Брод

Брод. Из цикла Сны.
 
Всегда сначала бывает реальность, а потом, когда человек ложится спать,  сон превращает ее в другую, наверное, тоже реальность, но совсем уже другую картинку. И эта картинка куда более правдивее, и куда более честнее, чем первая, которую мы построили из обязательств, стараясь угодить себе, другим, времени, мечте, сложившимся обстоятельствам, просто необходимости.
Как оказался  он в этой квартире на втором этаже теплого дома с видом через широкое окно на небольшую, но очень глубокую, в этот весенний паводок речку? Непонятно.
Речка, стремительно несущая неуемные буруны весеннего паводка среди  крутых, вроде с запасом сделанных природой берегов и поросших  на бугорках жиденьких деревьев, держала направление строго направо. Река никогда не останавливается, даже подо льдом, она всегда  что-то делает, чем-то озабочена, не в пример людям, и бесповоротно бежит морю.
С хозяйкой дома, чуть полнеющей женщиной, немного за пятьдесят, его связывали странные отношения. Те редчайшие, которые нельзя назвать ни любовью, ни дружбой, – в них нет намека на физическую близость или обязательства, есть ценность внутреннего понимания,  порядочность, такт, забота, обычная женская функциональность и мужские умения, где по необходимости, где просто, что-то починить. Волшебные палочки  естественности, – твои, ее, обоих.
Дора еще на кухне, или уже в гостиной, не суть, –  спиной ее не увидеть, а выше упомянутая секретная близость чувствуется вне расстояний. В доме хозяйка, – и не хочется ничего менять. Двинешься, что-то порушишь, – а дальше? Все станет другим, уже не таким светлым, уже не таким чистым.
Окно вымыто до того состояния когда уже не видно стекла, создается впечатление полного присутствия в природе, смущает только разность температур. Должно быть холодней, а тепло.
Речка несется, а он идет по тропинке высокого берега. Сухо. Дожди и паводки высоко в горах, их не видно, только свежий ветерок порой надувает спину. Поднятый воротник как раз то, что не закутывает тебя в тулуп, не отрезает от действительности, просто не дает полоснуть холоду по шее, а свежесть и вкус воздуха остаются. Запах прошлогодних листьев, смешанный с запахом просыпающейся травы. Дора дома. Хорошее сочетание! Дома Дора, Дора Дома. В общем, – дом!
Выше несется шоссе, потом оно раздваивается и одна большая ветка в три полосы широким кругом, не сбавляя скорости, уходит на пятидесятикилометровый объезд излучины реки, переходящей в водохранилище. Но большая вода она где-то там далеко, а здесь на этом повороте одна полоса автострады, не меняя направления, стрелой спускается к воде, входит в нее под очень острым углом, и появляется на другой стороне реки метров через двести. Что это? Цивилизованный брод? Бзик богатой Америки? Идиотизм шика и возможностей или продуманный тест? Перед раздвоением дороги знак: Большой и маленький человек. Маленький перечеркнут жирной красной полосой. Понятно, – не для мелких!  Тропинка упирается в угол между рекой и этой сумасшедшей веткой дороги. Дальше обычному пешеходу даже по траве не протиснуться.
Огромный тарк с длинным прицепом, на полной скорости сходит с многополоски и летит по стреле в воду, с размаху ныряет в разлив реки. Трак  врезается в воду сначала по капот, потом, вода накрывает кузов, потом весь прицеп. Шлейфы брызг прорезанной надвое воды, на десяток метров разлетаются вправо и влево. На целые полминуты трак исчезает под водой. Полностью. Но потом, натужно гудя, появляется  с другой стороны воды и, набирая утраченную скорость, уносится за горизонт. Через минут десять,  тот же безумный бросок повторяет  «Додж РАМ». Потом резко скрипят тормоза еще одного трака, раза в два больше первого. Он корячится, сдает назад, складывается в сцепке и возвращается назад на многополоску.
«Безумству храбрых..»
Машины несутся по хайвею с положенной в Америке скоростью –шестьдесят пять миль в час. Их нужно умножить на один шестьдесят шесть, чтоб получить скорость в километрах. Никому больше не приходит в голову  пойти по прямой и, не сбавляя скорости  бухнуться прямо в омут.
 В  квартире на втором этаже, вкусно пахнет украинским борщом, киевскими котлетами. Можно почитать газету, послушать музыку, постоять у окна и посмотреть на реку. Можно вспомнить «безумство храбрых». Можно раствориться и стать счастливым.
 И вообще!
 Во сне все может быть.
 Во снах бывает всякое.