страны, где-то происходили революции, и это движение истории коснулось и моей страны СССР, точнее России. Перестройка свалилась на нас после множества выступлений Михаила Горбачёва, которого, работая на Чукотке и живя в Билибино, из-за разницы часовых поясов, приходилось слушать ночью, стоя, потому как иначе просто засыпал. Вскоре с приходом… этой самой перестройки наши работы по БИАЭС затихли. А я с отрядом приехал в Билибино именно для подготовки геобоснования для строительства второй очереди атомки от института Атомэнэргопроект, и пришлось можно сказать смываться домой в Москву. В Москву, с голыми магазинными полками, странной, особенно после вполне нормальной недавней жизнью в стране, тишиной на улицах и заводах, и бесконечным трёпом по радио и ТВ. О новом боксёре мы с женой как-то почти уговорились ещё в Билибино, и поэтому по приезду, почти сразу стали наводить справки. И выяснили, что очень дорого, что боксёров мало, потому, как и на них тоже была и прошла мода. То есть мода, то нет. Соответственно, то одна порода в моде, то другая. Этому и буквально мы стали свидетелями в первые годы нового века, когда Москву наводнили на руках у барышень живущие на руках же разноё пушистости совершенно тупые поведением шавочки. А также всякого рода мастифы, свирепые к себе подобрым були, и в принципе милейшие стафорды. Колли и овчарки напрочь забыты и всё это подкрепилось совершенно замечательными  лабрадорами, каковая даже завелась в доме Путина. Постперестроечная жизнь в России внесла кучу корректив в массе своей не для жизни, но надежда получить в дом боксёра, а мы мечту не оставили, с годами становилась всё сильнее и с этой надеждой мы поехали на стариннейший Московский птичий рынок за Рогожской заставой. Бросили свою Шурочку, Знаменитая Тольятинская Лада шестёрка, и пошли сквозь держащих на руках кошечек и щенков, неопрятных и нелепы, слишком разно одетых продавцов, и вошли в недра рынка. Описывать рынок – нет, это очень долго и очень интересно, но не для рассказа Бригадир. Хотя… нелепость продавцов закончилась у прилавков с аквариумами, птичьими клетками, где что называется, всяк был при своих знаниях, страстях и увлечённости. Поэтому отложим. Вышли на так сказать собачьи ряды и почти тот час увидели коричневое тельце явно боксёра, но… настолько даже не запачканное, а запушенное, что смесь жалости и возмущения, открывшейся заботы и жалости донеслись до щенка и с этой секунды мы стали на все отпущенные ему годы одним целым! Вероятно с этой же мыслью щенок уже в машине залез к жене Гале в рукав шубы, откуда выудили его уже дома, в нашей и его квартире, где мы и по-настоящему познакомились! Такой крепыш с повисшими боксёрскими ушками, и как нам стало понятно, пережил некоторое несчастное начало своей жизни, отчего и вид его был скорее несчастный. И пах он… не для дома. Но смотрел он своими мудрыми глазами с такой роскошной рассудительностью, таким взглядом, такими глазами, и в них читалось всё перенесённое. До конца своих дней изумлял меня этими глазами. Конечно же, мы его покормили, и он показал нам, что насчёт еды он не промах! Понятно, что думали как назвать, и уже в ванной, где он слегка роптал конечно на нас за помывку, но уже после он сидел закутанный в махровое полотенце, только носик торчал, имея необычное для щенка имя Гурзуф! Есть в Крыму недалеко от Ялты замечательный прибрежный посёлок с узенькими улицами, каменными стенками и уютно устроившимися в садах домами. Вот именем этого посёлка мы его и назвали! Если нежно, то Гуля, Гулька. И вырос он в совершенно самостоятельно думающего пса, преданный до отчаяния. Два примера. Пытались жить в деревне. В деревне же на окраине находилась лесопилка и при ней свора. И вот как-то получилась стычка. Лай стоял на всю деревню. Мы услышав лай, схватились, что дома нет Гулика, и поняли что стряслось. Бегу как могу, зима на исходе, снег рыхлый, в него тонешь. Я в сапогах. Представляю себе растерзанное тело… Но добежал до поворота на лесопилку и вижу как Гурзуф этак независимо и не торопясь бежит по утонувшей в снегу тропе навстречу ко мне. Свора издалека дотявкивает, что в переводе звучит примерно как, в следующий раз мы тебе покажем. На его лице нечто победное! От сердца отлегло. Потрепал его немного в знак благодарности, что жив, пропустил вперёд и вижу, что не всё ладно! Чьи-то клыки распороли кожу яичек. Крови не было, но… Дома обсудили, как быть и решили зашивать. Прокипятили иголку, спирт, нитку и… объяснив Гулику, что будем делать, приступили! На следующий, рабочий день, приехали в ветеринарку и вот тут-то, что называется, оценили силу воли, доверие, и терпение Гурзуфа! Оказывается яички очень болезненное место для такой операции, а Гулик ни разу даже не рыкнул. Второй случай из многих многих как будто и мелочь, но дело было жгучей зимой. Я ремонтировал двигатель на улице. Жгучей – это за тридцать градусов. Я в валенках. На плечах что-то тёплое, на руки дует тепловентилятор. Тепло не5 ахти, но работать можно, хватает. День ясный солнечный! Слышу, двери скрипнули, Гурзуф выбежал! Выбрал место, поднял лапу и ко мне. Поговорил с ним, рассказал, что делаю, про настроение спросил, да и отправил его, скрипнув дверью, в тепло дома. Но не прошло и пяти минут, как снова скрипнула дверь и он снова тут как тут! Сел рядом, мол, ещё рассказывай. Докрутил что-то, положил инструмент, выбрался из автобуса, это был Ниссан Ванетта, на улицу и снова Гульку в дом наладил. Причём тут уж он сопротивлялся, мол, ты на улице, а я как барин. Ну, я этому барину объяснил, что, замёрзнет, дурачок! Только я забрался к двигателю, а одетому по зимнему, это непросто, как опять дверь скрипнула. Вот такая история. И таких было, как говорится в народе, вагон и маленькая тележка. Всё не расскажешь.

Часть пятая

     Переношусь во времена Умки и самое острое из детства – это его выход на улицу. Почти уверен, что этот момент сродни выходу любимой актрисы на сцену. Знает, что сейчас будут овации, что, в общем, портит нить пьесы, но зрителя тоже понять можно. Любовь народная сильнее такта к пьесе. Недавно я это видел в спектакле Ленкома «Вишнёвый сад» по отношению к уже… очень даже не Мюллеру – Броневому. Дополню, что положенное время адаптации к жизни, всякие прививки и пр. мы с ним прошли и до четырёх месяцев весь его мир был размером с нашу квартиру, где у него уже были любимые игрушки, место для еды и где… он мог пописать и покакать. Причём последнее делал так тактично… и, как бы даже стесняясь. И вот в один день всё изменилось! И где Умка нашёл свою огромную любовь в нашем лице. Любовь и неиссякаемое доверие к нам со всеми вытекающими. Да, он ни в какую не желал, чтобы чистили ему ушки, носик и пр., но когда из угла между койкой и стенкой, куда он забирался подальше от ушных палочек, но его таки за лапы вытаскивали, он принимал это с выдержкой римского воина. Выход на улицу, это будущая любовь к ней, к лужайкам, деревьям, о которых в квартире не могло быть и речи, к заборам, через которые ещё учиться и учиться перепрыгивать, это незнакомые птицы и шипящие кошки, очень похожие на хозяев разновеликие люди и не страшные, но опасные машины. Огромный мир двора и прилегающих улиц мы стали с Умкой запоминать, в нём справлять нужду и играть и учиться выполнять команды и снова играть и запоминать! Оказывается, что в этом мире есть ещё собаки и почему-то очень все разные. Одни с удовольствием машут тебе хвостом и здороваются, другие норовят укусить ни за что. Есть большие птицы вороны, которые почему-то налетали сверху норовя долбануть клювом в затылок, и от них приходилось просто напросто удирать. Оказывается, на улице может идти дождь и белый снег, который так незнакомо пахнет. А вместе с ним и очень холодно становится, когда лапки совсем замерзают, и сразу хочется обратно в тепло дома, на тёплое покрывало любимой койки или кресла. А ещё оказалось, что всем людям и маленьким – дети, очень хочется погладить Умку по голове или потрепать ласково затылок, что очень и очень приятно. Особенно от детей, у которых ладошки очень мягкие и очень добрые глаза. Мы стали расти. И первыми выросли ноги! Умка на них выглядел совсем оленёнком, но как мог, старался с ними управляться так, чтобы хотя бы убежать от вороны или догнать мячик, который я старался так запустить, чтобы он отскочил от дерева или стенки и перед самым носиком Умки вдруг изменял траекторию на обратную, и прошмыгивал мимо. Умке было непросто, но в этом-то и был интерес игры. В какой-то день мне пришла идея привязать небольшой мяч тонкой верёвкой к палке и вот тут-то и Умка и я поняли, что называется настоящая игра. Висящий на верёвке этот мяч становился уникально вёртким. Мог из любого положения удрать, выскользнуть изо рта, когда только и оставалось, что захлопнуть пасть. Умка от этого удивительного финта, можно сказать, даже заикаться начал. Ну, сами посудите, если в любой игре во второй, третьей попытке Умка выходит победителем, и потом попробуй отнять, то тут… Но на второй день он уже сообразил как же поступать, и как я не старался, снова стал успевать прищучить мячик. Самым сложным в наших играх было прихлопнуть лапами пятнышко от лазерной указки. Ведь он был – вот он, красное пятно на снегу или асфальте – а его нет! Умка несколько дней соображал как это? Пятнышко есть, а как только его прижмёшь лапкой, накроешь, он тут же, в одно мгновение оказывался сверху лапки. Ну, так же не может быть! И тогда мы стали с этим пятнышком устраивать кроссы. Я вел фонариком указкой с такой скоростью по снегу, чтобы можно было по настоящему, разгоняться и догнать этот яркий объект погони. И на самом дальнем вираже мягко разворачивал и вёл обратно. Но чтобы Умке остановится, это же надо было юзом проехать, остановиться и со всех ног рвануть обратно! Я, конечно же, берёг и его дыхалку и настойчивость и как только видел, что надо передохнуть, звал его к себе, мы садились, я на корточки, умка на задние лапы и начинали обсуждать, как же это так получается, что не поймать никак это яркое на снегу пятнышко.
Когда разного тока умники рассуждают о собаках про интеллект и память, я готов рассказать несколько историй от наших собак, из которых совершенно видно, что вот тут начинается инстинкт, а вот с этого места разум. Вот самые яркие. Мама идёт и толкает перед собой коляску. В коляске её первенец, или ещё один ребятёнок, но согласитесь, что любая мама костьми ляжет, чтобы защитить его от кого угодно, тем более от собаки. Но я вот, и думаю, что и вы, читающий, ни разу не видели, чтобы мама как-то останавливала кого из людей, кто, увидев её дитятко, с улыбкой наклонилось над ним. Вот так же я не помню случая, чтобы мама не улыбнулась нашему Умке, когда он сувал к её ребёнку в коляску свою носатую и зубастую пасть и хоть разочек, но успевал лизнуть носик тут же засмеявшемуся маленькому но человеку.
И редко редко срывался в лай, если спросонок усекёт своими ноздрями, что кто-то из его собачьих сограждан идёт внизу мимо нашего дома. У нас четвёртый  этаж и окна закрыты. Это я про слух и нюх. Вот тут его не остановить. Если же когда бодрствует, то только тихий рык, ну положено так, да шесть немного вздыбится. А так совершенно понимает, что нельзя днём шуметь. А память – это вообще что-то необъяснимое. Специально проходил время от времени мимо общежития консерватории, где у входа в нише он как-то увидел кошку. И если бы она не побежала, ничего бы и не было. Но когда убегают – надо что? Правильно, догонять! Вот лет пять, проходили мимо, чтобы проверить, как себя поведёт. И все эти разы он поднимал туту голову, с сожалением отмечал, что кошки нет, и шли дальше. А его подруга Васька. Чёрная цветом, русская терьериха, с кем мы провели всё детство и юность и… Уже её и на свете не было, не стану рассказывать почему, а каждое утро мы шли к её подъезду! Умка останавливался у двери и смотрел мне в глаза – нажимай кнопку. Я как мог каждое утро объяснял, но каждое утро начиналось с его взгляда в мои глаза.
Мы росли и в один день стали актёром. Был у нас знакомый на Мосфильме, кто занимался зверями необходимыми для кинофильмов. Нет, есть конечно просто кадр в кино, плывут гуси. Но часто бывает так, что гусь должен плыть, но плыть туда, куда необходимо по кадру. А это уже искусство дрессуры. Вот и Умка за свою стать и умения вдруг оказался в кино. В один фильм мы, правда, не попали. Я о «Дневном или ночном дозоре». Там мы честно выполнили свои актёрские задачи, прыгали, играли, создавали фон перед играющими в шахматы актёрами, но себя в кино не увидели. Да и ладно, решили. А вот в «Бригаде» мы уже получили от кино по полной. Кино, если кто не в курсе, это хуже всего аэрофлота, про который говорят, где начинается аэрофлот, заканчивается порядок. На самом деле конечно же не так, но в кино это точно поддерживается до сих пор и лет. Нам велено было приехать на площадку, а это был старый московский дом, напротив, через реку Белого дома. При царях в нём жили генералы. Сегодня трудно сказать кто, но… и дом был высок и хорош, и подъезды просторны, в пять вечера. Весь день мы этим жили. Вовремя вымылись, отчего ещё более заблестели, вовремя пили, ели и спали и вовремя въехали во двор дома, где всё это происходило. Дом был окутан электрическими чёрными кабелями, которые ныряли в подъезды. Вдоль дома стояли автобус Мосфильма, генераторная машина, машина света лихтваген, гримёрка, с не очень знакомым многим зрителям названием геленваген стояли вдоль улицы. Не успели мы приехать, как Умку забрали знакомиться, с киношниками, которые тут же скормили ему всё, что у них было, о чём я узнал часа через два, когда он до жути довольный вернулся. Вообще люди творческие очень даже компанейски относятся к зверям на площадке, но имея приличный опыт в кино, заметил, что к боксёрам пиетет особый. С Гурзуфом мы были во дворце Пионеров на Ленинских горах и в Останкино на каких-то съёмках. Ко мне подходили режиссёры и просили увестись, иначе ничего не происходило.
Детвора и взрослые просто висели, прижимали и прижимались, гладили и не отходили. Умка как мог, поделился увиденным и уселся унять эмоции, а мне сказали, что съёмки идут с задержкой, так что ждём. Ждали мы до 11 вечера. Снимали сцену, где герои, а это были Катя Гусева и Сергей Безруков, вернулись в подаренную им квартиру после свадьбы. Наше место было определено на площадке третьего этажа. Это примерно пятьдесят квадратных метров. Всем места хватило. На полу рельсы, кабели. Где-то внизу, во дворе друзья прощаются с молодыми. Молодые на лифте приезжают на этаж, выходят. Сергей в бригадирском чёрно до пят кожаном пальто, невеста Катя, как положено в фате и с цветами. Идея сцены такая. Они идут из лифта и перед дверью Сергей (Саша Белый) замечает натянутую струну. Останавливается. Оценивает смысл увиденного. Отправляет невесту за стенку, наклоняется, чтобы решить, как быть. Может далее как-то разминировать. И в самый нервный момент, когда он потянулся руками к проволоке, ему на спину запрыгивает мой Умка, который именно в этот момент со своей заспанной хозяйкой вышли погулять. Умка видит, что кто-то незнакомый у них на площадке, что по замыслу сценариста непорядок, присел и что-то делает. Под весом собаки Сергей естественно дёргается, дёргает проволоку и… Значит наша задача была как будто бы и простой – прыгнуть на спину. Но собака-то не цирковая. И в знания Умки такие прыжки никак не входили. Некоторое время ломали голову над этим, и я предложил как будто несложное. Я за спиной присевшего Сергея сижу на корточках, держу Умку в руках, что для него и понятно и приятно, затем подбрасываю его так, как будто он сам прыгает на спину, сам же в мгновение плашмя падаю на пол, чтобы не оказаться в объективе. На втором дубле мы порвали кожу на спине. На третьем, четвёртом всё получалось вполне. Но тут Умка решил, что нечестен к нему и забился в противоположный от нас, от меня уголок и в отчаянии смотрел на меня с выражением «За что?» Я присел рядом и мы долго обсуждали эту неприятность и решили, что на один дубль нас хватит. Шёл уже пятый час утра. Сказать, что все устали, ничего не сказать. Всяких раз по команде: «Стоп камера», Сергей и Катя падали в кресла и засыпали! На второй стоп камере мы сделали снимки с ними для истории. Потом они постепенно разошлись по знакомым. Последний дубль мы выдержали, и тут же режиссёр решил снять и сам взрыв. Тем более, что он уже давно был заложен, камеру только повернуть. Вся группа, а это человек восемнадцать, застыли кто где. Мы с Умкой так и остались за спиной у Саши Белого и тут по команде мотор грохнуло! Но как!? Грохнуло так, что все в первый миг после звука, ещё и дым толком не пошёл быстро окинули стены подъезда, потому как все подумали о трещинах. Затем повалил дым. Этим дымом можно было хорошее поле прикрыть от вражеской авиации. В этот дым вошёл пиротехник, на него в недоумении совершенно круглыми глазами смотрел режиссёр Алексей с распространённой фамилией Сидоров! Смотрел и молчал. После такого звука как-то так стало не до разговоров, дом бы устоял. И тут, а это было уже утро, людям на работу, открывается посреди нас дверь и в нашу бандитскую историю, в наш дым делает шаг совершенно не киношный, по виду дипломат с кейсом. На нём всё, всё блестит, начиная с туфлей. Галстучек. И всё бы ничего, но всем стало от его вида совершенно понятно, что звука взрыва он не слышал. Вообще ничего не слышал. И только его поразило, что на привычной площадке перед привычным лифтом вдруг тьма людей, кабели, дым… Он даже камеру не сразу заметил! В русском нынешнем языке есть оборот: «Приехали». Вот примерно с этим словом все, и дипломат в том числе, стояли и ничего не делали! Пауза. Затем кто-то молча раздвинул руки, тем самым приглашая дипломата согласиться, что хоть раз в жизни, но и такое может произойти. Дипломат, сохраняя дистанцию, а он был как будто японец, даже не качая кейсом, прошёл к лифту. Нажал кнопку, и было видно, как сильно он обрадовался тому, что лифт приехал и распахнул ему двери. Первой фразой Сидорова была такая:  «А что, жильцов не предупредили».
Когда мы, считай после суток, с Умкой вернулись домой, Умка забрался на своё любимое кресло, было лёг-упал, но тут же встал, повертел пальцем у своего виска, показывая мне какой я идиот, и отрубился без гуляния, без еды и питья на сутки.
Следующий наш фильм был тоже с криминальным оттенком, но для нас без прыжков и взрывов. Надо было отбыть срок в знаменитой Московской ветеринарной поликлинике с сородичами по классу. Полаять на чудесного в жизни и на площадке Игоря Ясуловича, с ним же и с Галей, это Умкина хозяйка, точнее любимая хозяйка, посидеть рядышком. И снова, но в другом фильме, «Прогулка по Парижу», встретиться с Катей Гусевой. Потом мы ещё долго и хорошо жили. Ездили в другие области в гости, возвращались, иногда болели, совсем немного, как-то пережили сложные годы в стране. Простился все вместе с нашими мамами, Марией Гавриловной и Валентиной Григорьевной, кто его слишком любили. Жизнь брала своё, и они ушли из жизни, оставшись в нашей с Галей, тоже жизни, но уже после жизни. В один день, это был конец 2011 года мы все вместе уехали из Москвы в деревню.  Умка уже был по настоящему стареньким, седым, ещё от всего этого более дорогим и неподъёмно любимым. Он похудел. Первые наши дни в деревне даже для нас, полевиков, оказались крайне трудными. Мы держались. Кололи дрова, топили дымящую печь, варили еду, Галя ездила в Москву на работу, кололи дрова и как-то обустраивались. Дом был большой, особенно по сравнению с Москвой. Не всё в нём было хорошо, но он нам пришёлся по душе и чем дольше мы в нём живём, тем как-то роднится. А вот Умка… В один день, 26января  Галя уехала в Москву, утром на работу. Ну а мы на хозяйстве. Утром мы с Умкой погуляли, поели. Я за дрова, да снег чистить. У Умка на койке. Минут через двадцать зашёл, спит. Укрыл его и снова дрова рубить. Зима выдалась и снежная и холодная в ту зиму. В третью двадцаминутку зашёл к Умке и сердце в тисках зажалось. Взял мобильник и набрал Гале СМС: «Умка ушёл на работу». Это был 27 день января.

Ал. Зиновьев.
Начало 2013 год – закончил 27 января 2017 года.