В деревню

Алексей хоть и предчувствовал чего-то не доброе от этих управителей, всё равно открыл две свадебных страховки на дочек и две книжки. Хлорсульфоновая на складе закончилась и поставок её уже видно не предвиделось, царьки разделились или перестроились. Мы дорабатывали последний фенил метил уретилан и кислоту, в монжах на улице оставалось ещё много солянки, но начальство решит, куда это девать. Похоже кирдык пришёл лучшему в мире стрептоциду, который когда-то вылечил у Алексея на границе собаку. Но дума сейчас была больше о детях, а не о квартирах и чем закончится эта сумятица, и сделать то не чего нельзя, а дырку посреди пятна у Горбачёва надо было делать раньше, после Андропова, рыба гниёт с головы. Подходила осень, Валя в деревне визжала, чтобы Алексей приезжал за ней, а на фиг ты мне здесь нужна, оставайся ты там до следующей весны. Но всё же осенью с отчимом, его попросила мать, что мол двоих тяжело везти, поехали в деревню. Лёшка подумал пустили козла в огород, он там около этой бутыли сядет в обнимку и ещё гармошку ему в руки и всё, пальцем очки поправит, это его город, наверное, подальше находился от немцев. С нами ехал её брат, тоже пограничник, под ним, наверное, вышка бы согнулась, глядя на него Лёшка всё время думал во бы я его дозорами погонял. Они со Славой приезжали в том году, переночевали, поставили носки около батареи, мать не выдержала и взяла эти сапоги постирала. Ну выпили на калгане и на следующий день, Лёшка им ещё бутылку в дорогу дал, так эта деревня чего начудила, выпила бутылку в автобусе, а она же первая, градусов семьдесят. Ну вошли идут к эскалатору, а бабуля взяла и выскочила на своё горе, так этот увалень, достал два пальца из кармана и говорит уйди старая фары потушу и прошли. Вот был бы сейчас наряд на месте, дубинами бы им фары потушили. Но сейчас он уже устроился работать в Москве, на стройке и тоже ехал помочь маме копать картошку. Плацкарта не было взяли купе и с нами ехал, наверное, такой же с деревни, все мы с деревни, только отчим с города, только война его покидала маленько и закинула в Купавну. Ну была у нас бутылка одна водки, ну у него одна, заказали чаю, закуска есть, а с чего пить нема. Ну мы так под разговор у чаёвничали литр и не в одном глазу, тут Витя достаёт из сумки что-то такое синее, денатурат говорит, что-то там на стройке протирать. Ну где Лёшка работал, в спирте он был уверен, а вот это синее у Синельника, фамилия у них такая, но пьют значит уверены и выпили ещё две денатурата, во теперь стало нормально, в норме. Какую гадость тут только не научишься с этими перестройками пить, весело жить, в общем улеглись. Проснулся ночью в туалет сходить, какая бяка, во рту и он попил водички из крана, потом отплевался и сходил к титану в конце вагона у купе проводницы, Лёшка попил и поболтал с проводницей присев на край кровати. Ей, наверное, было скучно и она с удовольствием слушала как Лёшка загибал анекдоты и как обычно у женщин бывает, начала рассказывать про свою горькую судьбу, налив Лёшке пол стакана водки. Всё бы было хорошо, но тут в проёме двери появились очки отчима, он видите ли потерял пасынка, с вагона он выпал у Москвы там. Но нам уже скоро надо было выходить и пересаживаться на поезд Ильича в хуторе. Так всё и получилось, в хуторе чего-то купили и где-то и пока ехали они рассказывали друг другу, какие у немцев мины деревянные, откуда тот в пять лет может помнить и этот ещё не родившийся и сколько на них подорвалось. А потом ещё вспомнили как на Ниве ехали со свадьбы Салун и тесть и за валили в кювет, а Витя не ездил оставался по хозяйству, идёт, а они там пьют и колбасой закусывают, ну, что до дому добрались можно и в кювете. Ну с горем пополам добрались до станции, там нас подкинули на автобусе, Лёшки мозги уже были перегружены, рассказами проводницы и этих денатуратчиков, и он спросил у вас немцы ещё автобус не отобрали, смеясь в руку. В деревне уже ждали, но Алексей наученный горьким опытом, не брал много денег с собой, так консервы, колбаски, что у них было в ходу и на столе никогда не было. Ну, что с дороги опять к столу, расцеловавшись со всеми, но Лёшка сначала пошёл посмотреть своих дочерей обняв жену. Катерина спала, Лена с удовольствием приняла шоколад, который у неё тщетно пыталась отобрать мама, а, то есть не будет. В общем к столу, выпили картошкой с салом закусили, прям соскучился по простой деревенской пищи, потом тесть пошёл показать, что и где растёт и отчим сразу нашёл работу, поставить пристройку, чтобы им не выходить на улицу. Лёшка знал, что этот строитель халтурщик, чего ни будь на лепит, но тесть дал добро и работа закипела. Прокопать траншею Лёшке не дал до песка отчим, кто же на песке строит дом, на земле строят, да чёрт бы с вами вы тут хозяева. В общем сначала засыпали мелким камнем, залили, ну ладно коли так, нагрузки не будет устоит и сразу пошла кладка. Три часа работы и тесть уже лицезрел пристройку к дому с крышей окнами и дверью. Валя спросила, чего ты смеёшься, да эта пристройка и держаться то будет на стене дома и на погребе, а не на земле, опора есть у стены просто. Но завтра предстоит картошка и опять же баня, а уж после завтра уезжать, да и приезжают, наверное, быстрее чтобы увидеться и с работы был повод отпросится, а так там теплее как в Германии, хоть всю зиму копай. Всё равно у них зимой дел никаких нету, техника и фермы, но это сельская жизнь, так поставлена, лето даёт урожай, зима пожинает.