Эмма

(Аудиоверсия: https://youtu.be/PcoLBpZmeSk )

МАЛЬЧУПХ:

     Я встретила её на водах, ранней осенью.

     Горячий Ключ – такое особенное место, где горы ещё не высоки, реки ещё не бурны, лес ещё не густ, и город поблизости не велик.
     Своим приездом ты придаёшь значимость этому укромному месту. Конечно, не для окружающих, а больше для себя. И там нет ничего, что эту значимость поставило бы под сомнение.  Прохладный, немного сумрачный и пустынный павильон с поступающей туда водой от горячих подземных источников. Несколько курортных лавок при нём. Скромные санаторные корпуса. Аллеи, где можно встретить немногочисленных постояльцев.

     «Племя скифов живет вокруг озера Меот. Они решительно отличаются от соседних племен. Их зовут сарматами. Их молодые женщины ездят верхом, носят лук и стрелы и до замужества принимают участие в войнах. Никто из них не имеет права выйти замуж до тех пор, пока не убьет трех врагов. С самых ранних времен эти женщины имели обыкновение с помощью специальных оловянных инструментов выжигать правую грудь у своих маленьких дочерей, чтобы облегчить им ношение меча и других видов оружия».

     Она меня испугала. В первый же день.
     Что-то злое, отрешённое было в её лице.
     Движения её были отрывистыми, рублеными.
     Она наливала воду. Уронила стакан, и он разбился. Я успела заметить – тот стакан был очень красив.
     Рядом были бесплатные пластиковые стаканчики. Она взяла один и снова начала набирать.
     И вот тогда я обратила внимание, что она наклоняется как-то необычно. Боль и неестественность чувствовались в этом, что-то пугающее.  У неё не было правой груди.
     Многие вещи умеют скрывать то, что есть. Иногда труднее скрыть то, чего нет. Телесный дефект заметен был не только в пространстве, он гнездился в её душе, и если тело срослось, покрылось обновлёнными клетками, скрылось под одеждой, то душа оставалась надорванной, рана зияла, и глубина её была неизмерима.
     Потом, очень нескоро, я узнала, что она лишилась груди из-за врачебной ошибки.
 
     «Амазонки. Совпадая с древнегреческим словом "амасонес", означающим “лишённая груди”, термин породил мифы, представляющие этих легендарных женщин без одной груди. Они рассказывают, что амазонки “сжигали” правую грудь новорождённой девочке, чтобы в дальнейшем она не мешала ей стрелять из лука».

ЭММА:

     Вы не обращали внимание? Люди отдают предпочтение сюжетам. В дальней дороге, в поезде, мы рассказываем друг другу кучу историй о себе, иногда не избегая множества личных подробностей, но не формулируем чётко – кто мы.  И когда я поняла, что совсем не знала себя... Я не оценила в себе главного. Оказалось ведь, я – не та, которая допустила в себя смертельную болезнь.  Мне проще, чем тем женщинам, кому были сделаны операции при реальной угрозе. Моя угроза была фикцией. Я сделана из совершенно другого теста. Не из того, как те, кто страдает этой страшной болезнью. Я – безгрудая амазонка, но не для того, чтобы нести смерть. А для того, чтобы бороться и побеждать то, что не даёт освободиться запелёнутому до состояния удушья ощущению радости жизни. То, что враждебно самой жизни. Я умею побеждать это, я рождена быть победительницей.

     И тогда я поняла, что просто буду жить дальше.

     Каждого жизнь лишает чего-то или кого-то: молодости, наивности, богатства, надежд, родителей, друзей. Но это не повод чтобы идти убивать, и не повод впускать в себя червя сожаления – он будет глодать день за днём твою душу, истощая твоё тело. А моё тело после операции и так было неполно, оно было в нелёгкой ситуации.

     «Название “амазонки” происходит от иранского слова ha-mazan – женщина-воин. Ещё один вариант – от слова a masso – неприкосновенные (для мужчин)».

МАЛЬЧУПХ:

     На следующий год я снова встретила её. Она сама заговорила со мной, присев на скамью в аллее, когда другие скамейки были заняты молчаливыми парочками и весёлыми компаниями. Её заинтересовала книга в моих руках, посвящённая роли отца в мировой культуре.

     Она сильно изменилась за год. Та красота, которую я видела в ней прежде, была словно собрана в кулак. Она была предназначена останавливать потоки и формы внешнего мира на своей границе, возводя в принцип чёткость своих границ, по принципу – ни миллиметра внутрь, ни шагу назад.
 
     Новая красота исходила изнутри. Окружающий мир становился её частью. Уцелевшая грудь составляла образец для мира. Ей не нужна была вторая, чтобы подтвердить этот образец. Мир сам множил его и помещал там, где это было естественно и необходимо, где был отклик и резонанс. Речь  шла не о разрушительном преумножении, как это происходит с раковыми клетками, а совсем другом ощущении, о силе, которой я начинала завидовать.
 
     В последующие дни мы несколько раз гуляли вместе, выходили и за реку, где было больше людей и магазинов, поднимались по аллеям и тропам в гору и глядели на окружающие нас вершины. Она рассказывала о своём детстве и о том, что ему предшествовало. Родители, как считали родственники, ждали мальчика. Отец хотел назвать ребёнка Эмматч.
Получилась Эмма. А в эти места её родители приезжали лечиться, у мамы было что-то с печенью, и когда её не стало, Эмма была ещё мала. И позже, во взрослой жизни, начала приезжать сюда, чтобы вспоминать детство, эти тихие дни с мамой, среди этих вечных лесов, которые не исчезли даже с приходом новой, всё подминающей под себя цивилизации.

     Грудь ей удалили в начале прошлого года. Сначала несколько месяцев гоняли по анализам, отмахивались, отвечали неопределённо. Потом приняли решение, и свершилось, а затем выяснилось, что рака не было. И она начала жить с мыслью о мести. Она мечтала, как будет убивать врача, первым нарушившего заговор молчания и поставившего ей страшный диагноз. И того, чей скальпель изуродовал её прекрасное тело навсегда. Потому что самая непоправимая ошибка в её жизни – была совершена именно ими.
     Но позже возникла мысль о том, что убийство будет ещё более ужасной ошибкой. И за эту ошибку придётся отвечать именно ей.

     Я бы не хотела никогда стоять перед таким выбором.
     И всё-таки лучше, когда выбор есть.
     Эта история говорила о том, что выбор есть всегда. Даже если нет пути назад.
     С началом дождей, расставаясь, мы договорились, что встретимся на следующий год.
     Я уверена, что снова увижу её.
     Я знаю – мне нужно учиться той свободе, которую обрела она.

     «Рейнеггс был первым, кто записал историю амазонок у черкесов. Они говорят: “Когда наши предки жили на берегах Чёрного моря, им приходилось сражаться с эмматч, племенем женщин, проживавшим в тех горных местах, где сейчас живут сваны и черкесы. Они также захватили и соседние равнины до самого Ахло-Кабак”».

     «Эти женщины отказывались подчиняться приказам мужчин или даже общаться с ними. Они выходили на битвы. Между нами и ними шли бесконечные войны; победа доставалась то нам, то им. Однажды, когда мы готовились к решающей битве, мудрая принцесса племени эмматч, которой приписывали дар предвидения, вдруг вышла из своей палатки и попросила встречи с князем и предводителем черкесов Гулмой, который тоже отличался незаурядными умственными способностями. Воины разбили белую палатку между лагерями враждующих сторон, и два предводителя встретились там для переговоров. Спустя несколько часов принцесса вышла и обратилась к своей армии, сказав, что всё улажено, и так как доводы Гулмы были сильнее и убедительнее ее собственных, она согласилась выйти за него замуж. Она добавила, что по их плану вражда должна угаснуть и уступить место дружбе, затем она приказала двум армиям последовать примеру своих предводителей».


Март 2017