Личность и сущность. Величие великих

 Предыдущая часть http://www.proza.ru/2018/03/03/1307
 
 В основе, скандально-известного, отлучения Л.Н.Толстого от православной церкви, в результате которого он был пожизненно отлучен от неё, опять-таки, просматривается противоречие между христианской сущностью Льва Николаевича и внешним давлением церковных иерархов на его интеллектуальную личность.

 Много из того, что требует православное священство от верующего христианина, - по глубокому убеждению Льва Николаевича,- ни в Старом, ни в Новом Завете просто нет, и, по какой причине христианин должен принимать "на веру" догматы, о которых нет ни одного слова в Святом Писании, ему было непонятно.
 Ответы священников на такие вопросы прихожан, как правило, сводились к банальному ответу: "Смирись. Не мудрствуй лукаво. Прими на веру".
Иными словами: "Нечего тут умничать. Православная вера не для интеллектуалов, а для рабов Божьих, принимающих "на веру" и к безропотному исполнению всё, что требуют иерархи и приходские священники".
    
 Личность интеллектуала Толстого, досконально изучившего Евангелистские и Старозаветные Книги, сделавшего перевод со старославянского на литературный русский язык, Старозаветных Книг "Притчи Соломона, Экклезиаст, Книга Премудрости" сопротивляется, бунтует и отказывается принять "на веру" то, чего он не понимает, о чем Евангелия не благовествует.
 
 Свою протестную позицию Лев Николаевич изложил в статьях "Исповедь" и "Критика догматического богословия".
Боголюбивая сущность и интеллектуальная личность, на то время, всемирно известного писателя, столкнувшись в неразрешимом противоречии, искала ответов от иерархов православия, на целый ряд вопросов:

 
 Вопрос по истории грехопадения: "Почему Бог запретил Адаму и Еве вкусить плод от древа познания добра и зла? Он, что-ли, хотел, чтобы люди были как животные? Бог обещал первым людям, что они умрут, вкусив от древа. Но этого не произошло. Значит, Бог солгал?"


 Вопрос о Святой Троице: "Что значит Бог «един в трех»? Ведь один не равно трем? И зачем, вообще, такая сложная формула для единого Бога?"


 Вопрос о том, способна ли православная церковь и ее священство поддерживать веру Христову: "Православная церковь? Я теперь с этим словом не могу уже соединить никакого понятия, как только нестриженных людей, очень самоуверенных, заблудших и малообразованных, в шелку и в бархате, с панагиями бриллиантовыми, называемых архиереями и митрополитами, и тысячи других нестриженных людей, находящихся в самой дикой, рабской покорности у этих десятков, занятых тем, чтобы под видом совершения каких-то таинств обманывать и обирать народ. Как можно верить этой церкви, когда на глубочайшие вопросы о своей душе она отвечает жалкими обманами и нелепостями и еще утверждает, что иначе отвечать на эти вопросы никто не должен сметь, а руководствоваться ничем иным, как только её указаниями?
Почему в своей жизни, в святыне своей у меня руководитель – пастырь, мой приходской священник, выпущенный из семинарии, одурёный и полуграмотный мальчик, или пьющий старик, у которого одна забота собрать побольше яиц и копеек?"


 Вопрос о требовании церкви молиться во время службы в храме за власть предержащих и воинство.
 Интеллектуальная совесть Л.Н.Толстого находила в этом требовании нечто совсем обратное тому, что благовествует Евангелия.
 "Велят священники, - писал Лев Николаевич, - чтобы на молитве дьякон половину времени кричал "многие лета" правоверной, благочестивой блуднице Екатерине-второй или благочестивейшему разбойнику, убийце Петру-первому, который кощунствовал на Евангелии, и я должен молиться об этом?"
 Резкость такого заявления Льва Николаевича о "Великих самодержцах Империи" Петре-1 и Екатерине-2 режет ухо, но вполне объяснима. Дело в том, что писатель Толстой, несколько лет к ряду, изучал огромное количество исторических архивных документов, поскольку решил написать роман о Петре-Первом. В результате, после трёх попыток начать работу над романом, не смог побороть в себе чувство омерзения к личности и сущности Петра, к его поведению.
 Что же именно, в личности и сущности создателя Российской Империи, вызывало неприятие и осуждение писателя Толстого?
 
 Льва Николаевича,- как он сам говорил секретарю,- повергли в ужас поступки Петра-1, узаконившего нравственную распущенность при царском дворе.
Еще в юности Петр учредил т.н. "всепьянейший, всешутейный собор», этакий "потешный клуб" для развратных оргий, пьянства и публичных разгулов.

 Омерзительно то, что Петр, не признавая брачных уз, имея сотни любовниц, будучи хроническим пьяницей и сифилитиком, не скрывал этого, а публично и напоказ-вызывающе, демонстрировал свои низменные страсти. Этим, он не только разрушал в глазах подданных образ Православного Царя, но и подрывал основы государственности.
 А разве мог Лев Николаевич, без осуждения и содрогания, написать о том, как "пьяный в стельку" Петр, вызвался быть палачом и, неумелой рукой, в несколько приемов собственноручно отрубал головы сотням людей, приговоренных к смерти. Только хитростью, с большим риском для собственной жизни, его "собутыльникам" удавалось оттащить его величество от плахи и вырвать из его рук топор.
 
 В чем же тогда величие личности Петра, если в сущности своей он аморальный человек и жестокий убийца?
 Может быть, Петр-Великий провозглашен "Великим" потому, что создал Российскую Империю, победил шведов под Полтавой или "прорубил окно в Европу"?
Наверное, это так, но, все-таки, величие личности Правителя состоит не в том, что он способен, тупым топором рубить головы подданным, или со всей дури, самолично, валить корабельные сосны, или прорубить окно в европейский дом, да так, чтобы, не только щепки летели, но и безбородые головы, а в том, чтобы Правитель решал государственные дела, с Божьим страхом, находясь в здравом рассудке, на трезвую голову, не причиняя вреда государственности и подданным.
 Характеризуя личность Петра-1, Лев Николаевич, был лаконичен до крайности: "Пьяный сифилитик Петр со своими шутами… По-моему, он был не то что жестокий, а просто пьяный-пьяный дурак. Был он у немцев, понравилось ему как там пьют…"


 Вопрос, касающийся обряда причастия, как действия, совершаемого для очищения христианина от греха и полного восприятия учения Христа.
 Требования священника к причащаемому,- подтвердить веру в то, что вино и хлеб есть кровь и тело Христа, религиозная христианская сущность Льва Николаевича не принимает "на веру". Ему "невыразимо больно", он называет такое очищение от греха "искусственным".
Собственный опыт причастия, в душе Толстого "вызывает чувство самоунижения и смирения". Об этом он пишет так:
 "…Когда я подошел к царским дверям и священник заставил меня повторить то, что я верю, что то, что я буду глотать, есть истинное тело и кровь Христа, меня резануло по сердцу; это мало что фальшивая нота, это жестокое требование кого-то такого, который, очевидно, никогда и не знал, что такое вера".


 Вне всяких сомнений, рассуждая о личности и сущности Льва Николаевича Толстого, Петра Первого и Екатерины Второй, автор не имел, ни намерений, ни права выступать судьей, обличителем, осуждать или ёрничать, лезть в душу или "в чужой монастырь со своим уставом". Нет! Только бесстрастное изложение субъективного взгляда на проблему величия великих людей через анализ общедоступных данных о сущностных и личностных качествах сильных мира сего, - великих правителей, писателей и ученных.
 
 Почему это, на мой взгляд, важно? Конфликт христианской совести с интеллектуальной личностью Л.Н.Толстого вызвал к барьеру иерархов и священников Православной церкви. Понятное дело, что вопросы православной догматики решаются не иерархами русской церкви, они установлены Вселенскими Соборами иерархов.
Но, почему-бы, иерархам русского православия, соблюдая христианское смирение, не ответить христианину Толстому Л.Н. на все его вопросы?
Зачем было обвинять его, чуть-ли, не в ереси, отлучать от церкви и хоронить без креста, как бродягу и разбойника? Разве великий русский писатель и гуманист достоин такой участи?
Стоило только заявить Льву Николаевичу, - «Бог во мне», как немедленно последовало отлучение от церкви и вот уже 108 лет он покоится без креста.
В то же время, никто из иерархов РПЦ Московского патриархата, даже не помышляет отлучить от церкви ни Власова, ни Колчака, ни Деникина – душегубов, у которых руки по локоть, а ноги по колено в крови соотечественников. Как и двух православных митрополитов, - Анастасия и Антония, благословивших поход Адольфа Гитлера на Восток.

Продолжение следует…