Утешение

Когда она пришла к нему, и стала вдруг плакать, он спросил:
- Чего же ты плачешь, милая?
Она, захлёбываясь, отвечала так:
- Я ничего не умею… Ничего не могу. Я бездарна; я не как ты. Все что-то умеют, что-делают, нашли в чём-то себя, а я…
- Стой! – сказал он лишь. – Не надо так говорить. И не нужно.
- Почему же?..
- Да просто. Просто не бывает же так, милая. Таня…
Он подошёл к ней, бросив свой рабочий стол, на котором стоит тара с гипсом, который обречён высохнуть ради его слов.
- Потому что ты не знаешь сама того, что ты можешь и чем действительно можешь владеть. Я что-то умею – я художник, мастер своего дела. А если ты ничего не умеешь, и правда так думаешь, то знай вот что: то, чем ты вправду владеешь, находится во-от здесь – он коснулся грязной, в гипсу, рукой её груди, говоря про сердце. Она посмотрела на его руку и тут-то же вроде как успокоилась. Он продолжил: - Ты делаешь то, чего другие не могут. Если я что-то делаю, я это знаю. Но потаённый, неосознанный тобою дар имеет великое деяние, которое зависит только от того, какой или какая Ты, а не какой сам твой Дар. Понимаешь?
- Кажется, да…
- Лучше быть родником, который даёт тебе пить, чем быть тем, кто хочет напиться. Лучше пускать то, чем ты владеешь. Это и есть та сила, которая вдохновит многих на многое лучшее, Таня. Танечка. Ты можешь это понять. Я знаю это. Ты даруешь этот свой дар мне, и он вдохновляет меня – поэтому всё, что я творю, ваяю, принадлежит и тебе тоже!.. Сама взгляни же…
Она посмотрела на работы, что были на полке.
- В этом всём есть часть тебя. И ты этого даже не знала. Говоря, целуя, слушая меня – всё это мне воздало необычным символом, чтобы я творил. Людям для энергии нужна еда, вода… Но для меня это не то, что могло бы послужить продлением жизни на дни и годы; потому как только от тебя я получал то, что и вправду имел ввиду «Жизнь».
Она успокоилась, обняла его. Плакать она перестала. От его рук и грязного фартука была она бела, но… гипс в таре подавно высох…