Роман Водолазкина Е. Г. Лавр

Черты преподобного и юродивого. В романе Е.Г. Водолазкина «Лавр» отражено мировоззрение русского средневековья, проявившееся в символике, в объяснении и понимании событий героями. Повествовательной основой романа служат сюжетные эпизоды отдельных житий и агиографические топосы.

Роман «Лавр», вышедший в 2012 г., стал значительным событием в литературе, на которое откликнулись не только критики, но и литературоведы. Существует  мнение о том, что «произведение выстроено по канонам древнерусской литературы»  и представляет собой роман-житие. Это, в первую очередь, выражается с помощью проникновения черт юродивого и преподобнического жития.

Начнём с юродства. Юродство – это святость, которая не желает быть узнанной и надевает на себя маску нелепости. В церковной традиции этот подвиг называется сверхзаконным, потому что он не основан ни на одном уставе. Здесь могут быть и эксцентрика, и чудачество, но все это лишь бурление на поверхности. Важно осознавать ту глубину, которая таится под ним. Внешнее «похабство» противопоставлено у юродивого внутреннему благочестию: днем юродивый «ругается миру», ночью же молится о его спасении.

Юродивый – человек, порвавший с обществом. Юродство сродни монашеству: это тоже уход от мира, только другими средствами. Это именно уход, потому что выбравший такую стезю обычно покидал родные края и юродствовал там, где его никто не знал. Он «умирал для мира» – не только для того мира, в котором жил прежде, но и для того, в котором оказывался: придя в чужую землю, юродивый уже не становился ее частью. Для юродивого характерно пренебрежение к телу. Нередко юродивые ходили босыми, а то и нагими круглый год, что в русских условиях представляет, несомненно, особое испытание. Судьба юродивых не была простой, и телесные испытания не ограничивались для них морозом и голодом. Их эксцентрическое поведение приходилось по душе далеко не всем. Юродивых били, случалось – убивали.

Многие люди считают, что юродивые персонажи встречались только в древнерусских текстах, но это не так. Поразительный совресенный  роман «Лавр» Евгения Водолазкина  пронизан мотивом юродства. Самого автора часто спрашивали о юродстве критики и читатели. На это автор отвечал так: «С тех пор как я издал роман «Лавр», меня стали часто спрашивать о юродстве. Это понятно: в книге описывается юродивый – и не один. В русле данной темы наибольшее впечатление на меня производят вопросы об автобиографичности романа. Увы, биография академического ученого не предполагает здесь сколько-нибудь интересного ответа. Автобиографичность юродской темы состоит для меня, пожалуй, лишь в том, что исследование древнерусской литературы занимает значительную часть моей жизни. Древнерусским своим опытом мне приятно поделиться в этих заметках. Еще приятнее – предоставить слово древнерусским текстам, порадовав читателя их красотой.»  Его слова оправданы, ведь Евгений Водолазкин — филолог, доктор филологических наук, ученик академика Д.С. Лихачева, всю жизнь занимается древнерусской литературой в Пушкинском Доме в Санкт-Петербурге. Именно по этим причинам в его романе «Лавр» возникли мотива юродства. Так где же и как они проявляются?  Например, эпизод с попыткой Жилы ограбить могилу дочери посадника сходен с фрагментом «О могильном воре» из «Жития Андрея Юродивого»  и «Словом о возграбившем мертвых и паки спасшемся покаянием» из «Пролога» 

Также, весь рассказ о том, как студеной зимой Арсений пытался выжить, избитый   человеком, которому он помог, и о видении, вернувшем его, замерзающего,  к жизни, почти дословно воспроизводит текст «Жития преподобного Прокопия Устюжского» . Это доказывается в таблице, расположенной под текстом, в которой сопоставляется текст романа «Лавр»  с древнерусским источником.Автор романа создает вымышленные ситуации на основе отдельных деталей житийного текста. Находит аналогию в том же житии.
 

Е. Водолазкин умело оперирует древнерусскими текстами.  Царь в романе заменяется посадником Гавриилом, деньги Арсений отдает не иноземному, а разорившемуся псковскому купцу. Практически полностью взят из «Жития Василия Блаженного» эпизод, в котором Устин забрасывает камнями жилища добродетельных горожан и целует углы домов грешников.

Смысл всех поступков разъясняет посаднику не сам блаженный, в силу его молчания, а юродивый Фома, при этом значение эпизодов, раскрывающих дар провидения и чудотворения, данный герою, остается тем же, что и в житии. Юродивый Фома играет роль, согласно типам, выделенным Т.Р. Руди, «конфидента или наперсника»  главного героя. Он наделен даром пророчества, он один понимает поступки Устина и разъясняет их окружающим, пророчествует о будущем главного героя.

У второстепенных героев тоже есть житийные прототипы. Для юродивых Фомы и Карпа ими были блаженные Николай Кочанов и Феодор, жившие одновременно в Новгороде в XIV в. В житиях блж. Феодора и Николая повествуется о мнимой вражде юродивых, преследовавших друг друга по водам Волхов. Мотив хождения юродивого по воде есть и в Житии Василия Блаженного

Наряду с конкретными источниками в романе использовано большое коли чество топосов, происходящих из житий юродивых и преподобных.


Самый главный топос - одежда Арсения, чужие лохмотья, в которых его тело тоже кажется ему чужим. Вместе с отказом от крестильного имени и молчанием -это первый шаг его к юродству. Позже, когда ему отдают теплый тулуп, он оставляет его как ненужную вещь, а затем, одетый посадником в богатую одежду, делает так, что его раздевают в корчме, а он вновь с облегчением надевает старую одежду.

На пароме переправляющиеся называют Арсения «человеком Божьим», паромщик не берет с него денег и говорит ему: Плавай, аще хощеши, человече Божий. Мню, яко посещение твое благо есть, и это убеждение совпадает с древнерусскими представлениями. Юродивый Фома адресует герою слова, представляющие собой перефразированные цитаты из «Послания к коринфянам апостола Павла» : «Ты и есть юродивый, иже избра себе житие буйственное и от человек уничиженное»


В романе Е. Володазкина «Лавр» также встречается и отсылки к чертам преподобного жития. Их меньше, но они есть.  Преподобничество- это то,к чему стремились люди во вемена Древней Руси. В наше время очень трудно приобщиться к святости. Евгений Водолазкин показал это в своём романе. Например, днем Устин совершает неожиданные поступки, а ночью молится. С ночными молитвами связывается аскетический мотив житий преподобных - Арсений отдает себя на съедение комарам. За неожиданные поступки герой подвергается побоям и чуть не умирает сначала после столкновения с калачником Прохором, а потом - избитый человеком, которому он помог дойти до дома. Т.Р. Руди отмечала, что «мотив оскорблений и "биений" юродивых парадоксальным образом... соединяется в агиографической традиции с мотивом неприкосновенности этих угодников Божиих». В романе этот мотив присутствует в разговоре завеличских жителей с юродивым Фомой.

Использован в произведении и целый ряд мотивов, общих для житий юродивых и преподобных . Так, мотив нацеленности героя даром пророчества проходит на протяжении всего произведения, начиная с пророчества Арсения о смерти отца. Мотив «нежелания славы от человек» проявляется сначала в рассказе о жизни Арсения в Белозерске, когда он прямо говорит: Слава моя одолела меня, гнет к земле и мешает беседовать с Ним, а в конце жизни в уходе из общежительного монастыря, где к нему постоянно шли люди, в уединенную келью. Характере рен и мотив труда героя на поварне, куда Амвросий идет работать по своей 5 воле. В этом фрагменте звучит цитата из «Жития Кирилла Белозерского»: «Терпи огнь сий,.. да сим пламенем вечного огня избудеши» , которая была отмечена в статье о «поварне» древнерус-ср ских житий автором романа . Топос преподобнических житий встречается в подробном рассказе о принятии Амвросием схимы: игумен «крестообразно остриг две пряди с головы Амвросия, чтобы вместе с волосами тот оставил долу влекущие мудрования

Общим местом для обоих типов житий были прижизненные чудеса. Даром чудотворения наделены многие герои произведения, в первую очередь Христофор и Арсений. В последний период жизни Лавр не только исцеляет, но и изгоняет бесов.


Таким образом, жития стали основным сюжетным и отчасти стилистическим источником романа, а мотив юродства прочно вписался в стуктуру «Лавра» и характеристику героев.