Глава 38 Нора среди боевиков

Нора   среди   боевиков

   Всю  дорогу  до  места  назначения  Нора  призывала  себя  к  стойкости  духа.  Сейчас  ей  очень  пригодились  эти  слова  Равиля,  хоть  она  и  не  была  мусульманкой.  А  вот  второй  части  его  учения  -  самопожертвования,  ей  хотелось  бы  избежать. Для  этого  надо  быть  очень  умной,  может  быть,  даже  хитрой,   и  хладнокровной.  Ума  ей  не  занимать,  а  с  хладнокровием  будут  проблемы,  ведь  она  такая  пылкая,  хотя  к  сдержанности  во  дворце  её  немного  приучили.
      Все  её  вещи  остались  у  отца,  с  ней  была  только  небольшая  сумка,  в  которую  она  вцепилась  при  захвате.  В  ней  были  предметы  гигиены,  любимые  духи,  драгоценности,  но  самое  главное,  она  захватила  с  собой  пистолет  «Беретта»  и  маленький  кинжал,  Драгоценности  были  и  на  ней  самой,  несколько  на  шее,  на  пальцах,  и  на  запястье. Она  навтыкала  их  везде  не  от  отсутствия  вкуса,  а  на  всякий  случай,  чтобы  иметь  при  себе. Что  толку было  стрелять,  хотя  бы  и  в  Джафара,  её  же  после  этого  убьют!  «Нет,  никаких  жертв!»  -  сказала  она  самой  себе.
      Куда  её  привезли,  она  не  знала,  хорошо  хоть  помещение  было  чистым,  здесь  была  тахта  с  длинным  валиком  вместо  подушки  и  ковры. Джафар  сказал,  чтобы  она  пока  отдыхала. К  ней  пришла  девушка  в  закрытых  одеждах,  видны  были  только  её  глаза.  Она  принесла  ей  такую  же  одежду,  воду  и  еду. Нора  переодеваться  не  стала  и  к  еде  не  притронулась,  но  попила  немного  воды  и  умылась. Она  пыталась  поговорить  с  девушкой,  задавая  ей  вопросы  на  разных  языках,  но  та  не  отвечала.  Ясно,  что  ей   было  приказано  с  ней  не  разговаривать.
       Пленница  прилегла  прямо  в  одежде  на  тахту,  укрывшись  каким-то  пледом  и  положив  под  себя  нож,  а  её  служанка  легла  на  полу  на  ковёр,  тоже  чем-то  укрывшись.  Нора  немного  подремала,  постоянно  вздрагивая  от  нервного  напряжения.  Через  какое-то  время  в  комнату  вошёл  Джафар  и  кивком  головы  приказал  девушке  удалиться.  Нора  приподнялась  и  села  на  тахте. Её  похититель  стоял  перед  ней  на  некотором  расстоянии.
           -  Почему  ты  ничего  не  ела?
           -   Я  объявляю  голодовку!
       -   Почему  ты  не  переоделась  в  ту  одежду,  что  тебе  принесли?
       -  А  зачем? Для  тебя  наверное  важно,  чтобы  я  совсем 
     разделась,  не  так  ли,  Джафар?
      -   Я  не  тороплюсь.
      -   Конечно,  у  тебя  же  есть  полевые  жёны. Я  останусь  в  той  одежде,  в  которой  приехала. Ты  сказал,  что  я  буду  королевой,  но  я   не  вижу  королевского  дворца. У  моего  отца  и  у  шейха  я  привыкла  жить  в  роскоши. Мне  не  подходят  условия,  в  которых  ты  меня  поселил.
       -   Всё  будет,  но  не  так  скоро.
       -   А  пока  я  буду  жить  в  этом  сарае?  И  есть  эту  вонючую  еду?  Отпусти  меня,  Джафар,  верни  меня   Мансуру!  Неужели  ты  не  понимаешь,  что  ни  мой  отец,  ни  шейх,  ни  Мансур  тебе  этого  не  простят!
      -  Мне  назад  дороги  нет. Меня  не  простят  в  любом  случае.  А ты,  Нора,  попробуй,  дождись  Мансура. Его  нет,  и  ты  вся  в  моей  власти.
      -  Ты  не  знаешь,  кто  такая  Нора  Казарини!  Здесь  нет  ни  отца,  ни  шейха,  ни  моего  жениха,  но  здесь  скоро  будут  войска  Соединённых  Штатов. Авиация  и  «морские  котики»! А  до  тех  пор  я  постою  за  себя  сама!  Ну  же,  Джафар,  возьми  меня!

     Она  откинула  плед,  подняла  край  своего  красивого  платья  и  выставила  свою  полностью  обнажённую  ножку  с  золотым  браслетом  на  запястье. Другой  рукой  она  нащупала  нож. «Посмотрите,  какие  у  меня  каблучки!  Магазин Прада!» -  выставила  юная  Элен  в Париже  ножку  Герману. Похожие  поступки,  но  какие  разные  ситуации.
      Джафар  пожирал  глазами  обнажённую  ножку  своей  пленницы  и  уже  хотел  опуститься  на  колени,  чтобы  поцеловать  её,  как  Нора  быстрым  движением  выхватила  нож  и  полоснула  себя  по  ноге  выше  колена.  Из  раны  хлынула  алая  кровь  и  залила  всю  ногу. Джафар  выскочил  из  комнаты  и  заорал:  -  Доктора!  Врача! Лекаря!
      Потом  он   вбежал  обратно  и  заметался  по  комнате,  увидел  полотенце,  схватил  его  и  бросился  к  ней. Она  сидела  всё  в  такой  же  позе  и  безучастно  смотрела,  как  её  кровь  льётся  из  раны. Она,  понемногу,  слабела. Странно,  но  сейчас  она  ничего  не  чувствовала, острая  боль  пронзила  её  только  в  первый  момент. Джафар  перетянул  ей  ногу  полотенцем  повыше  раны. У  него,  отвязного  боевика,  дрожали  руки.
     Он  взглянул  Норе  в  её  побледневшее  лицо,  в  её  изумрудные  глаза,  которые  свели  его  с  ума  и  заставили  совершить  такой  низкий  поступок,  и  услышал,  как  её  прелестные  желанные  губы  прошептали: «Я  достанусь  тебе  только  мёртвой!  Запомни  это,  Джафар!»  И  она  потеряла  сознание.

    Её  лечили  здесь  же,  потому  что  в  полевом  госпитале  было  много  раненых,  и  условия  там  были  ужасны,  тем  более,  что  там  были  почти  одни  мужчины. Она  потеряла  довольно  много  крови,  но  переливание  донорской  крови  ей  не  делали,  потому  что  она  сама  не  позволила.  И  едва  пришла  в  себя,  стала  руководить  лечением  сама. 
      Ей  остановили  кровь  и  наложили  швы,  а  потом  их  сняли,  и  в  таких  условиях  это  была  не  пластическая  операция. После  заживления  раны  у  неё  остался  заметный  шрам. Джафар  пока  оставил  её  в  покое,  но  домой  всё  равно  не  отпускал.  Для  него  было  отрадой  хотя  бы  иногда  видеть  её  в  перерывах  между  боями. И  сознавать,  что  в  этом  он  превзошёл  Мансура,  ведь  его  невеста  находится  у  него.

     Мансур  же  создавал  свою  армию  в  помощь  королю,  его  свадьба  с  принцессой  отложилась  по  понятным  причинам,  боевики  захватывали  у  них  всё  новые  земли. Но  свадьба  будет,  потому  что  мало  ли  что  может  с  ним  случиться,  их   роду  обязательно  нужен  наследник. В  душе у  него  тоже  была  незаживающая  рана,  как  он  мог допустить,  что  его  Нору  похитил  Джафар?
      Она,  конечно,  отказалась  стать  его  женой,  но  это  было  дело  чести  и  дело  его  любви. Забыть  восхитительную  Нору  было  невозможно,  у  него  никогда  не  будет  такой  девушки. «О,  голубка  моя,  будь  со  мною,  молю,  о  голубка  моя,  как  тебя  я  люблю,  как  ловлю  я  за  рокотом  моря  дальнюю  песню  твою. » Её  не было  рядом,  она  была  в  плену,  но   он  слышал  сейчас  песню,  которую  она  им  пела.
       А  рокот  моря  был  не так  далеко,  ведь  море  Средиземное  было  рядом  и  Суэцкий  канал  и  проливы. Но  везде  идут  бои,  и  пираты  орудуют  и  бомбы  падают.  Во  что  превращается  Восток? Что  творится  в  арабских  странах? Почему  им  не  живётся  мирно?
      Однажды  Джафар  опять  пришёл  к  Норе.  Она  уже  почти  выздоровела.  Увидев  его,  она  встала,  и  вся  подалась  назад. Но  он  выставил  вперёд  обе  руки  и  сказал:
      -   Не  бойся,  я  тебя  не  трону! Я  пришёл  сказать  тебе,  что  ты  можешь  выходить,  тебя  никто  не  тронет,  у  тебя  будет  охрана,  ты  можешь  ходить,  где  хочешь,  делать,  что  хочешь.  Я  знаю,  ты  не  можешь  сидеть  в  клетке. Я  думал,  какое  полезное  дело  для  тебя  найти. Помогать  в  госпитале   будет  слишком  изнурительно  для  тебя,  но  если  хочешь,  то  можешь  помогать  и  там. Но  я  предлагаю  тебе  работу  переводчицы  с  пленными  и  с  теми,  кто  к  нам  приезжает  воевать  или  работать.  Они  разных  национальностей,  а  ты  знаешь  много  языков.  Будешь  переводчицей  при  допросе  пленных?
       -   Если  только  их  не  будут  бить.
       -   При  тебе  не  будут. И  ты  владеешь  компьютером. Нам  нужно  выходить  в  сети. Будешь  работать  в  нашем  штабе.
       -  Только  ради  пленных,  я  буду  работать  у  вас  переводчицей. У  меня  к  тебе  будет  просьба,  я  хочу  увидеть  море. Мне  необходимо  иногда  дышать  морским  воздухом. Ведь  я  родилась  и  выросла  на  берегу  океана.
       -  У  тебя  будет  свой  небольшой  отряд,  который  будет  тебя  охранять. Ты  можешь  отправиться  с  ними  в  порт,  там  будет  яхта,  на  которой  ты  можешь  покататься. Но  среди  этих  молодых  ребят,  которых  я  тебе  даю,  нет  яхтсмена.
      -  Мне  он  не  нужен. Я  умею  управлять  яхтой! Или  ты  думаешь,  что  у  меня  никогда  не  было  яхты?  Мне  нужны  местные  карты  и  навигаторы.
      -  Всё  будет  для  тебя,  Нора. Ты  поймёшь,  что  я  лучше  Мансура.
      -  Скажи,  Джафар,  а  зачем  вы  воюете?
      -  Чтобы  взять  себе  земли  с  нефтью,  и  быть  самим  королями  и  шейхами.

      -  Вас  называют  террористами. Вы  отрезаете  пленным  европейцам  и  американцам  головы. Зачем  вы  делаете  это? Зачем  вы  восстанавливаете  против  себя  весь  мир, прикрываясь  исламом. А  ислам  не  такой. У  меня  есть  друг,  имам  Равиль.  Он  рассказывал  мне,  что  ислам  несёт  мир,  что  всем  людям  надо  договариваться,  разрешать  говорить  на  своих  языках,  исповедывать  свою  религию,  и  просто  любить  друг  друга.
      -  А  почему  ты  не  любишь  меня,  Нора!
      -  Я  не  такую  любовь  имела  ввиду!
      -  А  чем  лучше  ваши  американцы  или  европейцы? Разве  они  не  террористы,  что  сбрасывают  на  нас  бомбы? Они  убивают  людей  сотнями. И  у  них  такие  же  интересы,  как  и  у  нас,  захватить  земли  и  получить  богатства. Мы  их  не звали,  они  сами  пришли  к  нам.
       -  Но  вы  захватываете  чужие  земли!
       -  А  они  что,  воюют  на  своих  землях?  Когда  в  последний  раз  была  война  в  твоей  Америке?  Твою  нацию  бомбили?  На  головы  твоих  соотечественников  падали  бомбы?  Они  прятались  в  подвалах?  У них  убивали  детей?
      -  Всё  это  было  с  другим  моим  народом,  в  России.  Я  больше,  чем  наполовину  русская.  Моя  мама  -  русская,  и  у  отца  русские  корни. И  уж  этот  мой  народ  хлебнул  сполна   в  двух  мировых  войнах.  Десятки  миллионов  убитых,   и  вся  страна  была  разрушена.
      -  Ваш  Кавказ  мы  тоже  захватим. 
      -  Так  мы  никогда  не  договоримся,  и  всем  будет  плохо. А  надо  делать  так,  чтобы  всем  было  хорошо,  ведь  таков  был  Божий  замысел. Поэтому  надо  учитывать  интересы  друг  друга,  а  не  угрожать  и  не  воевать.
      -  Вот  ты  и  скажешь  об  этом  своим  американцам,  когда  выйдешь  от  нас  в  социальные  сети. И  пока  мы   договариваться  не  собираемся,  потому  что  твои  американцы  первыми  на  нас  напали.

           Она  не  стала  с ним  больше  спорить,  чтобы  не  раздражать  его  понапрасну. Теперь  она  могла  ходить  по  лагерю,  который  представлял  собой  полуразрушенную  часть  города. Она  отказалась  от  охраны,  но  попросила  автомат  «УЗИ»,  который  считала  для  себя  удобным.  И  оделась  так,  как  все,  в  чёрный  балахон. Боевики  сначала  обходили  её  стороной,  потому  что  Джафар  представил  её,  как  свою  невесту. Но  потом,  постепенно  к  ней  привыкли,  и,  возвратившись  после  боя,  позволяли  себе  перекинуться  с  ней  парой  слов.
       И,  о,  ужас,  среди  них  были  и  европейцы. Им-то,  что  было  здесь  делать?  Из  разговоров  с  ними  она  поняла,  что  они  не  нашли  себя  на  Родине,  им  там  нечем  было  заняться,  вот  нерешённая  проблема  властей  тех  стран,  и  они  поддались  новой  идеологии,  и  пошли  убивать. Но  ведь  и  их  убьют.
    Некоторые  из  них  совсем  не  видели  смысла  жить  на  земле,  надевали  пояса  шахидов  и,  мечтая  оказаться  в  раю,  отправлялись  взрывать  себя  и  других. И  им  внушали,  что  они  это  делают  во  славу  Аллаха. А  те,  кто  это  им  говорили,  зарабатывали  на  этом   очень  много  денег, они  сами  хотели  жить  долго  и  богато.

   Здесь  всё  больше  появлялось  женщин,  и  даже  стали  приезжать  девушки  из  Европы. Этих  фанаток  Нора  не  могла  понять  вообще.  Их  звали  сюда,  как  будто  замуж,  боевикам  нужно  было  удовлетворять  свои  потребности.  Но  боевиков  было  много,  на  всех  девушек  не  хватало,  и  им  давали  по  несколько  мужей. Это  звучит  дико,  но  среди  мусульман  стало  процветать  многомужество. Впрочем,  всё  это  было  неофициально. Их  просто  так  называли  жёнами.

    Работа  переводчицы  оказалась  невыносимой.  Хорошо,  если  за  некоторых  пленных  получали  выкуп,  и  их  отпускали  на  Родину,  но  ведь  некоторых  казнили.  Тех,  с  которыми  она  недавно  беседовала. Она  вскоре  поняла,  что  способ  освобождения  заложников  через  выкуп  более  гуманный,  но  с  другой  стороны,  чем  исправней  за  них  платили,  тем  большее количество  их  опять  доставлялось. Она  сама  при  этом  стала  ощущать  себя  террористкой,  она  такой  и  была  в  глазах  этих  несчастных,  хотя  всячески  старалась  облегчить  их  участь,  и  сама  была  такой  же  заложницей.
    Но  кто  об  этом  знал?  Только  Джафар,  да  те,  кто  её  захватывали,  но  из  них  половины  уже  не  было  в  живых.   А  те  пленники,  которых  потом  отпускали  за  выкуп,  рассказывали  о  необыкновенной  пособнице  боевиков,  знающей  языки  и  очень  образованной.  Сомнительная  слава   о  ней  уже  начала  разгуливать  по  миру.
 
    Так  она  просуществовала  целый  год,  лишь  изредка  выбираясь    на  море,  но  и  там  их  принимали  за  пиратов,  хотя  они  никого  не  грабили, а  только  иногда  пугали,  когда  Нора  не  могла  остановить  своих  телохранителей. У  неё  была  мечта  как-то  отвязаться  от  них  и  сбежать  куда-нибудь  по  морю.  Но  пока  это  не  получалось.  Они  были  бдительны,  потому  что  знали,  что  им  будет  от  Джафара,  если  они  её  упустят.

     И  тогда  она  встретила  на  море  свою  маму  и  как  будто  саму  себя,  девушку,  похожую  на  неё,  как  две  капли  воды,  на  яхте  с    мужчинами. Ей  тогда   уже  шёл  восемнадцатый  год,  а  мама   была  всё  такой  же  красивой  и  отстранённо  -  чужой.  «Как  ты  разговариваешь  с  мамой?  Ты  читаешь  мне  мораль?  Я  расскажу  папе,  что  ты  пьёшь  вино!» -  всё  это  до  сих  пор  помнила  Нора  и  на  этот  раз,  похоже,  её  мама  не  очень  признала  её,  а  вот  сестра  позвала  с  собой,  и  даже  подарила  ей  дорогое  украшение,  которое  Норе  очень  понравилось.  А  вот  папа  тогда  во  дворце  короля  узнал  её  сразу. И  хотел  увезти  домой!  Проклятый  Джафар  помешал  им!

    Но  папа  не  спешит  её   выручать,  и  Мансур  тоже.  Она  не  знала,  что  все  попытки  выйти  на  неё  и  заплатить  за  неё  деньги,  жёстко  пресекаются  Джафаром. А  победить  боевиков  пока  не  получалось. От  Мансура  ему  передали  письмо,  что,  если  Нора  от  него  пострадает,  то  жизнь  ему  покажется  адом.  Расплата  наступит. Он  только  зло  рассмеялся.  Но  принял  к  сведению.
      Мало  интересного  описывать  этот  период  жизни  Норы,  когда  она  из  роскоши  попала  в  тяжёлые  условия  бесправия,   унижения  и  беззакония.  Законы  там  были,  но  свои. Они  были  для  неё  чуждыми,  таких  законов  не  было  ни  в  Америке,  ни  в  России,  ни  при  дворе  шейха. Это  были  законы  шариата,  законы  войны, законы  подавления  одних  другими. Судили  тут  же, расправлялись  тут   же  -  кинжал,  пуля,  петля. Выжить  помогала  только  сила  духа,  стойкость,  ум,  приспособляемость,  жизнелюбие.

      И  даже  в  таких  условиях  ей  удавалось  оставаться  женщиной. Она  получала  небольшую  зарплату  за  работу  переводчицы,  в  полуразрушенном  городе  оставались  кое-какие  магазины,  и  она  могла  купить  еду,  мыло,  шампунь,  средства  гигиены  и  нижнее  бельё.  У  неё  было  единственное  платье,  то  в  котором  её  захватили,  но  надеть  его  было  некуда.  Вскоре  она   стала  незаменимой  в  лагере  Джафара. Всю  гуманитарную  работу  она  взвалила  на  себя. Помогать  другим  -  стало  её  спасением.

     Помогала  женщинам,  детям,  раненым,  и,  особенно,  пленным.  Радовалась,  если  ей  удавалось  кого-то  освободить,  или  хотя  бы  устроить  работать  на  захваченный  завод,  и  страдала,  если  кого-то  казнили. Привыкнуть  к  этому  она  не  могла,  а  вот  к  чёрной  одежде  пришлось  привыкнуть,  только  следила  за  её  чистотой. Она  всегда  носила  с  собой  автомат,  и  драгоценности,  зашитые  в  поясе  под  одеждой. Они  могли  ей  понадобиться  при  побеге, возможность  которого  она  не  исключала.

      Духами  с  запахом  жасмина,  она  почти  не  пользовалась,  стараясь  их  сохранить. Духи  были  стойкими  и  не  портились. Она    подносила  к  своему  лицу  флакон  и  нюхала, едва  улавливая  их  запах. Этот  запах  напоминал  ей  встречи  с  Мансуром. Она знала,  что  он  женился,  и  у  него  уже  был  наследник. Джафар  постарался  сообщить  ей  об  этом. « Ты  будешь  только  второй  женой!» -  старался  он  её  уколоть. Но  для  неё  это  не  имело  никакого  значения,  он  оставался  для  неё  братом.
     Своих  братьев  она  помнила,  но  как  в тумане,  она  и  в  детстве  видела  их  не  часто,  а  теперь  после  их  последней  встречи  прошло  почти  десять  лет. Сейчас  ей  шёл  уже  двадцатый  год. Почти  четыре  года  она  провела,  будучи  пленницей  Джафара. Территории,  захваченные  боевиками,  всё  расширялись,  хотя  авиация  США  и  НАТО   вовсю  бомбили  их  позиции.
      Джафар  отстал  от  неё  в  смысле  домогательств,  потому  что  понимал,  что  это  бесполезно,  а  терять  её,  как  помощницу  в  гуманитарном  плане,  он  не  хотел. Она  могла  провести  любые  переговоры,  хоть  на  высшем  уровне.  А  как  переводчица  она  была  незаменима,  ведь  она  говорила  на  восьми  языках.

     В  тот  день  её,  как  обычно,  вызвали  в  штаб,  чтобы  она  приняла  участие  в  допросе  пленного. Накануне  был  сбит  американский  бомбардировщик,  лётчик  смог  катапультироваться,  но  был  захвачен  в  плен. Нора  взяла,   как  всегда  свой  автомат, а пистолет  и  нож  спрятала  под  одеждой,  которая  закрывала  её  всю, видно  было  только  её  лицо.
     Она  вошла  в  комнату  для  допросов  и  села  с  краю  стола. Посредине  сидел  один  из  командиров,  рядом  находились  ещё  два  боевика. Молоденький  лётчик,  возможно  ещё  курсант  из  смельчаков,  сидел,  согнувшись,  наверное,  ему  сломали  рёбра. Следы  побоев  были  видны  и  на  лице  и  на  руках,  кровоподтёки,  синяки.
      -  Я  вам  запрещала  бить  пленных!  -  резко  сказала  она  по-арабски  боевикам.
      -  Он  оказал  сопротивление.  Спроси,   как  его  зовут  и  из  какой  он  части,  -  пробурчал   главный.
      -  Ваше  имя,  сэр,  номер  части,  звание  и  место  жительства.
      -  Джим  Синглтон. Лётчик  авиации.  Штат  Калифорния,  -  ответил   сбитый  лётчик.

     Он  поднял  голову,  потому  что  голос  переводчицы  напомнил  ему  голос  его  школьной  подруги,  только  интонации  были  другие,  более  резкие,  что  ли. На  ней  был  тёмный  балахон,  голова  тоже  была  покрыта  тёмным  платком,  но  лицо  было  открыто,  потому  что  ей  нужно  было  чётко  говорить,  чтобы  её  понимали. У  других  женщин  были  открыты  только  глаза.
       И  вот  он  взглянул  в  это  лицо  и  не  мог  поверить,  что  эта  девушка  была  и  в  самом  деле  его  подруга. Это  было  лицо  Элен. Но  он  ничем  не  выдал  себя,  что  узнал  её. Она  тоже  вела  себя  так,  как  будто  видит  его  впервые. После  допроса  его  отвели  опять  в  полуподвал,  где  он  находился  после  захвата.  А  через  некоторое  время  за  ним  пришли  и  забрали  его  в  госпиталь.
        После  допроса  Нора  сказала  командиру,  что  его  нужно     обследовать,  и  подлечить,  за  него  можно  получить  хорошие  деньги. « Или  публично  казнить,  чтоб  другим  неповадно  было! Как  решит  Джафар!» -  сказал  командир. « Какое счастье,  что  Джафар   сейчас  на  поле  боя!» -  подумала  Нора. Но  он  должен  был    вернуться  буквально  дня  через  два-три. Действовать  нужно  было   незамедлительно.

      Она  уже  спасла  так  одного  человека,  можно  попробовать   ещё  раз. Ей  помогал  доктор. Тоже  подневольный  человек. Она   пришла  в  госпиталь,  это  не  было  подозрительно,  она  там  иногда  помогала  медсёстрам.  Она  села  около  кровати  Джима  и  сказала   вслух,  её  могли  слышать  другие:
     -  Сейчас  я  Вам  дам  бумаги,  Вы  их  прочтёте  и  подпишите. Это  обращение  к  Вашим  родственникам,  чтобы  они  готовили  деньги  для  выкупа.

     Она  дала  ему  два  листа  и  ручку.  На  одном  было  обращение  к  родственникам,  а  на  другом  такой  текст: «Минут  через  десять  сделай  вид,  что  ты  потерял  сознание. Не  шевелись  и  не  двигайся,  как  будто,   ты  умер. Дыши  потихоньку  и  ни  на  что  не  реагируй,  что  бы  с  тобой  ни  делали.  Тебя  отнесут  в  сарай,  где  находятся   те,  кто  отправились  в  рай. Не  пугайся. За  тобой  придут».

     Он  прочёл  и  подписал  оба  листа,  и  переводчица   вышла. Потом  позвали  куда-то  медсестру  и  санитара. Через  десять  минут,  к  нему  подошёл  врач,  Джим  был  неподвижен. Доктор  взял его  руку,  пощупал  пульс  и  снова  опустил  руку.  Затем  подошёл  к  шкафу,  достал  простыню,  опять   подошёл  к   пациенту  и  накрыл  его  простынёй. Затем  он  выглянул  за  дверь  и   кого-то  позвал.

     Вошли  два  санитара  с  носилками,  переложили  на  них  Джима,  не  открывая  простыню,  и  вынесли  из  помещения. В  сарае  его  положили  на  какой-то  матрас,  и  он  услышал,  как  дверь  захлопнулась. Сначала  он  лежал  неподвижно,  но  тело  затекло,  а  он  слышал  только  тишину,  и  тогда  он  осторожно  выглянул  из-под  простыни. Недалеко от  него  лежали  ещё   двое  ушедших  в  рай,  не  подавая  никаких  признаков  оживления.

     Ему  стало  полегче  дышать, он  мог  шевелить  руками  и  ногами,  но  очень  болели  рёбра,  обезболивающее  лекарство  уже  перестало  действовать. Он  терпел. Как  только  стемнело,  дверь  сарая  открылась,  он  еле  успел  закрыть  себя  простынёй,  опять  застыл,  боясь  застонать. Это  была  Нора. Она  откинула  простыню  и  спросила: «Встать  сможешь?» Он  поднялся  и  тоже  тихо  спросил: «Элен,  откуда  ты  здесь?»  Она  сказала: «Выходим! Поговорим  потом».
 
    Они  вышли  и  просто  прикрыли  сарай,  он  никем  не  охранялся. Да  и  кому  нужны  эти,  ушедшие  в  рай,  завтра  их  просто  закопают  в  песок  и  всё. Надо  бы  сегодня,  да  не  успели. Они  прошли  какое-то  расстояние,  и  пленный  лётчик  увидел  джип. Нора  велела  ему  лечь  на  заднее  сиденье,  а  сама  села  за  руль.  Она  специально  изучила  эту  объездную  дорогу,  по  которой  редко,  кто  ездил,  тем  более,  ночью. Эту  дорогу  ей  показал  один  из  местных  жителей  за  вознаграждение.

     Они  ехали  довольно  долго,  и  Джим  уже  не  стесняясь,  стонал. Но  его  подруга  и  спасительница  не  обращала  на  это  внимания. Потом  она  отановилась  и  помогла  ему  выйти  из  машины. Она  сделала  ему  обезболивающий  укол  и  показала  на  огни.
      -  Ты  должен  идти  на  эти  огни.  И  должен  дойти!  Там  правительственные  войска.  Тебе  окажут  помощь  и  отправят  на  Родину.
     -  А  как  же  ты,  Элен?  Что  делаешь  ты  у  боевиков?  Пойдём  со  мной  тоже!
     -  Меня  зовут  Нора.  Я  сестра  Элен.
     -  Разве  не  с  тобой  мы  летали  на  самолёте  и  катались  на  яхте?
     -  Со  мной!  Но  это  было  очень  давно. Я  бы  не  узнала  тебя,  если  бы  ты  не  назвал  своё  имя. Мы  с  тобой  не  виделись  десять  лет. И  я  не  могу  пойти  с  тобой,  потому  что  меня  тут  же  арестуют,  как  пособницу  экстремистов. У  них  есть  моё  фото.
      -  У  Элен  не  было  сестры. И  мы  виделись  с  ней  не  очень  давно,  она  познакомила  меня  со  своим  мужем.
      -  Она  вышла  замуж?
      -  Да. Они  очень  красивая  пара. Их  свадебное  фото  было  на  обложке  журнала  и  в  Интернете.
      -  На  каком  сайте?
     Он  назвал  сайт  и  опять  выразил  удивление,  откуда  у  Элен  взялась  сестра?
      -  Меня  зовут  Нора,  запомни  это. И  ни  с  кем  не  говори  обо  мне,  даже  с  Элен,  если  её  встретишь. Если  ты  не  хочешь  причинить  мне  вред. Я  надеюсь,  мы  с тобой  ещё  встретимся. Не  попадайся  больше  в  плен,  мой  милый  лётчик  авиации. Так,  кажется,  называют  тех,  кто  успел  закончить  только  курсы. Везде  скажешь,  что  ты  смог  бежать.  Это  тебе  зачтётся.  Моё  имя  не  упоминай,  как  будто  ты  меня  и  не  встречал.
      -  Твоё  имя  и  ты  сама  теперь  в  моём  сердце,  ведь  ты  спасла  мне  жизнь.
      -  Пойдём,  я  провожу  тебя,  я  боюсь,  как  бы  ты  не  упал,  ведь  ты  не  чувствуешь  боли,  но  это  не  значит,  что  ты  здоров.

       Они  прошли  ещё  с  полкилометра  и  увидели  впереди  силуэт  дозорного.  Они  обнялись,  и  он  сказал: «От  тебя  пахнет  колдовскими  духами!»,  а  она  ответила: «Я  надушилась  для  тебя!»
      -  А  помнишь,  что  ты  сказала  мне,  когда  меня  облили  на  вечеринке  шипучкой,  и  все  надо  мной  смеялись?  Ты  меня  вытирала  своим  платком  и  сказала… Что  ты  мне  сказала  тогда?
      -  С  тобой  была  Элен. Спроси  у  неё!  А  я  не  знаю, что  она  тебе  тогда  сказала.
      -  Она  сказала: «Для  меня  ты  никогда  не  будешь  смешным!» Неужели,  ты  это  не  помнишь?
      -  Это  была  не  я! Пойми  же!  Я  -  Нора  Казарини.  Иди,  Джимми! То, что  случилось  с  нами  сегодня,  будем  знать  только  мы  с  тобой! И  я  это  не забуду. И  вот  об  этом  не  надо  спрашивать  Элен. Она  тоже  ничего  тебе  не  ответит. 

       Она  смотрела  ему  вслед  и  дождалась,  пока  солдат  не  остановил  Джима.  Тогда  она  повернулась  и  пошла  обратно. Отважная  девушка,  она  плакала  всю  дорогу,  вспоминая  свои  подвиги  с  Джимом,  и  отчаявшись  выбраться  самой  из  этой  западни. Она  оказывала  помощь  другим,  но  пока  никто  не  пришёл,  чтобы  помочь  ей. К утру  она  вернулась  в  лагерь.

        Когда  вернулся  Джафар,  Нора  пожаловалась  ему,  что  пленных  бьют  так,  что  они  тут  же  умирают,  и  невозможно  получить  за  них  выкуп  или  обменять  их,  а  ведь  им  так  нужны  деньги. Доктор  получил  от  неё  вознаграждение. Но  часто  применять  этот  метод  было  опасно,  в  случае  обнаружения  такого  канала  освобождения  заложников,  им  самим  грозила  казнь. Лучше  за  них  брать  деньги  или   обменивать  их  на  пленных  боевиков.
       Нора  зашла  на  сайт,  указанный  Джимом,  и  долго  любовалась  Элен  и  её  мужем. Как  прекрасна  Элен,  а её  муж? Его  зовут  Герман. Вот  такого  мужчину  она  бы  тоже  смогла  полюбить. Ей  казалось  даже,  что  она  где-то  его  уже  видела. И  тут  в  её  памяти  всплыла  фотография  мальчика  лет  двенадцати  на  комоде  её  друга  и  учителя,  профессора,  который  жил  у  бабушки  Зины.  Неужели  это  он? Конечно,  его  тоже  звали  Герман. Фото  двадцатилетнего  Германа  она,  естественно,  не  видела,  потому  что  тогда  уже  сбежала  из  Белых  Гор.