Иностранка. Часть 3-я

                Продолжение.

  Приехав домой из загранпоездки, меня так и распирало всем рассказать о том, что я видела за пределами СССР. Меня переполняли чувства и эмоции от того, что я видела свою Верочку в живую. Она такая же нежная, хоть и повзрослевшая. Теперь её сестричка Даринка мне больше напоминала того ангелочка с фотографии, которую мне прислала Вера в своём первом письме, потому что она была такого же возраста, как и мы с Верой на момент нашего знакомства.
  Осенью из Армии вернулся мой муж Юрий. С финансами стало немного легче. Юра пошёл работать в шахту, хоть и имел диплом режиссёра клубных мероприятий. Заработком клубного работника семью не прокормишь. До лета прожив у моих родителей, мы «правдами и неправдами» — (помог предстоящий приезд заграничных гостей), получили квартиру на пятом этаже пятиэтажного дома. До приезда Верочки спешили сделать хоть какой-то косметический ремонт. Залезли в кредит, ведь всё начинали с «нуля». По четыре ложки, вилки, по паре тарелок дала мама. Без любой мелочи не обойтись. Мы столько не зарабатывали, сколько вдруг понадобилось сразу. Решили с мужем сделать отдельную копилку, чтобы собрать сумму для приёма гостей. Даже придумали меню на каждый день и маршрут запланированных поездок, и перечень развлечений. Одно меня смущало и беспокоило, помня, как чисто было везде, где нас возили в Чехословакии и, глядя на наши улицы и подъезды, я приходила в ужас. Подруги с меня смеялись, говоря:
 — Ну, всё! Бери метлу и мети весь посёлок вдоль и поперёк.
  Перед приездом Верочки, я вымыла всю лестничную площадку в подъезде с первого по пятый этаж. Каждый день, идя к своей маме, я собирала в пакет весь брошенный мусор и относила его в контейнер, но в посёлке чище не становилось.
  И вот приближался ответственный день. Гостей нужно было встречать с поезда в Луганске. Спать всю ночь я так и не ложилась, успев сшить все шторы на окна на маминой старенькой ручной швейной машинке и покрывало на кроватку сынишке в виде «пэчворк», настрачивая лоскутки разных тканей, составляя узор. За работой, я не заметила, как рассвело, а ещё нужно было вымыть полы. Время поджимало, я спешила на первый автобус. Супруг был в ночную смену в шахте, а сынишка остался ночевать у мамы.
  Встретив в Луганске Веру и Даринку, я везла их трамваем через весь город к автовокзалу. С Луганска до Ровенёк мы доехали «Икарусом», а потом в посёлок пригородным автобусом. Подъезжая к посёлку, глядя в окно автобуса, Вера спросила, показывая на частные дома, стоящие вдоль дороги:
 — Это садовые домики?
 — Как это? — переспросила я.
 — Ну, это там, где держат садовый инвентарь на загородных дачах, — объяснила мне Верочка.
 — Да, нет! — вздохнула я, —  так живут наши шахтёры.
  Привезя дорогих гостей в свою «голубятню», где воды-то сроду не было, я повела девчонок к своим родителям, где их ожидал и натопленный «титан», чтобы помыться с дороги, и праздничный обед.
  Чувство прискорбного стыда не покидало меня из-за окружающих неполадок, причиняющих моим иностранкам неудобства. Одно успокаивало меня, что теперь не я одна позорилась, а и все мои знакомые и близкие, а вместе с нами и вся наша страна великая и могучая.
  За обедом Даринка, со всей своей детской непосредственностью, (тогда она закончила только шесть классов), попросила нож, чтобы порезать в тарелке мясо, и мой папа, вынув из кармана небольшой перочинный ножик, протянул ребёнку. Ведь у нас специальных ножей и не было никогда. Некоторые из наших блюд гостей настораживали. Так, например, глядя на борщ, Даринка спросила:
 — Это первое и второе блюдо вместе?
  Сначала я повезла сестрёнок в Ровеньки. Там, в посёлке Алмазном, где я работала в клубе, нас ожидала семья девочки, с которой переписывалась Даринка. Это я дала её адрес своей лучшей ученице из танцевального кружка. Потом повезла их в музей-казематы, где пытали молодогвардейцев фашисты в годы войны. Выйдя на остановку, Даринка, съев грушу, спросила, куда можно бросить огрызок. Куда ни глянь, везде лежал мусор и ни одной урны поблизости. Пожав плечами, мне ничего не оставалось, как сказать: «Бросай, где стоишь».
  Муж Юрий большой мастер по кулинарии. В свой длинный выходной после ночной смены, он выложился на все сто процентов. Пока мы разъезжали по Ровенькам, он приготовил свои фирменные блюда, удивляя гостей. Приходя к моим родителям, теперь уже моя мама просила Даринку не надевать хитон, состроченный из носовых платочков, а надеть что-нибудь поприличнее, и понаряднее.
  Видя мою коллекцию значков, которые я собирала с самого детства, что оставались висеть в маминой квартире и заполняли полностью прикроватный коврик, Вера пришла в изумление. Зная, что её папа коллекционирует и значки тоже, я тут же сняла всю коллекцию и отдала Вере в подарок для её отца. В разговорах наедине с Верой, я клеймила наше правительство, ругала нашего первого секретаря Брежнева за то, что он вешает себе на грудь звезду за звездой, а в стране процветает нищета. Верочка осторожничала, боясь, что я её провоцирую, успокаивая меня, что трудно навести порядок в большой стране.
  В списке экскурсий для гостей мы планировали поездку в город Жданов (нынешний Мариуполь) на море. Там жили тётя Варя и дядя Митя родственники мужа. Сама я там никогда раньше не была, а гостей хотелось удивить морем. Взяла я с собой и трёхлетнего сынишку Альку. Муж провёл нас до Ровенёк, чтобы посадить в автобус. Отпуск был только у меня, а ему нужно было ходить на работу. Проехав с пару километров, я вдруг вспомнила, что листик с адресом места назначения остался лежать у мужа в кармане. Кроме того, как зовут дядю и тётю, я не помнила ни их фамилии, ни улицы, ни номера дома. Я сидела в автобусе в полном оцепенении, прижимая к себе сына, и соображала, как мне выкручиваться из этой ситуации — сказать своим иностранкам, что я их везу «на деревню к дедушке»? Тысяча и ноль вариантов промелькнули у меня в голове, как вдруг нас обогнало такси, посигналив, чтобы остановился автобус. В открывшуюся дверь забежал муж Юра, молча, сунул мне записку с адресом в руку, и тут же выскочил. Гора упала с моих плеч.
  В Славянске была самая продолжительная остановка. Все пассажиры вышли из автобуса кто куда. Естественно всем захотелось в туалет. Мы с Алькой побежали первые. Все помнят, какие были наши привокзальные туалеты. Жуткий запах выедал глаза ещё на подходе к этой «будке». Все «гнёзда» отверстий загажены «пирамидками». Вонючая густая жижа заполняла всё строение, не давая подступиться к «гнёздам», и только торчащие из жижи кирпичи указывали, куда ступать. Не став даже заходить вовнутрь, я предложила сынишке опорожнить свой мочевой пузырь сбоку туалета. Через секунду после нашего возвращения, прибегают иностранки. У Даринки слёзы в два ручья, а у Веры полный ужас на лице отпечатался. Пришлось их вести в близлежащие кустики. Я вспомнила платные туалеты в Чехословакии. Теперь я готова была заплатить любые деньги, лишь бы не испытывать подобного стыда.
 Долгая дорога утомила нас всех. Моя неожиданная беременность сопровождалась токсикозом. В автобусе было очень жарко и душно. В Жданове нас встретили радушно, несмотря на то, что мы им «седьмая вода на киселе». К вечеру затемпературил Алька, и мы с ним по очереди обнимали унитаз. К морю уже не было сил идти.
  Утром пожилые гостеприимные супруги угощали нас завтраком, стараясь изо всех сил угодить. Но Даринка снова попросила:
 — Нет ли сливочного масла?
 — Как нет, есть! — поспешил исправить положение дядя Митя, вынув из морозилки пол-литровую стеклянную банку с мёрзлым маслом, поставив её на стол. Позавтракав, я повела девчонок к морю. Сотни ступенек спускались к воде под палящим солнцем. Песок на пляже был серо-грязного цвета. Вода у берега собиралась в большие островки пенящейся субстанции. Мы с сыном в воду не зашли, ссылаясь на недомогание, а девчонки долго, долго шли вглубь моря, а вода плескалась от щиколоток до колен, пока их фигурки не стали совсем маленькими. На другой день они пошли к морю сами, а мне пришлось вызывать сыну «скорую».
  И снова изнывающая жара в автобусе, который вёз нас домой. Хорошо, что Юра встретил нас в Ровеньках, вызвав такси. Каждый из моих знакомых и близких старался хоть что-то подарить иностранкам на память, обнимая и даже всплакнув, прощаясь.
  Я повезла их в Киев, мечтая сводить в Киево-Печерскую Лавру, Софийский собор и другие столичные достопримечательности, прежде, чем посадить сестричек на поезд. В Киеве меня ждал облом за обломом. Многометровые очереди в музеи, закрытые на реставрацию катакомбы Печерской Лавры. В кафе, куда я водила их покушать, цены, как в ресторане. Обменная валюта, то есть наши советские рубли, которые оставались у Веры не потраченными, девчонки оставили в ювелирных магазинах Киева, покупая золотые украшения, которые были дешевле, чем у них дома.
  Оставалось купить подарок для Веры. Если бы было в моих силах подарить ей солнце и звёзды, я бы это сделала, но мой кошелёк сильно похудел за эту поездку. Я купила Верочке на память музыкальную шкатулку с вертящейся балериной внутри, и денег у меня после этой покупки, почти не осталось. А нужно было ещё покормить всех ужином и завтраком, потому что их поезд отправлялся утром. Оставшихся денег мне не хватало даже на дорогу домой. Попросить у Верочки в долг, для меня было равносильно — пустить себе пулю в лоб. И опять моё сердце рвалось на части от того, что я не могу проводить мою подружку достойно. Я искала выход и не находила. Мой позор сжигал меня изнутри. Сказав им, что мне нужно ненадолго отлучиться, я побежала к поезду, стоявшему на перроне, с маршрутом в Дебальцево. Зная, что у меня не хватает денег на проезд, я пошла к почтовому вагону, объяснив проводнице свою ситуацию, и она согласилась взять меня за девять рублей. Стремглав, я побежала к подружке. Что-то ей говорила несуразное, придуманное на ходу. Мы побежали к моему поезду, прощаясь. Плакали, обнимая друг друга. Я все время просила у Верочки прощение, но она не понимала, за что именно нужно меня простить. Запрыгнув на подножку уже тронувшегося поезда, я старалась улыбаться, что у меня плохо получалось, потому что слёзы текли ручьём. Я махала рукой Верочке, целуя свою ладонь, и посылая ей воздушные поцелуи. Мне казалось, что я прощаюсь с ней навсегда, и не лучшим образом. Я, попросту, сбежала.
  Лёжа в тесноте на третьей полке среди чужих посылок, я просила у моей иностранки прощение и горько плакала.


                На снимке: я внизу с сыном Алькой, в верхнем ряду
                муж Юрий, Даринка и Верочка.