Наука дальних странствий. Тот Париж

– Да, Париж уже не тот, – лениво произнесла она, стряхивая пепел на ковер.
– Совсем не тот, – согласился он, сосредоточенно разглядывая ее колено.

*    *    *
Мне повезло – я не знала иного Парижа. И увиденный мною в самое неподходящее для смотрин время, он оказался тем – единственным, несравненным, волшебным городом-сном. До сих пор кажется, что это было во сне. Или не со мной. Или не было совсем. Но это было.

Увертюра
Париж начался с Моцарта. Таксист включил радио – и ликующий Моцарт ворвался в тесное пространство автомобильчика, переполняя собой все. На светофорах водитель бросал руль и темпераментно дирижировал невидимым оркестром. Его лицо выражало при этом страсть и блаженство. Прощаясь, он спросил, откуда мы приехали, и выдал роскошное, старательно выговоренное «до свидания».

Ужасное соседство
Отель в девятом округе – маленький, чистый, вполне подходящий для не слишком обеспеченных и не капризных путешественников – стал на неделю нашим домом. Близость Монмартра, грандиозных барахолок, африканских и арабских кварталов, классических бульваров создавала  непередаваемый колорит места, соединившего множество красок, стилей и голосов. Совсем рядом, на расстоянии одной остановки метро, как выяснилось потом, расстелилась скандально знаменитая площадь Пигаль, издавна имеющая дурную репутацию и тем самым обеспечившая себе неослабное  внимание. Хотя, мне кажется, слухи о  развращенности здешних нравов сильно преувеличены. Единственно, что бросается в глаза – это малочисленность прохожих и изобилие магазинов узко специализированного назначения, тесной стеной выстроившихся в длинный ряд. Секс-шопы выглядят печально и, видимо, их ассортимент не пользуется  ажиотажным спросом.
 
Африка и Азия Парижа
Вообще посещать непрестижные районы Парижа по-своему интересно: ну когда еще соберешься в Африку – а тут вот она, натуральная Африка с сохранением всех особенностей бытия, разве что за вычетом климатических. Невероятных габаритов пожилые африканки в бесцветных с чужого плеча европейских пальто и ярких многослойно намотанных на голову платках медленно плывут по улице, громко и темпераментно разговаривая. Лица их необыкновенно выразительны, подвижны, особенно глаза – большие, выпуклые, блестящие. Толстогубые  рты, выпускающие, как бабочек, французские слова, то и дело превращают лица в сплошную улыбку. Эти женщины смеются заразительно и громко, совершенно не обращая внимания на окружающих, будто они  тут дома, а никаких европейцев нет и быть не может. Но европейцы в этих кварталах, хоть и редко, но попадаются – преимущественно туристы.
 
Краешком арабских кварталов мы  прошли случайно, средь бела дня, но никакого удовольствия, надо сказать, не получили. Во-первых, потому, что там было на редкость грязно: под ногами лежал сплошной слой рваной бумаги, пластиковые упаковки от всего, обрывки одежды, мрачно мутнели глубокие лужи, и все это было припорошено какой-то сизой пылью. Во-вторых, ощущение непредсказуемой напряженности висело в воздухе.
 
Темнолицые брюнеты стояли, заложив руки в карманы, неплотной толпой, разделенной узким проходом, и словно процеживали сквозь эту толпу пешеходов. А их было немало, поскольку рядом расположена станция метро. На земле почему-то валялись грубо сколоченные деревянные щиты, вздрагивающие под ногами и издававшие глухой зловещий скрип. К стоящим мужчинам время от времени подходили соплеменники, они здоровались, обнимались, как-то по-особому касаясь друг друга руками и щеками, говорили отрывистые слова. Вновь пришедшие становились рядом и замирали в той же статической позе, не произнося уже больше никаких слов. В чем был смысл этого стояния, понять было трудно, но видно, они это знали. И стояли здесь долго, перебрасываясь косыми быстрыми взглядами.

Монмартр
Легендарный Монмартр оказался самой близлежащей достопримечательностью, с него фактически и началось знакомство с Парижем – первым здешним утром, пасмурным и дождливым, теплым и безлюдным. Неприметные улицы, закрытые еще лавочки, огромная широкая лестница,  декоративные растения в бутонах, собственно цветы – нежнейшие, капризные, заплаканные виолы. По обеим сторонам лестницы откуда-то сверху буквально скатываются чернокожие парни с пластиковыми мешками в руках. Диковатые взгляды и повадки, выжидательная стойка. Чего они хотят, чего ждут? Поднимаясь по лестнице, слышим за спиной до боли знакомые слова. Соотечественники. Первая группа туристов уже начала восхождение на холм. За ней следовали стройной стайкой дисциплинированные дети Азии, упакованные в капюшоны. Дождь усиливался, небо наливалось свинцом, восхождение продолжалось. Сахарно-белая базилика Сакре-Кёр, блистая умытыми куполами, принимала в свои недра мокрых и любопытных туристов. Новое, внушительных размеров сооружение, венчающее холм Монмартр, особенно популярно у наших проводников поездов дальнего следования – это едва ли не единственная достопримечательность, которую они успевают посмотреть в Париже за время ночной стоянки поезда.

Самое парижское
Дышать Парижем, учить наизусть перекрестки, мерить шагами бульвары, перебегать вместе со всеми крохотные улочки без разрешения светофора, смотреть на уверенных в себе и неизменно  вежливых людей и впитывать эту жизнь – чудесно! Но хождение по улицам и бульварам – это только  промежуточное занятие, попутное. Есть главное, ради чего мы  оказались здесь: хранилища красоты и рукотворные чудеса. Какое отчаяние охватывает тебя в Лувре, когда  понимаешь, что за день, отведенный полностью на посещение музея,  успеваешь посмотреть ничтожно мало! Лувр – это государство в городе,  парижский Ватикан.

Сколько иллюзий разбилось о камни здешних храмов, каждый из которых истинный храм искусства. Я не имею в виду только избранные: островную жемчужину  Нотр-Дам-де-Пари и готическую часовню Сен-Шапель,  самую старую в городе (как принято считать) церковь Сен-Жермен-де-Пре, последний приют Декарта, Сен-Северин с «пальмовыми» колоннами, Сен-Сюльпис, уступающий по размерам только Нотр-Дам – места традиционно посещаемые, описанные во всех путеводителях.
 
Чудо как хороши и те храмы,  что встречаются на пути к какой-то заранее намеченной цели.  Конечно, хотелось услышать голос органа, но все не удавалось. Только в последний день в Сен-Рош  мы попали на репетицию органного концерта. Уйти до окончания репетиции было невозможно – божественный орган, казалось, раздвигал пространство стен, вознося случайных слушателей выше купола. Звуковая волна ощущалась физически – она пронизывала тело насквозь. Звучало все: огранные трубы, колонны, лики святых, скульптуры,  деревянные стулья, своды, свечи, язычки пламени, воздух…
 
Удивительное для не-парижских глаз обстоятельство: продажа свечей и сувенирных открыток нередко происходит посредством самообслуживания: кладешь монетку – берешь желаемое. И никто при этом не присутствует, кроме Бога. Трудно судить об этом, наблюдая  людей столь непродолжительное время, но парижане не показались мне чрезмерно религиозными. Да простит мне Бог, если я ошибаюсь, но мне подумалось, что они охотнее посещают кафе, нежели храмы. Официальная статистика утверждает, что три четверти французов католики, но, видимо, в самом Париже другая картина…

Неопределенные люди
Хотя парижские власти постарались, чтобы эти люди не портили пейзаж своим видом, нищие в Париже все-таки есть. Правда, очень мало. Известно, что им запрещено промышлять в центральной части города, в местах часто посещаемых туристами, но обитают они именно там. В фонтане на Площади Согласия греется на солнышке только что проснувшийся  арабский гражданин, на перекрестке двух роскошных улиц спокойно сидит живописно одетая восточная женщина, а на коленях у нее дремлет завернутый в новое детское одеяльце кот. На широкой лестнице церкви Сен-Рош явно не первый день обитает хорошо экипированный бездомный с симпатичным псом и большим подсобным хозяйством. Я полагаю, что на этих нищих напрасно наговаривают: они никому не портят настроение своим видом, ибо он очень приличен, ничего не клянчат, а тихо и сосредоточенно ждут участия, иногда деликатно бормоча какие-то слова при приближении прохожих. Нищим подают – без раздражения и презрения. Или проходят мимо. Только одного пьяного довелось увидеть за неделю в Париже, но он не был нищим…

Р.S. Таким был Париж несколько лет назад. Таким и останется в памяти навсегда. Возможно, теперь что-то переменилось. Но пусть об этом напишут другие.

Фото автора