Карусели

Я никогда не понимала эту субстанцию, вернее я ее боялась.

Я всегда хотела иметь много денег и в тоже время чувствовала страх, если они действительно у меня будут.

Намного проще пуститься в мир фантазий и рассказов, чем думать об этом.

Я разговаривала с мастером, он сказал, «низкая самооценка не позволяет мне жить так, как я хочу». Ну и что. У меня проблемы с оцениванием себя. Я начала переживать, когда это коснулось моей семьи. Но увы, в этой реальности я не могу делать любимые и такие нужные мне вещи, например быть со своим любимым. Я не могу себе это позволить. У меня нет денег на билеты, на проживание и меньше всего я хочу класть все на его плечи.

У меня минимум денег на проживание, я не покупаю себе вещи и фрукты, овощи тем более.

Я не хожу в театр, на встречи с друзьями, в кино, любимые мною кофейни.

Одежда  - это особенная глава моей жизни. Я в нее влюблена, что может быть лучше, когда платья, юбки, плащи, туфельки, сумочки, джинсы, юбочки разговаривают с тобой.

Путешествия. Я чувствую в них себя свободной. Это мой стиль хиппи, в распущенных волосах, с красной розой на голове и одиночеством в глазах бродить по наполненным человеческим запахом улицах, пить одинокий кофе и есть вкусные завтраки в пустых отелях.

Встречи с друзьями – это что-то особенное. Не чувствуешь себя лишней в этом мире, и говоришь о чем угодно, улыбаешься, иногда смеешься. Самое чудесное после этого возвращаться домой наполненной и продолжать жить скучной жизнью… без денег, свободы выбора, иллюзий, с пустыми карманами. Видеть, как пушистый снег падает не на твои плечи, смотреть в зеркало и видеть других. Иногда плакать, чувствуя беспомощность и не понимать, что сама выбрала эту жизнь.

Что такое деньги для меня? Как ни странно это бы не звучало, они наполняют меня. Так не должно быть, я это не понимаю, но привычка, выработанная годами и созданная правилами семьи, дает о себе знать. Я не отпускаю ее, я мучаю себя и любимых людей рядом.

Тяжелые руки, обнимающие меня сзади и голос, что шепчет на ушко: не отпускай нас, мы  - живые, мы с тобой и мы хотим быть рядом, когда ты страдаешь.
Это мой выбор. Я не допила эту чашу до дна. Я хочу жить в ней и с ними. Призраки и программы прошлого живут во мне, дрожь пробирает меня, когда я понимаю, что там на их очень много.

Черные, грязные, с облезлой кожей и угольного цвета глазами без белка, они зовут и шепчут: пойдем с нами. Они касаются моего нежного тела, мои раны не могут зажить, они гниют и только купюры денег могут временно облегчить мою боль.
Мне это нравится, я мазохист, вернее садомазохист. И я слабая, я не могу сказать нет.

Холод продолжает скользить по моему еще живому телу. Я хочу и не хочу убежать от них и плакать где-нибудь в уголке своей души.

Колодец сырой и темный, как первая ночь моей жизни. Иногда мне кажется я не выбирала это.

Мои руки держат кожаный канат и я уже готова отпустить себя. Они провожают меня.

Мы сидим возле костра, в нем жгут людей, эмоции, чувства, любовь, искренность и правду, а взамен оттуда вылетают золотистые, слегка влажные от слез и хрустящие купюры. Все радуются и кричат от счастья, мы несчастны, но мы счастливы от того, что несчастны.

Я обнимаю старенькую маму, а она держат охапку денег и говорит, я так довольна жизнью, я самый счастливый человек, у меня они есть и больше ничего не нужно. Я кладу в котел свои мечты и мои руки опускаются.

Я не смогу помочь ей, но я смогу помочь себе.

Костер не затухает. Я сижу и раскачиваюсь возле него, мое сердце болит, где-то справа от желудочковой артерии. И я хочу продолжать сидеть там… со своей памятью…, разговаривать с ними и смеяться. Жечь деньги, а взамен получать эмоции. Вокруг тепло. Вспоминать свое детство, целовать друг друга, не жалеть и плакать.
Они меня ждут всегда, я приношу им большие медузы. Они кушают их и запивают ядом, грязно-серым. В медузе моя боль и память одновременно, в ней хранится шкатулка, в которой живут мои самые теплые воспоминания о детстве, где я счастлива. И маленькая записка со словами: ты справишься, я люблю тебя.

Я продолжаю сидеть за круглым столом, ужин почти заканчивается. Остаются только три рваных щупальца от нее, а я все не могу отпустить часть себя с ними.

Она улыбается и даже смеется, совсем не плачет, пьет обжигающий чай с парным молоком и тремя кубиками сахара. И мы радуемся, что наконец нашли спрятанные папой за трубой деньги, и что не потерялись овечки, на улице дождь их было бы невозможно найти. На кухне лежит виноград, в котором лежит еще одна пачка купюр, отец случайно их там оставил. Одинокая тряпка в ванной, которой я вытирала полы после покупателей. В детской комнате коврик, на котором я обычно молюсь, чтобы Бог дал нам денег.

Но время наступило, за мной пришли и мне не нужно больше молиться. Меня купают мягкие нежные руки и я чувствую поцелуи папы, я лежу на белой простыни и по коже бежит любовь.

Мне не нужно воровать одиннадцать рублей из маминого кошелька, прятать еду и шоколад, есть крошки хлеба со стола и ждать следующей потери денег.

Каруселей больше нет, иллюзий тоже, только большие теплые руки любимого человека, папы, друга, мужа убаюкивают меня на ночь.