Часть 2 Глава XVII Начало октября

Это был уже не первый раз, когда Алиса неслась в сторону Квартала, не оборачиваясь назад и вовсе не смотря вперёд, не боясь врезаться в кого-либо из случайных туристов, гуляющих по Трафальгарской площади, просто получая удовольствие от каждого шага, от каждой случайной мысли. За 23 дня её жизнь изменилась ещё сильнее.

Начался новый месяц осени — Октябрь. Шёл уже седьмой его день. Рыжие деревья и постоянные холодные дожди практически не напоминали о себе, но всё вокруг громко говорило о превосходстве осени над летом — и люди, и запах воздуха, и порывистый ветер. Даже ярмарки, проводившиеся в Квартале, стали более осенними. Трудно объяснить это настроение природы, влияющее на всё состояние мира, но все наверное испытывали его воздействие на жизнь. По-крайней мере Алиса его испытывала, чувствовала всем своим телом, всей своей душой. Но кроме осени её захватили новые интересные события. Общение с иными, встречи с Кэролом Джэролом, первый контракт с библиотекой Квартала, переводы и письма. Да, письма! Письма, которые писал ей её новый знакомый… Но обо всём по порядку.

Площадь и арка быстро оказались за спиной, и девушка вошла в сильно полюбившийся ей ночном мир Тёмного Квартала. Высокие здания, узкие улочки, магическая атмосфера и запах чего-то волшебного — всё это стало таким родным и знакомым, что Элис больше даже не останавливалась, чтобы поглазеть на причудливые товары красивых лавочек. Ею двигал уже не восторг(хотя и он тоже), а интерес и желание добиться определённой цели. Это помогало, особенно когда вокруг становилось очень много ярких и привлекательных развлечений, созданных только для того, чтобы отвлечь посетителей Квартала от его секретов. Движение не останавливалось ни на секунду, вокруг(да и внутри) Алисы всё жило тысячами маленьких движений. Словно механизм часов время ритмично отсчитывало секунды, и главный праздник Тёмного Квартала становился всё ближе и громче… Короткие тёмные волосы развевались на ветру, и карие любопытные глаза всё чаще закрывались, не давая ветру ворваться внутрь и так горящей головы.

Письма. Да, они появились раньше всего. Первое письмо пришло 17-ого. Красивый элегантный розоватый конверт Аллисант нашла у себя на столе. «Видимо оно попало ко мне через открытые балконные двери...» - подумала тогда Алиса. Так оно и было — письмо вылетело из большого старинного окна в Тёмном Квартале, пронеслось над узкими улочками, преодолело Трафальгарскую площадь и влетело в распахнутые двери, выходившие на балкон, после чего оно преданно ждало того, чьё имя было написано на его обратной стороне. И дождалось. Наверное, это было чересчур неожиданно. Письмо. На столе. Но Элис даже не удивилась. Она тогда уже прекрасно знала, кто отправил ей это письмо, и зачем. «Три месяца...» - бормотало её сознание. «С какого момента?» - спрашивала девушка. Ответа на её вопрос не было, но 17-ого числа ей стало ясно, когда эти три месяца закончились. «Когда же было чуть раньше?» - спросила сама себя Стардаст, аккуратно доставая дорогую бумагу из красивого конверта. Все её вопросы оказались неважны, когда само письмо, один из ценнейших, во истину ценнейших документов, оказалось на столе. Здесь уже не были важны ни почерк, ни криво идущие друг за другом строчки — всё сознание рассыпалось, вся реальность сжалась, ведь чудо свершилось. И оно стало ещё одним уничтожителем не только всего мира, но и предыдущих старых рамок, сломанных во время странствия по кабинетам. От старой Алисы, от её прежней жизни, от детских страхов и от печальной истории не осталось и следа. Кто же стал писателем «уничтожителя»? Писал конечно-же Эльвентиус Даркшейд, своей рукой, торопясь. Но что он писал…

«Тысячи миллионов раз я проклинал тот момент, когда решился забыть о своей личности. Это было необходимо, по-крайней мере я так считал. Мне нужно было преодолеть болезнь, и когда я её преодолел, любое колебание своей души я воспринимал как симптом. Я не мог сразу же выразить чувства, я копил их, как скупой копит монеты, а потом они сбегали на свободу, принося боль и мне, и окружающим. Но это был не симптом.

Я всё понял, когда Джэрол прибежал ко мне, восторгаясь своей новой моделью. Алиса, просто Алиса. Но какой пыл, какой взгляд, а голос… Больше его, конечно, впечатлили плечи, но он модельер, ему это важно. Тем более любовь у него есть. Или была. Я не уверен.

Этот лифт. Глупые разговоры. Знаешь, я никогда не путал фонтаны. Никогда. И в словах не путался. А теперь… Это всё время. Оно меняется. Акадон вернётся. И нам всем конец. Я так хотел это предотвратить. А теперь мне почему-то всё равно. Я слишком долго был один в этом кабинете — я сошёл с ума.

Если бы однажды я снова увидел то, что видел много лет тому назад — снег, путешественника во времени и своего покойного друга, сейчас, или ещё когда-либо, я бы точно бы лишился рассудка. И я решился. Лишился. Иначе я бы это не писал.

Когда в последний раз ты получала письма? Ты вообще их когда-нибудь получала? В вашей jonterhas(йонтЭрхас - культуре) ещё принято писать любовные письма? Похож ли этот… Lodraysant(лонрайсАнт — послание, посыл) на письмо? Я перехожу на Эхлоу. Это плохо. Это очень плохо.

Однажды я был влюблён. Тогда это плохо кончилось. Ты читала «Кристальное королевство»? Почитай.

Могу ли я описать тот вездесущий кошмар, уничтожающий меня изнутри? Даунинг мне ведь так и сказал: «Влюбился.» «Какой влюбился? В мои-то годы?» Нет, я был не прав. С Джэролом я более-менее уладил конфликт, а с ним… Мы ведь даже не поссорились. Netretta.(нетрЭтта — нет, отрицание чего-либо) О чём это я?

Две мои части готовы уничтожить друг друга. Это больно. Но интересно. Кажется всё-таки я сошёл с ума.

Я готов отрицать это до самого конца. До своей смерти. Просто сожги это письмо, выбрось его и меня из своей памяти, тогда мне, возможно, я не утверждаю, хотя скорее всего netretta, будет легче.

Надеюсь ты разберёшь хоть что-либо. Мой почерк просто ужасен.»

Алисе сначала было тяжело читать подобные письма — отрицание боролось с чувствами не только внутри Эльвентиуса Даркшейда. Но потом, а именно 19-ого, когда на её ответ пришло ещё одно письмо, стало легче. Постепенно с официального, иной перешёл на обычный неформальный язык, он чаще употреблял Эхлоу и, наверное, получал искренне удовольствие от написания писем. Элиссант это тоже нравилось. Ни он, ни она никогда не думали, что всё может быть так просто. Без объяснения.

Переводы, вернее просьбы что-то перевести, появлялись почти каждый день, и почти мгновенно(после третьего знакомства с новым клиентом) стало рутиной. Приятной и удивительной рутиной. Алиса никогда не знала, что попадётся ей завтра. Один приятный старичок, высокий и тонкий, как зубочистка, просил её перевести древние родовые проклятия, написанные его пра-пра-пра-…-дедом в маленькой книжечке. Спрашивать зачем старичку вдруг понадобились заклинания девушка не стала. Были ещё забавные женщины-близнецы. Они говорили по-французски, делая вид, что говорят на Эхлоу. Элис плохо знала земные языки — единственные два, на которых она говорила — это английский и русский, поэтому тётушкам Фикс(как они сами себя называли) пришлось полностью перейти на язык иных. Им требовались переводы маминой кулинарной книги. Из неё Аллисант подчеркнула идею для приготовления грибного супа с мясом. Потом были ещё многие люди с письмами. Иных почему-то очень сильно волновали личные переписки. «Странный народец...» - думала переводчица, днём читая чужие письма, а вечером с замиранием сердца разглядывая написанные на её имя. Заметив новую переводчицу, начавшую пользоваться популярностью за две недели работы, Библиотека Квартала предложила девушке перевести популярную комедию Марсианина Б. «Дневники Марсианина». Кто был этот М.Б. неизвестно. Вернее известно, но только Даркшейду(он его лично знал), а остальным оставалось лишь теряться в догадках. Было несколько переводов этой комедии(являющейся на самом деле настоящим дневником), но не очень удачных. А более удачный перевод популярного произведения Библиотеке бы не помешал. Алиса, конечно же, согласилась. В замен на некоторые книги.

Было в новой идеальной картине мира и несколько тёмных пятен. Одним из этих пятен был Кэрол Джэрол, вернее его семейная трагедия. Каждый раз оказываясь в руках гениального модельера, Алиса включалась в тяжёлую душещипательную историю, которую невольно рассказывал ей Джэрол. Судьба его была поистине ужасна — с каждым днём, наполненным новыми тревогами и разрастающимся душащим подозрением, он становился всё угрюмее и угрюмее. Нежная улыбка модельера появлялась на его лице всё реже, и его модель, знакомая с ним совсем недавно, испытывала беспокойство. Мрачный образ увядающего Кэрола Джэрола, который Аллисант видела чуть ли не каждый день, врезался девушке в память. В те немногие моменты, когда модельер улыбался и смеялся(рассказывая, например, какую-то чудную историю), Стардаст пропитывалась к нему новой симпатией, лишь усиливавшей желание выхватить несчастного иного из круговорота печали. Модельер и сам пытался вырваться из западни, созданной его же руками, но не мог противостоять серым мыслям и пустым, но очень болезненным, догадкам. В какой-то момент, наверное тогда, когда Кэрол Джэрол стал практически тенью(а происходило его затухание очень быстро), Алиса поняла, что он действительно должен быть счастлив. Но не потому, что так сказал какой-то огонёк из случайного сна, а потому, что несчастье его было слишком неправильным, несправедливым. Всё чаще сталкиваясь с новыми проявлениями депрессии модельера, Элис узнавала его ближе, и указание из сна всё громче звучало в её голове.

Вторым тёмным пятном, вернее тёмной тенью, падающей на идеальный мир Стардаст, стал Грэбэлл. Судя по всему он заранее отчаялся вернуть Алису через Агентство(так красиво она от него убежала) и принялся возвращать её другим способом. Всё началось со звонка, раздавшегося утром 19 сентября. Звонила Маргарет Паулс.

Образ жестокой спившейся женщины долго жил в памяти Алисы, но тем утро на его место пришёл другой, более страшный и коварный.

- Привет, милая моя, - заботливо начала женщина. - Узнаёшь? Это твоя мама…

Добрый голос звучал ужаснее крика, страшнее ругани, ведь в нём чувствовалась специально наигранная радость. Что было нужно женщине, самостоятельно бросившей своего ребёнка на руки Агентству? И когда она перестала пить? Если перестала, конечно.

- Молчишь? Знаешь, я долго не решалась тебе позвонить. Я проходила реабилитацию…

«Реабилитация» - это слово звучало как-то странно, возможно Маргарет произносила его так, чуть неверно и искажённо, от чего оно звучало так чужеродно.

- Я многое увидела. Я многое поняла. Мне очень жаль, что в прошлом мы были в ссоре. Вот теперь, когда я вернулась к жизни, я постоянно думала о тебе, доченька. Я не решалась на первый шаг, потому что… Ты сама знаешь почему. И тогда мне позвонил Люциус.

На этом разговор резко оборвался. Алиса была тут не при чём — в доме резко выключили электричество, и домашний телефон, на который позвонила её заботливая мать, тоже отключился. Люциус Грэбэлл решил зайти с неожиданной стороны, подумав, что вернуть недалёкое прошлое может лишь древнее, полностью забытое и вычеркнутое из биографии, минувшее. После Маргарет(или глава Агентства, использовавший её как инструмент) делала несколько попыток ещё раз позвонить Элиссант, но Аллисант больше не отвечала. И не только потому, что не желала встречаться с давно забытым, но и потому, что домашний телефон сломался, а мобильного Стардаст не имела(из-за неизвестных никому убеждений).

В любом случае, октябрь начался недурно. И вот, несясь по хорошо знакомым улицам, Стардаст уже не вспоминала ни родственницу, внезапно объявившеюся по просьбе Грэбэлла, ни будоражившие её сознание письма, ни даже работу, которая действительно ей нравилась. Перед ней стояла задача — вовремя придти в Библиотеку. И ей уже было не важно, что ожидает её внутри — ни Марсианин, ни его дневники, ни сама, по-настоящему великолепная библиотека, ни даже те, кто её туда пригласил. Главным в сознании вырвавшейся на свободу девушки была цель, а не средство. Это было последствием резко сменившейся обстановки: взамен нервных переживаний Аллисант пыталась поставить всё, что только могла себе представить. Но скоро это должно было закончиться. По-крайней мере так случалось всегда.