Разговор

«Скучные, - говорит, - люди пошли». И смотрит на меня задумчиво. Не на меня даже – сквозь меня в пустоту мироздания. А в пустоте этой скучные люди на диванах разлеглись, телевизор смотрят. Кто с ипотекой, кто без, но все как один офисные работники без хобби и особых амбиций.

«Куда, - думаю, - они пошли-то?» Рядом слышу разговор двоих – мужчина и девушка. «Надо будет все-таки эту сцену переснять, не цепляет она, а должна…», - он вздыхает и показывает ей что-то на планшете. «А оператора ты хорошего нашла. То, что нужно. Нам бы еще людей для массовки. Может, из института кого позовем, спросишь тогда?»

«Нет, - говорит, - решительно не с кем пообщаться. - Да и о чём? Концерты они не любят, театр им не интересен, Шопена не слушают. Спрашиваю у одного на собеседовании: «Чем вы, милостивый государь, в свободное время заниматься любите?» А он мне: «В спортзал ходить и путешествовать». Кино да и только! Разве же это дело какое? Это так… времяпрепровождение. А как же выставки, музеи, галереи? Нет у них таких порывов». Он горестно берет прямоугольный сахарок и беспощадно разрывает бумажку над кофе.
 
Какой же он умный. Приличный. Воспитанный. Образованный. Праведногневный. Размешивает, размешивает.

«Посоветуйте, - говорит, - мне книгу… Что-нибудь про русский авангард, баухаус, политическое устройство средних веков или что-то из классики… И обязательно в оригинале…»

За соседним столиком - человек. У него на полу барабан в чехле, он сидит, спокойный и красивый, держа в ладонях горячий стаканчик с чаем.

«… или про Римскую империю…»

В другом углу зала девушка со скетчбуком. Куча цветных ручек на столе, легкие движения по бумаге, наушники, горка кокосового печенья на блюдце. Она ест прямо над рисунком, ребром ладони стряхивая крошки на пол и частично себе на юбку.

«…говорю же, не интересуется народ ничем. Только поесть, поспать, базовые потребности…»

Мимо проходит парень, весь в разноцветных татуировках. Руки, шея. В ушах тоннели и прозрачные серьги. Странный и прекрасный, как экзотическое растение. Через минуту он возвращается, берет что-то с дальнего столика и уходит уже окончательно.

«… не интересуются», - говорит, - «скучные до безобразия! Вот и что вы на это скажете?». Кофе допит, и эта чашка как та самая ницшевская бездна, глядит на нас в упор в ожидании и безразличии.

«Ни-че-го», - отвечаю я устало. «Домой мне пора, картины ждут».