1

Знаю, что никто не ответит; поразмыслив с минуту, продолжаю звонить. Домофон проглатывает красные цифры.
Она должна. Она сможет.
Прошел месяц с тех пор, как я повадился проводить вечера, стоя в кромешной тьме и набирая две заветные цифры на потрепанном детьми и алкашами домофоне.
Два и еще раз два. Двадцать два.
Месяц назад я случайно набрал не тот номер квартиры. Двадцать два.
Месяц назад я случайно услышал голос, напевающий строчки из детской песенки про мамонтенка, в шуршащем динамике домофона.
Двадцать два.
Вот так мы и познакомились.
Сначала она читала мне длинные стихотворения давно умерших людей; читала строго – достаточно одной запинки и все начиналось с самой первой строчки. Позже перешли на прозу – ноги затекали, руки промораживались даже сквозь перчатки, но я слушал, слушал и знал, что ей ни в коем случае нельзя задумываться над моим комфортом – отвлечется и слова пропадут вместе с ее голосом.
Я предлагал ей выйти наружу, предлагал один раз, второй. Она спрашивала: «Зачем?»
И голос ее начинал дрожать.
Я водил пальцем по красным цифрам на домофоне и отвечал: «На улице лучше слышно».
И голос ее начинал повышаться.
Двадцать два.
Иногда мы могли просто разговаривать; домофон был небольшой помехой, хотя, думаю, многие мои слова она так и не расслышала; ее же голос я продолжал слышать, снимая пальто в прихожей и захлопывая входную дверь своей квартиры.
На двадцать второй день она прочитала отрывок из Библии. Кажется, там говорилось о смерти; немного нервно, сбивчиво, постоянно возвращаясь к началу, пропуская слова и сердясь на саму себя, она повышала голос в начале предложений и почти шепотом дочитывала конец. Цифры домофона мигали и исчезали, вторя в такт ее голосу; как будто ее и не существовало, как будто сама она была этим домофоном и цифрами. Тогда я хотел сказать ей, что Библия не стоит ее внимания. Она сама стала для меня главным предметом обсуждения Библии – нечто большее, невидимое и, возможно, несуществующее.

На следующий день красным светом горела квартира на третьем этаже. Я бы назвал это ожившим домофоном.
Пожарный попросил отойти подальше и не мешать.
Красным горели глаза у прохожих, столпившихся около подъезда и громко причитающих.
Красным горели пожарные машины.
Двадцать два.

Я снова стою около домофона и набираю давно приевшуюся комбинацию цифр. Она ответит. Она должна. Она сможет.

«2. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе».
(Книга Бытие 22:2)