Неспящие

I

Действие будто происходило в каком-то тренировочном лагере времен Римской империи, или немного позже. Правда, территория была огорожена металлической сеткой, что выдавало неправдоподобность обстановки. Недалеко текла довольно широкая река, по которой шли корабли, некоторые из которых приставали к берегу. В одинаковых серых костюмах из водолазки с высоким воротом и брюк, группа человек из пятидесяти, держа в руках деревянные тренировочные мечи, отрабатывали удары. Они стояли строем, примерно десять на пять человек, и синхронно делали выпады вперед. Не у всех получалось. Не все могли на протяжении нескольких глубоких выпадов удерживать равновесие. Постепенно строй разделился – те, кто еле удерживался на ногах, отставали, создавая помехи. Те же, кто делал все уверенно, медленно но верно выходил вперед. Но даже среди них четкостью движений выделялся один парень. Некоторые не могли отвести глаз от него. Он буквально сросся с мечом. Выдавая с невероятной скоростью выпады метра на два, он ни разу не потерял равновесие. Наконец, будто по команде неведомого голоса, люди, составлявшие этот строй, начали расходиться.

В центре огороженной территории, посреди небольшой рощи, стоял шикарный особняк. Вокруг особняка кто-то разложил щиты и мечи для дополнительных тренировок, по желанию. Большинство пошли гулять по тропинкам в рощице, кое-кто уселся в тени здания. Но тот парень взял прямоугольный щит в римском стиле, меч, и продолжил тренировку с таким усердием, что можно было подумать, будто завтра ему предстояло сражаться в Колизее. Несколько человек стояли неподалеку и любовались его мастерством, естественно, завидуя.

В стороне послышался какой-то шум. Зеваки пошептались и пошли на звук голосов. Наш воин, разумеется, заметив потерю фанатов, немного потоптался на месте и пошел за всеми.

На холме покосился столб, поддерживающий заградительную сеть. Он почти касался земли, а сетка оторвалась от него. Как будто в забор въехали на грузовике, которого по близости не наблюдалось. Рядом со столбом стоял молодой человек в набедренной повязке. Он был неестественно худым, а кожа на руках свисала. Он перетаскивал какие-то камни, видимо, пытаясь подпереть упавший столб. Парень выглядел как раб, а булыжники были внушительного размера. Но свою работу он делал с радостной улыбкой, будто все это доставляло ему удовольствие. Вокруг холма столпились другие ученики, бывшие в строю. Они смеялись над бедолагой, бросали в него камни. Воин, бросив щит с мечом, подошел ближе, пытаясь рассмотреть парня. Под нос себе он произнес:

- Гриша…

В три прыжка он забрался на холм, подошел к трудяге.

- Ты-то какого хрена тут делаешь?

Григорий, с не менее радостной улыбкой ответил.

- Я буду здесь учиться!

В голову ему прилетел очередной камень, отчего улыбка стала еще шире, и он взялся за следующий булыжник. Воин остановил Гришу и шагнул вперед, закрывая его от толпы. Раздались удивленные возгласы. Вперед вышел верзила на голову выше воина и раза в два шире.

- Паша, ты чего? Ты на чьей стороне?

- Тронете его, будете иметь дело со мной.

Верзила оскалился, издал нечто вроде рыка и без особых усилий разорвал на себе рукава. Он начал приближаться. В ответ Паша, человек, скажем так, не выдающегося телосложения, выдернул нагнувшийся деревянный столб, который имел метра два в высоту и сантиметров десять в диаметре. Он переломил столб об колено и со всего маху долбанул верзилу по ноге, когда тот замахнулся. Громила скрючился на земле.

- Еще недовольные есть? – спросил Павел. Когда никто не ответил, он широко и фальшиво улыбнулся – Вот и замечательно!

Толпа медленно начала распадаться, люди разбредались по своим делам. Павел обернулся. Гриша продолжал таскать камни. Счастливая улыбка все еще не сошла с его лица. Через секунду Паша проснулся.Солнце стояло уже довольно высоко и светило через окно прямо в глаза Павлу. На часах - половина первого. Да, поспать он любил. Правда, удавалось это ему только на каникулах после сессии. На дворе был июль, так что ему ничего не мешало. Паша повертелся в постели. Заснуть больше не получалось. Он медленно сполз с кровати, пошел в ванную. В коридоре стояла девушка лет пятнадцати с темными волосами до плеч в черной кофте и белых штанах с черными пятнами. Она, молча, проводила Павла взглядом по пути в ванную и обратно. Стараясь не обращать на девушку внимания, он пошел на кухню, налил себе кофе. Девушка уже стояла в дверном проеме кухни. Паша отхлебнул из чашки и тихо, почти шепотом, заговорил.

- Гришка. Какого хрена ты там делал? И где вообще мы были. Чушь какая-то. Мы уже с месяц не виделись. Причем тут ты?..

Перед глазами промелькнула школа, олимпиады и контрольные, бывшие для них с Гришей когда-то фактически полем боя. Постоянная борьба не утихала ни на одном уроке. В ней было место и ревности – у кого из них первым попросят списать, и борьбе за дешевые грамоты, отпечатанные в завучевском кабинете на черно-белом принтере. Это продолжалось класса до девятого, пока война не превратилась в дружбу. Не то чтобы они стали лучшими друзьями. Просто у них было много общего. Они поступили в один и тот же вуз, на один факультет. Но общение так и осталось промежуточным. Последний раз они виделись на экзамене.

Затем его мысли заполнили воспоминаний о сне.

- Ученики были отделены от окружающего мира, у них была своя реальность. У нас. Тренировки. Мы были воинами. Мы были… братьями. Неким обществом, где чужим не место. И тут являешься ты, ломаешь здоровенный забор… И что дальше? Пытаешься заслужить право остаться? Но зачем? Что за общество?

Затем он вспомнил слова их общей знакомой о Грише.

«За последнее время он заметно изменился. Можно сказать, повзрослел. Кстати, когда я у него была, он что-то говорил про оккультизм, или типа того. Он вроде как этим увлекаться начал…»

- Накой тебе это надо? В тебя влюблена половина девушек факультета, неужели не мог занять себя чем-нибудь другим? Или кем-нибудь!

Паша обернулся на девушку, которая продолжала пристально смотреть на него.

– И еще ты. Что же тебе надо?.. Почему не говоришь со мной?

Опустошив кружку, Паша поставил ее в раковину. Девушка еще стояла в дверном проеме. Не обращая на нее внимания, Паша шагнул к выходу. Как только его тело  коснулось ее, девушка начала таять. В конце концов, позади Павла остались завихрения в голубоватой дымке, постепенно растворяющейся в воздухе. Через пару секунд дымка полностью исчезла, будто и не было той девушки.

За пару километров от Павла, в то время, когда тот только-только продрал глаза, его старый знакомый уже сидел за компьютером. Точнее, еще сидел. Он и не ложился вовсе. Красными глазами он пялился в монитор, развалившись в кресле. Из колонок ревел Marilyn Manson. Периодически он тянулся к мышке, чтобы крутануть колесико. Возле кресла стояла очередная кружка кофе. Сколько их было выпито за эту ночь…

Он читал. Причем делал это с таким лицом, будто, завтра у него зачет по тексту. Наконец, он облегченно выдохнул. Словно, повторяя про себя прочитанное, он зажмурился. Затем, не закрывая ни плеер, ни Word, ногой дотянулся до волшебной кнопки на системнике и пинком выключил компьютер. С трудом он перекатился на кровать и обнял подушку.

- Все. Меня нет, – пробормотал он.

Сон уже начал пожирать его сознание, глаза слиплись. Передним уже начали мелькать какие-то образы. Он, казалось, начал растекаться по простыне. Где-то вдалеке заиграла музыка, которая становилась все громче и громче. И громче. И громче. Глаза раскрылись. Телефон на столе орал и дергался как ненормальный. Словно оживший мертвец, Гриша протянул к нему руку. На экране высветилось «Паша».

- У аппарата.

- Привет! Давно не виделись! Слушай, у тебя же есть загрузочный диск?

Понимая, что дальше последует предложение прийти в гости, Гриша хотел, было, сказать, что… да хоть что-нибудь! Но он не успел даже замахнуться языком, как из динамика раздался голос.

- Я зайду где-то через часок, ладно?

- Подо…

- Ладно, пока!

Послышались гудки.

- …жди.

С жутким стоном Гриша уткнулся лицом в подушку.

Паша любил ездить в автобусах. Особенно в двойных – с «гармошкой». Не слишком быстро и не слишком медленно. Он усаживался в центре, на пластиковое ограждение, и мог спокойно подумать. Он сам не знал почему, но там к нему приходили самые умные мысли. А сейчас он ехал в троллейбусе, едва обгоняя пешеходов, и понятия не имел с чего начать разговор.

Паша был магом. А маги рассказывают о своем маленьком увлечении только в трех случаях: тем, от кого магу нужна информация, которую собеседник согласен выдать только при обмене; тем, с кем маг просто хочет поиграть, понаблюдать за реакцией; и потенциальным ученикам. Играть с Гришкой у него не было ни малейшего желания. Ученик? Нет, Паша слишком плохо его знал, чтобы строить подобные планы. Остается обмен. Но Гриша понятия не имеет об объеме информации в голове Паши. «Так и сделаю – думал Пашка – Подкину ему немного и сделаю вид, что больше ничего не знаю. А он выдаст себя с потрохами». Одиночество. Оно всегда давит на новичков. Особенно в таком возрасте. Паша пережил это лет в двенадцать, когда никто из окружающих не только не воспринимал такое в серьез, но и быстро забывал о рассказанном. А сейчас, в универе… Это запоминают, и этим пользуются. Лучше пусть он расскажет тому, кто точно его не выдаст. Григорий и в безопасности, и груз с плеч снимет, а Паша узнает все, что нужно.

Если Григорий и вправду решил стать магом, тогда сон вполне логичен. Павел давно в этом мире, и добился неплохих результатов, как ему казалось. Поэтому он был одним из лучших во сне. Магия – маленький мирок. Древний и прекрасный. Вот к чему старинный особняк и чудесная роща. Но этот мир  также и опасен, особенно для тех, лезет туда без приглашения, снося все преграды. Даже если он идет на это с самыми чистыми намерениями. Он будет беззащитен для приглашенных. Те, кто должен был туда попасть, либо прибывали на шикарных галерах, либо просто были там всегда.

- Зачем ты полез туда? И полез ли? Может, просто дурной сон…

Дверь Паше открыло нечто бесформенное.

- Привет! Ты не выспался?

- Я и не спал, – пробормотал Гриша, потирая глаза.

- Так ты… не один?

- Если ты считаешься, то не один. Заходи.

В квартире, где Гриша жил в полном одиночестве, стоял неповторимый аромат грязных носков. По полу были разбросаны вещи. Стол завален книгами, дисками и пачками от чипсов.

- Чаю хочешь?

- Да давай, – Паша воспользовался отсутствием в комнате хозяина, чтобы тихонько открыть форточку – Чем занимался? – спросил он, глотая свежий воздух.

- Читал, – на кухне что-то громыхнуло, Гриша выругался.

- И что читаем?

- Щас покажу.

С трудом держа кружки с кипятком в потрясывающихся руках, Гриша вернулся в комнату и сел за стол с компьютером. Через минуту на экране возник список книг. В Пашиной голове промелькнула мысль: «Похоже, обмена не потребуется…». Все и так было ясно. «Рука Дьявола», «Вызывание Демонов Ада», «Говорящая Доска», «Книга Проклятых»… это только те названия, которые Павел успел заметить с первого взгляда. Заметив выкатившиеся из орбит глаза гостя, Гриша решил, видимо, добить его.

- Это так, мелочи. У меня восемь гигов книг на эту тему.

- Восемь гигов текста?!

Григорий в ответ как-то зловеще улыбнулся. По спине Павла пробежала одинокая мурашка.

- Я читал эту – сказал Гриша, наводя курсор на документ «Техники астрального проецирования».

- Ну и? Как успехи?

- Сегодня ночью дошел до середины. Я пытаюсь удерживать концентрацию при выталкивании астрального тела. Это последняя ступень для выхода на астральный план… – видя медленно отвисающую челюсть Павла, он решил пояснить – Это… как бы тебе объяснить… выход твоего духа из физической оболочки. При этом ты воспринимаешь мир духовным телом. Вот, и я пытаюсь добиться  отделения.

- И сколько уже пытаешься?

- Ну… наверное с месяц. Я еще не выходил из тела.

Воцарилось молчание. Гриша думал, как бы потактичнее сменить тему, ибо не хотел выставлять гостя идиотом, пользуясь незнакомой Паше темой. Но Пашка не только слышал об этом.  Это он не знал, как бы потактичнее сказать Грише, что вышел в астрал сам, с первого раза, без книжек, в пятнадцать лет, пользуясь только слухами об этом самом отделении от тела. Решил промолчать.

- Сообщи, когда получится, ладно? Расскажешь, каково это!

Послуживший причиной приезда диск был получен, все печенье съедено. Паша уехал домой. «Гришка пытался выйти из тела этой ночью, когда мне приснился этот сон, – размышлял он – Все сходится. Вот только как ему сказать об этом?»

Прошло два дня. Было часов пять вечера, когда Пашкин телефон продекламировал: «Тебе письмо, придурок». Сообщение было от Гриши.

-Завидуй, неудачник! Я там был! :-Р

Паша усмехнулся.

- Наконец-то! Кто из нас неудачник – спорный вопрос.

И ответил.

-С облегчением.

-Да не там, идиот! – написал Гриша – В астрале. Кой чего видел.

-Жди.

Через полчаса бодрый Гриша открывал дверь.

- Заходь.

Они прошли в комнату, в которой, сразу видно, хотя бы пытались навести порядок.

- Ну и что ты видел? – спросил паша, с лицом психотерапевта.

- Только не особо распространяйся, ладно?

- Клянусь последним не пломбированным зубом!

- В общем, сразу после отделения меня будто затянуло куда-то. Я оказался в роще. На окраине сидела девушка. Лицо скрывал капюшон, а из под плаща были видны белые крылья. Она плакала. Я подошел к ней, обнял…

- На свадьбу позовешь?

- Да иди ты! В общем, потом она как бы начала рассказывать, но я видел все ее глазами. Я видел, как за ней гнался какой-то парень, и как он на нее замахивается лопатой. Он ее убил, а она его любила. Вот такая история. А потом она заговорила не образами, а словами. Сказала, что родители тоскуют по ней, и чтобы помочь ей, я должен написать заклинание и успокоить тех, кто знал ее при жизни. Скажи круто! – он продолжил заливать о том, какое это классное ощущение, общаться с теми, кто уже не должен говорить, убедиться в том, что есть жизнь после смерти… А Паша, опустив глаза, чуть слышно прошептал:

- Кира.

Гриша остолбенел.

- Нифига! А ты откуда знаешь?

- О чем?

- Ну, о том, что ее зовут Кира.

- А… ты сам сказал.

- Нет, я не говорил.

- Ты мельком упомянул, просто не обратил внимания.

- Ты что, тоже ее видел?

Паша вздохнул.

- Что ты сделал потом?

- Но ты ее видел?

- Рассказывай, давай. Ничего я не видел!

Глаза у Гриши заблестели, и он начал рассказывать о том заклинании, которое он написал в окружении трех свечек, о том, что этот плачущий ангел поблагодарила его, поцеловав в лоб. А потом он похвастался тем, что весь день после этого провалялся с температурой, и что сегодня утром, перед Пашиным приездом, ему было нехорошо.

- Наверное, я потратил много сил, потому и заболел. Прикольно. У меня такого раньше не было, – заключил он.

- Значит, спасаешь ангелов?

- Прошу, не надо оваций! Я обычный герой!

- Ну-ну.

Паша рассказал о том, что сам читал на эту тему. Потом Гриша начал увлеченно заливать о своих впечатлениях, о том, сколько раз он пытался что-то увидеть, но ничего не видел, о том, как на самом деле это просто… А Паша тихонько увел со стола ручку и клочок бумаги и что-то нарисовал там. Через час Паша прервал разговор, сказав, что ему надо кое-куда заехать.

- Надо будет как-нибудь еще собраться поговорить на эту тему, – заключил Григорий.

Дома Павла уже ждала блондинка в темной накидке и копьем в руках. Она не двигалась, но в глазах ее кипела злоба.

- Зачем ты защитил его? – спросила она сквозь зубы.

- Привет, Лена. А зачем ты накинулась на него? – сказал Павел, неспеша снимая кроссовки.

- Он первым напал на меня, ты же знаешь!

- Только он не знал об этом. Ты могла предупредить его? Рассказать, с кем он имеет дело?

- Она блокировала меня. Да и он не стал бы слушать. Ее крылья всегда производят сильное впечатление.

- И тем не менее! Это как  бить слепого, задевшего тебя тростью.

- Если твой друг лезет не в свое дело – это его проблемы. Ты знаешь правила. Я имею право на ответный удар.

Вспышка золотого света залила ее, и через секунду Павел был уже один в комнате. Присев на тумбочку в коридоре, он вздохнул.

- Мда. Попал ты, дружок.

Вечером того же дня Гриша ощупывал лоб и пытался отыскать градусник. Голова раскалывалась, в горле стоял ком. Он выпил какие-то таблетки, но толку не было. Все это дико его бесило, и даже System of a Down на полную громкость не могли вернуть радость жизни.

Утром Гриша позвонил Павлу, попросил купить что-нибудь от головы и к чаю. На сей раз дверь открыло не просто бесформенное, но еще и полуживое существо. Оно зашло на кухню, растворило содержимое пакетика с умным названием в теплой воде, и упало в кресло.

- Что-то мне вообще не радостно.

- Температура есть?

- Так в том то и дело, что нет! Просто ни стоять, ни сидеть не могу. Голова болит - жуть.

- Со своей знакомой не виделся?

- Знакомой?.. А, ты про Киру. Нет, конечно, как бы мы виделись? Я не то, что в другие миры, в другую комнату еле хожу! – он на несколько секунд задумался – Может, это побочный эффект после заклинания?

- Нет, вряд ли. Обратку ты бы получил, если бы надеялся на личную выгоду. А после подобного заклинания ты бы уже восстановился.

На этот раз челюсть начала отвисать у Гриши.

- А ты откуда знаешь?

- Да так. В интернете прочитал. Я еще много чего читал! Например, как вот такие фенечки делать.

Паша достал из кармана обработанный кусочек коры и протянул Грише. Фенечка напоминала спичечный коробок, но сверху был вырезан ромб с немного продленными сторонами.

- Что это? Амулет? Так, а этот символ, если не ошибаюсь, «ингуз». Верно?

- Это сосновая кора. Положи в карман, а когда будешь ложиться спать – под матрас.

Гриша немного повертел странный предмет в руке, а затем послушно убрал.

- У меня такое чувство, что ты знаешь больше, чем говоришь.

«Да неужели! – подумал Павел – Тебя только в инквизицию отправлять работать!»

- Такими темпами у тебя паранойя начнется. Ладно, отсыпайся.

Когда Паша зашел домой, он уже еле-еле стоял на ногах.

- Вот тварь! – выдохнул он, захлопывая дверь.

- Ты сам во всем виноват! – ответила Лена - Его защита держится только на тебе. Не бойся, я только ослаблю тебя.

- А если я отвечу? Я могу уничтожить тебя!

- Не ответишь. Я слишком хорошо тебя знаю. Прости, что приходится так поступать, но другого пути я не вижу.

Свет залил комнату, и Лена исчезла. К вечеру состояние Павла полностью повторяло Гришино во время их последней встречи. А от Гриши пришло сообщение:

- Твой амулет работает.

- А то! – ответил Павел. Но он понимал, что это только временно. Сил Паши едва хватало, чтобы просто чувствовать Григория. Действия Лены не заставили себя ждать. Ближе к ночи Григорий снова написал.

- Кора расслаивается и рассыпается. Что делать?

- Жрать аспирин.

Паша сидел на полу и, стараясь не замечать дикую головную боль, пытался придумать выход из сложившегося положения.

- Если я ударю – начал он – Ленка успеет покалечить его. А может и забрать с собой. Похоже, выхода нет.

Он взял телефон и набрал Гришкин номер. Паша попросил его приехать. Жалобы на ужасное самочувствие не подействовали, и вскоре в комнату с задвинутыми шторами зашел Григорий.

- Садись, – приказал Павел. Голос его показался гостю немного иным, – То, что я тебе расскажу, разглашению не подлежит. Ясно?

- Ну да. – растерялся Гриша.

Павел тяжело вздохнул, провел ладонями по лицу…

- Я – маг. Я маг, и я вижу мертвых. Уже пять лет, – пауза длилась несколько секунд – Понимаю, звучит жутковато, но другого пути нет.

- В смысле? Как видишь?

- Глазами! Хотя, я точно не уверен. Одно могу сказать наверняка - зачастую по четкости их, скажем так, изображения не уступают твоему сейчас.  Ладно, как ты думаешь, почему тебе так плохо?

- Может, влез не в свое дело, вот меня и наказывают. Какой-нибудь высший разум…

Паша усмехнулся.

- Высший разум… А теперь послушай меня, «Гарри Поттер»! Кира и мне сказала, что ей нужна помощь, что она чувствует страдание своих родных. Ей нужно было что-то вроде заклинания, чтобы убить тоску по ней у всех, кто знал ее при жизни. Я начал потихоньку составлять ритуал.

Я попросил ее рассказать о себе, и увидел деревенский дом летом. Позади него была густая роща. И вот, к этому дому подходит та самая Кира. Видимо, у нее был ключ, поскольку в доме жил ее парень. Это я просто знал. Войдя в комнату, она увидела своего парня за интересным занятием с подругой Киры. Следующий кадр – Кира бежит по той самой роще, а парень догоняет ее, толкает и бьет чем-то по голове. Все. Но то, что история будто прошла через руки монтажера, показалось мне странным. Я опять вышел в астрал и на сей раз увидел ее парня. Он мне показал весь фильм. Без вырезов.

За много дней до этого этот парень был на дискотеке, но ему надо было идти домой. Кира осталась там. К парню подошла другая девушка, попросила проводить. Тот согласился. Кира видела, как они вместе ушли. А где-то на середине пути девушка – ее звали Лена, попросила парня – Славу, дать свитер... после этого Кира пару раз уходила с ним, тоже просила у него свитер. А когда сидела у него дома, стырила у него какую-то мелочь со стола (может, фотку, или ручку....) и со свитера сняла длинный волосок. Она очень любила Славу, и не могла потерять. Был проведен ритуал (бабкой или Кирой - это тайна покрытая мраком), но по ритуалу надо было что-то в земле рядом со Славиным домом. Она так и сделала. А потом уже, через пару месяцев, застукала их вдвоем. Волос был Лены. Может, надо было для ритуала волос с его вещей, может у себя рвать не хотела, не знаю. Но все сложилось не так. Дальше - она выбегает из комнаты.... мне пришлось сильно попотеть, чтоб достать информацию. Она пыталась ее скрыть. Так вот, она забежала на кухню, а Слава думал, что на улицу (двери были рядом) - успокоить хотел, и убежал на улицу. Лена осталась одна. Она так думала. Кира постояла, оперевшись на стол, отдышалась. Она врятли слышала, как Слава убежал. Она ничего тогда не слышала. В истерике схватила нож, рванулась к выходу. А Лена услышала шорохи и пошла на кухню. Она напоролась на нож. Случайно, но напоролась. Слева в область живота. Слава вернулся и увидел, что Кира с лопатой бежит в рощу рядом с домом. Может, на ее одежде осталась кровь, и слава ее заметил, в общем, он побежал в дом, увидел Лену, по глупости вытащил нож. Она умерла на его руках. После он побежал за Кирой. Она хотела откопать то, что закопала. Хотела, чтобы Слава любил ее. Истерика. Она не понимала, что натворила. А Слава ее догнал. Она закричала, что она должен быть с ним, бла бла бла... при этом она размахивала лопатой. Он попытался выхватить ее, но Кира не отпускала. Он сильно дернул лопату на себя, и Киру кинуло к нему. Ей попало лезвием в висок, а когда падала - еще и об дерево жвякнулась. Роща была очень густой, и никто не видел, что произошло. Славу обвинили. Якобы он заманил девушек к себе, убил Лену (пальчики на ноже). Кира пыталась вырваться, но он убил и ее. Сразу лопатой - закопать хотел. Но крик услышали соседи и вызвали милицию. Насколько я чувствую, он покончил с собой. Киру, как насильно убиенную автоматически взяли ангелом. Но она не раскаялась. Она не себя, а обстоятельства винила. Когда видение закончилось, в том же астрале мне в глаз чуть не воткнули копье. Лена. Она отказалась от крыльев и сохранила за собой право мстить.

Кире насрать на родителей, она у Лены память стереть хотела. Она ее боялась. Как только все прояснилось, я послал Киру куда подальше. Она вернулась в ту рощу, где ты ее и нашел. Ты воздействовал на Лену, что ее разозлило. Кира сильнее тебя, а значит, она может пользоваться тобой как порталом, чтобы жрать силы у живущих. Она может стать достаточно сильной, чтобы дать бой Лене. Чего, как ты сам понимаешь, та допустить не может. Поэтому Лена и напала на тебя.

- Почему Лена просто не уничтожит ее?

- Если она это сделает, злоба в ней победит, и она станет демоном. Она будет подчиняться силам тьмы. Такой расклад ее не устраивает. Вот и получается, что их противостояние остается косвенным.

- А почему Кира – ангел – слабее обычного духа? Почему ей не помогают остальные?

- Кира – изгнанник. Поэтому ей не помогают. Она сама должна разобраться. А слабее она, потому, что многое зависит от жизненной силы человека в момент смерти. Кира была мертва с той самой секунды, как увидела Лену и Славу вместе. Она стала призраком при жизни. А Лена… она была жива до последней секунды. Она хотела жить.

- По твоей логике она тоже могла стать ангелом. Она ведь тоже насильно убиенная.

- Она не простила Киру. Но не за себя. За Славу. Он самоубийца, а их участь хуже ада. Их страдания всегда с ними. И при жизни, и после жизни.

Гриша пару секунд переваривал услышанное, а потом выпалил:

- Ничего не понимаю! Эта твоя Лена хочет мстить и отказывается от крыльев, но, в то же время, она не может мстить, так как станет слугой тьмы. Бессмыслица какая-то! Она бы уже как-то определилась!

Паша чуть заметно улыбнулся.

- Умирая, Лена понимала, что все это несчастный случай, что Кира максимум попугала бы их ножом, но никогда не напала. Но, в то же время, она чувствовала, что за все заплатит Саша. Она так и не решила, жалеть Киру, или ненавидеть. А Кира ненавидела Лену, где-то в душе хотела ее уничтожить. Но не при жизни – она боялась последствий. Когда она умерла, страх пропал, – Паша опустил глаза – Какими бы живыми они не казались, это не так. Они рабы последних эмоций. Они не могут меняться без помощи тех, кто видит. Но и такие как я далеко не всесильны.

Григорий помолчал некоторое время, а потом заключил.

- Да, все это, конечно, круто.

- Не веришь? Не удивительно…

- Нет, я верю! – перебил Гриша – Это правда здорово!

- Здорово?

- Ну да! Я столько времени пытался хоть что-то увидеть, а ты… ты живешь среди них!

Павел не мог поверить своим ушам. Он ожидал услышать лекцию по психологии, а вместо этого получил восторженную речь!

- Я не просил об этом!

- Но тебе дано это! Это нужно ценить! Я бы точно ценил. Не знаю, как бы я жил с этим, но я ценил бы этот дар.

Снова воцарилось молчание. Наконец, глаза Павла широко распахнулись и он ехидно улыбнулся.

- Хочешь проверить?

В недрах тумбочки Павел откопал два куска коры: один красноватый, как тот, что он отдал накануне Грише, а один темный, и раскладной нож с нацарапанными на нем надписями на непонятном языке. Из кухни он принес стакан с водой. Мелькая перед Гришей, он то и дело останавливался, держал предметы в руках и снова клал их. Между делом Павел продолжал свой монолог:

- Ты хотел быть магом, но ты не мог. Не должен был быть им. Ты мог бы получить силу по наследству или от другого мага, как это было у меня. Ни того ни другого в твоей жизни не состоялось, но желание увидеть нечто особенное не пропало. Тем не менее, ты остался простым человеком без соответствующей защиты. Суясь в мир магии без пропуска, ты становишься уязвим, как для атак, так и для влияния обитателей этого мира. Что с тобой и произошло. Лена удерживает Киру от активных действий, а Слава чувствуют влияние Киры на магов, и предотвращает его. К несчастью твое вмешательство они не почувствовали. Твое самочувствие не всегда ухудшала Лена. Первой от тебя откусила Кира. Елена же не могла позволить ей набираться сил в том же темпе и поэтому сама начала откачивать из тебя энергию. Так или иначе, ты останешься крайним. Если только нам не удастся снять оба воздействия.

Наконец, он остановился перед Гришей.

- Поверь, все серьезно. Я знаю, чем это может закончиться. Затягивать нельзя.

- Да я и не спорю!

Павел снова замелькал взад-вперед.

- Так что ты собираешься делать? – спросил Григорий.

- Я передам тебе часть моих сил. Это отвлечет Лену на тебя. Она снова ударит, но на этот раз потратит слишком много энергии. У тебя достаточно силы воли чтобы истощить ее.

- А дальше?

- Скажем так, у меня есть один финт про запас.

Павел взял темную кору и ножиком вырезал на ней вертикальную полосу. Затем он начертил уголок, центр которого лежал в центре этой линии, а оба луча располагались по обе ее стороны и смотрели вверх. Он поднес к левой ладони нож и резким коротким движением разрезал кожу в центре и провел надрезом по символу на коре. Затем, поднеся символ к губам, медленно подул на него. Гриша поморщился.

- Ты что делаешь?

- Эта березовая кора. Береза – дерево-донор. Она хорошо отдает энергию. Остается только задать нечто вроде образца. Этот символ – руна альгиз. Надеюсь, ты знаешь, что такое руны?

- Нечто вроде древнего алфавита. Каждый знак в нем обладал не только фонетическим, но и самостоятельным значением. Эти символы часто использовались в магических целях, так как считалось, что они даны людям богами как символы всего сущего.

- Садись, пять. Так вот, он символизирует, скажем так, привычный порядок вещей. Верхнее царство, царство небес, крону древа мира. В общем, покровительство сил света.

Паша аккуратно опустил кору в стакан.

- А здесь это зачем?

- Он выгонит из воды все ненужное. Очистит ее. Нам нужен чистый проводник энергии, которым и станет эта вода. Левая половина тела традиционно считается магической, поэтому кровь для освящения рун принято брать из левой ладони. Кроме того, насколько я знаю, левая рука предназначена для приема энергии, и кровь из нее принимает значение той руны, на которую она попадает, и усиливает ее действие.

Павел поднес стакан к губам и начал что-то быстро нашептывать. Опустив его, он взял красную кору.

- Сосна – дерево-вампир. Она забирает энергию. При грамотном обращении – плохую энергию. К слову, именно это я и пытался сделать с тобой. Помнишь?

Гриша кивнул.

- Так вот – продолжил Павел – при желании ее можно настроить на поглощение любой энергии.

Он снова взял нож, но на этот раз вырезал на коре букву «Х».

 - Это гиба – руна, означающая «дар». – он поднес кору к губам и прошептал: «Забери долю того, что даровано мне. Мой дар – твой дар». Затем он сделал надрез на правой руке и по новому символу. - Правая рука отдает энергию. И кровь ее отдает энергию хозяина.

Паша выловил березовую кору из стакана и опустил на ее место сосновую. Ножом он размешал воду против часовой стрелки.

- С востока на запад – как идет солнце. Такое движение символизирует естественный ход вещей и времени. А со временем все начинает растворяться, рассеиваться. Вода – универсальный проводник энергии, да мы ее еще и очистили! Она вберет в себя то, что я передал коре.

Он вынул из воды нож и прошептал над стаканом: «Сила моя в тебе. Кто вкусит воды этой пусть и сил моих вкусит». Павел протянул стакан Грише.

- Пей.

- Пить? – плавающие в воде сгустки крови и крошки древесины показались Грише не слишком аппетитными. Но Павел был непреклонен.

- Пей! До дна.

Зажмурившись, и пытаясь не проглотить все еще остававшийся там кусок коры, Григорий осушил стакан. Когда все было кончено, его аж передернуло. Затем, на какое-то время, он замер.

- И что, это все?

- А ты чего ждал? Прости, на спецэффекты времени не было.

Внезапно, Григорий зажмурился и взялся за виски. Павел спокойным тоном произнес.

- Потерпи. Скоро пройдет. Правда, еще может немного тошнить.

Боль была жуткой, но Гриша пытался не подавать виду. Павел сел на пол, оперся спиной на стену. Со словами «я скоро вернусь» он закрыл глаза и замер, будто статуя.

Гриша не знал, куда себя деть. Ничего необычного он больше не видел, кроме того, что Павел не двигался уже около получаса. Наконец, он открыл глаза и топливо произнес:

- Что бы ни случилось, постарайся не вырубиться и не показывай страха.

- А что должно случиться? – растерянно спросил Григорий, но ответа он не получил. За его спиной послышался женский голос:

- Зачем ты это сделал?

- Кажется, я что-то слышал… - прошептал Гриша испуганно.

Павел начал подниматься с пола.

- Сейчас еще и увидишь.

Обернувшись, Григорий увидел прекрасную блондинку в длинном балахоне с капюшоном и с копьем в левой руке. В голове все перемешалось. Он знал, что к этому все и шло, но сейчас понимал, что был не готов. Одно дело видеть умерших далеко, будто во сне, и совсем другое, когда они вот так стоят перед тобой, да еще и с копьем!

Тем временем, Лена и Павел не обращали на него внимания.

- Ты наделил его силой! Ты дал ему то, что не должно ему принадлежать. С твоими силами она сможет вернуться из изгнания, она сможет вновь возродиться на земле!

- Не сможет, поверь. Я смогу ее остановить, если доверишься мне.

- Я не могу рисковать. Я заберу все – Елена направила копье на Павла, и на него ринулся шквал коротких лучей, напоминающих брызги. Он пошатнулся и опустился на пол. Через несколько секунд Павел уже не шевелился. Лена перевела взгляд на Гришу. Тот же шквал теперь обрушился на него. Боль в висках вернулась. Она раскалывала его голову, давила на глаза. Это длилось несколько мгновений, но ему казалось, что прошло уже несколько часов.

«Надо держаться – думал он. Сон подступал, реальность ускользала куда-то – держись, еще немного…». Мысли прервались. Больше он ничего не воспринимал.

Когда глаза Григория открылись, Павел все еще сидел на полу. Носом шла кровь, заливая одежду. Он был неподвижен.

Гриша поднялся. В другом конце комнаты стоял… Паша! Он держал Лену за горло. Ее глаза начали закрываться, а руки, пытающиеся оттолкнуть Павла, теряли силу. Гриша не мог поверить своим глазам. Он посмотрел на угол комнаты – «второй» Павел все еще был там. Гриша промямлил что-то невнятное.

- Это и есть тот самый финт, – пояснил Павел.

Он сжал руку еще сильнее. Силы покидали Елену. В глазах ее Гриша увидел страх. Он ринулся разнять их, но просто прошел через них, как сквозь воздух. Он отпрянул. Было ясно – еще немного, и Павел ее уничтожит. Но за секунду до того, как глаза Елены закрылись, он отпустил ее. Лена начала тяжело дышать, жадно глотая воздух. Гриша недоумевал: «Но она мертва! Зачем ей воздух?!». Молчание прервал Паша.

- Я помогу тебе навсегда запереть Киру в той роще, если ты забудешь о ней.

- Она сбежит!

- Не сбежит. А если и послушает, то навсегда забудет о тебе и о возвращении на землю. Она ведь любила Славу, значит, она послушает его.

- Кира любила только себя! А Слава… он не сможет выйти из своей тюрьмы.

- Спорим?

На кухне что-то изменилось. Григорий почувствовал, что его начало тянуть туда. Неуверенным шагом на них вышел молодой человек. Одет он был по тюремному. Губы Лены задрожали.

- Слава…

Она бросилась к нему на шею. Павел дал им несколько минут, а потом заговорил.

- В Кире, как и в тебе, Лена, борются противоположные желания. Она хочет получить второй шанс на земле и, в то же время, хочет остаться, чтобы наказать тебя. Но есть и еще кое-что. Ты ошибалась. Она любила Славу. И она стала причиной его смерти. В ней есть чувство вины, но гнев гасит его. Ты, Слава, можешь вытащить это чувство наружу. Тогда она останется в роще до тех пор, пока вы не будете готовы ее простить.

Переглянувшись, Лена и Слава кивнули.

- Я провожу тебя к ней. – сказал Павел, протягивая руку Славе. Они исчезли. Гриша остался наедине с Леной. Он ожидал, что она продолжит свою речь о том, что он не должен был получить силы, о том, что он мешал ей… но вместо этого он услышал

- Прости.

Гриша не успел ответить. Он только моргнул, и Слава с Пашей уже стояли на прежнем месте. Оба были печальны. Лена взяла Славу за руку.

- Я останусь с ним!

- Нельзя – прошептал Слава – Его накажут! Он меня и сюда-то не должен был приводить…

На что Паша только усмехнулся.

- Никогда не любил правила. – он закрыл глаза. От напряжения голова его немного задрожала. Затем он медленно открыл глаза – Сделано. Уходите.

Они буквально засияли счастьем. Гриша почти слышал слова благодарности, хотя губы у всех оставались неподвижны. Слава обнял Лену, и серый туман окутал их. Они ушли. Павел не спеша подошел к своему телу. Он сел на то же место в той же позе. Постепенно очертания слились. «Второй» Павел начал двигаться. Он стер остатки крови с лица и попытался встать.

- Спать…

Гриша помог ему дойти до кровати. Пару часов Григорий просидел рядом с ним, как сиделка, пока, наконец, Павел не поднялся.

Паша ел… хотя нет, хотя, больше подходит слово поглощал, за троих. Гриша, молча, смотрел и не знал, толи посмеяться над ним, толи жалеть его. Наконец, холодильник опустел.

- Не обращай внимания, - пробормотал Павел, поглаживая живот - эти фокусы отнимают много сил.

- Да ладно. Что вы со Славой сделали?

- Я – ничего. Хватило одного Славиного взгляда, чтобы Кира окончательно замкнулась в себе.

- Ты сказал, что она будет в таком состоянии, пока они ее не простят, но ты также сказал, что духи вроде них меняются с помощью тех, кто видит. Значит, кто-то напорится на Лену и Славу?

- Этого не будет. Они ушли.

- То есть Кира в этой роще…

- …надолго, – перебил его Павел.

После недолгой паузы, Гриша, улыбнувшись, спросил:

- И часто у тебя так? В смысле, такие потасовки.

- Бывает, – он вздохнул - Нужно составить еще один ритуал.

- Ритуал?

- Забрать силы желательно сегодня же, и как можно скорее.

- В смысле… у меня забрать?

- Ну да. Я лишился части своих сил и хотел бы получить их назад.

- Слушай, - заикаясь, выдавил из себя Гриша - А нельзя оставить их?

Павел аж поперхнулся.

- Оставить?! Ты с ума сошел? Нет, мне не жалко, я при желании восстановлюсь, но… ты собираешься оставить себе это проклятие? Если ты останешься одним из видящих… Ты понимаешь, что это поломает тебе жизнь?

Гриша начал взвешивать все за и против. Он переваривал всю полученную информацию, вспомнил все, через что ему пришлось пройти за последнее время, все, что он видел. Перед глазами промелькнули картины будущего бок обок с духами прошлого. Он представил, как ему самому придется справляться со всеми трудностями иного мира. Он примерял на себя новую жизнь… На все это у него ушло не больше секунды.

- Оставь.

II

Привет. Если ты читаешь это, значит все-таки заметил новый файл на своем захламленном рабочем столе. Я подкинул его во время последнего визита, когда пришлось выпить три кружки чая, прежде чем появилась возможность незаметно скинуть тебе это письмо. Это не розыгрыш, Гриша, все, что я опишу ниже, действительно происходило со мной. Это повествование далеко не полное, но оно должно ответить на некоторые вопросы, которые неизбежно возникли у тебя, и избавить меня от необходимости объяснять что-то тебе лично. Также я все еще надеюсь изменить твое решения следовать по моим стопам. Я всегда боялся подобных разговоров, хотя они бывали довольно редко. Ладно, хватит разглагольствовать.

Я вырос на «секретных материалах», так что мечтал быть причастным к чему-то загадочному, невидимому для всех, знать то, что не знают другие и открывать этот секрет по своему усмотрению. С друзьями мы вырезали из картона прямоугольники и складывали пополам. А потом, написав на внешней стороне синим фломастером FBI и вклеив внутрь фотографию (не важно, чью), шарились с ними по подвалам, сжимая в руках пластмассовые пистолеты, а, если повезет, и стащенные у отцов фонарики. Но, все же, я считал, что всему загадочному есть разумное, логическое объяснение. Примечание: скажем, теория вмешательства пришельцев в дела человечества казалась мне вполне реалистичной. Что же касается магов, целителей и прочих кудесников – тут я был солидарен с телевизором, из которого умные дяди то и дело твердили о том, что все они шарлатаны. Но, разумеется, те, с кем сталкивались Малдер и Скалли были самыми настоящими!

И вот, однажды, к нам пришла тетка моей матери - Елена. Они прошли на кухню и, как не странно, позвали меня. Гостья занесла пакет и положила его на стол. Они с мамой о чем-то разговаривали, но я не слушал. Все мое внимание было приковано к содержимому пакета, которое Лена бережно доставала. Это был бумажный круг, свернутый в трубочку, с буквами алфавита и цифрами от нуля до девяти, и игла с продетой через ушко черной нитью. Гостья аккуратно расправила круг, взяла в руку иглу с нитью и попросила зажечь свечу. Она поставила острие иглы в центр круга, взяла в руку конец нити так, что сторона иглы с ушком смогла свободно вращаться. Когда все было готово, Лена начала тихонько повторять: «Вызываю дух Льва Николаевича Толстого». Из меня вырвался смешок, но гостья наградила меня презрительным взглядом, и я прикрыл рот рукой. Елена повторила эти слова еще раза два. Желание рассмеяться ушло, как только игла зашевелилась. «Дух Льва Николаевича Толстого, – продолжила гостья – Ты здесь?». Рука Лены даже не  Хаотичное движение иглы прекратилось, на мгновение он замерла. Затем ушко иглы пошатнулось и начало двигаться и остановилась напротив буквы «Д». Лена произнесла: «Дэ». Как я понял, это было нечто вроде подтверждения для духа, мол «Информация принята, можешь показывать дальше». Игла снова пришла в движение и на этот раз остановилась напротив «А». «Да» - повторила Елена.

На протяжении примерно получаса Мама задавала вопросы Лене, а та повторяла их, глядя в круг, а игла показывала ответ. Наконец, вопросы вроде «Когда повысят зарплату» иссякли, и наступило затишье.

- Ну хоть что-нибудь придумай, - попросила Лена.

- Ну… когда мой из командировки вернутся?

Елена повторила вопрос, глядя на иглу. Ушко указало на цифры по внутренней окружности «15». Других вопросов на ум не пришло, и Елена вежливым тоном спросила:

- Ты еще хочешь с нами разговаривать? - игла неохотно, шатаясь из стороны в сторону, указала «Н Е Т» - Спасибо, до свидания, - и осторожно опустила нить.

- Ну как? – выдохнула Елена.

- Вообще-то шестнадцатого.

- Ошибся. Бывает.

На следующий день раздался телефонный звонок. Подошла мама и через несколько минут зашла ко мне.

- Представляешь, он все закончил раньше, и сможет вернуться пятнадцатого!..

После этого я начал увлекаться разного рода гаданиями. Но, как ты понимаешь, не теми, что девушки используют на святках. Меня интересовали способы, связанные с вызовом духов. Ты, вероятнее всего, поднял глаза на один из предыдущих абзацев про скептицизм. В том-то и фишка: я считал, что среди моря жуликов я один-единственный говорю правду и действительно могу общаться с другими мирами. Ну, если и не один, то нас таких в стране может быть человек пять! Я верил в существование призраков, душ, но не в бога. Так что греховности проводимых мной ритуалов я не боялся. Знакомые частенько просили меня узнать результаты годовых контрольных работ где-нибудь так в январе месяце. И я узнавал, и все сбывалось!

Хотя, когда дело касалось личной жизни, все обстояло куда сложнее. Стоило «клиенту» подумать по-разному о разных людях, как предсказания менялись на глазах. Это могло означать, что в вопросах чувств судьба складывается почти случайным образом. Но, так же, могла означать, что духи просто говорят нам то, что по их мнению мы хотим услышать. Я долго думал над этим. Если мы знаем предсказания, то легко можем изменить судьбу. К примеру, ты сидишь у алтаря, держа в руках карандаш. Ни один дух, если ты захочешь, не скажет, бросишь ли ты его или положишь аккуратно. Ты просто сможешь делать все наоборот. Но возможен и другой случай: что если ты можешь менять лишь детали, незначительные мелочи. Например, в Омске или в Новосибирске будешь ты бомжевать. А что если все еще хуже… Если где-то записано то, сколько раз я уроню этот карандаш, какого духа буду вызывать и что он мне скажет. Что если есть некий сценарий, не оставляющий нам даже права выбора мелочей? Даже духи являются рядовыми актерами в этом сценарии и не могут знать всего. Просто они отыграли свои роли и смогли мельком заглянуть через плечо режиссера. Ладно, не буду тебя грузить этим бредом.

Помимо всего прочего, я обнаружил удивительную черту большинства людей. Я называю это барьером. Представь ситуацию: человек пару месяцев назад попросил меня узнать будущее, что я и сделал. Но человек к тому времени напрочь забывал даже о своей просьбе, не то, что о самом предсказании! Ладно, это еще можно списать на бурную жизнь, захламляющую память. Но есть и другой вариант. Человек помнит о том, что я ему сказал, помнит до того самого момента, когда подтверждается услышанное, но… в дело вступает один единственный аргумент: «Ну, это же все равно не правда»…  и все! Ты можешь приводить сколько угодно примеров, можешь привести за ручку других людей, для которых сбылись твои предсказания… «Нет, это все ерунда! Ты сам-то в это веришь?!». А получив утвердительный ответ, провожают тебя сочувственными взглядами. Благо и они вскоре забывали о состоявшемся разговоре. Я не знаю, почему. Может, это я каким-то образом стираю их память, а может кто-то еще. Увы, я узнал далеко не все об этом мире. Хотя я и пытался.

Натолкнувшись на непонимание со стороны окружающих, я замкнулся в себе. Хотя окружающие этого и не заметили. Мое маленькое увлечение приходилось держать в тайне даже от родителей. Все ритуалы проводились только в их отсутствие. Я продолжал играть роль скромного сельского гения, уверенного в том, что без труда получит Нобелевскую премию, если только сильно постарается. Но на деле… Королев, Пушкин, Лермонтов, Ахматова, Толстой… они были самыми частыми моими собеседниками. Зачастую я просто брал учебник по литературе или энциклопедию, открывал страницу наугад и вызывал того, чье имя там находил. Не знаю, в курсе ли ты, но большинство ритуалов, связанных с вызовом умерших, необходимо проводить в строго отведенное для этого время. Чаще всего это период с первого по девятнадцатое января – время, когда год уже начался, но бог еще не вступил в свои права. Именно из-за этого я написал свой первый заговор. Целью его было оградить пространство вокруг алтаря (доски на которой я зажигал свечи и проводил те самые таинства) и создать там нечто вроде пузыря… В общем для алтаря время должно было остановиться, а так как создал я его в заветные январские дни, это давало мне постоянное окно в потусторонний мир. Однако полностью обмануть время мне не удалось: точность предсказаний вне нужного периода была ниже, да и духам нужны был жертвоприношения. Страшно? Не бойся, я не резал несчастных животных и не вскрывал себе вены, дабы окропить алтарь. Пол стакана молока и ложка меда. Наличия этих незамысловатых продуктов питания на алтаре позволяло около месяца свободно общаться с духами. Затем молоко (даже при хранении в холодильнике между ритуалами) скисало и за одну ночь превращалось в нечто среднее между сметаной и творогом. Мед же становился горьким, и наша собака воротила от него нос, даже не лизнув.

Однажды я попробовал побеседовать со «знакомыми» без жертв. Я продержался минут пять. Голову будто разрывало изнутри. Нет, это была не боль. Что-то другое. Я попытался встать, но все закружилось и я чуть не упал. Сделав шаг от алтаря я понял, что с трудом нахожусь в сознании. Глаза слипались, хотя я прекрасно выспался. Доковыляв до кровати я упал на подушку и отключился. Открыв газа, я увидел маму, ощупывающую мой лоб.

С температурой я провалялся недели две, боясь даже близко подходить к моим «инструментам». Однако, ощутив, что иду на поправку, я положил перед собой алтарь, поставил на него мое же недопитое молоко и остатки меда. Осторожно, я произнес имя выбранного мною духа. Это был Королев. Он всегда охотно говорил со мной, и я надеялся, он не откажется побеседовать со мной и на этот раз. Все прошло идеально. Кроме обычной усталости я не чувствовал ничего. С тех пор я больше не пренебрегал техникой безопасности в подобных вопросах.

Я практиковал около двух лет. Но настоящее веселье началось семь лет назад, когда мы оба учились в параллельных классах в школе нашей паршивой малой родины. Если бы мне кто тогда сказал, что мы поступим в один вуз, на один факультет в большом городе... я бы никак не отреагировал. Мы тогда не были знакомы. Битвы на олимпиадах, во время одной из которых мы и познакомились, были позже. Но, я отвлекся.

Весна наступила уже давно. Дворы окончательно оттаяли, в классах было душно а на улице светило солнце. Учиться не хотелось совсем. Тем более, во вторую смену. Поэтому, как ты понимаешь, грех было не воспользовался поводом прогулять уроки, тем более что отмазу вручила лично мама. Дело было в том, что у меня болела шея, а к ним в офис приехала некая целительница. Ты уже знаешь, как я к ним относился, и теперь мне не терпелось вывести шарлатанку на чистую воду.

Прием пациентов велся в актовом зале. Очереди не было – мы вошли сразу. В кабинете сидели две женщины. Одна из них пригласила нас. Мы вошли. Мама начала объяснять нашу проблему, и та, что помладше с интересом слушала и иногда кивала. Другая же почти все время смотрела на меня. Затем они переглянулись.

- Ладно, давайте не будем мешать, - обратилась к маме та, помладше, уводя ее в другой конец зала. Тогда я и понял, что «целить» меня будет не она. Передо мной оставалась сидеть худощавая женщина лет пятидесяти в выцветшей футболке и спортивных штанах. Она подошла ко мне, еще раз осмотрела с ног до головы.

- Встань туда, - тихо попросила она, указывая на свободную площадку в центре зала, окруженную столами. Я подчинился. – Не шевелись.

Она встала сзади меня и замерла. Несколько секунд я стоял неподвижно, но любопытство взяло верх. Я осторожно обернулся. Целительница стояла лицом ко мне, протянув руки вперед и держа ладони напротив моей шеи. Глаза были плотно закрыты. Она будто шептала что-то, но при этом не издавала ни звука. Вдруг ее губы замерли.

- Не оборачивайся, - сказала она, не открывая глаз.

- Ладно, - прошептал я.

Еще минут десять я стоял без движения, слушая, что говорит помощница целительницы маме. Она говорила очень тихо, поэтому я слышал далеко не все. Но я услышал «Она забирает плохую энергию, вытягивает. Она видит ее…». Наконец, я услышал, как целительница глубоко вздохнула.

- Все.

Я осторожно повернулся. Никаких упреков не последовало, и я сошел с места.

Если честно, я ничего особого не чувствовал. Но, все же,… я не мог назвать ее лгуньей, даже в мыслях. Я чувствовал ее усталость, печаль. Мне вдруг стало ее жалко.

Целительница попросила маму привести меня снова, но на этот раз в дом культуры, где вечером она снова будет принимать.

Через пару часов мы снова увиделись. На этот раз маму увели в соседнюю комнату. Целительница села на стул возле окна, а меня посадила возле противоположной стены. Лицо ее было необыкновенно счастливым.

- Ты вызываешь духов, а этого делать не нужно. Они и так всегда вокруг нас, надо только уметь их видеть, - я не успел ничего спросить, как она продолжила – Расслабься, смотри на меня. Потом ты скажешь мне, что видел.

Она закрыла глаза, согнула руки в локтях, повернув ладони кверху. Правая ладонь поднялась выше левой. Послышался тихий шепот. Целительница оставалась неподвижной около минуты. Она шептала что-то на непонятном мне языке, и шепот становился все громче, и в тот самый миг, когда он превратился в отчетливую речь, мне показалось… В правой ее руке зажглась маленькая звезда. Правая ладонь наполнилась чистейшей водой, так, будто где-то под кожей у нее бил ключ. Вода каскадом спускалась сначала на левую ладонь, а затем на пол. В следующее мгновение звезда вспыхнула так ярко, что мне пришлось отвести взгляд. И вот тогда я увидел их впервые. Духи. Прозрачные, почти незримые облака, кружащие над ее головой. Это видение продержалось секунды две-три. Затем звезда залила своим светом все вокруг и исчезла, унеся за собой и остальные чудеса.

- Что ты видел?

Я на одном дыхании начал рассказывать о свете и о воде, но она меня остановила.

- Ты все правильно увидел, - улыбнувшись, сказала она – Я показала тебе лотос на воде. Просто для тебя он был слишком… ярким. Твой третий глаз открывается. Посиди еще немного…

Целительница снова закрыла глаза и снова что-то начала нашептывать, но на этот раз я ничего не мог разобрать. Наконец, она открыла глаза. Не сказав мне ни слова, она позвала маму, сказала, что мы закончили. Денег она не взяла. Больше я ее не видел. Да и не увижу – она умерла, я чувствую. Я ничего о ней не знаю. Даже имени.

Шея с тех пор уставала чуть меньше, но, все же, уставала. Богатырского здоровья она мне не оставила. Зато оставила кое-что другое.

Вернувшись домой после встречи с ней, я завалился на диван и включил телевизор. Пару часов я провел почти неподвижно. Несколько сериалов, потом «Жанна Д'арк» с Милой Йовович в главной роли. Скоро родители ушли спать, и я остался один в комнате. Наконец, и у меня начали слипаться глаза. Я зажмурился, и когда открыл глаза, мой взгляд упал на пространство над телевизором. В метре над полом в воздухе висела фигура в сером балахоне. Черты едва различимого в тени капюшона лица были женскими. Она была там, в одной комнате со мной! Но, в то же время, я четко осознавал что я один, что я вижу стену за фигурой, что то, что я вижу – просто невозможно. Это было что-то вроде комбинированных съемок. Мои глаза и мозги ясно давали понять, что над телевизором никого нет, но я представлял, как она выглядит, я держал в сознании этот образ, я знал, где она должна быть. Меня вдруг поглотила печаль, съедавшая все мысли и чувства. Ее печаль. Остолбеневший, я пролежал несколько секунд, боясь шевельнуться. Затем я решился закрыть глаза. Когда я снова их открыл, фигура исчезла. Я выключил телевизор, закутался в одеяло и не меньше часа пытался уснуть.

Наутро, как ты и сам понимаешь, я не придал ночному видению никакого значения. «Не выспался» - подумал я. А через пару дней и вовсе начал забывать о нем. И вот, возвращаясь со школы с тремя одноклассниками через рощу, я краем глаза заметил какое-то движение – будто черное вытянутое вертикально облако пролетело возле меня. По силуэту оно напоминало человека, но никто не мог двигаться так быстро и так бесшумно! Я обернулся – никого, кроме меня и тех, кто шел рядом. Никто не заметил моего испуга – как всегда они о чем-то разговаривали, а я был в стороне, изредка встревая в разговор. Я перевел взгляд на тропинку, сделал пару шагов рядом с остальными – тот силуэт понесся прямо на меня. Вмешались рефлексы. Я уже был готов к удару, остановился, прикрылся рукой и зажмурился, но никакого удара не последовало. Я осторожно опустил руку и открыл глаза. Зря. Кожа мгновенно похолодела. Передо мной стояла та самая девушка, что недавно висела над моим телевизором. В глазах ее смешались ужас и надежда. В моей голове прозвучал шепот:

- Помоги.

За ее спиной вмиг выросла стена плотного черного дыма. Выросла, и упала, накрыв ее, как пеленой.

Я пришел в себя только когда меня окликнули.

- Пашка, ты идешь?

Передо мной был лес. И снова никого вокруг.

- А, да, я… что-то задумался, - сочинил я на ходу.

- Сегодня выйдешь?

- Нет, я хотел… биологию подучить. А то нам контрольную обещали.

Народ переглянулся.

- А, ну да! Это надо! Учи!

Я понимал, каким придурком выгляжу в их глазах, понимал, что такие ответы серьезно портят мой социальный статус, но другого выбора не было. Я точно знал, что к учебникам я в этот вечер не прикоснусь.

Вернувшись домой, я достал из шкафа свой круг для гаданий и алтарь. Как зовут того духа, мне оставалось только догадываться. Я поставил иглу в центр, сосредоточился на воспоминаниях, на ее образе – ничего. Игла оставалась неподвижной.

- Пожалуйста! Если тебе что-то нужно, дай знать сейчас!

Снова ничего. «А что если ее не пускают? – подумал я – Что если тот туман удерживает ее?». Я рванул за бумагой и ручкой. Усевшись у алтаря я принялся писать заклинание. Какое-то время я пытался написать что-то похожее на остальные мои заговоры, как по шаблону, изменяя только некоторые фразы, но выходила полная ересь. «А какого фига!» - сказал я себе, и принялся строчить, что приходило на ум. Это было странно, но мне нравилось – я знал… нет, не так… понимал, каким оно должно быть. Я чувствовал текст, и мне лишь нужно было записать что-то подходящее под эти чувства. Когда работа была закончена, на листе красовались написанные корявым почерком строки:

Я взываю к той, что страдает,

К той, что помощи желает.

Стражник твой пускай уснет,

Свободу дух твой обретет.

К тебе летят мои слова.

Правду знать желаю я.


Я произнес эти слова, но никакой реакции со стороны иглы не последовало. Как только я начал читать заклинание во второй раз, игла дернулась и начала двигаться, описывая круги. Затылком я почувствовал легкое движение воздуха. Это притом, что все окна были закрыты. Это намного напугало меня, но, в то же время, добавило азарту. Я начал читать в третий раз. Дойдя до четвертой строки, я остановился. Дальше читать не было смысла – игла необыкновенно резкими и четкими движениями показала

- Я здесь.

Со мной происходило что-то странное. Я понимаю, общаться с мертвецами тоже немного странно, но это… Сначала в голове возник образ коридора, с бегущими по нему детьми, потом пошли подростки. На всех была похожая одежда. Послышался страшный шум, от которого проходящие мимо закрывали уши. Звонок. Мне оставалось только спросить, глядя в круг

- Это школа?

- Да, - указала игла.

Круг перед глазами начал таять, меня затянуло видение.

По коридору прошла довольно симпатичная девушка в школьной форме. Такую форму я видел лишь на старых родительских фотографиях. Рядом шел парень и что-то ей рассказывал, иногда называя ее по имени – Наташа. Они оба улыбались. Позади них, затерявшись в потоке учеников, шел угрюмый худощавый парень, и частенько мельком смотрел на девушку. Виктор. Его звали Виктор.

Коридор исчез, и я оказался в большом зале, заполненном людьми с цветами в платьях и костюмах. У дальней от двери стены стоял стол, по одну сторону от которого стояла ужаснейшим образом накрашенная женщина, а по другую – девушка в белом платье и мужчина в черном костюме. Свадьба. Это были те самые молодые люди, что шли по коридору. Они вместе, они любят друг друга. Женщина за столом что-то говорит ей, но я не слышу. Лишь вижу движение ее губ. Когда эти движения прекратились, и жених с невестой поцеловались, толпа сорвалась с мест. Люди улыбались, обнимали друг друга, главе нового семейства то и дело жали руку… Все помещение будто заполнил невидимый свет… А потом все изменилось…

Я увидел больницу, я увидел женщину, держащую на руках младенца. Мертвого. Врачи пытались забрать тело, но она не отдавала. Лишь крепче прижимала к себе. Я увидел и мужа, сидящего ночью на кухне рядом с бутылкой водки, рыдающего, и пытающегося забыть все, что произошло. Но он не мог.

На какое-то время видение остановилось. Но я не торопил. Ей было больно вспоминать все это, больно снова видеть, показывая мне. Я словно услышал ее глубокий вздох – она собралась с мыслями, и продолжила.

Это было особенное место. Холм за городом, с одной стороны которого был крутой обрыв, а с другой, более пологой, к нему подступал густой, поросший кустарниками, лес, лишь несколько тропинок в котором могли вывести на вершину. А на вершине возвышалась огромная береза. Я представляю, как тут было красиво летом, когда Виктор и Наташа здесь целовались. Но это было очень давно, еще до того, как она встретила Андрея, до того как он сделал ей предложение.

Стояла осень. Теперь оба они были далеко не подростками, да и смотрели они друг на друга совсем не с обожанием. Над ними висели плотные серые облака, которые подгонял ледяной ветер. Мелкий дождь бил в лицо. Наташа вся продрогла, и даже длинное пальто не спасало. Ее пригласил Виктор, сказал, что хочет поговорить, именно здесь, именно сейчас, сказал, что хочет помочь. Она согласилась. Она считала, что некрасиво поступила с ним, да и проветриться, отдохнуть от бесконечно пьющего мужа ей не помешало бы.

Наташа с трудом нашла тропинку и вышла на вершину холма. Он уже ждал ее там. Он был безумно рад ее видеть, говорил ей что-то, о том, как сильно он любил ее, о том, что до сих пор любит… А потом в голове Наташи всплыло одно воспоминание…

- Зачем ты это делаешь? – спросила она. Виктор остолбенел. – Это ведь ты, верно? Я вспомнила, как ты рассказывал о своей бабушке, о ее заговорах… - она сама плохо понимала, что говорит. И уж тем более в другие времена ни за что не поверила бы в ту ересь про колдовство, которую несла. В другие времена.

- Я люблю тебя! Пойми, ты не будешь счастлива с другим! Я хотел показать тебе это!..

В ней боролись два желания: первое – выцарапать ему глаза, второе – перегрызть глотку. Но она не двинулась с места.

- Хватит. Я с тобой никогда не буду, и ты это знаешь.

- Нет! – прошипел он – Он тебе не пара! Ты будешь счастлива только со мной!

- А если я руки на себя наложу? Ты сможешь с этим жить? Подумай. Мне терять уже нечего…

Виктор отошел на пару шагов, переваривая услышанное. «Нет, она этого не сделает. – думал он – Но что если… Нет! Никогда! И все же… если по моей вине…». Он стоял неподвижно около минуты, а затем прошептал:

- Я отпускаю вас…

Наташа слышала, что Виктор завел семью, у него даже были дети, и внуки. Помнил ли он о ней все эти годы, она не знает. Ей было не до этого.

Муж вышел из запоя, снова стал дарить ей цветы. Года через два, после той встречи у них родился сын, за которым позже стали буквально бегать девчонки. Родился внук, а потом и внучка…

Помнил ли Виктор Наташу? Помнил. И ждал. Ему не удалось связать их жизни, и он связал смерти. И в тот самый миг, когда остановилось ее сердце, остановилось и его. Больше она ничего не могла сделать с собой, ничего больше его не сдерживало. И он пришел за ней.

Умирая, Наталия не видела ни родню, ни ангелов, ни даже банально туннеля. Только черный, поглощающий любой свет дым, окутывающий ее душу.

Видения ушли. Стоило мне моргнуть, как я оказался в своей комнате, держащимся за ту же нить, привязанная к которой игла с бешеной скоростью качалась из стороны в сторону, вырисовывая одно и то же слово. «Помоги». На диване позади меня сидела Наташа.

Я пытался собрать все мысли воедино. Если честно, я думал, что она умерла молодой, ибо девушке, которую я видел в лесу, было от силы лет двадцать пять, не больше. Хотя, это вполне логично. Он запомнил ее такой, такой же и сохранил. Или все еще проще – что если все духи сохраняют облик себя молодых? Если подумать… я на их месте тоже не очень хотел скакать между мирами дряхлым стариком. Но с этим ладно. А как же правосудие и все такое? Где воздаяние по заслугам? Оставался еще вопрос – как я могу ей помочь? Что я могу? Попросить Пушкина предсказать ей будущее? Внезапно я ощутил приступ страха. Но не своего. Я обернулся, и увидел, что Наталия испуганно оглядывается. Игла прекратила движение, а затем показала:

- Он.

Мне показалось, что в комнате стало темнее. Может, Наташа и умерла, но глаза оставались живыми. В них застыл ужас.

Никогда прежде я не видел, чтобы что-то двигалось так быстро. Туман вышел прямо из стены. Я не успел даже перевести на него взгляд, как он поглотил Наталью. Все что я помню – из тумана выделился плотный рукав, устремившийся ко мне.

Меня разбудил мамин голос, звавший меня. Судя по стуку ее каблуков и отцовскому кашлю, они только что пришли, и скоро зайдут в мою комнату. А я лежу на полу, уткнувшись физиономией в алтарь! Это при том, что родители бесятся при любом упоминании о моих занятиях! Звук открывающегося шкафа говорил, что они уже разулись. Я толкнул алтарь под кровать, швырнул туда же амулеты и свечи. Шаги приближались. Одним прыжком я преодолел половину комнаты, беззвучно, с грацией гиппопотама, упал на кровать и обнял валявшийся там свитер. Открылась дверь, зашла мама. Она спросила шепотом:

- Ты спишь?

- Уже нет, - простонал я.

Наталья не появлялась вот уже второй день. Я не знал что и думать. Жива ли она? Хотя… не жива это точно. Скажем так, существует ли она, или он поглотил ее полностью? Может, она и не услышит моего следующего призыва? В любом случае, пока проверять это было рано – я был не готов. Кем бы ни был Виктор, он явно не просто дух, и мне было нечего ему противопоставить. Я понимал, что, захоти он, он убьет меня так же легко, как и вырубил во время предыдущей встречи. Но азарт полностью поглотил меня, я не мог думать ни о чем, кроме предстоящей битвы с темным духом. С демоном.

Я сидел за своим столом. Помню, что был очень зол – мне нужно было заниматься ритуалом уничтожения Виктора, а в школе сказали, что намечается контрольная. Может я и не был ботаном, но терять расположение учителей не хотел. Я взял в руку тетрадь, и она вспыхнула! Огонь будто вышел из моих пальцев, держащих ее. Я выпустил тетрадь из рук, и хотел было начать затаптывать ее, но что-то меня остановило. Даже не знаю, что именно: отсутствие запаха гари, или то, что бумага под огнем ничуть ни менялась. Я замер, затаив дыхание, и, постепенно огонь начал гаснуть. Вскоре на полу лежала обычная тетрадь по алгебре, без намека на повреждения от огня. Вскоре испуг сменился приступом истерической радости.

- Я не беззащитен в мире духов! – бормотал я себе под нос – Целительница дала мне не только зрение! У меня есть и оружие!

Час спустя я научился покрывать огнем всю поверхность стола. Еще через полчаса я научился управлять пламенем почти в совершенстве, тренируясь создавать в воздухе цветы. Не смейся, это лучшее, что я смог выдумать. А по прошествии, в общей сложности, трех часов тренировок я уже метал огненные шары через всю комнату и создавал плотный поток огня, изливающийся из обеих ладоней. Точность таких атак оставляла желать лучшего, да и о качестве судить было еще рано, но, забегая вперед, скажу, что растения в комнате, на которые пару раз случайно залетали мои шарики, быстро погибли.

За ужином я всех удивил своим аппетитом. Даже себя. Тренировки сожрали прилично моих сил, так что я даже лег в десять часов, чему не могли нарадоваться родители. Я ждал, что она придет ко мне во сне, скажет, что я хорошо подготовился, скажет, что делать. Но мне ничего не снилось – она не пришла. В ожидании я провел еще несколько дней. Наконец, я решил действовать.

Наверное, со стороны это выглядело смешно. Я стоял посреди комнаты, с защитным амулетом на шее и с листом бумаги в руке. На столе, на учебнике по физике, горела свеча. К счастью, я был один. Родителей не должно было быть дома, по меньшей мере, часа три, так что дом был в моем распоряжении. Глубоко вздохнув, я произнес:

- Виктор! Приди! Я жду тебя! Если думаешь, что достоин ее.

Ничего не произошло. Я повторил эти слова, на этот раз с ненавистью в голосе. В комнате потемнело. Со всех сторон ко мне подступал черный туман. Я окружил себя кольцом огня, но ничего не помогло – огонь будто задыхался. Дым обволок меня, какая-то сила сковала тело. Я успел только подумать, что, видимо, зря ввязался во все это...

В следующее мгновение я понял, что нахожусь не в своей комнате. Над головой было небо, затянутое пеленой серых облаков, моросил дождь, ветер трепал голые листья стоявшего неподалеку дерева и срывал последние листья. Я стоял на том самом холме. Пространство за моей спиной будто начало сгущаться. Я обернулся – в нескольких метрах от меня стоял молодой человек в осенней куртке. Некоторое время никто из нас не смел шевельнуться. Он был как живой! Все, что я видел, было реально! Я чувствовал ледяные капли дождя на лице,  дрожал от порывов осеннего ветра! Даже в видении, которое послала мне Наташа, все было не так!

- Отпусти ее! – наконец произнес я дрожащим голосом. Виктор, покачав головой, совершенно спокойно ответил:

- Она моя.

- Зачем ты это делаешь? Она не хочет быть с тобой! Она несчастлива! – видя, что собеседник, молча, опустил глаза, я продолжил свою речь – Ты похитил ее дух, и чего ты этим добился? Ее волю тебе не сломить. Может, меня ты и победишь, но что дальше? Она найдет другого, сильнее и он уничтожит тебя! – Виктор молчал – Она страдает. Ты не дал ей покоя при жизни, дай ей отдохнуть хотя бы после смерти. Если действительно любишь ее – отпусти.

Не произнеся ни слова, Виктор поднял на меня глаза. Что-то явно происходило у него в душе, я видел это, как он ни пытался скрыть свои эмоции. Время для меня почти остановилось. Сердце чуть не выскочило из моей груди, когда я заметил, что его губы разомкнулись. «Он отпустит ее!» – думал я, видя растерянность в глазах Виктора. Но внезапно что-то изменилось: взгляд стал холоднее дождя, лившегося на нас, и тьма начала подниматься по обе стороны за его спиной, словно огромные черные крылья.

- Она моя!

Тьма единым потоком устремилась ко мне. Я закрыл голову руками. Туман дым окружил меня, он двигался единым вихрем, в центре которого стоял я. Мне стало холодно. Через черноту вихря я начал видеть интерьер своей комнаты. Он пожирал мои силы. Я собрал остатки воедино. Огонь вспыхнул на ладонях и на спине. Вихрь немного отступил, и я смог подняться. Огонь разгорался все ярче, но тьма больше не сдавала. Я почувствовал резкую боль в висках. Он будто давил на меня. Не уверен, что смог бы отогнать его сам. К счастью, проверять не потребовалось.

Дым вокруг меня начал таять. Сил у меня не хватало даже чтобы устоять на ногах. Упав на колени, сквозь остатки черного вихря я увидел, что Виктор все еще стоит на холме, но даже не смотрит в мою сторону. Более того, он повернулся ко мне спиной! Отдышавшись и поднявшись на ноги, я увидел, что рядом с ним стоит Наталия. Понятия не имею, что она ему говорила, но ей удалось отвлечь его. Я даже в какой-то момент почувствовал себя лишним. Но в голове послышался голос.

- Действуй…

Это был ее голос, но она ведь рядом с ним!

- Бей! – я вдруг увидел перед собой лицо ее мужа, ее детей...- Он не остановится. Бей.

Я вытянул руки, развернув ладони друг к другу. Между ними за какое-то мгновение образовался огненный шар, не очень большой, но настолько плотный, что удержать его было невозможно. Одной моей мысли хватило, чтобы устремить его в сторону Виктора.

Что было дальше, я не помню. Думаю, я снова отключился. Огромного запаса времени оказалось мало. И на этот раз шаги родителей меня не разбудили – проснулся я, только почувствовав запах нашатыря. Меня уложили на кровать, измерили давление, дали кофе… За всей этой суетой спокойно наблюдала она. Наташа. Она выжила, и она свободна. Она не произносила ни слова, но выражения ее глаз хватало, чтобы понять: я справился. Ее образ стоял передо мной не больше часа, а потом исчез

Так закончилась моя первая битва.

Они приходили еще много раз. Очень много. Большинству нужен был лишь совет, или просто слушатель. Они рассказывали мне свои истории, я говорил, где они, на мой взгляд, ошиблись. Описывать их все нет ни смысла, ни возможности – их было столько, что я и не пытаюсь вспомнить. Хотя иногда приходилось драться. Бывало, битвы проходили не в ином измерении, а прямо у меня в комнате. Сознание я больше не терял. Так прошли три года.

И вот, однажды, я влюбился. Просто до безобразия. Звали ее Лиза. Мы уже давно общались с этой девушкой, так что признаться было вдвойне тяжело. Я пытался. Честно. Но, каждый раз, как я был уже открыть рот и произнести хоть что-нибудь похожее на признание, я просто не находил слов, и не говорил ничего вовсе.

И вот тогда я и осознал, что мне нечего ей дать. Во мне нет ничего, что могло бы ее привлечь. Я жил среди мертвых, и, так привык к этому, что уже забыл как быть просто человеком. Я серьезно: мертвых друзей у меня было больше чем живых! И я решил отложить свои занятия магией на неопределенный срок. Мне захотелось хоть немного пожить в роли простого человека. Месяц я не прикасался к кругу. Месяц. Такого не было ни разу за все годы. И, знаешь, во мне что-то изменилось. Будто начал видеть все в красках. Самые обыкновенные вещи вызывали целую бурю эмоций! Любых: недовольство, гнев, радость… Я как ребенок пытался попробовать все, что можно. Даже в парк аттракционов съездил. Наверное, так остро чувствуют все люди, а близость к иному миру не позволяла мне окунуться в этот океан страстей. Но теперь я был уверен в себе, теперь я точно знал, чего хочу. Оставалось только решиться.

Я провожал ее до дома. И все было бы нормально, если бы не девять призраков, что шли в пяти метрах от меня. Восьмерых я видел не четко, словно это были размытые образы в тумане. Но девятый призрак…

Это была женщина. Около тридцати лет. В ней было что-то особенное. И дело даже не в на удивление живых густых золотых волосах, спадающих на ее плечи. Это глаза. Ее взгляд был не как у других призраков. В них была надежда – качество, не свойственное неспящим. Я хотел помочь ей. Правда. Я с трудом боролся с этим порывом, я не мог отвести от нее глаз. Лизин голос буквально вырвал меня из ступора.

- Паша, ты что там увидел?

- Да, показалось, мелькнуло что-то. – сказал я, через силу переводя взгляд на Лизу. Всю дорогу я боялся смотреть по сторонам и шел, тупо пялясь в дорогу.

Они преследовали меня. Иногда все вместе, иногда по одному – по два. Чаще всего вокруг меня ошивался полный лысый низкий мужчина с бородкой. Он оставлял меня только если я переходил на угрозы. Да и то не всегда. Это преследование продолжалось около недели. Терпение мое лопнуло, когда в комнате со мной и Лизой сидели трое, включая ту самую женщину с золотыми волосами. Они отказывались уходить, даже несмотря на угрозы. Лиза ушла, я проводил ее. Вернувшись, я застал их в том же положении.

- Ну что? Что вам надо? – я знал, что они не могут ответить без круга. Это был скорее риторический вопрос. – Оставьте меня!

- Помоги.

Я замер. Я ясно слышал этот шепот, но я не пытался с ними связаться, у меня не было видений. Я услышал их. И вот тогда я понял, что все не так то просто. Я не смогу отделаться от них, просто засунув круг с иглой в дальний шкаф. Они будут рядом всегда. По спине пробежали мурашки. И, хотя тонкий женский голос все еще просил о помощи, я его не слушал. Только теперь я ясно осознал, что не могу контролировать мои силы. Я их вижу, я их слышу, а они видят и слышат меня. И связь эту я разорвать не в силах.

- Я не хочу возвращаться к той жизни. Не сейчас! – произнес я, медленно проговаривая каждое слово.

- Нам нужна твоя помощь. – сказал один из призраков, словно не желая слушать меня.

- Я не хочу жертвовать своей свободой ради вас!

- И не придется. – сказала златовласая – У тебя все будет хорошо. – я даже растерялся.

- В смысле… с Лизой? – женщина кивнула. – Не вздумайте привораживать ее! Не влияйте!

- Это не понадобится.

Что мне оставалось делать? Что ты сделал бы на моем месте? Духи вдруг начинают говорить с тобой, одна из них не похожа ни на что, из увиденного тобой, они не отстают от тебя, и при этом говорят, что ты добьешься девушки своей мечты. Тебе только нужно выслушать их. Как ни крути, а терпеть преследование мертвецов не очень хотелось. Я сел на диван, откинулся на спинку, и, вздохнув, выдавил из себя.

- Рассказывайте.

Было часов восемь вечера. Летнее небо было ясным, поэтому любой прохожий мог заметить людей, толпившихся у одного из жилых домов. Это была обычная хрущевка, каких в городе были десятки. Люди не были похожи друг на друга. Среди них были и подростки, и вполне зрелые люди, как мужчины, так и женщины. Но, все же, пожилые составляли большинство. Многие из тех, кто пришел сюда, держали в руках фотографии, кто-то цветы. Собравшиеся были необычайно вежливы друг с другом, все искренне улыбались. Если бы этих людей можно было вырвать из окружающего их пейзажа и поместить, скажем, под Эйфелевой башней, они бы не привлекали бы к себе внимания.

Кто-то из пришедших вынул фотоаппарат и принялся фотографировать двор. Окружающие при этом принялись обсуждать дизайн давно развалившейся детской площадки и домов с трескающимися стенами. Все это сильно напоминало делегацию из дурдома. Но, увы, люди выглядели слишком ухоженными для  беглецов из заведений такого рода.

Они стояли там уже много часов. Они ждали чего-то особенного. Они верили, что сегодняшний день изменит их жизни. Никто из пришедших не сомневался, что станет участником великой борьбы добра и зла, что поможет свершению воли господа. Они ждали пророка. Ждали своего бога.

Наконец, когда солнце уже скрылось за домами, во двор въехал Мерседес. С важным видом из него вышел человек лет сорока. Гул в толпе прекратился. Затаив дыхание, люди ждали, что скажет им этот человек. Подойдя к собравшимся, он произнес «Идемте, дети мои» и двинулся к отдельной железной двери в квартиру на первом этаже. Шедшая рядом молодая ассистентка магнитным ключом открыла замок, и люди начали заходить внутрь, где их спаситель с невозмутимым выражением лица открывал своим поклонникам тайны воскрешения и вечной жизни.

Ассистентка во время всей его речи смотрела на «спасителя». Не сомневаюсь – она слышала все это уже сотни раз, но не потеряла интерес. Интерес не к речам, а к произносившему их. Они были знакомы много лет. Это были не просто еловые отношения. Были ли они друзьями? Определенно. Быть может, они были знакомы еще со школы., но я не уверен. Она не дала мне четко этого понять. Чем-то большим? Не знаю. Не думаю, что они сами смогли решить. Она верила ему. Пусть в своих книгах и проповедях он и рассказывал всякую чушь о воскрешении родственниках по фотографиям, о ключах к вечной жизни из нумерологии… Она верила. Быть может не столько в то, что стоящий перед ней человек – миссия, сколько в то, что он дает людям надежду, которой так мало в этом мире.

Но пророк держал ее подальше от финансовой документации. Она знала, что с клиентов, чьих родственников он брался оживить, миссия брал плату. А как иначе? Книги, аренда помещений… Распространение истинного учения – дело не дешевое! Но однажды так случилось, что она узнала обо всем. И о заграничных счетах, оформленных ни на новую церковь, а лично на ее предводителя, и о вилле на острове в тихом океане. Она не собиралась рассказывать, хотела просто припугнуть его. Обман должен был прекратиться. Но, увы, старый друг не позволил себя запугивать.

Петлю на нее набросил один из преданных слуг нового спасителя. Все было сделано ночью, в безлюдном переулке, как и во многих детективах. От тела избавились традиционно – сбросили в реку. Никаких следов. Никакой угрозы.

Она застряла между мирами. Она не могла поверить, хотя отчетливо понимала, что убил ее именно он. Даже после смерти она хранила надежду, что он не знал ничего, что все это организовали люди, окружающие его. И там, где-то за гранью, они нашли ее. Те, кого миссия обещал вернуть к жизни. Они чувствовали, что их близкие были обмануты, и они хотели отомстить. Сотни людей, готовых подарить тебе душу дорогого стоят. И они не могли пробить эту защиту. Им нужен был тот, кто проведет их прямо к цели, тот, кому пророк доверял или тот, кто знал его простым человеком. Поэтому они привели ее ко мне.

В комнате находились все девять призраков. Тот, с бородой вышел ко мне.

- Нужно твое благословление. Ты можешь подтолкнуть нас. Сами мы не сможем. Ты направишь удар, она проведет нас через защиту, а мы сделаем свое дело.

- Вы убьете его? – он промолчал. – Виктория… - обратился я к златовласой - так тебя зовут? – женщина, сидящая на краю стола, кивнула. Она не хотела ему вредить, но понимала, что иначе нельзя. Он продолжит обманывать, а, возможно и убивать. Из-за него будут рушиться жизни. Его нужно было остановить. Я согласился.

Я вышел в рощу, недалеко от дома, и двинулся к поляне. Было уже довольно темно, так что узнать меня вряд ли смогли бы. Да и тропинка находилась достаточно далеко. Я понимаю, что ритуал был составлен довольно халтурно. Заклинание, написанное на сложенном в четыре раза листе в клеточку, составленное за пять минут до собственно ритуала. Фонарик от папиной зажигалки, которым я на этот листок светил… Но они не обращали на это ни малейшего внимания: как только я вышел на поляну, пришли и они. Восемь встали так, что образовали круг, причем я тоже был его составляющим. Виктория же медленно прошла в центр. Думай что хочешь, но тогда я впервые по-настоящему увидел призраков. Нормальным зрением. Первой «проявилась» Вика. В двух метрах от себя я увидел сгусток белого дыма. Затем, но уже немного потемнее, появились и остальные. Какое-то время я просто пялился на них, открыв рот. Поняв, что все ждут только меня, я судорожно достал заклинание и, заикаясь, начал его читать.

Я прочел в первый раз – Виктория подняла глаза к небу. Второй – туман, начал обретать форму и источать едва различимое сияние. И, наконец, когда я прочел в третий раз, духи буквально вспыхнули, ослепив меня на мгновение, и исчезли.

Через месяц о «пророке» трубили все газеты – журналистам удалось его разоблачить. Точнее, юридически доказать, что он обманывает людей – деньги берет, а никого не оживляет. И его посадили. Конечно, преданные фанаты никуда от него не делись, но это хоть как-то затормозит рост числа его поклонников. А Вика добилась своего – он жив. Наказан, но жив. А значит, она продолжит лелеять надежду на то, что когда-нибудь, он изменится.

Что до меня… «Прости, но мы можем быть только друзьями». Может это и не точная цитата, но то, что сказала Лиза, имело именно такой смысл. Они солгали. Просто, чтобы я сделал без посторонних мыслей то, чего они хотят.

Есть еще один эпизод, о котором следует рассказать. Быть может, эта история не такая уж захватывающая, но из множества других отчетливее всех я помню именно ее. Это мой приговор.

Представь ситуацию: ты ложишься спать, зарываешься в одеяло, ворочаешься в постели… А кода ты открываешь глаза, видишь перед собой мужика, одетого по последней моде восемнадцатого века, в длинном плаще с двумя однозарядными кремниевыми пистолетами в руках. Весело, не правда ли? А когда по постели к тебе подползает девушка в приспущенном с плеч черном бальном платье, не сводит с тебя своих зеленых глаз и недвусмысленно прижимается к тебе? Еще веселее!

Сперва я решил, что настроены они враждебно – мужчина нервно перебирал руками по рукояти оружия. Но когда  девушка запустила руку сквозь одеяло (да-да, именно там), а мужчина направил дуло пистолета ей в голову…

- Стоять! – прошептал я. Мужчина посмотрел на меня, но продолжал целиться в голову девушке. Она же улыбнулась и перевела взгляд на него. – Кто вы и зачем пришли?

Девушка мгновенно изменилась в лице. На глазах проступили слезы, она поднялась на кровати, вцепилась длинными ногтями в одеяло (да-да, именно там) и начала умолять.

- Прошу, защити меня!

Мужчина выдохнул:

- О, господи… - и отвернулся, спрятав пистолет за пояс – Перестань! Ты и так меня достаточно опозорила!

Девушка развернулась и рявкнула:

- Я? Тебя? – от слез не осталось и следа – Ты ничтожество! Я столько лет терпела тебя, я просила, чтобы ты отпустил меня, но ты сам выбрал свою участь! – мужчина вновь повернулся в нашу сторону.

- И как ты это представляешь? Дворянин из графского рода приползет на коленях к императору, умоляя одобрить развод? Через три года после свадьбы? Мое имя стало бы посмешищем!

- Оно и так им было!

- Благодаря тебе!

Понимая, что я ничего не понимаю, я решил вступить в разговор.

- Ребят, я вам не мешаю?

Они тут же успокоились, и уставились на меня.

- Прости за все это, - начал мужчина – Но мы не можем уйти. Меня предали, и я совершил ошибку…

- Ошибку… - прошептала девушка, стиснув зубы. Но он сделал вид, что ничего не слышал.

- Мое имя – Александр. Это – Мария. Моя жена.

- Невольная, - буркнула девушка, все еще сидящая на мне. Александр будто этого не заметил.

- Нам нужно разрешить спор, решить, кто жертва…

Я сказал, что хочу спать, так что попросил из прийти потом. И они пришли. Они приходили на уроках, когда я шел по улице… в общем, везде, где только нельзя. Я все еще пытался отстраниться от того мира, но получалось не очень. И, как всегда, меня взяли измором: в конце концов их перепалки меня достали, и я перестал увиливать. Ничего необычного в том, что они мне показали не было. Никаких битв, никаких злых волшебников, хотя, кое-что было все-таки иначе.

Я помню, что ехал в экипаже. Я ощущал тряску, чувствовал под собой деревянную скамью, наспех обитую тонким мехом. Затем мы остановились. Снаружи послышались шаги, и дверца открылась. Это был мужчина средних лет во фраке. Лакей. Я осторожно вышел из кареты, и обнаружил, что нахожусь перед шикарным особняком. Изнутри слышалась музыка, на многочисленных украшенных резными фигурами балконах стояли люди.  Лакей подал мне белые перчатки. Я осторожно протянул руку и взял их. Затем осмотрел себя – на мне был черный костюм, начищенные до блеска туфли и длинное пальто. Я попытался переместиться в особняк, но понял, что не могу. Я подчинялся законам мира этого видения, будто сам был участником тех событий. Я зашагал к главному входу, крутя в голове мысль: «Интересно, кого же я играю в этом видении?». И откуда-то сверху я услышал голос Марии: «Себя…».

Поднявшись по широкой лестнице перед входом, я оказался у огромных двустворчатых дверей со слугами по обе стороны. Со словами: «Здравствуйте, барин», они открыли передо мной двери. Внутри ко мне подошел еще кто-то из прислуги и взял мое пальто. Сделав паре шагов, я оказался в огромном, залитом светом громадных люстр, висевших под потолком, зале. На балконах внутри этого зала играл маленький оркестр, а внизу десятки пар в нарядах, какие, я видел только в голливудских исторических фильмах, кружились в танце. Тут же я поймал на себе взгляды нескольких стоящих в стороне молодых девушек, видимо, впервые пришедших на подобное мероприятие, и высматривающих себе обеспеченных женихов. Я посмотрел на правую руку – кольца не было. «Может, хоть в этом веке с девушками больше везти будет».

Долго ждать событий не пришлось: сделав пару шагов по залу, я заметил Марию, танцующую с высоким широкоплечим блондином. К слову, Александр – брюнет, и, как минимум, на пол головы ниже. Да и комплекцией поскромнее. Мария все время смеялась, блондин прижимал ее все ближе… Идиллию разрушил Александр. Он оттолкнул незнакомца от жены. Ты шагнула в сторону. Новый кавалер спокойном тоне что-то сказал ее мужу, и тот направился к выходу. Через какое-то время ха ним последовал и блондин с еще каким-то мужчиной. Я пронаблюдал за все м этим, и незаметно пошел за ними.

Слежка привела меня в парк за особняком. Третий мужчина держал в руках какой-то ящик. Александр со своим соперником подошли к нему. В их руках блеснули пистолеты. Мария стояла рядом с секундантом.

Дуэлянты разошлись и повернулись друг к другу. Раздался голос:

- Сходитесь.

Блондин медленно зашагал к противнику. Александр стоял на месте. Насколько я знаю, смысл этого действия сводился к несовершенству оружия: даже на небольшом расстоянии пуля редко летела в мишень, следовательно, чем ближе подойдешь, тем больше шансов, что ты поразишь цель. Но увеличивается также вероятность того, что твой недруг сделает это раньше тебя. Шаг, еще шаг. Алекс стоял на месте. Раздался выстрел. Блондин замер. Видимо, он недооценил меткость противника. Постояв на месте пару секунд, он упал. Но Александр заметил что-то странное в нем…

Он подошел ближе – в каждой руке у его оппонента было по пистолету! Тогда он и понял, что все это было подстроено. И, якобы, случайно выбранный секундант, и молодой парень, изображавший любовника. Судя по телосложению, он вряд ли был гражданским. Все были куплены, все подстроено, чтобы убить Александра. Он стоял над трупом некоторое время, перебирая все эти мысли в голове. Я знаю, потому, что слышал голос в его голове, твердящий об одном и том же, и слышал другой голос, больше похожий на голос Алекса, отказывающийся верить фактам. Наконец, тот, первый голос произнес ясно и четко: «Маша».

Он поднял оба пистолета, лежащих возле тела, повернулся и, словно оживший мертвец, пошел к Марии, стоящей рядом с секундантом. Почуяв неладное, он отступил на пару шагов. Александр, подойдя к ней вплотную, произнес что-то, но я не расслышал. И далее…

Далее я уже не контролировал свои движения. Помню, что вокруг Марии, почему-то лежащей на земле, собралась толпа. Помню, как Саша приставил один из пистолетов к подбородку…

Я подошел к Марии, помог ей подняться. Она молча, опустив глаза в землю, пошла рядом со мной. За нами никто не шел, никто не обращал на нас внимания. Мы молча сели в мою карету и направились к моему поместью.

Помню, как усадил ее в кресло на веранде, а сам вошел внутрь. Дом был полон людей. Рядом то и дело мелькали лица. Иногда, веселые, иногда чем-то озабоченные. А потом что-то изменилось. И… и я понял что все это не настоящее. Они не настоящие. Точнее, настоящие, но чужие. Не живые. Мой дом был набит мертвецами, и кроме меня и моего дворецкого живых в нем не было. И тогда я увидел немного больше – прежде чем убить себя, он выстрелил в нее.

Да, еще один небольшой штришок: усадив ее в то кресло, я поднялся по винтовой лестнице, зашел в свой кабинет, взял старинное ружье, глотнул из пыльной бутылки, приставил дуло к подбородку, как незадолго до этого Александр… Думаю, дальше продолжать не нужно.

Потому они и пришли ко мне: я не помог им в той жизни. А, так как жизнь я окончил сам, мне дали второй шанс – новую жизнь на земле с теми же силами, с теми же проблемами.

Выйдя из видения, я не мог думать не о чем, кроме того ружья и пустого дома. Алекс и Мари умоляли меня высказать свое мнение, но ничего, кроме: «Вы друг друга стоите» я из себя выдавить не смог.

Я не верил, что все будет так, как в видении. Но…

С тех пор ничего не изменилось. Они все так же приходят ко мне, и конца этому не видно. У меня нет ни друзей, ни врагов. Каждый раз я фактически проживаю жизни тех, кто приходит ко мне, для меня стало рутинной то, о чем большинство даже не догадывается. Но своей жизни у меня нет. Каждый из неспящих оставляет во мне частичку себя. и со временем этих частичек накопилось достаточно, чтобы похоронить мое собственное «я». Хочешь верь, хочешь нет, но я не знаю, какую музыку я люблю, что я люблю есть, какие девушки мне нравятся. Их нравы, их страсти, их любовь и их ненависть создали нечто вроде пелены, покрывающей все мое бытие. Они стерли все рамки, что должны определять мои чувства, мои желания. И теперь я понимаю, что стремления тех, кто меня навещает, зачастую, сильнее моих собственных. Даже для них я уже мертв. Я призрак даже среди призраков.

III

Шторы были плотно задернуты, мобильник переведен в беззвучный режим, а из колонок чуть слышно играли System of a Down. В центре комнаты, в окружении легкой дымки от благовоний, в позе лотоса сидел Гриша. Глаза хотя и были закрыты, но иногда быстро двигались под веками из стороны в сторону. Он был неподвижен и, если бы не периодически вздымающаяся при дыхании грудь, его можно было бы принять за искусно вылепленную восковую фигуру. По сути, он мало чем от нее отличался. Он не замечал реальность. Он был далеко.

В то утро гражданская война докатилась и до этой деревушки. Раздавались канонады артиллерии. Снаряды ровняли дома с землей, рвали в клочья людей и скот. Мужчины метались с ружьями, не зная, что делать, и погибали, пронзенные десятками осколков. Они даже не видели противника. В перерывах между взрывами был слышен лишь оглушающий плач детей и крики женщин. Это был маленький ад.

В воронке, с ружьем в руках лежал мужчина лет тридцати в военной форме. Его оглушило. Несколько долгих секунд он ничего не слышал и не мог подняться. Осмотревшись, он понял, что осколок пробил ногу, попытался подняться. Новый взрыв. На голову посыпались комья земли. Он поднял голову. У развалившегося деревянного каркаса, бывшего когда-то телегой, сидела женщина, прикрывая руками головы двоих детей. Солдат снова попытался встать, но не смог. Его заметил другой солдат, кинулся к раненому, но тот закричал

- Нет, Димка! – он показал на женщину – Их уведи!

Слов разобрать было невозможно, но, заметив, на кого ему указали, Дима все понял. Раненый солдат смотрел, как его друг приближается к цели. Взрыв. Прямо между ними в небо поднялись комья земли.

- Димка!

Новый взрыв. На этот раз прямо перед раненым.

Все. На этом видение обрывалось.


Того солдата звали Андреем. Он просил Гришу узнать, удалось ли Дмитрию спасти ту семью. Но пока безуспешно. Гриша не видел ничего более, а Дима, судя по всему, вернулся на землю. Отыскать его в таком случае очень сложно. А может даже невозможно.

Гриша, наконец, ожил, сел на диван и, глубоко вздохнув, произнес

- Андрей.

Перед ним возник человек с окровавленной ногой в потрепанной грязной форме.

- Ничего. Как и в прошлый раз. Я не могу увидеть ничего, кроме того, что видел ты сам.

- Прошу, это очень важно для меня. Погиб он в тот день, или нет, успел ли отвести их в какой-нибудь подвал…

- Я все понимаю! – Гриша даже немного повысил голос – Но и ты пойми – я не всесилен!

Он оперся на спинку дивана. Дух молчал.

- Ладно, ты кем был до войны?

- Охотником. Что добыл, то продал. На то и жили. Еще хозяйство.

- Жили? У тебя была семья? – Гриша поднялся с кровати, чувствуя, что потерял немало сил, и пошел на кухню за стаканом спасительного кофе.

- Была. Как гражданская началась, красные к нам в деревню приехали, все разграбили… Жена помешать хотела, ее и убили. Сына прикладом ударили… тоже насмерть. Он маленький был, годков семь. Меня не было тогда. После этого к Деникину и пошел. У него и служил, пока в той деревушке нас не накрыло.

- А Дмитрий? Вы до войны были знакомы?

Лицо солдата заметно посветлело. Не в прямом смысле, конечно. Глаза ожили. Губы исказила легкая улыбка.

- Нет, мы с ним в полку и познакомились. Не сразу конечно сдружились. Сперва и морду друг другу били. Всякое бывало.

Через секунду он будто вспомнил все, что случилось. Глаза его снова стали неподвижными. Григорий отхлебнул немного темного напитка.

- Ладно, я постараюсь что-нибудь сделать. Если что – сообщу.

- Спасибо тебе, хлопец!

Андрей исчез в уже привычном Григорию золотом свете, оставив мага наедине со своими мыслями.

Он не видел Павла уже неделю. Тот выключил телефон и, судя по всему, не выходил из дома. «Медитирует – думал Гриша – Слишком многое рухнуло для него. Может, пытается вызвать новые видения…». Впервые в своей новой жизни Григорий остался действительно один. Он сам принимал решения, сам искал выходы из сложившихся ситуаций. Никто больше не направлял его, никто не объяснял смысл происходящего. Учитель ушел. «За ответами» – сказал бы Гриша…

…В запой, сказали бы вы.

На столе стояли полупустые бутылки кагора, белого вина и водки. Рядом – прозрачный глубокий бокал и миска с нарезанной ветчиной. На столе, уткнувшись в локоть, лежал Павел. Он просто не хотел подниматься. Но, все же иногда делал это, когда его звали джунгли, или когда он переставал чувствовать тот самый локоть. Так он существовал уже несколько дней. Сколько точно – он не знал. Он потерял счет времени. Иногда Павел смотрел дату и день недели в календаре на компьютере, но, через пару шагов по квартире забывал и их. Два дня назад он сделал попытку вернуться к жизни. Даже зубы почистил. Решил проветриться – вышел на улицу. Прошагал половину города. Все хорошенько осознал, вспомнил все хорошее и все плохое… закупился спиртным, вернулся домой… Дальше вы и сами догадаетесь.

Он не хотел спать. Хотел просто лечь, закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Просто исчезнуть. Все, во что он верил, все, к чему, как ему казалось, он шел, исчезло. Нет, не просто исчезло, этого никогда не было. Просто глупость. Досадная ошибка. Маленькое недоразумение.

Самым противным было то, что кроме потери ориентации в пространстве и ощущения того, что ноги просто горят, Павел ничего нового не чувствовал. Он все понимал, все помнил. Это заставляло его, с еще большей жадностью глотать содержимое бокала.

Вот уже второй час Павел лежал на столе и что-то бубнил себе подмышку. Внезапно он затих. Он почувствовал легкий ветерок, слегка шевелящий волосы на затылке. Рядом был кто-то. Причем, вряд ли кто-то из живых. Едва различимый шорох призывал обратить внимание на гостя. С неохотой Павел поднял голову. Метрах в двух от него сидела кошка грязно-серого цвета и виляла хвостом. Они смотрели друг на друга минуты две. Кошка облизнулась и подошла ближе и снова села. Паша продолжал пялиться на нее. Она была призраком, несомненно, но когда она начала тереться о ногу Павла, даже у него по спине пробежали мурашки: он чувствовал ее прикосновения, ее тепло. Он отодвинул ногу – кошка уставилась на него, скосив голову набок, а затем одним резким движением запрыгнула к Павлу на колени.

- Ну и чего тебе надо? – животное, разумеется, молчало – Пить хочешь? – Павел протянул кошке бокал. Та бросила на него быстрый взгляд и снова повернулась к Паше. Он попытался сбросить ее – никакого толка. Сила тяжести на нее не действовала.

- Слушай, - промямлил он – я больше не занимаюсь ни животными, ни людьми. Так что пошла вон. Ладно? – кошка встала, развернулась мордой к его коленке, выпустила когти и вцепилась Павлу в ногу. Он мгновенно протрезвел. Не каждая живая кошка может так легко пробить джинсы, что уж говорить про мертвых! Сделав свое дело, животное медленно пошагало из кухни.

- Ах ты тварь! – Павел швырнул в нее пустую бутылку. Разумеется, толку от этого не было. Кошка лишь метнулась в соседнюю комнату. Павел ринулся на нее, но запнулся о табурет и долбанулся головой о край двери. Из-за угла выглянула кошка.

- Ну все, хана тебе!

Как саламандра, Павел проскакал до комнаты – призрак быстро исчез из поема. Поскользнувшись, он снова упал. Открыв глаза он увидел, что в метре от него в позе лотоса сидит девочка лет шести в белом платье. Со своими золотыми локонами она сильно напоминала фарфоровую куклу. Это платье, волосы, даже лицо излучали какое-то странное сияние. Девочка, казалось, не обращала на Павла ни малейшего внимания. Взгляд ее был прикован к маленькой тряпичной кукле черного цвета, издали напоминавшую кошку.

В это время в тесной комнате за компьютером сидел Гриша, пытаясь отыскать в своей восьмигигабайтовой библиотеке хоть одну светлую мысль, которая могла бы помочь Андрею. Ничего. Даже намека. Андрей не знал ни полное имя Дмитрия, ни дату его рождения… Гриша откатился в кресле от стола и потер глаза. Убрав руки от лица, от испуга он подпрыгнул в кресле. Перед ним стояла та самая девушка в пятнистых бриджах и черной кофте. Ира.

- Привет. – прошептал Гриша, переводя дыхание.

Никакой реакции не последовало.

- Снова будешь молчать?

Губы ее не шевелились, она, как и всегда, смотрела немигающим взглядом. Гриша снова подкатился к компьютеру. Он не слышал ни звука, но внезапно в его голове возникли слова… «Показать» или «Я покажу…». Эти мысли были очень ясными, но они были чужими. Григорий медленно перевел взгляд на Иру, продолжавшую все так же неподвижно стоять, и осторожно прошептал:

- Это ты сделала?

Все образы в голове ушли в сторону. Ни то, где он сейчас, ни то, что делал или собирался делать, не имело значения. Он ничего не помнил. Его сознание проваливалось в бездну за Ириниными глазами.

«Я покажу тебе»…


Когда по центральной улице проехал грузовик с гробом в кузове, большинство прохожих проводили его печальными взглядами, а кое-кто начал перешептываться. Гриша стоял на потрескавшемся тротуаре. Рядом стояла Ира и вытирала слезы.

- Это твои похороны?

- Да, - с непривычки Гриша на некоторое время потерял дар речи.

- Зачем мы здесь? – наконец спросил он - И… почему ты раньше молчала?

- Я не знала, можно ли тебе доверять. Я мало кому доверяю. Меня предали.

- Тебя убили?

- Нет, – Ира отвернулась – Я сама.

Грузовик на малой скорости проехал мимо них. Гриша успел только моргнуть, как они уже оказались на кладбище. Но траурной процессии уже не было.

- Это было на следующий день – пояснила Ирина – Он пришел ко мне.

Ира указала на одно из надгробий, к которому подошли два парня примерно ее возраста. Один остановился у ограды, а другой, осторожно, приблизился к свежей земле. Он прошептал что-то, Гриша не мог слышать, но для него Ира произнесла

- Прости меня.

Парень сел на колени, закрыв глаза.

- Женя. Он… обидел меня. Я любила его, а он при всех меня унизил. Он поиграл со мной, вот и все.

Друг Жени, тем временем, мялся у калитки, не решаясь зайти, и, судя по всему, говорил, что пора уходить. Парень встал с колен, бросил взгляд на венки и цветы, хотел было уйти, но… Среди всего этого он разглядел маленького потрепанного плюшевого мишку.

- Ее детская игрушка…

- Идем! – прошептал сквозь зубы его друг.

Игорь метнулся к выходу, но внезапно развернулся и подобрал с земли игрушку. Ира, не отводя от него глаз, пояснила.

- Я виноват, и он не даст мне забыть. Это было у него в голове. Он сам себя проклял.

Молодые люди быстро ушли с кладбища. Ира проводила их взглядом.

- Я любила его. Да, злилась, но не хотела, чтобы он так страдал. Я хотела просто уйти, но не забирать с собой его счастье. – она вздохнула и опустила глаза - Все это было дальше в прошлом, чем ты мог подумать. Прошла целая жизнь. Он трижды был женат, у него родилось двое детей. Сын спился, а дочь забыла о нем. Он живет в доме престарелых, и на полке у него стоит та самая игрушка. Он не был злодеем, просто ошибся. Мы оба ошиблись. Он должен получить прощение при жизни, пока еще не поздно.

- Слушай, если это было так давно… - Гриша еще раз окинул Иру взглядом – Разве так тогда одевались? В смысле… это довольно необычно для советской эпохи! – Ира улыбнулась.

- Просто не хочу отставать от моды. Я сама себе это придумываю. Как только в магазинах появляется что-то новенькое - сразу примериваю на себя. Я всегда была модницей. А что, не нравится?

- Нет, нет! Очень даже ничего.

Кладбищенский пейзаж начал расплываться, краски меркли, а на смену одним образам приходили другие. Вскоре Григорий стоял в своей комнате рядом с собственным телом. На прощание Ира поблагодарила его за внимание и снова умоляла помочь. Затем она исчезла.

Григорий предпочитал перемещаться по городу на маршрутках. Быстро и просто. К тому же не успеваешь начать сомневаться в своих планах, если едешь на важное дело. Сейчас дело было важным, а именно – вывод Павла из состояния «поиска ответов». Хотя, такими темпами, отравление он нашел бы гораздо быстрее. Гриша хотел рассказать ему о продвижениях в деле Иры, что-нибудь ляпнуть о предназначении, «не важно, что – думал он – сориентируюсь  на месте». Но сейчас он плелся в автобусе, и весь его пыл постепенно таял. Давила ностальгия по старым… хотя… не таким уж и старым, но все же добрым временам. Сейчас ему ничего не оставалось, кроме как вспоминать, как они до этого докатились.

А, по началу, все было очень даже безобидно.

Несколько недель назад родители Павла, наконец, решились на покупку квартиры. Пусть в кредит, но квартиры. Изначально расчет был на то, что Павел переедет туда из съемной. Ага, щас. На пять километров дальше от вуза. К пробкам и недосыпу. Но тянуть с покупкой – себе дороже, а квартира в городе лишней не будет, от планов не отказались. Естественно, квартира была загажена до невозможности: штукатурка, известка, куски обоев, и тому подобный строительный мусор. Разгребать все это отправился Павел.

Это был тяжелый для него период, и Гриша понимал, что это, отчасти и его вина. Не умышлено, конечно, но он напомнил другу о прошлом. Точнее, об упущенных возможностях. «Забавно, - думал Григорий – Я и спортом занимался и был на виду… но было впечатление, что меня держат за клоуна. Просто талантливого – да еще и скромного, стоит подметить – мальчика, который может помочь, выручить, который может поддержать беседу. Но такую роль мог выполнять любой. Поэтому я всегда стремился к тому, чтобы самому себе доказать, что я не всего лишь часть этого стада. А Паша… Он волей-неволей был другим, но всегда стремился как раз влиться в это стадо. Забавно». И, видя Гришу, видя то, что он, проскочив стадию жалкого неудачника, может сразу стать магом… Он не завидовал, не злился. Хотя… Не на Гришу. Только на себя. И Гришка прекрасно это понимал. «Но есть и другой момент – сказал он как-то Паше – Сам подумай: меня все любили, а теперь я учусь у тебя!». Но такие проповеди успеха не имели. Написав свою исповедь, Павел пережил все заново. И он снова напомнил себе о том видении, посланном Марией. Долгое время он ходил как зомби. Разумеется, проблески были, но это были лишь маленькие отблески надежды Григория на возвращение учителю веры в себя.

И вот, однажды, раздался телефонный звонок. Гриша взял трубку. Заикающийся, взволнованный голос Павла провещал:

- Гриша! Давай ко мне! Надо рассказать кое-что. Срочно!

- Что случилось? Что с собой брать? – растерялся Гриша, перебирая в голове местонахождение всех своих амулетов.

- Пиво! Да подороже! – провещал Павел и повесил трубку.

Григорий прибывал в ауте с минуту, затем, схватил куртку и ринулся к Павлу.

Его было не узнать: от слизняка не осталось и следа. Он буквально летал по квартире. Взял у гостя куртку, бутылки, достал из закромов родины студенческое золото – еду, быстро накрыв на стол. Гриша медленно вошел, пытаясь понять, не ошибся ли он квартирой.

- Заходи! – крикнул Паша из кухни.

- Слушай, с тобой точно все в порядке?

- Все за-ши-бись!

Гриша сел за стол, Павел сел напротив, уставился ему в глаза и четко, сосредоточенно, прошептал:

- Я их видел.

Молчание. Видя, что собеседник в ступоре, Паша пояснил.

- Свою семью. Когда мыли квартиру.

- Так сильно по родителям скучал? – Грише стало немного страшно от немигающего взгляда округлившихся Пашиных глаз.

- Да нет! Я видел свою жену и сына!

Он драил гостиную, ноги затекли. Поднявшись, он замер на месте. В комнату неуклюже вбежал ребенок, не старше годика, с несколькими бледными волосиками на макушке. Он смеялся и радостно топал ножками по полу. Он пробежала мимо Павла, даже не заметив его. В нем было что-то не так. В смысле, его здесь не было. Ни тела, ни души. Это было похоже на видения, что много лет посылали ему духи, но по близости точно не было ни одного из них. Все эти раздумья длились совсем не так долго, как могло показаться. Просто время пошло медленнее. А когда вслед за ребенком в комнату вошла красивая рыжеволосая женщина, улыбающаяся и хлопающая в ладоши над полом, играя с сыном, оно и вовсе почти остановилось.

Она сделала пару шагов по комнате, а затем остановилась, начиная медленно распрямляться. Сначала Павел не сообразил, в чем дело. А взгляд женщины начал медленно ползти по нему, поднимаясь снизу вверх. «Она видит меня!». Наконец, их глаза встретились. Она жива! Она не призрак, и не часть чьего-то прошлого! Она точно еще жива, но ее здесь не было. Ей было страшно – рот ее медленно приоткрылся, и было ощущение того, что она вот-вот закричит. Но этого не произошло: из кухни снова послышался голос мамы Павла, и видение исчезло.

- Ты понимаешь, что это значит? – с надеждой спросил Паша.

- Смутно…

- Она жива, я чувствовал это, но в этой квартире еще никто не жил! Ее не было там никогда. Значит…

- …Она там будет? – продолжил Гриша.

- Вот именно! А кто будет жить в этой квартире остаток жизни? – Гриша не успел и рта открыть, как тут же услышал ответ – Правильно – я. Это только пока я не отучусь, мы ее сдавать будем, а потом – она моя. – Паша радостно присосался к бутылке.

Гриша переваривал информацию некоторое время.

- И что ты будешь делать? – спросил он, наконец.

- Не знаю, – Павел опустил глаза – Искать бессмысленно. Мы и так должны встретиться, иначе в будущем ее бы там не было. Но нужно не расслабляться, чтобы не упустить ее. Я плохо запомнил внешность, да и в видении ей было лет так двадцать семь. Сейчас она выглядит иначе.

- Тогда как ты ее узнаешь? – Паша загадочно улыбнулся:

- Я узнаю. Не сомневайся.

И он узнал. К сожалению.

Прошло около месяца. Павел уже давно присматривался к каждой прохожей, на предмет похожести на женщину из видения. Но толку это не давало.

Это был обычный будний день. Пятница. Тринадцатое. Конец летних каникул. В тот вечер он с родителями ездил по магазинам, и было решено заскочить к квартирантам за платой.

Их не было дома, и мама села на кухне заполнять и сматривать какие-то бумаги, по всей видимости, связанные с коммунальными расходами и договором аренды. Павел пошел гулять по дому. Он изменился. В последний раз он видел этот дом пустым, когда из мебели там были только обои. Теперь все было иначе. Но кроме внешних изменений в квартире наблюдалось еще одно – дух детства. В ней должен был быть ребенок. Сейчас, или чуть позже – не важно.

Скитания по двум комнатам привели Павла в зал. Большой шкаф вдоль стены был уставлен мягкими игрушками. На другой стороне комнаты стоял маленький раздвижной диванчик и колыбель. «Надо же – думал Паша – Наверное, это «счастливая» квартира». Он думал, что у нынешних жильцов тоже есть ребенок, что дом предчувствует счастье хозяев и сам настраивается на него, притягивая тех, кто это счастье уже нашел. Он был слеп. Это длилось, пока его взгляд не остановился на маленькой фотографии, стоящей возле огромного игрушечного зайца. Павел подошел поближе. Судя по всему, фото было сделано в этой самой комнате. На ней была женщина с густыми рыжими волосами и маленький ребенок. Те самые.

Что вызвало то видение? Он не знал. Возможно, он просто почувствовал энергетику этой семьи, а может, просто очередной скачек сил. Не важно. Отныне единственным, что он видел, было ружье из Марининого видения. Теперь он точно знал, для чего живет. Он знал, что все повториться, как только снова наберется духу нажать на курок или затянуть петлю – не важно. Счастье в его жизни всегда будет чужим.

Прежде чем Павел открыл дверь, Грише пришлось давить на звонок минут пять. Но хозяин точно не спал. Он был явно чем-то взволнован, хотя и пытался не подавать виду. «Нет, - думал Гриша – он вообще не подает виду!». Он будто чувствовал то же, что и Паша.

- Привет, - произнес Павел, стоя в дверном проеме.

- Может, впустишь? – улыбнулся Гриша.

- Прости, мне сейчас некогда. Я скоро ухожу, - Паша часто моргал и то и дело опускал глаза. Врал. Отец Гриши был психотерапевтом, так что специальной литературы в доме всегда было навалом, – Я действительно очень занят… - продолжал тем временем Паша.

- Ну как хочешь. Я просто проведать пришел.

- Спасибо. Правда, я благодарен. Но сейчас не могу. Прости.

Гриша понимал, что Павел что-то скрывает, но что он мог поделать?

- Ладно, пока.

Павел поспешил захлопнуть дверь. В подъезде послышался звук шагов – Гриша ушел. Павел облегченно вздохнул и зашел в комнату, где кукольная девочка продолжала возиться со своей игрушкой. В ней было что-то странное. Чего-то не хватало. Чувств, эмоций. Хотя бы прошедших. Будто она никогда не была на земле. Никогда не жила.

Паша медленно подошел к ней, присел на колени рядом с ней. Никакой реакции.

- Ира? Это ты? – молчание, - Нет, вы не похожи. Тогда кто? Еще одна молчунья на мою голову…

Он растянулся на полу, уставившись в потолок.

- Зачем?.. Вас ведь никто не просил. Зачем я? Я не просил… Я не хотел видеть все это. Разве мало психов, которые прыгали бы от счастья, получив эти силы? Которые тащились бы от самого осознания того, что они другие, что они полезны! Вашу мать, разве я многого прошу? Простого человеческого счастья! И покоя…

- Вот потому мы и выбрали тебя. Видящий сможет выполнять свои функции только при отсутствии корыстных интересов в иных мирах. Ты – человек совестливый. А если с самого начала такого как ты лишить ценностей этого мира, только к ним ты и будешь стремиться… - Паша понимал, что голос исходит от этой девочки, но боялся даже повернуться в ее сторону - … Следовательно, чем дольше эти ценности будут для тебя недоступны, тем надежнее ты будешь как проводник неспящих.

Павел, наконец, осмелился бросить взгляд в ее сторону. Девочка с грустным видом смотрела на него. Вскоре, она продолжила.

- На что ты жалуешься? «Я мечтал быть причастным к чему-то загадочному, невидимому для всех, знать то, что не знают другие», разве не так? У тебя нет нужды задаваться извечными вопросами, кто мы, зачем мы… У тебя есть цель, есть средства ее достижения, есть шанс на деле, а не красивыми храмами и словами помочь кому-то! Нет семьи? Господи, да разве это проблема? Скажи, я приворожу к тебе любую! Это будет благом для нее, как и для тебя. Ты будешь хорошим семьянином, вырастишь детей, передашь им дар и все!

- Кто ты? – Паша медленно поднялся. Девочка прервала пламенную речь и опустила глаза.

- Твой куратор.

- Кто?

- Я должна информировать тебя, при необходимости – защищать. Даже от тебя самого.

- Ты… ангел?

- Нет. То, что мы делаем зачастую требует большей решимости, чем та, на которую способны ангелы. Скорее, таких как я можно назвать стражами. Мы следим за сохранностью механизмов этой вселенной. Ты – редкий случай. Подобных мне нечасто прикрепляют к одному существу.

- Зачем ты пришла?

- Ну как же. Мы теряем ценного кадра. Такие как ты есть на земле. Но их не много. Мы понимаем, через что тебе пришлось пройти, и через что еще придется. Поверь, тебе подготовлена достойная… пенсия.

- Что?

- Небеса примут тебя сразу, как только остановится твое сердце.

- А если я остановлю его раньше? – Павел поднялся на ноги. Рядом с этой девочкой он напоминал строгого отца перед дочерью.

- Ты уже делал это. Ты знаешь. Все просто начнется заново.

Безысходность. Она давила на Павла. Все будет так же, как и было. Он пошатнулся, сделал два шага назад и рухнул в кресло, закрыв глаза.

- Но тебя не полюбит та, которую полюбишь ты. Иначе ты замкнешься на ней и не сможешь выполнять прямые обязанности. На это мы пойти не сможем…

- Зачем ты мне все это говоришь! – рявкнул Павел.

- «Зачем я, разве я многого прошу…» Твои слова? Я лишь даю тебе ответы, – Паша промолчал, - Посмотри на это с другой стороны: тебе простят почти любой грех, ты заведомо праведник. Ты один из немногих, кто сможет встретить смерть без страха. Мало ощущений? Займись спортом, прыгай с парашютом… Ты умрешь своей смертью в восемьдесят два года с приличным количеством зубов, со всеми конечностями. До последнего дня ты сохранишь ясность ума и неплохую подвижность – это гарантировано…

- Я не хочу так… - перебил ее Павел.

- Как? Хочешь прожить эту жизнь ярко? В свете собственного тщеславия? Хочешь чтобы она закончилась так и не успев начаться?

- Да! Вот именно! – закричал он - Я не живу, пойми!

Девочка печально улыбнулась.

- Я знаю, тебе уже надоели видения. Вытерпи еще одно, ладно?

Несколько минут он будто падал с огромной высоты. Сперва перед ним пронеслись плотные мрачные облака дыма, напоминающие грозовые тучи. Вскоре за ними показались улицы города с каретами, неуклюжими автомобилями. Там и тут высились дымоходы и трубы заводов. Мрачный индустриальный мир.

Павел продолжал снижаться, будто пикируя на самолете. Он приблизился к огромному в, сравнении с окружающими, зданию. Через секунду Паша оказался на земле, между зданиями. Позади того самого здания ютилась деревянная халупа. Он осторожно пошел в ее сторону. Время суток было довольно трудно определить – густой смог покрывал все небо. Скорее всего, дело шло к вечеру. Улицы покрывал тонкий слой снега.

Дверь домика была открыта. Вряд ли для проветривания. Паша шагнул в дом.

Кто-то бы здесь. Он выбил дверь, ворвался в ту самую комнатку, являвшуюся одновременно и прихожей и кухней, где сейчас стоял Павел. Перед ним стояла женщина с длинными темными волосами. В руке его что-то блеснуло. Он замахнулся, но между ними оказался худощавый мужчина. Он загородил собой женщину и принял удар на себя. Одежда его начала окрашиваться в красный. Женщина обнимала мужа, медленно опускающегося на пол. Она успела только бросить взгляд на убийцу, как лезвие скользнуло по ее горлу.

Он перерыл все. Искал деньги, драгоценности. Нашел не много. Суетливо распихивая добро по карманам, убийца направился к выходу. Шорох. Всхлипывание. Чуть слышный, почти мышиный писк. Убийца остановился. Медленно он направился во вторую комнату-спальню. Шаг за шагом он приближался к испуганному существу, издававшему эти звуки. Где же?… Шкаф он перерыл, шторы еле-еле касались земли… где?… Убийца медленно подошел к кровати, встал на четвереньки, заглянул вниз – только старая драная одежда. Тряпье. Он запустил туда руку. Медленно сжал пальцы. Рывок – и весь этот хлам вылетает из-под кровати. Да, он не ошибся. Она была там – главное сокровище этой семьи. С тряпичной кошкой в руках…

Вокруг Павла были лужи крови. На полу, обнявшись, лежали мужчина и женщина. «Девочка! Она там! – вспомнил он – Может, я еще успею…». Он ринулся в спальню, но убийцы уже не было. На кровати сидела та самая девочка-кошка. Павел прислонился к стене.

- Значит, так ты умерла? – девочка кивнула, - Но зачем? Ты ведь не видела его лица? Ты бы не узнала его?

«Кошка» посмотрела на него.

- Он не хотел рисковать, - она снова опустила глаза, - И потом, он уж плохо понимал, что делает. – на пару минут воцарилось молчание, а затем, слезая с дивана она предложила уйти, - Мне здесь как-то не по себе…

Они вышли в переулок, по которому пару минут назад сюда пришел Павел.

- Я думал, ты не жила, – выдавил он.

- А я и не жила. Не успела, – Кошка обошла его, обняла – Понимаешь… у тебя нет возможности прожить свою жизнь, это так. Ну, так научись жить всеми, которые через тебя проходят! Сколькие твоих знакомых бывали на балах? Сколькие путешествовали через время? – она вздохнула – Это у меня не было выбора. Хотя я тебя прекрасно понимаю, - Кошка прошла вперед, встала прямо напротив Павла, - Тебя переполняет отчаяние, одиночество. Это твой маленький ад. Но… тот, кто несет ад в душе, сеет его вокруг себя. Тот человек… не смотря на то, что он сделал со мной и с родителями… когда-то он был другим. Бедность и голод сделали свое дело. И он сломался.  Если ты и вправду мечтаешь увидеть свою семью не только в видениях, ты должен избавиться от этого ада.

- Как?

- А вот это уже тебе решать, - она улыбнулась. Как и всегда, видение начало таять. Как и всегда, то, что он видел начало таять и превращаться в привычный ему квартирный пейзаж. Но, все же, что-то изменилось. Что-то было иначе. Наконец-то помогали ему.

Гриша все еще ехал домой. О судьбе Паши он пытался не думать. «Игорь… прости, я бессилен». Перед глазами то и дело вспыхивали взрывы. Вот он видит мать, закрывающую своих детей. Вот Дима бросился к ним. Нет… чего-то не хватает… Дима не бежит. Он просто стоит посреди двора. Он смотрит. Смотрит на Гришу.

Время замирает. Дима идет к нему. Из его стиснутых губ вырывается «Предатель!».

Игорь был всегда рядом. Рядом с Димкой. И с командующим. Гришу увидел его, склонившегося вместе с еще несколькими людьми в военной форме над картой. Ночью он украл лошадь и рассказал все противнику. Где, когда, сколько. Но было условие: обстрел должны были начать только после того, как Игорь покинет деревню. Но, как известно, с врагами революции не церемонились. Даже если среди них был один свой. «Тот, кто предал однажды, - решили красные – предаст снова». Огонь открыли внезапно для всех. Даже для Игоря. Там он и погиб, как и Дима, как и та семья и остальные. Преданный предатель.

Гриша вскочил с кресла от боли. Видимо, он заснул и, когда автобус резко повернул, со всего маху ударился головой о стекло. Некоторое время он собирал все кусочки мозаики. «Если он знал, что они погибли, тогда зачем… Сколько же должно в нем быть злобы… Пашка ведь писал о таких. Как там его звали? Виктор вроде. Демон. Только что ему от меня надо? Сил у меня не так уж и много, чтоб красть. Но с тем, что есть обращаюсь неплохо. Зачем?». Еще несколько секунд он сидел неподвижно, но когда автобус остановился, вылетел из него пулей. Дважды чуть не попав под колеса, перебежал через дорогу, добежал до остановки и сел в ближайшую маршрутку, едущую как раз туда, откуда Гриша совсем недавно уехал.

Постепенно трезвеющий Павел потягивал кофе, периодически обмениваясь фразами с Кошкой. Имени ее он не знал, так что вот так и приходилось называть. Если честно, и спрашивать не хотелось. Лишняя информация о мертвом… снова примерять чужую шкуру… нет. Такого официального знакомства ему было вполне достаточно.

- Вы можете... блокировать мои силы? – между тем спросил Павел – Хотя бы частично. Просто чтобы можно было в перерывах между…

- Расследованиями?

- Ну да, между расследованиями чувствовать себя нормальным?

- Это возможно. Скоро ты научишься изолировать свое сознание от влияния извне. Ты будешь чувствовать нечто вроде стука – ты поймешь, что это за дух и чего он хочет без слияния с ним. И лишь после этого будешь решать, хочешь ли ты с ним общаться. Устраивает?

- Ну, в общем… а что если я никого не буду впускать?

- Они не будут уходить. Чем больше их будет собираться, тем труднее тебе будет их блокировать. Фактически, ты получаешь право на отсрочку. Ты можешь выполнять свою работу в любое удобное время. Но выполнять ее ты все еще обязан.

- Ясно, - Павел сделал глоток. Он хотел было спросить еще о чем-то, но заметил испуганное лицо Кошки. Ее круглеющие глаза были устремлены куда-то в угол комнаты.

- Что? – прошептал Павел, оборачиваясь. Последним, что он увидел, были устремленные к нему челюсти огромного волка…

Гриша буквально взлетел по лестнице, надвил на звонок. За дверью послышались шаги. Дверь распахнулась. Перед ним стоял Павел.

- А, Гриша! Входи!

Григорий медленно шагнул через порог.

- Чай? Кофе? – спросил хозяин из кухни.

- Нет, спасибо… - он прошел дальше. В зале на боку лежало кресло, - У тебя тут все нормально?

- Да, а что?

- Да тут кресло валяется…

- А, да это я по неосторожности!

Паша налил себе чаю, сел за кухонный стол. Гриша краем глаза заметил слабое свечение у окна за перевернутым креслом. Он остановился, присмотрелся. Это был тусклый, почти погасший силуэт лежащего котенка.

- Кто это?

- Так. Паразиты, - что-то явно было не так.

- Паша, с тобой точно все в порядке? – он поставил чашку и удивленно уставился на Гришу.

- Паша? Здесь нет никакого Паши…

Павел медленно открыл глаза. Он видел только бескрайнюю синюю пропасть. Медленно в ней начали проявляться белые пятна, а затем, что-то ослепило его. он поднял руку, чтобы закрыться от света.

- Хороший день, правда?

Паша вскочил с земли. В паре метров от него сидел по-мирски одетый мужчина лет тридцати. Некоторое время Павел смотрел на него и ждал реакции. Нападения, если быть точным. Но тот просто глядел в сторону. Павел осмотрелся. Они сидели на крутом берегу крупной реки. Вокруг не было никаких строений – только тайга на высоких сопках, лишь в нескольких местах отступавшая от воды.

- Я… умер… – осторожно произнес Павел. Незнакомец усмехнулся.

- Нет! Физически точно нет, - лицо его стало немного серьезнее, но лицо выдавало, что все это лишь напускное. Этот разговор был для него лишь игрой, - Ты знаешь, что случилось?

- На меня напали. Демон? – Паша вопрошающе посмотрел на собеседника. Тот кивнул, - Значит, я без сознания? Я сплю?

- Не совсем. Он вытеснил тебя.

- Из тела?

- Ага. И теперь тебе предстоит придумать, что делать дальше.

- А ты… это ты напал на меня? – тот замотал головой.

- Нет-нет, что ты! – а затем добавил – Если б напал я, ты встретился бы сейчас с ангелами на небесах.

- То есть ты – не ангел?

- Нет.

- Но ты и не дух. Нет, ты слишком много знаешь для духа… Демон?

- Да, - он улыбнулся.

- Тогда вы заодно?

- Отнюдь. Сейчас я на твоей стороне, - предупреждая вопрос Павла о мотивах, он пояснил – Тот, кто напал на тебя – кстати, зовут его Итепий – обычный анархист. Как и Виктор. Толку никакого. Только имидж портят. Хотя иногда и их можно контролировать. А сейчас тот случай, когда он даже немного вреден. Понимаешь, твоя работа полезна еще и для нас.

- Как это?

- Ты не только демонов обратно в ад отсылаешь, но и светленьким даешь покой. Лишенные внутреннего равновесия они много делов бы натворили…

- Ладно, к делу это отношения не имеет. Что мне делать сейчас? Как мне выбраться отсюда? Кстати, где мы?

- А ты не узнал? – незнакомец удивленно огляделся – Ты сюда в детстве ездил с родителями. Еще до всего этого. Мне показалось, тут тебе понравится.

- Мне и нравится. А ты…

- Считай меня джином. Я могу предложить тебе несколько способов выхода из сложившейся ситуации, с помощью которых ты можешь получить некоторые выходы. Не беспокойся – с твоим прямым начальством все уже обговорено. Судить тебя не станут.

Паша поднялся с земли, сел на какой-то булыжник, выпирающий из земли.

- И что за варианты?

- Сразу к делу? Уважаю. Ладно, начнем, - он потер ладони – Итепий захватил контроль над твоим телом через энергетический канал, связывающий тебя с иными мирами. По нему постоянно циркулирует сила. С ней он и проник. Его проблема в том, что он не успел полностью перейти от формы энергетической сущности. Выражаясь по компьютерному, он еще не весь скачался в твое тело. Потому твоя душа и застряла между мирами, хотя фактически она еще в теле, просто не имеет контроля над ним - демон собрался с мыслями и продолжил, - Первый вариант действий таков: с моей помощью мы расширяем этот канал. Тогда Итепий полностью проникнет в твое тело, но слишком быстро – твой дух не успеет ослабеть, а его – подготовиться к битве. Тут-то ты его и накроешь. Но тогда мы столкнемся с несколькими трудностями…

- Какими?

- Мы не сможем снова сузить этот канал. Твоя связь с загробным миром станет еще плотнее. Ты будешь видеть больше, дольше, четче…

- Нет! Должен быть другой способ.

- И он есть! – рассмеялся демон - Мы перекроем этот канал. Это разорвет сущность Итепия и он погибнет. Окончательно.

- А я? – спросил Паша после непродолжительной паузы.

- А ты станешь человеком. Обычным смертным. Ну, и как пенсионный бонус получишь обалденную девушку, которая полюбит тебя так, что аж кипятком будет писать! Обретешь ключ от собственного сердца, сможешь жить по его зову!

- В чем подвох?

- Ну, не то чтобы подвох… Энергия никуда не девается, сам понимаешь. Если канал закроется у тебя, значит, он должен открыться у кого-то еще.

- Я должен кому-то передать это проклятие?

- Ну почему же проклятие? Уверен, кое-кто воспримет это как дар.

«Гриша» - подумал Павел. Демон расплылся в улыбке.

- Да.

- Он еще мало знает! Он станет легкой добычей! Нарвется на первого же демона и…

- Я присмотрю за ним, обещаю.

- Ты переманишь его, не так ли?

- Из него вышел бы отличный черный маг, ты прав. Но я обещаю, что не буду влиять на его решения. Он до всего дойдет сам, - демон теперь стал неподдельно серьезным - Ну, так что? Решай, маг.

Павел повернулся к реке. В, на удивление спокойной, воде отражалось бездонное небо. Легкий ветерок трепал ветки деревьев. Шум леса. Все было таким безмятежным. Когда-то…

Когда все закончилось, Павел обнаружил, что заламывает руку стоящему на коленях Грише. Он разжал кулак и Григорий, развернувшись, ударил его. Павел схватился за нос. На линолеум закапала кровь.

- Да твою ж мать, Гриша!

Поняв, что дальнейшего нападения ждать не стоит, тот осторожно спросил:

- Паша, это ты?

- Ну, вроде да…

- Это был Игорь! Я хотел предупредить…

- Я знаю, знаю. Все закончилось, успокойся.

- А та кошка в зале?

Павел остолбенел на секунду, затем ринулся в комнату. Девочка сидела там, где пару минут назад бы кошачий силуэт. Все в том же платьице, хотя слегка потрепанном и кое-где дырявом. Она загадочно улыбнулась и исчезла.

Гриша и Павел некоторое время смотрели в сторону, где недавно была Кошка. Первым молчание нарушил Григорий.

- Я так понимаю, это означает, что ты вернулся к сознательной жизни?

- Да. Вернулся.

- Слушай, а где ты так драться научился? Я думал, скручу тебя пока все не проясниться, а то мало ли, чего он с твоим телом натворит. А вышло наоборот…

И все пошло как прежде. Спокойная жизнь в ожидании следующего неспящего, следующей миссии. Да, все как и должно было быть. Для Гриши.

Павел шел по шумной улице. Зачем? А пес его знает. Он и сам забыл об этом, когда его взгляд выловил среди толпы ее.

Она шла навстречу, прошла совсем рядом… ее глаза… ее волосы… Он не видел ее никогда прежде, но... взгляда было достаточно. Что было до этого взгляда не имело больше значения. Все. Шаги начали разделять их. Еще один – она дальше. Еще… «Что я делаю?». Паша развернулся, медленно догнал девушку.

- Привет! – она не отреагировала. «Дурак, о чем думал? Ладно, еще раз…».

- Привет! – девушка резко обернулась.

- Привет, а… мы знакомы?

- Нет, но это я и хочу исправить! Можно?

- Ну, давай, - улыбнулась она.

- Паша! – он протянул руку.

- Настя…

Через минуту они уже разговаривали как старые знакомые. И ничего не могло отвлечь их друг от друга. Если бы Павел захотел, то смог бы заметить небольшую серую кошку, сидящую на одной из крыш, скалившуюся в некотором подобии улыбки и не спускающую с него глаз. Но он не хотел.


А где-то на окраине города, Гриша продирался через заросли кустарника. Он то и дело натыкался на металлические надгробия с давно потускневшими фотографиями и красными звездами. В руке он нес потрепанного плюшевого мишку. Да-да, того самого. Ира указала дом престарелых, подсказала нужные слова для разговора с Женей. О, простите, Евгением Константиновичем (как-никак пожилой человек).

Впереди шагала невесомая, прозрачная фигура Иры. Гриша заметил, что она остановилась метрах в двадцати от него. Он ускорился. Последний шаг, и он оказался на чудесным образом не заросшей полянке.

 - Пришли? – Ира не ответила. Она лишь стояла, молча смотря на проржавевшую жестяную конструкцию. Гриша медленно опустил игрушку рядом с надгробием. Силуэт Ирины засиял. С лица ее, наконец, исчез страх, исчезла грусть. Впервые за много лет она улыбнулась.

- Спасибо…