Эпидемия

Зоя открывала глаза и видела перед собой окно.
Сразу за окном начиналось небо. Каждый раз оно выглядело по-иному.
Зоя помнила, что раньше там жило солнце. Рано-утром оно пускало свой яркий лучик слева, и рисовало чёткий контур оконного переплёта с яркими прямоугольниками окон на стене справа.
Потом, незаметно для глаз, рисунок окна перемещался со стены на койку, с койки - на пол, оттуда - на левую стену, пока, наконец, не уходил неведомо куда, за пределы комнаты.
Это было летом.

Потом, открывая глаза, Зоя видела серую предутреннюю мглу, которая подступала совсем близко к окну и пыталась изображать небо.
Но это у неё не получалось, мгла была густой и плотной. Даже солнце не могло пробиться сквозь неё своим лучом.
Часто из мглы сеялся нудный мелкий дождик, а в последнее время среди дождинок стали мелькать редкие промокшие и продрогшие снежинки.

Зоя закрывала глаза, и тогда к ней приходило море. Мелкими ласковыми волнами оно щекотало её ноги и приглашало в свои тёплые, солёные объятия.
- Зоечка, иди сюда, - звала её мама. - Не ходи в водичку сама. Ты ещё маленькая и не умеешь плавать. Гена, уведи Зоечку к папе! Сейчас расстелим на песочек одеяло, немного позагораем, а потом все вместе пойдём купаться.

Братик Гена старше на два года. Ему уже исполнилось пять лет, он большой, сильный, и Зоя слушалась его.
На море ездили каждое лето, сначала к тёте Гале, папиной сестре, на дачу, на самом берегу Азовского моря, а когда подросли, родители, работавшие на железной дороге, приобретали профсоюзные путёвки в семейные пансионаты на берегу Чёрного моря.

- Зоя, просыпайся! - услышала голос медсестры. - Давай, готовь руку, сжимай кулачок, будем лечиться.

Медсестра наладила капельницу и ушла, Зоя закрыла глаза.    
И снова в сознании ярко высветился летний день.

Гена крепко держит её за руку. Они идут по брусчатке, которая выводит на асфальтовую дорогу. Здесь надо повернуть налево, и ещё долго идти по тротуару. Эта дорога ведёт к бабушке и дедушке.
Сегодня воскресенье, не надо идти в детсад.

Вот и знакомый дом. Гена встаёт «на цыпочки», пытается открыть калитку.
Первыми их замечают две собачки - Ронька, и её уже взрослый сыночек Ромка. Они бегут к калитке, весело машут хвостиками и громко, радостно лают.
 
Из летней кухни выходит бабушка, открывает калитку.
- С кем вы пришли? Где мама и папа?

- Они дома. Спят. А мы проснулись рано и решили пойти к вам. Мама и папа знают, где мы. Мы отпросились.

- Хорошо, хорошо. Заходите. Вы завтракали?

- Нет. Нам захотелось чего-то вкусненького. У тебя, бабушка, всегда есть какая-то вкуснятинка.

- Ох, вы мои маленькие хитрецы! Ну пойдёмте скорее, у меня как раз пирожки жарятся.

Вдвоём с Геной, держась за руки, они идут за бабушкой к летней кухне.

- Та-а-ак! Моем ручки, и за стол!

Ох и вкусные пирожки у бабушки! С вишнями, с яблоками, с картошкой и колбасой!


- Ну что, Зоя, давай-ка снимем капельницу, - это подошла медсестра.
Следом за ней в палату вкатили тележку с завтраком. Есть не хотелось. Да ещё эту безвкусную диетическую бурду. Но всё-таки надо пересилить себя, поесть. А то похудела сильно. Кожа да кости.

Санитарка помогла немножко приподняться в кровати, подоткнув подушку под спину.
Боже! Какая тяжёлая ложка!
Зоя с трудом заставила себя немного поесть, в изнеможении откинулась на подушку. Закрыла глаза.

Вспомнилась свадьба брата.
С Алёной он познакомился на танцах. Гена вырос высоким, был худой и очень разговорчивый. Целый день мог разглагольствовать, медленно роняя слова. Мог и прихвастнуть, и наобещать «в три короба», совсем не собираясь выполнять свои обещания. Но с девушками знакомиться стеснялся, хотя успел уже и в армии отслужить.

Алёна подошла к нему сама. Она уже была «под кайфом», и успела немного выпить.
В таком радужном настроении поспорила с подругами на бутылку водки, что заставит этого скромника Генку не только влюбиться, но и жениться на ней.

Высокая, внешностью совсем невыразительная, разве что глаза запоминались: большие, серые, обрамлённые пушистыми ресницами. Жила с матерью, почти неграмотной простоватой женщиной. О своём отце Алёна ничего не знала.

Подруги были уверены, что выиграют пари: какой же дурак женится на Алёне? Ведь слава о её похождениях, словно пыль перед грозой, серым грязным клубящимся облаком неслась впереди неё.

В первый же вечер повела Гену к себе.
Не имевший до сих пор никакого сексуального опыта, парень ошалел, и совсем потерял способность воспринимать какие-либо предостережения, которыми друзья пытались его образумить.

Через месяц Алёна объявила, что беременна, и Гена принял благородное решение жениться на ней.

Родители сыграли сыну хорошую свадьбу, и Гена перешёл жить к жене и тёще. Радовался, когда родился мальчик, которого Алёна предложила назвать в честь мужа - Геной.

Но семейная жизнь не задалась. Алёна не могла, и не хотела перебороть в себе желание выпить. Пыталась поступить на работу: то уборщицей в магазин, то дворничихой в ЖЭК, но нигде не приживалась.
На первое место всё активнее выдвигалась выпивка.
По примеру родителей Гена всю зарплату отдавал жене. Деньги очень быстро исчезали, не за что было питаться, содержать ребёнка.

А потом Алёна  по нескольку дней стала пропадать из дома. До Гены дошли слухи, что она ведёт разгульный образ жизни, её не раз видели в обществе наркоманов.

Закончилось тем,  что  он  подал на развод  и ушёл жить к родителям. Ребёнка, по настоянию тёщи, суд оставил у матери и бабушки.


- Больные, приготовиться к обходу! - раздался зычный голос медсестры.
Зоя терпеливо ждала, когда врачи подойдут к её койке. Раньше надеялась: скажут что-то хорошее, ободряющее, и из души уйдут тоска и отчаяние, которые зажали сердце железными клещами и не отпускают.
Сейчас смирилась, и уже ни на что не надеется.

Врачи ушли, и снова глухая серая стена отодвинула реальность.
 В памяти быстро проплыли школьные годы, выпускной вечер. А потом областной город и техникум. Всё чудесно: учёба давалась легко, даже и не заметила, как дошла до последнего курса.
На летних каникулах познакомилась с Мишей. Он приехал издалека, откуда-то из Сибири, проведать родителей.
Странно, почему раньше она никогда его не замечала, ведь жил на соседней улице? Может потому, что учились в разных школах, и он был старше на шесть лет?

Миша ей очень нравился, она его и со своими родителями познакомила. Казалось, всё шло к тому, что после окончания техникума сыграют свадьбу. Мама уже собирала приданое: покупала бельё, посуду, и всё то, что обычно матери дают дочерям, которые вступают в самостоятельную семейную жизнь.

Миша часто приезжал в город проведать Зою. Как-то так случилось, что девочки из её комнаты уехали в театр, и они с Мишей остались вдвоём.
Тогда и согрешила она, не смогла устоять. А может, и не захотела. Ведь скоро поженятся, встречаются не первый день.

Когда сказала Мише, что беременна, была удивлена и опечалена, увидев его негативную реакцию.
Мало того, он стал требовать, чтобы сделала аборт, а если нет, то и знать её не хочет!
Но и ей было страшно, и родители встали на защиту дочери, думали: испугался парень, бывает такое. А вот родится ребёночек, увидит он его, успокоится, вернётся. И всё будет нормально.

Узнав о решении Зои и её родителей, Миша амбициозно «стал в позу», и вскоре вообще уволился с работы и уехал из города. Люди говорили, что в Сибири была у него жена, с которой он поссорился, и к которой вернулся после разрыва с Зоей. Как будто там у него есть двое, или даже трое детей.

А Зоя родила девочку и жила у родителей, получив статус «мать-одиночка».

Родители работали, ребёнок требовал забот и внимания, поэтому техникум пришлось бросить. Надеялась, что потом защитит диплом, но так и не смогла осуществить свои «благие намерения».
Когда дочка подросла, устроила её в детсадик, а сама пошла работать табельщицей на железную дорогу. Сотрудники и начальство ценили и уважали её, но спутника, пару себе так и не встретила.

Зоя вздохнула, открыла глаза, безразличным взглядом обвела белые стены больничной палаты.
Не было сил протянуть руку, взять с тумбочки мобильник  и посмотреть, который час. Она давно перестала отвечать на телефонные звонки, и не хотела, чтобы кто-либо её проведывал.
 А дочери сказала, чтобы передала бабушке, которая после инсульта с трудом передвигалась по дому, что мол, Зоя поправляется, чувствует себя лучше.
Пусть не переживает. Мать ничем не сможет помочь.

А память снова перелистывала страницы прошлого:

После развода с Геной, Алёна словно с цепи сорвалась, пила каждый день. Не останавливали ни просьбы матери, ни слёзы ребёнка. Вскоре вообще ушла из дома к подруге-алкоголичке.
Подруга и сказала матери, чтобы забрала домой свою дочь, которая заболела так, что даже с постели не поднимается.
На улице холодно, мороз. Мать взяла детские саночки, вместе с подругой уложили на них Алёну, которая стала непривычно маленькой, худой, совсем беспомощной, и привезли домой.
Через несколько дней Алёна умерла.

Было неприятно вспоминать всё это, но непослушная память вела и вела по одной тропинке, не прислушиваясь к Зоиным желаниям.

Сейчас вспомнилось, как хоронили Гену.
Сколько же лет ему исполнилось? Кажется, тридцать восемь.
Да, точно. На десять лет пережил Алёну, они были одногодками.

После развода несколько лет брат жил один. Сошёлся, было, с молодой красивой женщиной, имевшей двухлетнюю дочь, но она оказалась ленивой, лживой пустышкой, к тому же, любила выпить.
Ей очень не понравилось, когда после смерти Алёны он забрал к себе сына. Придиралась к ребёнку по пустякам, и даже била мальчика. Все попытки Гены создать семью ни к чему не привели. С трудом удалось выпроводить сожительницу из дома родителей.

Но вскоре обратила внимание  на него, одинокого мужчину, разводная женщина. Перешёл жить к ней, и теперь уже ей отдавал всю зарплату, а был толковым электриком, на работе  его ценили и платили хорошо.
Раиса, так звали его «гражданскую жену», была старше на шесть лет, имела двух дочерей подросткового возраста. Она была аккуратная, хозяйственная, заботилась, чтобы семья жила уютно и сытно. Гена поправился, чувствовал себя уверенно и был доволен жизнью. Его сын закончил школу, нашёл себе работу.
Наконец, всё устроилось, наконец, Гена может жить спокойно и достойно, как и большинство людей.

И вдруг начались непонятные боли в животе. Думал, что съел что-либо некачественное, и не спешил идти к врачам.
Пошёл, когда совсем не смог питаться, исхудавший до неузнаваемости. Его положили в больницу, но лечение не помогало.
Вскоре он там умер. После вскрытия родственникам сказали, что какой-то грибок покрыл толстым слоем все внутренности, это и стало причиной смерти.

Воспоминания Зои прервал приход дочери.
Хорошая у неё доченька! Красивая, и уже совсем взрослая. Двадцать третий год пошёл.
Успела и замуж выйти, и развестись.
Жаль, что так получилось. Как-будто и муж у неё был неплохой, ведь в одном классе учились. Кто бы мог подумать, что так рано станет он алкоголиком?! За пьянку  с работы выставили, так что алименты не платит.
 Хотя, что тут удивительного, оказалось, что и отец и мать у него алкоголики. Так что болезнь эта у него наследственная.

Дочь тем временем разложила принесенный из дома обед, и начала заботливо кормить Зою с ложечки. Всё же домашняя еда, хоть и диетическая, намного вкуснее, чем больничная.

А дочка рассказывала о проделках двухлетней внучки, Зоя улыбалась, вспоминая маленькую, такую дорогую её сердцу, девчушку.
Дочка ушла, за окном сгущались серые сумерки.

Наверное, она снова уснула, потому что вдруг очутилась в своём доме.
Этот дом, большой, добротный, тёплый, достался в наследство от бабушки и дедушки.

Сейчас Зоя вышла во двор. Весеннее солнышко нежными тёплыми лучиками ласкает её молодое, упругое тело, ветерок доносит из сада пьянящий аромат цветов.
Она тихо идёт по тропинке в сад, внимательно ощупывая взглядом весь видимый простор между цветущими деревьями.
Наконец, увидела «его».
Серёжа копал грядку.

Осторожно, мягкой, летящей походкой пошла к нему.
- Серёжа, Серёжа, - прошептала тихонько, одним только движением губ.

Он услышал, подошёл, нежно обнял и поцеловал.
- Зоечка, Зоечка! Солнышко моё! - прижал к себе, и она засияла ярче весеннего солнышка, засветилась своим поздним женским счастьем.

С Серёжей познакомил её сотрудник. Сказал, что человек порядочный, из интеллигентной семьи, но попал в непредвиденные обстоятельства, которые вынуждают уехать из своего родного города. Может, Зоя не будет против, чтобы познакомиться с ним? Она живёт одна, и Серёжа один. Так получилось, что ни семьи, ни детей у него нет.

Долго не соглашалась, а сотрудник упрямо уговаривал. Наконец, отважилась встретиться.
Сотрудник привёл к ней Серёжу, и только взглянув на него, Зоя поняла, что «пропала».
Серёжа был просто красавец! Высокий, стройный, с приятным, утончённым лицом.

Они стали жить вместе.
Серёжа неохотно, кратко рассказал, что пытался организовать собственный бизнес, но обанкротился, потерял всё. Теперь даже документы надо восстанавливать.

Зоя работала, а Серёжа был дома, на хозяйстве. Навёл идеальный порядок в доме, делал всю домашнюю работу. Вместе пытались  найти для него хоть какое-то место работы, но без паспорта никто ничего даже не предлагал.

Вскоре повёз Зою в свой город, познакомил с матерью. Всё складывалось наилучшим образом. Скоро будут готовы документы, Зоя  договорилась в отделе кадров, и Серёжу примут работать на железную дорогу.

Получив паспорт, начал уже проходить медкомиссию, как вдруг заболел. Сначала не обратил на это внимания, ну подумаешь, просто простудился. Но чем дальше, тем чувствовал себя всё хуже и хуже. Врачи диагностировали воспаление лёгких и положили в больницу.

Узнав об этом, мать забрала его в свой город, устроила в больницу, в которой сама много лет работала врачом.
Зоя часто ездила к нему, не жалела денег на лекарства. Но болезнь прогрессировала.
Серёжа сильно похудел, силы покидали его, с каждым днём становился слабее и слабее. Вскоре умер.

Похоронили Серёжу в его родном городе.
На похоронах мать призналась Зое, что все неприятности в жизни сына происходили потому, что длительное время употреблял наркотики. Мать рассказывала, как неоднократно проходил он курс лечения в дорогих клиниках, но вскоре после выписки, вернувшись в кампанию друзей-наркоманов, не выдерживал, начинал колоться.
Потом больше года пробыл  в христианском реабилитационном центре. Вернулся оттуда обновлённый, окрылённый твёрдым намерением порвать с прошлым, начать жизнь «с чистого листа».

Наверное, Зоя долго лежала на спине, всё тело затекло. С трудом повернулась на бок и закрыла глаза, надеясь снова вернуться в радужный, приятный сон. Но затуманенное сознание подсказывало, что она вроде и не спит.

Странно. Говорили, что Серёжа умер, и ведь она сама была на его похоронах.
А оказалось, что всё не так!
Вот же он, в этом благоуханном весеннем саду! Такой красивый, стройный, такой родной и любимый.

Серёжа. Её Серёжа.

Она бежит к нему, а он всё отдаляется, отдаляется, и оттуда зовёт, зовёт... Машет рукой, мол, иди, иди ко мне!
Наконец, приблизилась, стала рядом. Он нежно обнимает её за плечи и медленно ведёт по мягкой, тёплой тропинке в глубину сада.
 Тихонько касается губами её щеки: - Зоя, Зоя...

- Зоя! Зоя! - зовёт её Серёжа чужим, незнакомым голосом.
- Зоя!  Зоя! Просыпайся!

Зоя открыла глаза. Медсестричка уже приготовила всё для капельницы.

- Давай, готовь руку. Будем лечиться.

Зоя равнодушно протянула руку.
От чего её лечат? Врачи назначают всевозможные обследования, выписывают дорогие лекарства. Это лечение высасывает из семьи все мизерные средства, словно ненасытный, бездушный, бездонный пылесос. А она чувствует себя всё хуже и хуже.
 И знает, что лучше уже не будет.
А ведь прожила на свете всего сорок один год!

Зоя знает, что скоро конец.

Потому, что знает свой диагноз.

Она знает, от чего умерла Алёна,

и Гена,

и Серёжа.

И от чего сейчас умирает она.


Зоя знает, что у неё СПИД.