Красная линия. Глава третья. Ли Хунчжан

«В то время, в сущности, говоря, было очень мало лиц, которые               
 бы знали, что такое Китай, имели бы ясное представление о            
 географическом положении Китая, Кореи, Японии, о  соотношении
этих стран; вообще  в отношении Китая наше общество и даже
высшие государственные деятели были полные невежды».

С.Ю. Витте 


Давно не заплывали китайские суда и китайские сановники в западную часть полушария. Ветер судьбы изменился. Он начал сильнее дуть с Запада на Восток. Как его остановить или ослабить? С этой задачей и направлен  был императрицей Цы Си в Европу и Америку для проведения консультаций и заключения выгодных договоров главный сановник Поднебесной Ли Хунчжан.
Дальше откладывать было  нельзя. Китай уже стоял на коленях, и не знал какому богу молиться Будде или Христу? Так всё изменилось с начала проникновения западной цивилизации  в Китай. Порой казалось, что, и Солнце  Востоку отдает тепло в последнюю очередь и Земля начала крутиться в обратную сторону. Обо всём этом думал Ли Хунчжан. Мысли не оставляли его ни днем, ни ночью. Не спалось и сейчас от размышлений и от давящейся жары на маленький корабль, находящийся посреди Индийского океана.

Вот и Ли Гоу, когда в Сунскую династию обострились отношения с тангутским государством Си Ся и киданьским Ляо  в своих записях размышлял, как обеспечить социальный мир внутри страны и спокойствие на ее границах.   
Конфуцианские принципы: человеколюбие и гуманность, а с другой стороны хитрость и сила. Чья чаша перетянет? - спрашивал себя сановник, - первое является стволом военного дела, второе – его ветками. Военное дерево империи засыхало - ствол слабый, а ветки хилые. Не стало воинов, как Чжугэ Лян в царстве Шу. Где сейчас найдешь такие качества, как  ум, беспристрастность, мужество и строгость? Нет полководцев, способных  мгновенно принимать решение, действовать в соответствии с обстановкой, смотреть на солдат, как на любимых детей.
- Может, сделать, как предлагал Ли Гоу? - подумал сановник. Для защиты северных территорий от тех же японцев   восстановить  армии военных поселений. - Надо подумать. Не просто так переселить большое число людей в пограничные районы, обеспечить их землей и обучить военному искусству в свободное от сельских работ время. Кроме того, нужно создать запас продовольствия на границах. На все нужны средства.
 
Терпение китайского народа и запас дипломатических ходов-стратагем императорского двора в большой политике с иностранцами иссяк. Ли Хунчжан  хорошо знал и частенько применял давнишние премудрости. Во время подавления Тайпинского восстания он руководствовался правилом: «почаще бить по траве, чтобы змеи боялись» и активно проводил публичные казни. Будучи наместником провинции Цзянсу и столичной Чжили,  лавировал между различными группировками,  и как рекомендовал Лао-цзы, «чтобы выжить и победить тигров  притворялся свиньёй». В последнее время ничего не помогало, да и возраст наступил такой, когда приспосабливаться становилось все труднее.

Иностранные варвары разъедали Китай по частям как большой кусок сыра. Запад - это смерть. Именно в эту часть света уходили души всех усопших китайцев, и именно оттуда исходили все угрозы для одряхлевшей и уставшей от своей древней истории империи.
- Может, это месть умерших предков за неуважения к ним? Может,  мы забыли их заветы и уроки и встали на ложный путь? Скорее всего, мы утратили смысл учения Дао и заблудились в коридорах рассуждений учителя Конфуция о том, как управлять государством и его народом. Ли Хунчжан тяжело вздохнул и повернулся другим боком в кресле. - Может, поступить как великий Лао-цзы, - уйти за пограничную заставу и навек потеряться? Или выбрать путь Конфуция, - оставить службу при дворе и начать готовить смену с целью восстановления древних ритуалов?

Недавно поступило представление от некого Сунь Ятсена, подписавшегося иероглифом «Вэнь», одного из тех, кто в последнее время приобщились к политике и обычаям Запада. И у него мысли о том, что нужно сделать, чтобы настигнуть Европу. Среди тысячи мыслей «глупца», как он сам себя назвал, обнаружились и здравые соображения. Он предложил не гнаться только за военной мощью Запада, иначе отклонимся от главного, в погоне за второстепенным. Воспитание и образование — вот, по его мнению,  средство возрождения через развитие человеческого разума. У нас, - утверждает он, -  человек готовится не к тому, что от него потребуется и требуют от него не то, к чему он готов, а потому мудрый не может справиться со службой, а хитрому легче скрыть свою непригодность к ней.

По мнению этого самого Вэня, на Западе порядок назначения на должности   справедлив и там талант не может погибнуть. Вот он и решил выжить и быть полезным, предложил мне «Его превосходительству Великому советнику и наставнику двора, Вершителю судеб страны» уделить перечисленным предложениям внимание и проникнуть в суть вещей.
Проникнуть в суть вещей не так просто. Еще сложнее претворить их в жизнь. Электричество, ветер, огонь, вода, по его мнению, должны превратиться в тысячу коней и стать источником богатства, заменяя человеческий труд. Это ясно как день. Вопрос в том, чем же занять 400 миллионов черноголовых. Он предлагает снять таможенные заслоны, чтобы товары могли совершенно беспрепятственно обращаться, развивать пароходство, строить железные дороги. Этим и занимаемся, только дела идут туго. Не можем выпрямиться во весь рост. Беда не в том, что мы не желаем действовать, а в том, что у нас мало деятельных людей, а много невежд. Вот и плыву на этот самый Запад искать ответы на многочисленные вопросы.
Вопросов много. Как совместить правильное старое и прогрессивное новое, не нанося вреда тысячелетней гармонии? Безболезненно обновиться нельзя. Недаром выражение «реформы» - «гайгэ» означает и сдирание кожи.
 
Да, именно так,  именно мертвое, отжившее не дает развиваться живому, и страна оказалась не подготовленной к ветру с Запада. Ветер, как свежий бриз с моря нарушил прибрежный порядок, разбросал лодки, принес грозу с громом и молниями, но нужного урожая пока не дал. У Запада и Востока  пока не нашлось необходимого количества точек соприкосновения, хотя меры такие предпринимались.  Задача поездки на Запад – увеличить количество таких соприкосновений.
В последнее время положение усугубилось тем, что  ближайший восточный сосед Япония, почувствовав накопившуюся силу «соприкосновений с Западом», вкус и прелесть пиратских буржуазных свобод, вцепилась в Китай мертвой самурайской хваткой. С Севера все холоднее дышит царская Россия. Медведь медленно, но настойчиво пытается расширить зону своих владений. Он всеядный и питается всем, что ему ни попадет, а точнее прибирает земли одну за другой.

Где выход из создавшегося положения, когда кругом враги, а внутри нищета и недовольство народа? Известно, что лучшее средство победить в войне с варварами,  натравить их друг на друга, ослабить соперников. Можно что-нибудь вначале пообещать? Немного дать, но затем взять больше.

История свидетельствует, что был когда-то князь Чжи и возжелал он часть земли князя Хуаня. Хуань колебался и думал, что делать. Его советник спросил:
- Почему вы не отдаете ему землю?
- Князь Чжи домогается моей земли без всякой причины, почему я должен ему её отдавать?
Советник возразил:
- Если вы сейчас отдадите князю эту землю, возрастет его высокомерие и стремление захватить ещё больше земель. Соседние властители будут этим обеспокоены, начнут объединяться против него,  и,  в конечном итоге, князь Чжи вернет утраченное.
Был и другой случай, когда кочевое племя дунху, узнав о междоусобицах хунну, потребовало у их шаньюя Модэ   замечательного коня – сокровище хуннов и любимую жену вождя. Старейшины в негодовании хотели отказать, но Модэ сказал: «К чему, живя в соседстве с людьми жалеть для них лошадь и одну женщину?» И отдал и то и другое. Тогда дунху потребовали  полосу пустыни на юго-западе Калгана, неудобную для скотоводства и необитаемую. Земля, собственно говоря, ничья; пограничные  караулы стояли по окраинам ее: на западе хунны, на востоке дунху.

Старейшины хуннов сочли, что из-за столь неудобной земли незачем затевать спор: «Можно отдать и не отдавать». Но Модэ заявил: «Земля есть основание государства, как можно отдавать ее?!» - и всем, советовавшим отдать, отрубил головы. После этого он пошел походом на дунху. Они не ожидали нападения и были наголову разбиты. Вся их территория, скот, имущество достались победителю. Вся степная часть Маньчжурии оказалась в руках Модэ. Он объединил 24 хуннских родов и создал державу, подобную Срединной империи.
На каком же варианте остановиться Поднебесной ныне, когда земли требуют со всех сторон?

В недалекой истории  сановники Срединной империи были законодателями искусств, наук и ремесел, и плавали  на Запад не для того, чтобы просить подаяний и делать церемониальные поклоны «коу тоу», а для демонстрации силы и ума и пополнения богатств. Могущество страны растаяло, варвары окрепли, и корабли пошли с запада на восток. 
От грустных мыслей заболела голова. Сказывалась усталость путешествия. Канцлер не был ни монахом, ни аскетом, но как чиновник высокого ранга считал, что каждый час, проведенный вне кабинета, есть час потерянный, и если поэт, негодуя на краткость жизни и любования природой, пел:

                День краток,
                Ночь, увы – длинна!
                Зачем не брать….
                Свечу
                И с ней гулять?

То разве не во много раз прекраснее образ ученого-чиновника, который в утлом суденышке посреди океана размышляет о государственных делах и решает судьбы стран и миллионов людей.

Ли Хунчжан еще не успел отвлечься от мыслей и встать с кресла, как дверь каюты открылась. Вошел слуга-телохранитель. Он пришел в установленное время и знал что делать. Вначале заварил и налил любимый чай министра и подал чашку, обтер дряхлеющее и уставшее его лицо теплым и влажным полотенцем. Разложил на столе все предметы в установленном порядке и затем согнулся в почтении.
-Император должен быть императором, отец-отцом, сын-сыном. Задача слуги служить и быть его тенью, - подумал сановник и сказал:
- Передайте чиновнику Чжао, чтобы он из библиотеки принес записки о путешествиях  евнуха  Чжэн Хэ. Был такой адмирал-мусульманин в династию Мин.
Также мне понадобятся материалы по истории отношений с Россией в эпоху  императора Канси. По умиротворению ситуации с русскими в Маньчжурии и решению пограничных проблем.

Дверь также бесшумно закрылась, как и открылась. Даже не слышно было шагов ног обутых в матерчатые тапочки на толстой мягкой подошве.
Быть невидным, не слышным, но нужным, вот истинные качества, какими руководствовался и сам Ли Хунчжан. Последнее свойство стало особо важным с возложением на него миссии по упорядочению обострившихся отношений с иностранными государствами, в частности с Россией.

Бескрайняя и бездонная по потребностям и аппетитам северная империя наваливалась всем своим грузом на маньчжурский выступ. Россию интересовали теплые моря, незамерзающие порты и короткий к ним путь, который шел через Китай. Россия хочет присутствовать именно там, где хотят властвовать агрессивные и надменные «японские черти». Это же заранее спланированный конфликт. Россия идёт на предполагаемый конфликт, и что интересно, оплачивает строительство железной дороги в Маньчжурии, которая, в конечном итоге, будет китайской.

В отличие от России,  Япония хочет прибрать чужую территорию и добро бесплатно,  заставить черноголовых на неё работать. Япония не против, и Корею включить в зону своего влияния. Это Ли почувствовал еще, будучи эмиссаром, в стране «Утренней свежести». На памяти остались события, когда при помощи японских дипломатов, усилиями, так называемой, Партии реформ, было организовано убийство корейской самодержавной королевы Мин, а король оказался в плену. Причиной стало то, что королева во многом противодействовала усилению влияния Японии в ее владениях. И тогда помогли русские. В тех условиях их консул был вынужден вызвать 200 военных моряков для защиты дипломатической миссии в Сеуле, в которой после бегства из плена укрылся корейский король.
 
В тот раз в противостоянии выиграли японцы. Кончилось это тем, что в 1885 г. он Ли Хунчжан  с японским маркизом Ито скрепил подписями Тяньцзинский договор, которым усилилось японское влияние на корейском полуострове. В марте 1895 года с ним же велись переговоры в городе Симоносеки. Что примечательно, советником руководителя китайской делегации был американский дипломат Фостер, а японской - американец Денниксон. Ли Хунчжан знал, что себе могут позволить два бедных племянника и один богатый, хоть и заморский, дядя.

Подошло время перекусить. Что может быть приятнее чая? Вскоре на столе появились чашки со свининой, курами, сазанами, брюшиной, легкими, печенью и другими яствами. На десерт слуга принес печенье, красные финики, тыквенные семечки, сухой бобовый сыр, каштаны и различные сладости. Снова чашка чая и краткий сон.
Судно качало,  и дремота накатывала волнами. Каждый раз, когда открывались глаза, появлялось желание встать и продолжить работу над документами, но спустя мгновение усталость брала свое, тело ослабевало, и сон уносил сановника в далекое и светлое прошлое.

- Мама, мама, - кричал он, - посмотри, какие я нарисовал солнце, цветы и пагоду у озера. Смотри, какие вдали островерхие горы. И птицы, много птиц парит в вышине. Скажи,  когда мы поедем  к братьям и сестрам в Ляохэ? Мне хочется прокатиться на ослике, искупаться в чистом ручейке и обязательно вернуться к чтению книг о царствовании правителей Яо и Шуне.
Мама смотрела на сына, весело смеялась и кружилась от счастья. Радовалась, что у нее растет такой умный и талантливый мальчик. Он обязательно станет цзюйжэнем – высокопоставленным чиновником, а это значит, что ему покровительствует небесная звезда. Да, у него, как у всех больших чиновников, квадратное лицо и большие уши. Все сходится и обязательно сбудется.

Ли Хунчжан встал и заглянул в зеркало, внимательно осмотрел все детали лица. Удручающая картина. Все, что было когда-то квадратным, исхудало и обвисло. Прошло много лет. Юности не вернешь. Но как хочется побывать, хоть на мгновение, в любимом Ляохэ. Снова окунуться в ручей детства, набраться сил и здоровья, начать читать известные книги и мысли  философов заново. Это ли не счастье? Древние книги всегда рядом. Разве можно обойтись хоть день, не посоветовавшись с Конфуцием и Лао-цзы? Сейчас самое время вернуться к тексту «Чжун юн»,  - к учению «О середине».

Еще говаривал отец, что в Срединном государстве мир и порядок держатся на весах равновесия и срединном пути Дао. Знания помогли отцу выделиться, и его, из семьи бедного крестьянина Цао провинции Аньхой, усыновил знатный мандарин Ли. Цао стал носить его фамилию, поступил на службу и со временем получил должность уездного начальника «чжисянь». В 1823 году родился он – будущий государственный канцлер империи Ли Хунчжан.

Положение давалось не легко. Он много учился и уже в 24 года был удостоен степени академика Ханьлин. Во время восстания тайпинов был секретарем у известного мандарина Цзэн Гофана, возглавлял отряд, а затем Хуайчуньскую бригаду при усмирении беспорядков в Китае.
Во время восстания его назначили даотаем в Фуцзяне и затем провинциальным судьей в Цзянси. Самым серьезным и ответственным постом в то время было назначение губернатором в провинцию Цзянси. Многие годы он был известен иностранцам как Ли-Футай. Уже с того времени он научился распознавать этих заморских дьяволов. Первыми, с которыми он столкнулся, были военные из «Всегда Победоносной Армии» американец Ворд и англичанин Гордон.

Тогда вождь бунтовавших тайпинов Хун Сюцюань не принял английского посла Поттингера, не выполнившего церемонию коутоу. Посол же хотел заключить с ним договор  о признании Небесного государства тайпинов — Тайпинтяньго. Не хотите, как хотите, - решил посол и послал Гордона с войсками на Суйчжоу и выиграл сражение у тайпинов. Благодаря этой победе и удалось усмирить восставших. Помогло и то, что среди их вождей: Ян Сюцин, Хун Сюцюань. Вэй Чанхуэй, Ши Дакай началась междоусобица.

С 1870 года он губернатор столичной провинции Чжили и бессменный китайский министр иностранных дел. Многие десятилетия  верно служил маньчжурам, императрице Цы Си и, при этом, придерживался «срединной» политики с иностранцами. Именно он играл связующую роль Востока и Запада, стремился избежать ущербных ситуаций и следовал русской поговорке: «чтобы овцы были целы и волки сыты».  Длительное время, отвечая за все внешнеполитические акции маньчжурского правительства,  выезжал за рубеж, участвовал в дипломатических переговорах с Францией, подписал в Японии Симоносекский договор после поражения Китая в японско-китайской войне.
И вот сейчас снова переговоры. Ему в качестве специального посла Срединной империи поручено, во время коронования Николая II, вручить русскому царю поздравления от имени маньчжурского императора Гуаньсюя, а также высказать особую его благодарность молодому царю за оказанную услугу в спасении от японцев  целостности китайской территории и за оказанную помощь в денежных делах.

Примечательно то, что в биографиях Николая II и Ли Хунчжана было примечательное общее – оба они стали жертвами нападений со стороны японских экстремистов. С наследником престола Николаем  это случилось в 1891 году во время его путешествия по заграничным морям и пребывании в Японии. На главной улице древнего города Оцу полицейский Цуда Санзо, стоявший в оцеплении по пути следования высокопоставленного гостя, неожиданно нанёс ему сильный удар мечом.

Скользящий удар стального клинка пришёлся по правой стороне головы великого князя, покрытой шляпой. Брызнула кровь, и будущий самодержец бросился бежать, поскольку японский полицейский явно намеревался повторить удар самурайским мечом. От неминуемой смерти наследника  престола спас его двоюродный брат греческий принц Георг, который путешествовал с ним. Он уложил полицейского ударом бамбуковой палки. Цуда Санзо был схвачен на месте преступления и предан скорому суду. Фанатик оказался членом одной из тайных самурайских организаций.

 С Ли Хунчжаном инцидент произошел четыре года спустя, когда он прибыл в Симоносеки для подписания договора. После окончания третьего заседания на него было совершено покушение: некий Кайама Рокуносуси (Тойотаро), член шовинистической организации «Кокюрокай» (Чёрный дракон), выстрелил из пистолета в паланкин, где находился Ли Хунчжан, слегка ранив его; пуля разбила его очки и засела в левой скуле.

Оба случая имели, можно сказать, фатальный характер. Император стал к японцам относиться презрительно и называть их «макаками». Ли Хунчжан  к «японским чертям» тоже симпатий не испытывал. Более того, он был зол на них, только за то, что они лишили его авторитета внутри страны. Он «потерял лицо» из-за  подписания унизительного Симоносекского договора, по которому Корея объявлялась полностью независимой. От Китая отторгалась южная часть Мукденской провинции (Ляодунский полуостров). Японии уступался весь остров Тайвань и Пескадорские острова. Китай обязан был выплатить 230 миллионов лянов контрибуции.  Города Шаши, Чунцин, Сучжоу, Ханьчжоу объявлялись открытыми портами, и японцы получали права заниматься в Китае любым видом деятельности в торговых портах и городах.

 Этот договор вызвал бурю возмущения во всей стране. Выплата контрибуции легла тяжелым бременем на плечи китайского народа. Спасибо России, она помогла финансами и создала коалицию стран, под давлением которой, Япония вернула Ляодунский полуостров. Правда, появилась опасность, что Россия  захочет прибрать его к своим рукам.

Ли Хунчжан проснулся с мыслью, ждет ли его в России успех?  Все, взвесив еще раз, сановник убедил себя, что поездка оправдана. В отношении к Японии и японцам у Китая и России точки соприкосновения есть. Россия также согласна с планами  китайской стороны технического возрождения страны, при одновременном сохранении системы императорской власти и восточного, не европейского, образа жизни. Для Николая II эта позиция имеет существенное значение. Он хочет, чтобы Китай стал сильным, но, при этом, оставался имперским  и предлагает помочь оружием. Это ли не выход!

Ли Хунчжан попросил слугу подогреть для бодрости вина, подать немного риса, пампушки  и чай с финиками. Черный шелковый халат облегал и согревал тело. Было удобно и после сна легко.
- Где и с кем будут встречи? Безусловно, с министром финансов Витте, который играет не последнюю роль в российских делах на Востоке. Должен принять царь Николай II. Скорее всего, это произойдет на его коронации в Москве.
В истории был такой случай, когда китайская делегация посещала Москву с целью коронации царя Петра II. Путь был долгий по сухопутью, через Кяхту и Сибирь. В тот раз российский царь Петр II не дождался дальних гостей и умер от оспы. Гостей из Поднебесной принимала  императрица Анна Иоановна.

Это было более ста пятидесяти лет назад. С тех пор подобные официальные китайские делегации в Москве не появлялись. Не было их и в Пекине из царской России. Китай не испытывал особого интереса к северному соседу.  Россию, в свою очередь, не интересовал чужой Восток, так как своей земли на дальних рубежах было предостаточно. Другое дело, когда Срединную империю стали делить Англия, Германия, Франция и США. Когда к ним присоединилась малозаметная, тщедушная островная Япония и даже посягнула на Корею - часть близкого и лакомого для России пирога, вот тут у России и появились серьезные претензии, а значит и противники.
Это нужно учесть на переговорах в Москве, - подумал Ли Хунчжан.

По правде, переговоры с русскими по этим вопросам уже велись. В Пекине интересы России в Маньчжурии настойчиво продвигал уполномоченный и приятель Николая II князь Эспер Ухтомский. Князь был давним приближенным лицом царя. Еще в 1891 он сопровождал Николая, тогда еще наследника престола, в путешествии на Дальний Восток. Он описал все путешествие и издал об этом сочинение. 
 
России нужны выходы к морю.  Есть опасность, что у русских «во время еды разгорится аппетит» и они захотят взять то, что не удалось взять японцам, а именно Ляодунский полуостров. Строительство портов на полуострове началось в 1882 году  лично под его руководством и с германской помощью. Строительство велось вплоть до японско-китайской войны. Японцы их захватили, но с помощью России и  Европы их удалось вернуть.

 Вот эти порты и есть кусок сыра для России, Японии и стран Запада. Кто их съест,  и не подавится это вопрос ближайшего будущего. Есть сведения, что это хочет сделать Россия. Поднебесной нужны деньги, а у России они есть, и она не против ими поделиться. Тому гарантия участия в переговорах царского министра финансов Сергея Витте.

Вошедший по звонку слуга, принес заказанные министром записки, проверил наличие на столе бумаги, кистей и туши и еще раз обтер лицо сановника теплой и влажной салфеткой, поставил чарку разогретого вина, чашку риса с пампушками и долил в чайную чашку кипятка. Труды известного морехода Чжэн Хэ слуга положил на стол, обмахнул их еще раз автоматически и вышел.
Ли Хунчжан вспомнил, как в 1865 году совместно с Цзэн Гофанем они учредили в Шанхае с помощью Англии и США машиностроительные мастерские. В 1880 году он лично открыл в Китае телеграф и тогда обратился к императору с предложением начать строительство железных дорог. И вот сейчас подвернулся удобный случай. Да еще какой. Россия ищет возможность построить железную дорогу через всю Маньчжурию.

 Это хороший ход и для того, чтобы вернуть свое «утраченное лицо».  Англия, Германия и Австрия подождут. Там тоже надо быть и о многом переговорить, но в Россию надо поспешить и все вопросы до коронации царя решить.
У кого хочешь что-то забрать, тому сначала надо что-то дать,   но «как только тигр за добычей спуститься с гор на равнину, на него тут же набросятся собаки». Прежде всего,  английские и американские. Кто от этого выиграет больше всех? Конечно тот,  кто умеет загребать жар чужими руками. Тысячелетний опыт не должен подвести и предки  будут довольны принятыми решениями.

Железные дороги в Китае хотят строить все. Конечно, особенный аппетит до «огненных телег», как в Китае называются поезда, имеют англичане, французы и американцы. Банковский синдикат США предложил китайскому правительству грандиозный проект железной дороги: Кантон – Ханькоу - Пекин и далее через Маньчжурию до соединения с русской транссибирской магистралью. Проект пришлось разделить на три части. России досталась Маньчжурия. О намерении русских строить дорогу пронюхала британская разведка и в газете «Таймс» опубликовала об этом статью. Пускай друг друга кусают, это Китаю на руку. Что же он хотел узнать из записок о путешествиях Чжэн Хэ?

Его предки носили фамилию Ма, жили  в Центральной Азии, исповедовали ислам и примерно в конце XIII века переселились в Юньань.  Его самого в детстве звали Ма Хэ, он был евнухом, проявил незаурядные способности и стал руководителем дипломатической миссии в страны Южных и Западных морей.
Теперь настала моя очередь покорять моря и страны, - размышлял старый министр.

Экспедиции мусульманина  были совершены пятьсот лет назад и  имели целью утвердить престиж Китая и сделать вассалами ряд государств: Калькуттское, Кочинское и Цейлонское царства. Император Чэн-цзу хотел, чтобы блеск его армии воссиял в дальних областях и показал всем богатство и мощь Китая.
Действительно, было на что посмотреть. В первой экспедиции Чжэн Хэ участвовало более 300 судов и двадцать семь тысяч моряков. Они посетили Вьетнам, Яву, Суматру, Маллаку, Цейлон, Калькутту, дошли до Аравийского полуострова и Восточноафриканского побережья. Получается, что я второй после него так далеко заплыл! Надо сделать так, чтобы моя миссия нашла отражение в истории династии Цин.

Что же было еще замечательного при императоре Чэн-цзу? Плавали не только на юг, но и на север. Подобную экспедицию на двадцати пяти судах император Чэн-цзу отправил во главе с Ишиха, но уже по реке Амур. Ему было предписано оставить свидетельство о своем пребывании в стране Нуэргань, где проживали «цзилемы и другие дикие племена». Чтобы  «рассеять их страх и успокоить своим величием», Ишиха воздвиг в устье реки Амура, на берегу кумирню Юннинсы («Кумирню вечного успокоения») и поставил в честь этого события стелу. На стеле начертал «В память о строительстве по высочайшему повелению кумирни Юннинсы в Нуэргане, в11- м году Юнлэ, династии Мин».  Сейчас это владения России. И,  не потому что она их захватила, а потому, что мы их отдали.

Русского царя подталкивают на Восток и призывают к защите цивилизации, Европы и креста от вторжения желтой расы и буддизма.  Желтая раса это не только японцы и монголы, это и мы китайцы. Желтый  императорский цвет нужно защищать. Только, как и с кем? Ситуация же складывается так, что нужно просить помощи у «дабицзы» - большеносых, защищаясь от своих собратьев – «желтых».
В описании путешествия   Цесаревича Николая у князя Ухтомского есть такие слова: «Россия на Востоке ничего не завоевывает, так как весь этот втягивающий в нас инородческий люд – нам братья по крови, по традициям, по взглядам. Мы только теснее скрепляемся и роднимся с тем, что всегда было наше». Императрица Цы Си, которой подарил эту книгу царский посол Михаил Гирс, от этих слов не в восторге. Что значит: «….всегда было наше». И потом, получается, что русские претендуют на наследие Чингисов и Тамерланов. Они хотят стать «обновленным восточным миром».

 Маленькая Япония претендует на часть Китая, а Россия на весь восточный мир. По силам ли это ей? Скорее нет. А если нет, значит, проиграет. Надо сделать так, чтобы Поднебесная от проигрыша выиграла. Главный союзник Поднебесной – время.
Поднебесная устала сопротивляться давлению извне. Флот исчез в японско-китайской войне в битве у острова Хайяндао. Армия потерпела сокрушительное поражение, и чтобы восстановить ее блеск понадобятся многие годы, а может десятилетия. Теперь остается побеждать не города и страны, а чужие сердца и души. Когда нет возможности воевать, нужно вести переговоры.

Князь Ухтомский родовит. Говорят, тридцатого колена от Рюрика варяжской династии. После учебы в университете много путешествовал по Сибири, изучал бурят, общался с калмыками, что сбежали от нас в Джунгарию. Он же представил царю бурята Бадмаева и Агвана Доржиева, посланника Тринадцатого далай-ламы. Россия бредит колониальными успехами англичан, хотя от них всячески открещивается. У Белого царя опасные планы и их нужно детально распознать. Кто мне в этом поможет? Естественно, министр финансов Сергей Витте, как утверждают, ведущий творец новой наступательной политики России на Восток.

Стало еще жарче. Океан остался позади. Земля приблизилась песками почти вплотную к кораблю. Хорошо видно окрестности, хотя смотреть практически нечего. С обеих сторон тянуться барханы, изредка появляются отдельные постройки, люди, верблюды. Еще Рамзес II  начал проводить канал через Суэцкий перешеек, а закончил совсем недавно Саид-паша. Канал соединил Средиземное и Красное моря, сократил путь из Европы в Азию. Железная дорога из России тоже должна соединить эти материки, но по сухопутью. Ли Хунчжану пришла мысль, что между Китаем и Египтом много общего.
Древние государства с высокой своеобразной культурой упали с небес процветания в пучину застоя.

Египтяне старались сохранить свои трупы в гробницах и пирамидах, а власть потеряли. Уходит власть и из рук маньчжуров. Кто сможет взять власть, чтобы сохранить Поднебесную? Известно, что в Египте руководит английский уполномоченный, в  армии английский генерал с титулом сердара. Англичане не прочь и в Китае установить подобный порядок. Этого надо избежать.

Вот и Порт-Саид – город у северного входа в Суэцкий канал. До России еще далеко, но ее представитель князь Ухтомский в числе первых его встречающих. Довольно странно и для дипломатической  практики необычно. Гостя встречают в чужом доме! Это может означать, что русские что-то замышляют. В этом кроется какая-то каверза и в ней следует разобраться.
Князь Ухтомский, конечно, не та фигура, с которой можно откровенно вести деловой разговор. Его нужно использовать для достижения интересов Поднебесной. Он литературно одаренный  и хочет себя проявить и прославить. Наша задача помочь молодому писателю-путешественнику стать известным.  Необходимо использовать его   задатки и тягу к известности, что характерно для всех журналистов. Для начала нужно предложить князю  издать его книги в Китае.

Путешествие в Одессу на корабле «Русского общества пароходства и торговли» прошло в русском стиле. Почетный караул, музыка, песни, многочисленные застолья, простота отношений, переходящая в бесцеремонность и много зевак. Где и когда еще можно будет увидеть такую экзотическую личность? Даже для Одессы, этого космополитического города, приезд высокого гостя из Китая стал сенсацией.
Ли Хунчжан был мудрым сановником, и потому держался важно, строго соблюдая ритуальный этикет, соответствующий его высокому положению. На русском пароходе он старался реже выходить из выделенных ему апартаментов. Знакомство с кораблем и экипажем, прогулки на свежем воздухе - вот, пожалуй, и все. На Черном море было ветрено и прохладно. После Суэцкого канала ощущалось дыхание Севера,  и нужно было поберечься от простуды. По лунному календарю Весна еще только, только перевалила за свою середину.

В специальном поезде до Петербурга, который представил для Ли Хунчжана граф Витте, продолжалось изучение исходных для переговоров материалов и подготовка проектов заявлений. Детально просматривая исторические материалы, Ли Хунчжан обратил внимание  на общность России и Китая в долговременном  противодействии степной агрессии, в  монгольской зависимости. На этом фоне имели место отдельные пограничные конфликты, происходило становление порубежных военных сил. Когда степь ослабла, старые границы рухнули, образовалась новая, самая большая граница в мире – граница России  с Цинской империей. Становление ее, в целом, прошло спокойно, не считая некоторых конфликтов и стычек.

После ухода маньчжур за шанхайгуаньскую заставу для завоевания Китая их  деятельность на Северо-Востоке приостановилась на двести лет. На исторической родине осталось полтора десятка гарнизонов, и она стала местом ссылки китайских политических и уголовных преступников. Напротив, кстати, оказались и ссыльные из России.

Появление первых русских  на Амуре и начало освоения ими прибрежных земель совпало по времени с уходом основной массы маньчжуров во Внутренний Китай в целях его завоевания. Для защиты  земель было начато строительство новой линии пограничных укреплений. Сооружение ее было поручено Мукденскому цзяньцзюню маньчжуру Аньчжуху. Эта пограничная линия получила название Ивовый палисад, или Ивовая граница («Любянь»). Она была подробно описана ссыльным поселенцем Ян Бинем. Документ получил название «Любянь цзилюе». Вот он перед глазами, но вникать  в него и изучать многочисленные карты и схемы дело утомительное.

Ли Хунчжан остановил свое внимание на указе императора Канси от 16 сентября 1682 года, гласившем: «Вначале подчиненные Русскому государству люди неоднократно грабили пограничные земли Амура, а также проникли в бассейн р. Зеи, построили здесь жилища и освоили местность. Мы приказали сановнику Минъаю с товарищами отвести им указ, чтобы они вернулись обратно на свои исконные места, но, обосновавшись в г. Якса, они, отнюдь, не повиновались ему…. Мы уже посылали войска, но усмирить их не могли. Прошло несколько лет, и ныне стало известно, что русские расселились вдоль всего течения реки Буреи и реки Амгунь, вплоть до места жительства аборигенов – племен хэчжэ и фэйяка».

Несколько позже, уже после разграничения владений по Нерчинскому договору, император в новом указе отметил: «Россия – местность отдаленная, расположена она на окраине, в углу Северо-Западного моря; однако русские весьма искренни и почтительны. В прошлом они посылали людей для проведения границы и тогда преподнесли нам местность к востоку от Нерчинска. Когда далекие владения, преклоняясь перед добродетелями нашего престола, при установлении границ подносят нам земли, то причинами этого является верность и искренность. И это, естественно, трогает и радует наше сердце».

 «После радостей были и огорчения, - подумал Ли Хунчжан. Хотя Канси и стремился к разрешению  проблемы на Северо-Востоке мирным путем, доходило дело и до голландских пушек «хуньипао». Русские «ламаоцзы» («длинноволосые») настырный и хваткий народ. Все подберут, что плохо лежит. Бывает же так, обе стороны хотят благополучия, мира, а получается война. Случилась такая за пост Яксы, что переводилось с маньчжурского, как «обрывистый берег». Русские городок назвали Албазин, так как ранее на этом месте проживал амурский князек Албазы. Все спорные вопросы решало Управление внешних сношений. Оно же занималось строительством почтового тракта  с 19 станциями. Это была первая маньчжурская магистраль, протяженностью в 1340 ли. При императоре Канси дорогу строили, для недопущения русских к цинским границам,  нынешняя железная дорога будет способствовать их проникновению в Срединную империю. Посмотрим, что окажется правильным».

Вспомнилось возмущение молодого реформатора Сунь Ятсена: «Нынешние соседи окружили страну. Они смотрят на нас глазами тигра, нацелились как ястреб на добычу.....И если до сих пор они, подобно червям, объедали нашу землю, как акулы глотали кусок за куском, то теперь готовы разорвать Китай, как тыкву разделить на доли, как бобы.....».
 В министерском поезде было уютно и удобно. Колеса стучали по рельсам, крепко прихваченным к земле, за окном мелькали пейзажные картинки природы и российского быта. Вся свита, и обслуга сановника принимала участие в ознакомлении и изучении обстоятельств, связанных с деятельностью дороги, ее обустройству и обслуживанию. Это тоже входило в планы поездки в Россию.

В Петербурге Ли Хунчжана встречал Сергей Витте, по-китайски — Вэйчи. На первой официальной  встрече у министра обсуждались протокольные вопросы. Особый интерес у русских вызвала церемония курения. При этом Ли Хунчжан сидел совершенно спокойно, только втягивал и выпускал из своего рта дым, а зажигание кальяна, держание трубки, вынимание этой трубки изо рта и затем вставление ее в рот – все это делалось окружающими китайцами с большим благоговением. Витте и Ли Хунчжан не говорили о деле, а только, согласно восточному этикету, задавали друг другу вопросы по поводу состояния здоровья императорских особ и родственников.

Во время коронации царя в Москве проходил торжественный спектакль в Большом театре, где был исполнен гимн «Боже царя храни». При исполнении гимна все встали.  Ли Хунчжан остался сидеть. Когда его спросили, почему он не встал, китайский сановник ответил: 
- По одному из 10 тысяч правил придворного этикета я, как высший сановник, во время исполнения какого-либо национального гимна, должен сидеть.
Важный был китаец. Наверное, и потому, что правление в Поднебесной империи было маньчжурское, династия цинская, а страной, фактически, руководил он – китаец. И потому, когда к нему на прием в Санкт-Петербурге прибыл эмир Бухарский, Ли Хунчжан держал себя как царственная особа.

Своему гостю он рассказывал, что в Китае держатся религиозных начал, установленных еще Конфуцием и все пытался узнать, какой же религии держится эмир бухарский и его поданные. Когда он узнал, что эмир мусульманин и его религия установлена Магометом, он рассказал ему историю о том, что этот самый Магомет был когда-то в Китае, оказался каторжником, его из Китая выгнали, и вот он после этого и основал их религию.

Ли Хунчжан так изложил историю совсем не потому, что хотел унизить эмира или поставить его, как говориться, на свое место. Нет. На самом деле он был уверен, что все первоначально родилось или появилось в Китае. И только потом, много позже окружающие их варвары приобщились к их ценностям и чему-то научились. Чай, порох, шелк, бумага, компас, часы, печатные станки …. Об этом и многом другом говорили в Петербурге и в Москве граф Витте и Ли Хунчжан.

Главная тема бесед была связана с необходимостью, в интересах России, Китая и в противовес агрессивной Японии, заключения секретного оборонительного союза и строительства через Маньчжурию железной дороги.
- Для того чтобы поддерживать целостность Китая, нам необходима железная дорога, кратчайшим путем связывающая с Центр России с Владивостоком. Наконец, дорога нужна для экономики, подъема производства российских и китайских владений, - такие были доводы у Витте.

Ли Хунчжан соглашался не сразу. Ему нужны были гарантии. И он их получил на частной встрече с Николаем II в Петербурге. Ли Хунчжан не просто говорил с царем.  Он получил взятку в 4 миллиона рублей, из которых два ему выдали немедленно, а еще два – он должен был получить в течение последующих лет.
В разговорах с Витте Ли Хунчжан  несколько раз советовал ему не идти России на юг от линии железной дороги, которая должна соединить Сибирский Великий путь с Владивостоком.
- Пойдете, значит, возбудите политические волнения среди китайцев. Учтите, что китайцы в этом районе совсем незнакомы с европейцами и рассматривают их как недоброжелателей. Подобный шаг может вызвать неожиданные печальные последствия, как для России, так и для Китая.

Сановник знал, что говорил. Его предостережения оправдались. И дело даже не столько в японцах, с которыми случилась война, сколько в китайцах, которые, как предупреждал Ли Хунчжан, не поддержали русских ни в мирном строительстве дороги, ни в военных действиях с японцами. Более того, при военном конфликте «японские черти», как азиаты, оказались китайцам ближе.
 
Договор с китайцами был мирный, но породил две войны, которых никто не хотел, но они случились. В России часто так бывает. Планируется одно, а получается другое. Так получилось и с празднованием коронации на Ходынском поле. Там где должно было пройти народное гулянье, угощение, концерт с участием громадного оркестра под управлением известного дирижера Сафонова, произошла катастрофа, страшная давка народа, причем было убито и искалечено около двух тысяч человек. Это стало известно и Ли Хунчжану, и он обратился с вопросом к Витте:
- Скажите, пожалуйста, неужели об этом несчастье будет подробно доложено государю? На ответ. Что это будет сделано, несомненно. Ли Хунчжан помахал головой и сказал:

- Ну, у вас государственные деятели неопытные. Когда я был губернатором столичной губернии Чжили, то случилась чума, и умерло десятки тысяч людей, а я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно, и, меня спрашивали, нет ли у вас каких болезней, я отвечал: никаких болезней нет, что все население находится в нормальном порядке. Кончив эту фразу, Ли Хунчжан, как бы ставя точку, обратился к Витте с вопросом:
- Ну, скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником вашего государя, я, конечно, все скрыл бы. Для чего его бедного огорчать?

Депутатом от уйгуров  Семиречья на коронации императора Николая II присутствовал купец Валиухан Юлдашев. Чем он прославился перед Китаем, трудно сказать, но Ли Хунчжан наградил его  орденом «Двойного дракона» на голубой с серебром ленте.
После коронации Ли Хунчжан, министр иностранных дел России Лобанов-Ростовский и министр финансов  Витте подписали так называемый Московский секретный договор об оборонительном дружеском союзе России и Китая против Японии.
 
 В тексте договора было сказано: « В видах упрочения мира столь счастливо установленного на Дальнем Востоке, и предотвращения нового иностранного нашествия на азиатский материк, обе договаривающие стороны заключили между собой оборонительный союз, который должен получить свое осуществление при любом нападении Японии на Тихоокеанские владения России, на Китай или Корею. В этом случае обе договаривающие стороны обязуются поддерживать друг друга всеми сухопутными и морскими силами, которыми они в данную минуту располагают, и насколько возможно помогать друг другу при снабжении этих сил различными припасами.

…Дабы облегчить русским войскам доступ к пунктам, которым будет угрожать нападение, и обеспечить средства для существования этих войск, китайское правительство соглашается на сооружение железной дороги через Маньчжурию…».

Подписание контракта о железной дороге между китайским посланником в Петербурге и представителями Русско-Китайского банка – князем Ухтомским и Ротштейном  состоялось в Берлине в сентября 1896 года. После Москвы Ли Хунчжан   побывал в Европе, а затем в Америке и стал первым из мировых лидеров совершившим кругосветное путешествие с целью проведения ряда встреч на высшем уровне. Ему в то время было 73 года, и как истинный китаец, он отправился в путешествие, взяв с собой прекрасно отделанный огромный гроб, приличествующий сановнику его ранга.
По возвращению Ли Хунчжана домой, Пекин посетил князь Ухтомский.  Он торжественно открыл отделение  Русско-китайского банка, дважды побывал на аудиенции у императора, который любезно принял щедрые подарки – хрусталь, серебро, ценные меха и орден Св. Андрея.   

Николай II, в отличие от китайского гостя, похоже, находился в прострации, либо относился к происходящим событиям поверхностно, отдав штурвал государственного корабля вахтовому капитану. Он даже не упомянул о заключении договора с Пекином в своем дневнике. Возможно по этой причине, Россия нарушила его. Сделала она это, как говорил граф Витте, не то случайно, не то легкомысленно и потому всем пришлось пережить позорную японскую войну.