3. Осень. Сергей Онегин

Что такое любовь? В представлении великих классиков, это всеобъемлющее понятие. Она и страдание, и жертва, и счастье, и восторг, и взлет, и падение. Она жестока и великодушна, пошла и прекрасна, особенно в мгновениях. Именно вприкуску со страданием она особенно прекрасна. Именно в этой противоречивости и непостижимости её.

И вот мы пытаемся найти эту идеальную любовь. Хотим постичь совершенство, пусть даже с привкусом отчаянья, с послевкусием боли. Мы готовы броситься в ее сладострастие, наплевав на морали и запреты. Мы извращаем наши души в угоду прихоти тела. И потом казним себя, убиваем, мучаем любимых своих. Мы упиваемся собственной слабостью. Мы разрушаем всё вокруг. Мы жертвуем ради этой любви. И пусть в проявлениях наших она ничтожна на фоне высокой литературы, мы воспеваем ее до этого совершенства.

Любовь делает нас посмешищем, если она не взаимна, и возвышает нас, если мы любимы. Воображение рисует преграды, мы оттягиваем точку развязки до того момента, когда боль жажды не становится нетерпимой.
 
Тося познакомилась с Сергеем еще в школе. Он был очень популярен. Все говорили про него. Онегин, Печорин, Дориан Грей - любая роль подошла бы ему. Он вписался бы в любой классический образ. Высокий, светловолосый, сероглазый,  красивый. Но Тося не могла позволить себе глупости выбрать то, что нравится всем и каждому. «Это же попса. Ужасная попса», - думала она. Тося смотрела на него издалека. Всматривалась в него, вслушивалась в его голос. Потом Сергей сам подошел к ней.

«Я тебя знаю, ты учишься в параллельном классе», - сказал он.
«Да, но живу я в параллельном мире», - ответила она.
Он только улыбнулся и взял её за руку:
«Параллельные миры, в отличие от линий, пересекаются».

Тося смотрела ему в глаза. Они у него были такими грустными. Тося видела, что в них что-то такое таится. И наверняка он думает так же, как и она. «Он потерялся в этом мире. В этом пустом дурацком мире. Его же никто не понимает, наверняка его никто не понимает. И никто из тех, кто бывает с ним, не может разделить его одиночества. Потому что никто не знает о его одиночестве».
Конечно, Тося влюбилась в него. С первого взгляда...

Когда Тося вернулась домой, Сергей был на кухне. Он ел сваренные им макароны с тушенкой. Тося уже слышала обвинение, что, мол, белье она поменяла, а поесть любимому не утрудилась приготовить.

Но Сергей молчал. Он прекрасно знал, что вся эта обстановка куда красноречивее, чем слова. Тося, не произнеся ни слова, достала курицу из холодильника и принялась её разделывать.
Как она могла забыть, что он возвращается сегодня?

- Как поездка? Плодотворно? – обратилась она к мужу, не оборачиваясь.
- Да так. Крупная компания отказалась от заказа. Я ничего не смог сделать, все косяки наши. Они и слышать не хотят о продолжении сотрудничества. Сказали, что будут искать специалистов в Москве.

Сергей подошел к раковине и поставил тарелку на стаканы. Сверху бросил вилку. Башенка из посуды с грохотом обвалилась. Тося взглянула, ничего ли не разбилось, и, убедившись, что всё целое, продолжила методично отрезать курице бедро. В конце она всегда с хрустом отламывала «ножку» и перерезала сухожилия.

- Теперь вот, коту под хвост два месяца работы…  - Сергей посмотрел на Тосю. - А ты где была? Ты час за солью ходила!
 
Тося вспорола курице живот и принялась отделять филе от костей. Она знала, что ей срочно нужно что-нибудь ответить. Ей нужно было оправдать как-то свое часовое отсутствие.

К его постоянным расспросам она уже привыкла. Привыкла, что его нужно было прощать. Непременно. И сразу. Привыкла к его изменам и вранью. Привыкла к тому, что он будет недоволен. В любом случае будет недоволен.

- Тоня? Тебе что, вообще всё равно?

Она не боялась уже его разочаровать. Она слишком часто его разочаровывала. Она научилась достаточно виртуозно врать. Научилась не быть собой. Но было одно, с чем она не могла смириться. Она не могла свыкнуться с тем, что он будет снова и снова, не считаясь ни с гордостью, ни с честолюбием, выпытывать у нее ответ. И она не сможет долго молчать. Потому что если она не прервет его эту гнусность, то он упадет в ее глазах так низко, что она не сможет уже больше находиться с ним рядом.

Ей нужно было срочно что-то ответить.

Сергей взял её за подбородок и повернул лицо к себе:
- Где ты была?
Тося громко положила нож на столешницу, выпрямилась перед Сергеем и, глядя в глаза, сказала:
- Ходила к заливу. Мне нужно было побыть одной.
Она убрала его руку и пошла к двери.
- Что это тебя так расстроило? Стой! – Сергей схватил её за плечи. - Почему ты сегодня встала рано?
- Отстань! – Тося сделала рывок, пытаясь освободиться. Её напряжение росло. Ей хотелось хоть исчезнуть, только не слышать.
Сергей схватил её за руку:
- Тоня, ты можешь мне ответить? Ты можешь не уходить?
- Мне нужно побыть одной! Дай мне пять минут. Отпусти меня! – Тося выдернула руку и оттолкнула Сергея от себя. Он отступил. Тося зашла в ванную, включила воду и заплакала.

Вся ее накопленная боль выплеснулась и устремилась в сливную дыру вместе с идеальной осенью, идеальным мужчиной, идеальным домом, идеальным романом с идеальным сюжетом - все слилось в канализацию и смешалось в одну жижу, запах которой так часто встречается в старых питерских домах. Она рыдала в голос, и сердце её, казалось, могло разорваться от ощущения собственной распущенности, никчемности, ненужности.

Она не расслышала, как хлопнула дверь.

Скоро она успокоилась, умыла лицо, потом долго смотрела на себя в зеркало и ни о чем не думала.