Очередь

Всем возмущавшимся плохой работой почты России посвящается.


     Еще раз, проверив вещи, разложенные на столе и диване, Данила начал укладывать рюкзак. Сынишка выглядывал из-за дверей детской и, сопя, размазывал сопли под носом. Жена, вздыхая, украдкой смахивая слезы с ресниц, тихо промолвила:

     — Дорогой, может бог с ней с этой посылкой, а?

     — Да нет, как можно, её же нам дед отправил, царство ему небесное. Да и полтора года чай как ждали. Никак нельзя, дорогая, никак. — Данила оглянулся, что еще сложить, и продолжил, — да и неизвестно еще как дело пойдет. Вон сосед, из пятого дома вообще за два дня получил. Правда не посылку, а письмо заказное, и не в нашем отделении.

     — Вот видишь….

     Но Данила, оборвав жену жестом руки, затянул репшнур  на горловине рюкзака и, завязывая узел, кивнул сыну:

     — Ну, иди сюда сынок, — и, повернувшись к жене, сказал, — давай присядем на дорожку, и я пойду.

     Жена заголосила в голос, заливаясь слезами:

     — Ты уж не забывай нас. Будет оказия, черкни хоть пару строк. И прошу, береги себя.

     — Да ладно тебе, будет уже. Не на войну же собрался, а всего-то на почту, за посылкой. — Данила усадил сына на колени, обнял за плечи жену, присевшую рядом с ним, и, помолчав с полминуты, решительно махнул рукой.

     – Ну, все, хватить нюни разводить. — Поднялся с дивана, подхватил рюкзак. — Прощевайте, ежели, что не так, не поминайте лихом, как говорится.

     Данила вышел из подъезда и, не глядя на окна, чтобы не травить душу, решительным шагом двинулся к проспекту. Придя на почту, он первым делом переобулся на завалинке, и уже в чистой, не дорожной обуви, зашел в помещение.

     В комнате, перед стойкой, толкалось человек пять, шесть, а может и больше. Данила не очень пристально вглядывался. Он прошел к окну, где было немного свободного места, снял рюкзак и пристроил его между ног. От нечего делать  Данила стал читать различные плакаты и за всем этим он даже не заметил, как стемнело. Где-то из-под потолка матово засветились невидимые светильники. Как в подземном переходе метро, отметил про себя Данила.

     Еще не зная как он расположится на ночь, Данила потянулся к рюкзаку, как вдруг почувствовал, что его кто-то дергает за штанину. Посмотрев вниз, он увидел парня, лет около тридцати, который сидел за журнальным столиком на низенькой скамейке. Данила присел на корточки.

     — Не стой каланчой, падай тут, спальник есть?

     — Да есть, — Данила еще ничего не понимая, показал на рюкзак. — А что происходит? — он удивленно оглянулся.

     Помещение почты, утопая в этом матовом неярком свете, полностью изменилось. Где-то виднелись раскладушки, кто-то, раскинув каремат,  расстилал туристический спальный мешок, кто-то готовил ужин, раскладывая снедь на каких-то ящиках.

     Данила затряс головой, плотно, до боли, зажмурил, и тут же, резко, открыл глаза. Матовый свет погас, стало темно, и только из ясно видимого окна падал свет от уличного фонаря. Люди продолжали толпится точно так же как и толпились днем, когда он ждал своей очереди. И только тут Данила вспомнил, что он же не занял очередь. Он, было, хотел уже спрашивать кто тут крайний, как он снова почувствовал, что его кто-то дергает за одежду.

     — Ну и чё тупим? Так и будешь на корточках ночь глаза пялить? Или все же спать устроишься?

      Данила покрутил головой. Вокруг снова разливался мягкий матовый свет, едва слышный, почти неразличимый шепот множества голосов донесся до его ушей. Данила внимательно посмотрел на соседа. Журнальный столик, компьютер, широкоформатный монитор, лазерный принтер выплевывал напечатанные листы. Данила от неожиданности сел на пол.

     — Что происходит? — его голос хрипел, хотелось пить, и Данила начал судорожно развязывать рюкзак.

     Мужчина протянул ему бутылку минеральной воды «Горячий ключ». Минералка была настоящая, холодная и шипучая. Данила сделал несколько торопливых глотков. Вода холодной струйкой стекла с подбородка за шиворот рубахи, отрезвляя его голову.

     — Но как? – Данила обвел зал рукой, — как это возможно?

     — Михаил, – парень протянул руку. Данила машинально пожал ее, буркнув в ответ «Данила». — Не парься. Никто тебе ничего не объяснит, — Миша забрал бутылку из рук Данилы. — Я и сам, если честно, не совсем все понимаю, как это происходит. — Парень махнул головой в сторону зала. — Ты или здесь, и тебе удобно. Или там, и тебе не очень.

     — Пока не забыл, — вернул его к новой реальности Михаил, — телефоном не пользоваться, на улицу не выходить, гулять места и здесь хватит. И да, в окна старайся не заглядывать. От переходов к разным реальностям головой сдвинуться можно, — пояснил он на удивленный взгляд Данилы. — Были тут уже такие кадры. Многое непонятное понять хотели. Мне сейчас чуть некогда, вопросы будут, обращайся.

     Данила как-то обреченно вздохнул, расстелил коврик, и, бросив сверху не расправленный спальник, лег, вытянув вдруг почему-то уставшие ноги. Он смотрел в потолок освещенный матовым светом и слушал мерный гул голосов. Где-то играло радио, у кого-то закипел чайник, засвистев носиком. Повернувшись на бок, Данила свернулся калачом и незаметно для себя задремал.

     Проснулся он оттого, что его кто-то тряс за плечо. Вспомнив и про почту, и про очередь, он судорожно вскочил, и едва не перевернул стул, который стоял перед его спальником.

     — Ты чего так дергаешься? Да парень, тебе не в очередях стоять, а границу охранять с такой резкостью. — Михаил поправил стул, который едва не снес Данила и усмехнулся, — харе дрыхнуть, давай кофе пить.

     Данила, утерев заспанное лицо рукой, фыркнув, мотнув головой разгоняя остатки сна.

     — Да, хорош ты спать, кружку давай, а то у меня только одна.

     — А сколько уже времени? — Данила достал из рюкзака небольшой холщевый мешок, в котором была уложена посуда, вынул из него алюминиевую кружку, и поставил на стул.

     — Так обед уж скоро, — Миша разлил кофе по кружкам.

      — Как обед? — оглянулся по сторонам Данила. Все тот же мерный матовый свет заливал пространство комнаты, все так же стоял журнальный стол Михаила, где-то тихо играла музыка.

     — А вот этого делать не надо, — Михаил схватил Данилу рукой за шею, который хотел выглянуть в окно, что было прямо над его головой, и, притянув его голову к своему лицу, посмотрел ему прямо в глаза. — Я же говорил тебе, не надо часто смотреть на окна. Головой тронуться можно.

     Михаил отпустил Данилу и продолжил:

     — Прими это как данность. Согласись, так вот ждать удобней? На спальнике, вытянув ноги, с кофе. Чем там, — он махнул рукой куда-то за спину. — Стоя на ногах, страдая от жары и духоты, и слушая скандалы. Так что….

     Данила взял кружку, отхлебнул кофе. Вздохнул. Он понимал, что так конечно лучше, но оставались вопросы, сомнения, непонимание.

     — Ладно, спрашивай. — Миша махнул рукой. — Все равно ведь не отстанешь.
— Да я очередь не занял. — Высказал Данила самую главную свою озабоченность. — И теперь, наверное, уже пропустил несколько человек вперед.

     - Да ни фига с твоей очередью не случится. Здесь все идет своим чередом. — Миша отхлебнул кофе и вдруг улыбнулся, — может быть и к лучшему. Вдруг Он придет. Так иногда случается.

     Михаил как-то странно посмотрел по сторонам и, осторожно,  поставив кружку на стул, и уткнулся в монитор.

     — Кто придет? — Данилу охватила непонятная дрожь, и по душе прокатилась тревожная волна.

     — Так. Забей. Потом расскажу, — продолжил Михаил, по взгляду Данилы догадавшись, что тот не отстанет с расспросами. — Не надо Его всуе поминать. Не к добру это. Не надо. — С металлом в голосе повторил Михаил на немой вопрос Данилы. —  Каждому овощу своё время.

     Данила вздохнул, и хмуро кивнул головой. Но уже через час они увлеченно обсуждали результат футбольного матча. А потом Данила растянулся на спальнике и отключился легким спокойным сном.

      Так прошло несколько дней. Дни тянулись не спешно, но и не нудно. Они мелькали не оставляя в памяти каких-либо зацепок. Днем Данила или читал, у Михаила нашлось несколько очень интересных книг, или гулял по комнатам. За это время он успел прочитать роман Константина Седых «Даурия» и «Отчий край». Тема Гражданской войны в России, история родной страны, так захватила Данилу, что он попросил еще что-нибудь в русле прочитанного. Михаил без лишних слов вынул ему из своих закромов эпопею Василия Балябина «Забайкальцы».

     Иногда Михаил уходил по своим делам и первое время Данила опасался оставатся один. Но постепенно привык и уже не паниковал когда просыпался и видел, что он один. Часто по вечерам ребята смотрели кино. Это было в основном «Убить Билла» Квентина Тарантино. А когда все было лень, они болтали.
 
      Не смотря на все запреты у Данилы, постоянно возникали вопросы. И Михаил объяснял ему, что здесь происходит. Если конечно сам понимал, что тут происходит.

      — Слушай, а как ты сюда первый раз попал? — Данила отложил книгу в сторону.

     Миха оторвался от монитора, в котором внимательно рассматривал очередную компьютерную бяку:

     — Случайно. Квартирная хозяйка попросила собрать вещи по причине просрочки очередного обещания оплатить комнату. И я ушел, обещав хозяйке не приходить больше жить, но забрать вещи, как только смогу. Погода была отвратная. Дождь и ветер. Я замерз и решил обогреться на почте.

     Миша замолчал, и чуть помедлив, продолжил:

     — Я зашел, увидел свободный стул и сразу сел на него. Уставший был как собака. И задремал. А когда проснулся, увидел вот это. — Он обвел рукой вокруг себя. — Было тепло, сухо и, что больше всего мне понравилось, никто не задавал никаких вопросов. Утром я перенес свои вещи и начал жить здесь.

     — И давно это было?

     — Да уже почти три года.

     Однажды вечером Данила все же разговорил Михаила и тот поведал ему о Белом Почтальоне.

      — Иногда сюда приходит Белый Почтальон. Ты, наверное, слышал о Черном Альпинисте, о Летучем Голландце и об Огнях святого Эльма? Так вот он в корне отличается ото всех перечисленных. Они являются предвестниками беды, несчастья. А Белый Почтальон он радость несет. Посылку выдаст без очереди. Бесплатную подписку на газеты, журналы может подарить или там перевод организовать.
Михаил надолго замолчал.

     — Я видел его один раз, — прервал свое молчание Михаил. — Он мимо меня прошел. А на другой день мне принесли перевод. От дяди. Но у меня никогда не было дяди.

     Прошло еще какое-то время и однажды, когда Миша был в городе, а Данила задремал, читая книгу, в помещении вдруг стало тихо. Данила проснулся от этой тишины, и увидел уходящую фигуру, одетую в брезентовый потертый плащ.

     На стуле, который им заменял стол, лежала его посылка. Данила сел на спальнике и ошарашено смотрел на фанерный ящик не в силах поверить своему счастью. Тому, что его ожидание закончилось, и он может вернуться домой.

     Вечером Михаил, увидев ящик на стуле, все сразу понял.

     — Ты видел его?

     — Только со спины. Он в брезентовом плаще был. — Данила продолжал смотреть на посылку, боясь взять её в руки.

     — Его все со спины видят. А ты вообще счастливый. Плащ видел. Обычно только силуэт, не очень ясный.

     — Теперь домой? К семье? — Миша как-то погрустнел, даже осунулся в лице. — Привык я к тебе, понимаешь. Столько времени один тут сидел. Уйдешь никого, придешь никого. А тут ты.

     — А сколько сейчас времени? Там времени? — уточнил Данила.

     — Еще трех нет.

     — Тогда я до вечера посижу. Не хочу днем идти. Я ночью уйду. — Данила посмотрел на Михаила, — кофе сделай. Хорошо?

     Вечер прошел в тишине. Разговор не клеился. Данила вернул Мише прочитанные книги, поблагодарил за гостеприимство, за компанию, и начал собирать свои вещи.

     — А как я выйду ночь-то? — Данила встал как вкопанный. — Кто меня выпустит-то? Двери же наверняка закрывают?

     — Выйдешь. Просто открой дверь.— Миша грустно вздохнул. — Я понимаю глупость конечно. Но вдруг, грустно станет, или еще что там, так ты заходи. Я еще, наверное, долго тут буду.

     — Да, конечно.  Да не грусти ты, — он толкнул локтем под бок Михаила. — Все будет хорошо. Я узнавал.

     — Ладно, иди, давай. — Михаил протянул Даниле руку. — Удачи.

     Данила закинул рюкзак на плечи, взял посылку и пошел к двери. Спустившись с крыльца, он обернулся и увидел картину, которая поразила его своей невозможностью. Дверь почты опоясал массивный железный навес, который тянулся наискось от косяка до косяка и на котором висел огромный амбарный замок. Так когда-то запирали двери деревенских сельпо.

     Данила пожал плечами, посмотрел в небо, где висела большая и очень яркая луна. Глазам было больно даже от этого лунного света. И Данила понял, что правильно сделал, доставшись ночи. Он достал из кармана  телефон посмотрел на дату, «да, сынишка уже в первый класс пошел» вздохнул Данила. Он крепко прижал посылку к груди двумя руками. Ощущая под руками шпагат, который перетягивал посылку вдоль и поперек, наискось и по диагонали. Многочисленные сургучные лепешки топорщились под пальцами. Данила счастливо улыбнулся и отправился по знакомой, но уже несколько забытой дороге домой.