Бахчисарайский тур Екатерины Великой-часть-3

               Бахчисарайский тур Екатерины Великой
                Часть 3

Открываем заключительную страницу путешествия - личные впечатления императрицы Екатерины II, а также заключительный аккорд путешествия - Севастополь.

На фото "Спальня Екатерины" в Бахчисарайском Ханском дворце, бережно хранимая до революции 17 года и зафиксированная на открытке издателем Абильтаром Умеровым.

Напомним - 20 мая 1787 года Екатерина II торжественно въехала в Бахчисарай.
Сегюр писал: "По обе стороны длинной улицы, ведущей к дворцу, начиная с въезда, были лавки сперва богатых купцов; все лавки были открыты и перед каждою стоял её хозяин. В средине улицы встретил Императрицу муфтий бахчисарайской ханской мечети Мусалаф-Ефендий с магометанским духовенством. Близ дворца встретил греческий священник с хлебом и солью.
Императрица прибыла в 5-м часу во дворец с гр. Фалькенштейном (Иосиф II); здесь стоял почётный караул от Екатеринославского гренадерского полка; у подъезда встретил Её кн. Потёмкин, генерал-аншеф Каховский, "военный генералитет" и местные бахчисарайские чиновники; у подъезда же приветствовали Императрицу шестнадцать малолетних детей благородных греков и албанцев.
Вечером все мечети и дома, расположенные большею частью по косогорам, были иллюминированы.
По прибытию Императрицы в Бахчисарай, близ дворца, в главной мечети, где до того хоронились ханы и их семейства, муфтий отправлял торжественное богослужение с дервишами.
Императрице всё более и более нравился южный край, и в Бахчисарае, ложась спать она, описала свои впечатления в письме к П.Д. Еропкину.
"...Весьма мало знают цену вещам те, кои с уничижением бесславили приобретение сего края: и Херсон и Таврида со временем не токмо окупятся, но надеяться можно, что, если Петербург приносит осьмую часть дохода империи, то вышеупомянутые места превзойдут плодами бесплодные места.
Кричали и против климата, пугали и отсоветовали. Обозрев самолично, сюда приехавши, ищу причины такого предубеждения безрассудного. Слыхала я, что Пётр I в рассуждении Петербурга долговременно находил подобные, и я помню ещё, что тот край никому не нравился; воистину сей не в пример лучше, тем паче, что с сим приобретением исчезает страх от татар, которых Бахмут, Украина и Елисаветград по ныне сие помнят; с сими мыслями и я с немалым утешением, написав сие к вам, ложусь спать сегодня, видя своими глазами, что я не причинила вреда, но величайшую пользу своей империи. Из Бахчисарая, 20 мая 1787 г."

В своём письме к Марии Фёдоровне, от 20 мая, Императрица говорит о путешествии в Тавриду следующее:
"В день отъезда из Херсона я ночевала в Бориславе; на другой день, переправившись чрез Днепр, мы вступили в Тавриду и спали в редуте у Каменного моста; вчера мы проехали известные линии Перекопа и провели ночь в палатках в Айдаре; сегодня после обеда прибыли сюда в Бахчисарай, и я пишу вам из дома ханов, где остановилась
Эта часть Тавриды не похожа ни на что из того, что я видела; здесь есть очень красивые ломбардские тополи, виденные мною только на картинах, а город похож на те китайские рисунки, которые изображают жилища тамошних стран; он расположен в ущелье, между двумя высокими горами.
Противные днепровские ветры замедлили моё путешествие на несколько дней, но, выбравшись отсюда, я постараюсь ускорить своё возвращение, если будет возможно. В жизни своей я не видела таких гор; граф Фалькенштейн сравнил их с Альпами; вся эта часть Тавриды весьма живописна; погода ни жаркая, ни холодная и все мы здоровы".

К барону Гримму Екатерина писала из Бахчисарая:
"Третьего дня мы перебрались через Перекопский вал и вчера, около шести часов пополудни, прибыли сюда все в добром здоровье и весёлые. Всю дорогу нас конвоировали татары, а в нескольких верстах отсюда мы нашли всё, что только есть лучшего в Крыму, на коне. Картина была великолепная: предшествуемые, окружённые и сопровождаемые таким образом, в открытой коляске, в которой сидело восемь персон, мы въехали в Бахчисарай и остановились прямо во дворце ханов. Здесь мы помещаемся среди минаретов и мечетей, где голосят, молятся, распевают и вертятся на одной ноге пять раз в сутки. Всё это слышно нам из наших окон, и так как сегодня день Константина и Елены, то мы слушаем обедню на одном из внутренних дворов, где на сей конец, раскинуты палатки.
О, что за необычайное зрелище представляет пребывание в этом месте! Кто? Где? Принц де-Линь говорит, что это не путешествие, а ряд празднеств, не прерывающихся и разнообразных, нигде не виданных, и каких никогда более не увидишь.
Скажут: какой льстец этот принц де Линь! Но быть может, он и не совсем неправ.
Завтра мы выезжаем отсюда в Севастополь и пр."

Екатерина была очень довольна.

Пробыв в Бахчисарае, Екатерина со всею свитой отправилась в Инкерман. Дорога туда, чрез горы и вдоль по реке Каче, была сделана нарочно для путешествия императрицы.
В Инкермане, где также был построен дворец, во время обеда вдруг отдёрнули занавес, закрывавший вид с балкона, и, таким образом, внезапно и неожиданно открылся вид прекрасной Севастопольской гавани.
На рейде стояло 3 корабля, 12 фрегатов, 20 мелких судов, 3 бомбардирские лодки и 2 брандера, всего 40 военных судов. Открылась пальба из всех пушек.
Смотря на флот, Екатерина пила за здоровье лучшего своего друга, императора Иосифа, которому, как она утверждала, она была обязана приобретением Крыма.

Окружающие вспомнили слова Екатерины, сказанные ею как-то, что она сыграла свадьбу русского флота с Чёрным морем...

  После обеда, доехав до берега, императрица с Иосифом II села в шлюпку, заказанную заранее в Константинополе и совершенно сходную с султанскою, и поехала в Севастополь.
По приближению путешественников к флоту, все корабли салютовали.
Иосиф был в восхищении от Севастополя, называя этот порт лучшим в мире и утверждая, что в нём можно поместить до 150 кораблей.
Даже Иосиф II не сомневался в том, что Севастополю предстоит великая будущность; особенно на него, а также и на Сегюра, сильно подействовала мысль, что из Севастополя в 36-48 часов можно проникнуть в Константинополь.
Император замечает в письме к фельдмаршалу Ласи, что Сегюр очень нахмурился, видя такое быстрое развитие новой военной гавани России. "Вообразите себе, - продолжает Иосиф, - что за мысли должны явиться в голове моего товарища султана; он постоянно в ожидании того, что эти молодцы беспрепятственно придут и разобьют громом своих пушек окна султанского дворца. Императрица в восхищении от такого приращения сил России. Князь Потёмкин в настоящее время всемогущ, и нельзя вообразить себе, как все за ним ухаживают".

Из Севастополя Екатерина чрез Байдарскую долину вернулась обратно в Бахчисарай.
Екатерина писала великому князю Александру Павловичу 28 мая:
"Здешние места прекраснейшие, которые я видела от роду. По сю пору здесь ни тепло, ни холодно, но погода самая приятная. Везде сады в лощинах; окружены они горами. Севастопольской гавани подобной трудно сыскать, в оной разных заливов множество, глубина везде одинаковая, так что не только купеческие, но и самые большие военные корабли могут везде пристать к самому берегу. Земля здесь изобильна, деревья вышины и толщины необыкновенной. Татары везде весьма ласково нас принимают и всячески ищут, как лучше угостить; в Бахчисарае ночь целую, не выходя из мечети, молились весьма громогласно о благополучном продолжении пути моего; дорога сия мне тем паче приятна, что везде нахожу усердие и радение, и, кажется, весь сей край в короткое время ни которой российской губернии устройством и порядком ни в чём не уступит".

В письме к Константину Павловичу также упоминается о Севастополе и находившемся там флоте, а затем сказано:
"Тут вспомнили мы, что до Петербурга было вёрст тысячи полторы, а до Царьграда сутки двое морем. Мы поехали оттудова чрез высокие горы; на одну шесть вёрст должно было подниматься, и опять приехали в Бахчисарай почивать".
Упоминая и в письмах к Марии Фёдоровне о Севастопольской гавани и о флоте, императрица заметила: "Когда у вас шёл снег, у нас были холодные ветры и град; зелень, впрочем, великолепна; в жизни своей я не видела более высоких и толстых деревьев".
К барону Гримму императрица писала:
"Здесь, где тому назад три года не было ничего, я нашла довольно красивый город и маленькую флотилию, довольно живую и бойкую на вид; гавань, якорная стоянка и пристань хороши от природы, и надо отдать справедливость князю Потёмкину, что он во всём этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость.
Турецкий флот, который стоит приблизительно в шестистах верстах отсюда, ещё не показывался; увидим, явится ли он сюда, сделать высадку и выгнать нас отсюда, как предсказывают в газетах.
Граф Фалькенштейн, по-видимому, очень доволен всем виденным, а принц де-Линь говорит, что это один непрерывный праздник".
Иосиф II писал, между прочим, Кауницу из Севастополя: "Таврида, ещё могущая быть предметом кровопролитной войны между Россиею и Портою, не имеет ничего особенного. Но выгоды, проистекающие от приобретения, сей области для России, весьма важны для этого государства. Чрез неё можно после разбития турок довести их до крайности и заставить трепетать Стамбул".
____________________
Так триумфально закончился не только "Бахчисарайский" тур Екатерины Великой, но и её грандиозное путешествие на юг России - в Крым.

Остаётся только бросить клич: Поехали в Бахчисарай...