Девочка и Луна

Давно это было! Радуга пела тогда, а земля смеялась! И звери, и птицы вещали в те времена волшебные сказки, и слушали их сыны и дочери Человека. И была у кудесника одного доченька, что все величали Мирославушкой. Счастливо жили они, очаг их пылал да игрался, звезды и луны стучались в резные ставни их, а духи лесные спешили на огонёк. Да горе пришло в их дом, и очаг оно потушило, и смолкли тогда и песни, и птицы, и звери, и духи лесные стихи… Умер кудесник славный, Моране во след ушёл. Осталась сиротка одна-одинёшенька и зажила с тоской да печалью в сердечке своем – мягком и ласковом. Осталось у неё от отца и матушки лишь колечко волшебное, что берегла она как зеницу ока. Поверни его по стрелочке да и явится пред тобою Дева Лунная, что прекраснее всех ясноликих да алощёких царевен. Дева та – как финист мудра да как волк с лисою смекалиста. Коль совета спросишь – ответа лучшего не ищи да как велено поступай – сбудется твоё дело. Ночи Мирославушка дождалась и к реке полноводной скорее спешит – с Девою на свидание. Вот уж лес позади, вот уж ночь все темнее-темней, все пути-дороги змеиным клубком сплелись, добежала сиротка до реки. Камень на колечке вертит, глазки грустные закрывает. Глянь – засияла тотчас округа, мерцает уж небосвод да поёт, поёт свою песню птица вещая Гамаюн. Явилась Дева Лунная, выспрашивает у Мираславушки, что за горе-бедушка к ней её привели. Молвит девица, как отец с матушкой свет белый покинули, как одна она осталась на всём белом свете, как птенчик она, что на гибель верную обречён. Не печалиться было сиротке велено да семь трав собрать диковинных, семь цветков особенных. С той травы надобно ей венок сплести да чрез ночи три, чуть полночь, вновь сюда и явиться. Сказано – сделано. Травы собраны, вот уж и веночек ладится. Бежит Мирослава к реке-речушке, к Деве бежит, как к родной своей матушке. Явилась Дева Лунная, молчит, Мирославушку за собой зовёт. Шаг за шажочком во тёмные воды идут они, шаг за шажочком – всё от земли подальше. И открылся пред ними мир под водой да река под рекой – мёртвых обитель, живым куда путь закрыт. И глядят на них сотни глаз да сотни рук к ним же тянутся. Что ж, молвит Дева, угадаешь отца своего, батюшку, возвратится на свет он белый. А коли нет, вовек его не увидишь! Вмиг явились перед ликом светлым сиротинушки десять мужей, спинами повернулись, ясными соколами обернулись. Глядит она да диву дается да думы думает – как ей отца-батюшку отгадать, как же его в мире тёмном не потерять. Как вдруг – пригляделась, а у птицы одной на мгновение пёрышко шелохнулось – ту-то она и выбрала. Да отгадала! Сжалилась Дева Лунная, сжалился царь морской да отпустили они отца с кровинушкой восвояси и добрыми друзьями остались на веки вечные. А как время Мирославушкино пришло Моране во след идти, так и Девушка Лунная ясным соколом обернулась и взяла с собой Мирославушку на огромный небесный свод. Неразлучными они стали. А любовь их и по сей день нашу землюшку освещает. Мирославну же до поры сей в народе Венерою величают.