Капли крови. Глава I - Ницца

                2 июня 1815 года
                Ницца, Франция.


Курортный город был охвачен напряжением из-за предстоящего Венского конгресса. Ницца находилась недалеко от границы, поэтому должна была одной из первых получить известие о вердикте комиссии, которое определило бы систему международных отношений на целое столетие. Многие опасались, что Франция потеряет значительную часть своих территорий, а сама Ницца станет итальянским владением, которое будет находиться под влиянием династии Габсбургов, царствовавших в Австрии. Другие же наделялись, что конгресс вернет границы, существовавшие еще до Наполеоновских завоеваний.

Наполеон напоминал комету, что осветила свой век и придала французскому народу силы, но неизбежно затухла, будучи подавленной странами, вошедшими в шестую коалицию. Совсем недавно бывший император вернулся из ссылки и в очередной раз заставил Бурбонов бежать, но, процарствовав 100 дней, был сокрушён в битве под Ватерлоо и отправлен в изгнание на Остров Святой Елены, завоёванный им самим. По сути, он был загнан в клетку, которую соорудил сам.

Население тяжело переносило все невзгоды, связанные с войнами и последующими событиями, но решение конгресса, по их недальновидному мнению, должно было поставить точку в эпопее Наполеона и решить судьбу Франции.
Именно поэтому выставка молодого художника Жуана де Лакура была словно глоток свежего воздуха для жителей города. Тогда он не был знаменит, но плакаты, развешанные везде и служившие отличной рекламой, заинтриговали людей. Дворяне считали своим долгом посетить экспозицию, чтобы оправдать статус высшего сословия, а обычный народ решил сходить туда от нечего делать: пить им вовсе не хотелось, курьер с важной новостью должен был прибыть с часу на час, а встречать такую новость нужно на трезвую голову. Да и просто неприлично быть пьяным, если условия договора являлись бы невыгодными и у Франции отняли бы крупные города или саму Ниццу.

                ***

Выставка была в самом разгаре: галерея забита людьми, поделившимися на группы и обсуждающими картины. Сама экспозиция состояла из 8 картин, каждая из которых представляла свою собственную историю. Все они были разноплановыми: на одном холсте изображалась девушка с множественными шрамами на лице, на другом же красовался генерал Дезе, рвавшийся в бой при Маренго. Эта картина натолкнула присутствующих на мысль, что молодой художник служил в армии Наполеона и был очевидцем той великой победы французского оружия.

Сам виновник торжества изящно лавировал между группами людей. Несмотря на жаркую погоду, он был одет во фрак, из-под которого выглядывал белый воротник рубашки, затянутый чёрным галстуком. Изысканная одежда замечательно сидела на его худом, бледном теле. В эту минуту он стоял рядом с группой купцов, которые пытались всячески оклеветать местных дворян.

— Мсье де Лакур, ваши картины просто изумительны, верх художественного искусства! — прилизанным голосом говорил купец Амбуаз, сжав ладонь художника.

— Благодарю вас за столь лестный отзыв, лучшая награда для художника — радость публики.

— Хочется предупредить вас о местных дворянах, которые могут впутать вас в свои темные делишки и испортить репутацию. Они тут считают, что выше всех, что им все дозволено, в особенности тот, де Ришелье, называющий себя потомком всем известного кардинала. Да-да, вот тот, мсье, а рядом с ним стоит его дочь — развратница Элиза, — мужчина произнёс эти слова, кидая взгляд в сторону Ришелье, но художник даже не смутился. Он лишь кинул взор в сторону названного гостя и осмотрел его своими холодными голубыми глазами.

Девушка, которую упомянул купец, была высокой блондинкой с аккуратными чертами лица. Красное платье, чей цвет многие считали вызывающим и даже пошлым, идеально подчеркивало тонкую талию. На протяжении всего вечера девушка исподтишка смотрела на художника, завладевшего ее думами. Его загадочность и изысканные манеры привлекали внимание каждого, и юная особа не стала исключением, полностью поддавшись очарованию мужчины.

— Спасибо вам, дорогой друг. Учту ваш совет. Мне он тоже кажется высокомерным, сам его вид говорит о надменности, — с ноткой иронии сказал молодой человек.

Услышав это, купец пришел в восторг и с жаром снова пожал руку художнику, собиравшемуся удалиться к другому столпотворению.

Так он обошёл практически всех. Каждый не стеснялся сказать что-нибудь отвратительное и компрометирующее о людях из другой компании, даже если это было чистой выдумкой. Также де Лакур имел честь разговаривать с русскими дворянами, убежавшими от петербургских морозов в солнечную Францию. После непродолжительной беседы юноша удалился и от них. Весь вечер молодой человек держался, как подобает светскому человеку: его челюсть уже сводило от улыбок в ответ на каждую лесть. В конце концов, Жуан подошёл к Марсу де Ришелье, который был окружён людьми из дворянской четы. Рядом с ним, как и прежде, стояла обворожительная Элиза, на которую заглядывались почти все мужчины. Взоры стариков были предосудительны, в то время как юноши не могли удержать восхищение, искрившееся в их глазах.

Представившись, художник завязал разговор с господином де Ришелье, который сразу начал критиковать вызывающий стиль работ:

— Да, написаны они красиво, но тут слишком много наготы! Дворянам не подобает рисовать такое, мсье де Лакур! Вы позорите наше сословие! — со злостью выпалил старик, и его слова подобно грому отскочили ото всех стен и замерли где-то в самой гуще толпы. Все затихли, ожидая продолжения.

Элиза ужасно волновалась: она не хотела, чтобы отец выставил себя, а вместе с тем и её саму, в дурном свете перед незнакомцем. Не в первый раз ей приходится краснеть из-за вспыльчивости её отца. Она кинула на него умоляющий взор, но он был настолько разгорячен своей речью, что даже не заметил этого.

— А может вы слишком стары для таких вещей, господин де Ришелье? Думаю, что ваш известный «предок» оценил бы мои работы, — молодой человек сделал акцент на слове «предок», а надменная улыбка добавила колкости.

Весь зал стоял с открытыми ртами: никто не ожидал подобной дерзости от молодого художника. В первые секунды Марс де Ришелье ужасно растерялся, не понимая, что происходит. Купец же сиял так, словно заключил самую выгодную сделку в своей жизни, Элиза не могла поверить своим ушам. Прежде никто подобным образом не смел дерзить её отцу, пользовавшемуся в городе большим авторитетом. Выходка Жуана усилила её тягу к нему, что свойственно столь юному человеческому существу. Все недозволенное всегда сладко для нас, не так ли, дорогой читатель?

Старый дворянин пришёл в себя и не стал медлить. Он с достоинством начал стягивать свои белые перчатки и собирался вызвать выскочку на дуэль. Едва перчатка была стянута с ладони и оказалась у него в руке, в галерею ворвался посыльный.

— Конгресс вынес решение, господа! Франция возвращается к границам 1789 года! Да здравствует Франция, да здравствуют Бурбоны!

Люди начали ликовать, они обнимались вне зависимости от своего класса, положения в обществе, возраста. Именно сейчас они были едины — пережившие якобинский террор, революцию и многочисленные войны, которым не было видно конца. Все мигом забыли про ссору двух дворян. Лишь Жуан де Лакур и Марс де Ришелье не присоединились к всеобщему ликованию: они смотрели друг на друга в упор. Неожиданно кто-то толкнул старика в спину, и он рухнул на землю. Никто не обратил на это никакого внимания. Поднявшись на ноги, де Ришелье не обнаружил ни художника, ни свою дочь.

                ***

Ночь выдалась долгой, пьянства и разврат охватили все дома Ниццы. Каждый счёл своим долгом напиться до умалишённого состояния и праздновать. Улицы были заполнены людьми, которые не всегда могли держать себя в руках. Некоторые парочки уже не могли противостоять тяге к друг другу и начинали целоваться прямо на улице, после чего заворачивали в укромные улочки. Такое же приключилось с пьяным сапожником Анри, который гулял со своей пассией по городу. Чувствуя, что не может более сдерживать свое желание, юноша затянул девушку в укромный переулок и принялся целовать её. Поцелуи перерастали во что-то больше: юноша переключил своё внимание на шею, параллельно расстегивая девушке платье. Она попыталась сопротивляться, но похоть без особого труда завладела и ею. Удаляясь в глубь улицы, парень заметил бочку. Он приподнял девушку и посадил её туда, не отрывая своих губ от её шеи. Едва она опустилась на деревянную поверхность, бочка проломилась и объект вожделения провалился внутрь. Анри начал судорожно смеяться, как вдруг услышал вопль девушки.

— Анри, тут кто-то лежит! — пронзительный крик девушки нарушил спокойствие укромного переулка.

                ***


Известие о смерти девушки быстро облетело весь город, и к полудню все жители были в курсе событий. Личность погибшей было довольно просто определить. Была убита девушка дворянских корней — Диана де Крийяк. Ей было нанесено 8 ножевых ранений, каждое из которых с хирургической точностью пришлось по артериям. Она не была изнасилована, оставшись девственной на веки вечные. На языке погибшей ножом было вырезана цифра «8». Никто не понимал значения этой метки, оставленной убийцей. Свидетелей этого ужасного происшествия не оказалось.

Уже позже до следователей дошли сведения о выставке Жуана. Разузнав об экспозиции подробнее, они выяснили, что молодой человек покинул галерею чуть ли не раньше всех. Для полиции он был единственным подозреваемым. Жандармы кинулись искать юношу, опасаясь, что он уже покинул город. Оказалось, что он остановился в гостинице «Массена», названной в честь одного из маршалов Наполеона. Трое жандармов застали его в номере спящим. Ворвавшись внутрь, они скрутили молодого человека. Сам дворянин был ошарашен произошедшим и ничего не понимал.

— Уберите свои руки, не забывайте, кто я! Нет нужды использовать силу, я сам пройду с вами, мне нечего скрывать, — с хладнокровностью, достойной самого Талейрана, сказал Жуан. Услышав уверенность в словах юноши, жандармы дали ему подняться.

Встав, де Лакур наспех накинул вчерашнюю одежду и проследовал за жандармами.