Штурм Гудермеса

    Во первых строках, записки мои не  предназначались  для  публикации, да и вообще я не собирался их писать. Всё получилось само собой, во времена русско- чеченских конфликтов в 1990 -ые годы, нас часто запирали в блокаду, пока боевики с федералами разрабатывали совместную стратегию грядущих сражений. Перечитав дома скудный запас собственной литературы, я причастился  выкладывать на бумаге свои беспокойства, свои заботы, свои тайны в надежде исцелиться и обрести покой. И нашёл, и божество, и вдохновение,  и жизнь.. и душевный покой, не понимая, что скоро нас достигнет интернет, что мои опусы появятся  и там, появятся на страницах газет и журналов.

Научился вверять грусть тоску бумаге, как свободная личность, как человек, которому терять нечего, а всё что может случиться с ним уже случилось. Ничуть не беспокоясь, что мои труды воспримут, как литературные  произведения или  исторический  труд, а как  документ, как свидетельство очевидца, и  от  этого крайне  субъективные. Меня не беспокоили литературные обороты, стилистика и даже грамматические ошибки. Ежедневно, ежечасно подвергаясь опасности я тешился лишь надеждой, что от меня хоть эти записи останутся. Слава Аллаху, пережил без потерь.

А во вторых, благодаря интернету увидел, как те же записи вели и Российские солдаты воевавшие в Чечне. Получается, как бы мы писали по разные стороны баррикад, и что интересное, об одном и том же.
 Авторов этих воспоминаний здесь не указывают. Почему? Догадываюсь. Они появляются под разными заголовками.
Предоставляю читателю одну из них и клянусь Вам, то что пишет этот солдат ПРАВДА.

А в третьих строках, уважаемые мои, Указом Главы Временной Администрации в Чеченской Республике от 10 июня 2000 года Кадырова Ахмеда, расположенной в городе Гудермес, я был назначен Генеральным директором ГУП "Спецмонтажастрой". Офис мой находился в частном доме, как я любил шутить "у ФСБ", то есть за 200 метров от здания, где располагалась эта мрачная контора.
А автору записок Российскому солдату, в то же самое время, часто приходилось стоять в дежурстве на БТР-е у того же здания. И мне, как специалисту по фортификации Административных зданий ЧР, доводилось пару раз посетить ФСБ даже допускаю возможно приходилось пересекаться с этим солдатом, который приехал в Чечню по его же словам "...за тем, чтобы внести коренные изменения в свою жизнь. Обзавестись жильём, жениться".
Только лишь этими служебными визитами были ограничены мои близкие отношениями с представителями ЧК– ФСБ, как до так и после.
                Вот о чём пишет Российский солдат.
               
                Имя твоё неизвестно,
                Правда твоя бессмертна!
                (Посвящение автора неизвестному соавтору).          
 
 "Вторая чеченская война. Штурм Гудермеса. Главная Статьи о войне в Чечне.
     Начало июля 2000-го года в Гудермесе выдалось нервным и напряжённым. Комиссии, приезжавшие из Москвы весь июнь, уехали, не сообщив своих впечатлений об увиденном. А видеть было особо нечего. Тишина… Да, редкие обстрелы колонн, фугасы, каждое утро снимаемые сапёрами на дорогах, какое-то копошение в горах, которое немедленно накрывала артиллерия и авиация, и много чего ещё, что войной назвать было трудно. Вплотную стоял вопрос об отмене «боевых», которые уже отменили на территориях севернее Терека с первого июня.

Конечно, наши разведчики, каждую ночь уходившие в рейд, постарались, навели шума и стрельбы в окрестностях. Помогали им и соседи — разведбат ВВ, стоявший неподалёку от нашего расположения. Но это выглядело как-то ущербно, искусственно, не впечатляюще. А кому нужна была служба за копеечную оплату, традиционную для нашего могучего и богатого государства?
Собственно говоря, и боевые-то нас не особо впечатляли! Какой-нибудь слесарь-монтёр из заштатной Польши, или Чехии, находясь на обычной пятидневной работе, отдавая своей забугорной родине восемь часов в день, ночуя в тёплой постели с женой, гуляя с детьми в субботнем парке, заколачивал куда больше, чем мы, кормившие бельевых вшей, пахавшие без нормы, в кошмарных бытовых условиях, да ещё рисковавшие жизнью и здоровьем! Война, какая-никакая, но шла…

Комиссии уехали. Нам оставалось ждать, подсчитывая набежавшие заработки, планируя будущие траты. Здесь большинство приехало за тем, чтобы внести коренные изменения в свою жизнь. Обзавестись жильём, жениться. Такая вот страна… Подняться, хотя-бы чуток и законно, можно было только на войне. А она кончалась. Почему-то ни у кого не было особых сомнений в том, что боевые обязательно отменят. Как-то у нас так повелось. Если что-то плохое должно случиться, это обязательно произойдёт! Чемоданное настроение, охватившее весь личный состав нашей, комендантской роты, начало проявляться уже в открытых формах.

Пьянка, которая до сих пор носила более-менее сдержанный характер, заметно активизировалась. Увеличилось количество мордобоев – верных спутников и характерных признаков контакта с алкоголем. Мне тогда не однажды приходила в голову мысль о том, что уничтожить нас можно совершенно спокойно, без единого выстрела. Просто подогнать к расположению роты цистерну с отравленным пойлом, литров эдак на пятьсот… Странно, что это так и не произошло! Всё же моджахедская разведка мышей ловила плоховато! Не прочувствовали тему.

И вот она – редкость! В коем-то веке, нам наконец-то повезло! То ли Господь услышал наши глухие маты и вошёл в наше положение, то ли Масхадов обиделся на такой поворот событий, что война уже вовсе не война, но вобщем…

Примерно, начиная числа с шестого июля, по роте поползли странные слухи. Дескать в окрестностях воинских и милицейских частей Гудермеса стали появляться некие «миссионеры». Это, с вида добропорядочные, совершенно не агрессивные, часто пожилые люди, с интеллигентной внешностью. Они были очень дружелюбно настроены, вели задушевные беседы с солдатами, и в каждом таком случае, как-бы невзначай проталкивали мысль о том, что скоро в городе начнутся какие-то тяжёлые события, что нам лучше уходить, спасать свои жизни. Видел и я таких однажды.

Наш БТР в тот день был отправлен на дежурство у здания ФСБ. Я не знаю в чём заключался смысл этого стояния у входа в ЧК! Никаких инструкций, никаких целей… Просто стойте, и всё! Мой наводчик-молодой москвич по прозвищу «Балу», был так прозван за свои габариты и вечно инфантильный характер. В экипаже он пробыл недолго, что-то около месяца. Потом уволился и говорят, что дома, в Москве его зарезали. Я узнал об этом уже после контракта, когда приезжал в Наро-Фоминск. Там, на территории Кантемировской дивизии, всегда можно было встретить кого-то из наших. Деньги, заработанные на Кавказе выплачивали в штабе двенадцатого полка.

А в тот день было по обычному жарко, и дежурство у ФСБ-шников мы с Балу восприняли как отдых! Вообще-то он и в обычные дни не особо нагружался. Какая нагрузка у наводчика? Сиди, да глазей по сторонам. А вот я реально отдыхал! Мы ели мороженое, купленное у торговцев с уличного рынка, рассматривали местных девчонок, проходивших мимо, о чём-то болтали…

Этот дядя, с видом художника-неудачника, или школьного учителя географии, шёл по улице, сверкая очками, из-за стёкол которых на мир смотрели грустные и усталые глаза. Он глянул мне в лицо и спросил-не обижают ли меня тут? Видимо, этот вопрос возник из-за моей смуглой, азиатской внешности.
Балу, сидя на броне весело хохотнул:
–»Обидишь его!…»
–»Уходите отсюда, ребята! Скоро тут такое начнётся!… Вы будете искать всякое такое место (мужик показал в закуток за невысоким заборчиком парка, расположенного через дорогу), чтобы спрятаться. И не найдёте! Уходите, ребятки! Ваши мамы вас не хотят терять.»
Дядя ушёл, а вслед за ним, немного погодя, к нам подошла грузная старушенция с вопросом:
–»Простите меня за вопрос! Что, говорят – война скоро начнётся?»
–»Война идёт.» – ответил я ей.
–»Нет! Тут скоро совсем страшно будет! Ой! Дети, зачем вам всё это? Разве вы хотите, чтобы мамы ваши плакали?»
Бабка ушла следом за мужиком, а мы с Балу, покуривая и поглядывая по сторонам стали вспоминать похожие случаи, которые по рассказам других солдат происходили в последнее время.

Позже появилась информация о том, что состоялось некое обращение Масхадова к жителям Гудермеса с предупреждением о грядущем штурме города. Было дано 48 часов для выхода мирного населения и часовые, стоявшие на внешних постах, стали замечать, что по ночам, по железной дороге, действительно пошли какие-то толпы людей с узлами и чемоданами. Балу тогда, в свойственной ему дурашливой форме, предложил и нам пристроиться к уходящим. На построении роты, начальник штаба комендатуры объявил, что по данным разведки, в окрестных горах скопилось около пяти тысяч боевиков.

В те дни, самолёты не переставая барражировали в гудермесском небе, были пригнаны подразделения десантуры из Новогрозненской, которые создали вторую линию обороны вокруг комендатуры, закопавшись в землю вместе с бронетехникой на вертолётной площадке. Усиленные посты, повышенное внимание, постоянные построения с проверкой состояния личного состава… Дураку было ясно, что никакого штурма не будет! Какой идиот станет предупреждать о планируемом наступлении?! Либо это обычная чеченская рисовка, либо отвлекающий маневр, и удар будет нанесён в другом месте.

А рота радовалась предстоящим событиям, даже понимая, что их не будет! Нет, не тому, что снова начнётся война. Тому, что не отменят «боевые»! Ничего не поделаешь… Кому война, кому мать родна.
Вспоминая события этого периода, мне назойливо приходит в голову одна и та-же мысль! Как противно, живя в богатейшей Державе, зарабатывать достойные (или около того) деньги на таких вот вещах! Но ничего не поделаешь… Видимо и чечены подняли кипишь по поводу штурма из-за вопроса о прекращении финансирования из исламских источников. Никто не хотел оплачивать тишину! Ни Москва, ни Аль-Каида…".