Без названия. Пусть будет Глава 1

- Мой мир трещит по швам, - Нина глубоко затянулась и выпустила цепочку маленьких колечек.
- Переезжай ко мне, - отозвался я.
- Ха, - еще одно колечко полетело вслед и, пройдя сквозь последнее, разрушило цепочку. - Ты же знаешь наших. “Быть полезным там, где родился! Закон жизни!” - передразнила Нина одного из старейшин. Я усмехнулся, но в горле стало горько, как от дешевого местного табака, к которому питала такую слабость моя наманка.

 Намано - один из тех консервативных умирающих мирков, которых хоть и становилось с каждым годом все меньше, но ими все еще кишела Вселенная. Ортодоксальность и непробиваемость их традиций, на которых строилось всё - начиная семейным укладом и заканчивая управлением странами, - порой бесило меня до черных мушек в глазах. И, я уверен, не одного меня, но поделать никто ничего не может - закон Союза: любой мир мог по своей воле отказаться от контактов. Однако Намано не отказывал прямо в контакте, но и не давал согласия уже три десятка лет. Союз дипломатично терпит периодическое закрытие каналов в одностороннем порядке и спокойно возобновляет диалог, как только старейшины планеты снова снизойдут до открытия путей сообщения. Короче говоря, Намано стал огромной занозой в заднице Союза, а сам Союз скован собственной Декларацией о правах смежных миров. Дипломатия. Не понимаю, почему наше правительство нянчится с Верховным Старейшиной? Хотя, я в политике разбираюсь ещё хуже, чем в экономике. Главное, у меня есть возможность раз в месяц встречаться с моей Ниной на нейтральной территории, где нас не имеет права никто трогать до окончания сеанса.

- У нас опять заговорили о качестве продуктов из Союза, - синтезатор речи “кукол” первого поколения, какой был у Нины, не передает эмоциональной окраски, но я понял, что моя наманка взволнована.
- Да они там совсем спятили?! - я был взбешён. Чтобы закрыть каналы, у смежного мира должны быть веские причины, которые можно официально предъявить Союзу, какие-то нарушения договора, которые можно бросить в лицо и гордо свернуть программу контакта. Намано нашел для себя трещинку в Законе о коммуникации, пятно на лице Союза - качество продукции. Планета или система, не вступившая официально в Союз Смежных миров, имеет право не принимать стандарты качества, установленные в Союзе, - и создавать свои. Когда Намано начинает лихорадить, его правительство просто принимает новые стандарты качества и обрывает связь с Союзом по причине несоответствия импортной продукции принятым стандартам. Но сперва во всех СМИ так или иначе мусолятся показательные задержания партий продуктов в космопортах, трясут перед камерами результатами лабораторных исследований, которые свидетельствуют о наличии в продуктах вредных веществ, а после на ток-шоу местные селебрити устраивают балаган “Союз хочет нас истребить, а планету сделать своей колонией”. Недовольство масс обеспечено - и, когда правительство корректирует стандарты качества, наманцы просто рыдают от восхищения своими правителями, которые так заботятся о своем народе.
- Двенадцать лет молчали - и вот опять, - я не унимался.
- Одиннадцать, - отозвалась Нина. Она вытряхнула трубку и снова начала забивать ее табаком. Почему-то ей нравилась эта древняя земная забава.
- Одиннадцать.
- Глупыш, - Нина провела по моей щеке пальцами. “Кукла” плохо отзывалась на легкие движения и мимику, поэтому прикосновение ее пальцев было немногим нежнее легкой пощечины, а улыбка похожа на судорогу лицевых мышц, но мне все равно было приятно.
- Сможем ли мы когда-нибудь встретиться по-настоящему?
- Ты снова задаёшь этот вопрос? - оскал превратился в стандартную безэмоциональную латексную маску - Нина огорчена.
- Прости. Просто…
- Скоро меня повысят. Я буду больше получать и смогу подключаться к более продвинутым “куклам”. Как тебе, к примеру, М-79? Блондинка? Брюнетка?
- Нина.
- Что? Что опять? Ты же знаешь - нам запрещены полеты. Даже на Пробел. Сами наши отношения вне закона. Пока неписанного, но это дело времени. Меня осуждают все. И уже сам факт подключения к “куклам” - это огромная удача!
- Знаю. Но…
- Хватит. Ты знаешь, что этот разговор не приведет ни к чему хорошему.
- А если я прилечу сам на Намано? - в комнате повисла пауза. Даже кондиционер на время замолк, потом откашлялся и снова загудел своим скучным нейтральным ко всему голосом. Эту мысль, сумасшедшую и детскую, я вынашивал последние две недели перед встречей, но как бы не пытался, разговор никак не подходил к ней, как я сам себе представлял тысячу раз. Почему всегда разговоры в голове такие гладкие и правильные, а в жизни - полный бардак? Может, потому, что в голове ты говоришь лишь с проекцией собеседника, со своим представлением о нем, то есть, по сути, с самим собой, а в жизни приходится говорить с живым человеком?
- Ты идиот.
Это я предвидел.
- Ты идиот и самоубийца.
Это тоже.
- Ты не переживешь даже сам полет, не говоря уже о Намано.
- Но ведь скафандр…
- Скафандр обеспечит тебя земным воздухом, но не гравитацией.
- Но ты можешь прийти в космопорт.
- Каким образом я попаду в космопорт? Или ты думаешь, что это место, куда мы за покупками ходим? Это режимный объект. И не только на Намано - везде так.
- Но…
- Прекрати! Прекрати вести себя как ребёнок! Мы оба прекрасно знаем, что ничего хорошего у нас не выйдет! Эти разговоры только причиняют боль. Ты романтик, но этого мало. Не заводи больше подобных разговоров. Наслаждайся тем, что у нас есть.
- То есть, смириться?
- Да, смириться. И получать удовольствие, пока это возможно.