Волшебный голос

       В 1991 году мы потерпели поражение в одном из эпизодов глобальной схватки между Востоком и Западом (между Россией и США). Противостояние это, прежде всего, проистекало и проистекает из различия мировоззрений и жизненных укладов. Самую большую роль в «битве смыслов» с обеих сторон играли русские люди в широком культурологическом смысле слова. Иначе говоря, мы – «советские пропагандисты» и они – диссиденты и эмигранты. А начальство там и здесь – всегда оставалось начальством. У него была своя правда, своя обслуга, и оно плевало на любые уклады.

       В декабре «рокового года» к ведущей программы «Время» Татьяне Комаровой (старшей сестре эпатажной Евгении Альбац) присоединился сотрудник радиостанции «Свобода» Марк Дейч. Мы в бывшей штаб-квартире Гостелерадио на Пятницкой, 25 были шокированы таким разворотом событий внутри еще советского телевидения.

       Егор Яковлев, назначенный первым председателем «свободной» ВГТРК и известный мне по «Московским новостям», велел Главной редакции мониторинга преобразоваться в агентство «Эфир-дайджест», продавать свою «секретную продукцию» на каждом углу, снять милицейский пост у входа и двери держать всегда нараспашку.

       В 90-е годы прошлого столетия мой кабинет посещали все, кому не лень, – от бывших писателей-антисоветчиков до корреспондентов ведущих западных СМИ. Маленький и провинциальный Эдуард Тополь – автор политических детективов – «изучал» меня целый месяц. Ему хотелось казаться большим и столичным. Он изобретал романы на ходу и внушал себе, что пришел в застенки Лубянки и что каждый второй насельник Пятницкой, 25 – «кровавый гэбэшник», хотя уже ликвидировали Первый отдел и всех одиозных товарищей уволили. Потом они возродились, как птица Феникс.

       Однако это были не в пустую потраченные годы. Среди части русских людей, участвовавших с обеих сторон в титаническом противостоянии, выкристаллизовалось понимание того, что невозможно переделать Восток в Запад и что обратное тоже невозможно. Когда в 1995 году от диссидентов-эмигрантов потребовали возобновить борьбу на уничтожение России, отнюдь не все подчинились губительному приказу...

       Бывало, что между мной и гостями возникали добрые отношения. Я с одним Знакомым (далее без имен, все персонажи живы) из западных масс-медиа часто беседовал о том, что люди нашей среды – не винтики в глобальной игре, а пострадавшие, что надо возвращаться на путь доверия, что окончательной победы быть не может...

       В году 96-м я впервые очутился в радиостудии, со мной занимался звукорежиссер. Он сидел в операторской и преподавал мне азы, нас разделял стеклянный экран. Сказать, что меня пригласили работать на радио, было бы неправдой. Со мной расплачивались таким способом за мои аналитические услуги. Я писал и озвучивал в эфире десятиминутные обзоры, получая неплохие гонорары. Но, главное, я окунулся в неповторимое царство коротковолнового вещания, которое ныне исчерпало себя.

       Со Знакомым из западных СМИ мы обсуждали данную тему. Наиболее интересным был вопрос о несовпадении голоса и личности. Дикторы с завораживающим тембром, с уникальными голосовыми способностями зачастую были непривлекательными внешне, их реальный облик не совпадал с образом, который создавал их голос.

       Знакомый назвал исключение из правил. Я знал, как и многие из нас, этот Волшебный голос – наилучший в сегменте русскоязычного вещания. Я думал, что женщине, о которой речь, под пятьдесят, а мой собеседник сообщил, что ей чуть более двадцати лет и она недурна собой. «Но еще та штучка», – добавил загадочно он.

       «Та штучка» через несколько лет переехала в Россию, работала на ряде, прямо скажем, оппозиционных каналов, пила как лошадь и шлялась по дорогущим ресторанам, потом сошлась с человеком, который впоследствии оказался убийцей и до сих пор сидит в тюрьме. Ныне она – личный секретарь известного олигарха, оказывает, согласно сплетням, ему интимные услуги. «В сорок пять – баба ягодка опять» ...

       Грустно жить в мире, где ценен не Волшебный голос сам по себе, а деньги, которые за него можно получить.

       Судьба «штучки» может стать сюжетом увлекательной книги. Но написать ее так, как надо, способен лишь тот, кто постиг глубину человеческого страдания.

10.03.2018