Красная линия. Глава пятая. Севастополь

«Обращаться за советом нужно к русскому народу,
в котором все наше спасение, а не к Европе».

Ф. Достоевский


В возрасте девяти лет и семи месяцев, а это значит в 1887 году,  Александр выдержал экзамены в подготовительный класс  Константиновского севастопольского реального училища. С основания оно располагалось на Чесменской улице, в доме  № 73. В доме праздник. Александр стал героем дня и получил от мамы и сестер особые угощения. При всех надел форменную фуражку с таким же приблизительно чувством, как в последствии первые офицерские погоны. Количество праздников в семье Чакировых прибавилось. До этого отмечали день местного приходского училища, в котором, после окончания в 1883 году Таврического епархиального, учительствовала сестра Вера.
- Господа, вы будете учиться в стенах реального училища, история которого начинается 10 мая 1871 года, -  так начал лекцию директор училища господин Искра. Чтобы вам было известно, название училище получило в честь Великого князя Константина Николаевича, который возглавлял тогда Академию наук и мы, господа, должны этим гордиться. Здание спроектировал наш Севастопольский архитектор Арнольд. Директорами училища  в разное время были уважаемые люди города Попов, Урусов, Милашевич, и ныне ваш покорный слуга.

К тому времени Александр уже знал, что их директор также был еще и председателем педагогического совета казенной женской гимназии в Севастополе. В училище все про всех знали, контингент учащихся был пестрый и осведомленный со всех сторон. Учились дети различных сословий – сыновья мещан, титулярных советников, кондукторов флотских экипажей, почетных граждан, дворян, коллежских асессоров, унтер-офицеров и крестьян. Принимали также лиц не православного вероисповедания: караимов, католиков, грекокатоликов, реформистов, иудеев, евангелистов, представителей армяно-григорианского вероисповедания.
Александру особенно запомнилось сообщение директора о наличии в училище стипендий: имени генерал-лейтенанта Ваховского, отставного статского советника Лаврова, потомственного почетного гражданина Иванова. Без средств никуда, и он решил стараться стать стипендиатом.
- Училище у нас, как вам известно, шестиклассное, - продолжал директор, - есть и подготовительный класс. Есть среди вас, кто им воспользовался? - Вижу, вижу, что есть такие. Напоминаю перечень преподаваемых предметов: закон Божий, русский язык, арифметика, французский язык, алгебра, геометрия, черчение, физика, химия, космография, законоведение, тригонометрия, дифференциальные исчисления.
Что такое космография, дифференциальные исчисления Александр не знал и потому слушал директора предельно внимательно.
 
- Хочу вас заверить, - при этом директор, высоко поднял голову и осмотрел весь класс, - наше училище пользуется высоким авторитетом в городе и губернии, обладает высокопрофессиональным педагогическим составом и потому при нем организовано проведение испытаний на различные звания: народного учителя, домашнего учителя, кондуктора флота, командира транспорта и прочее.  Например, летом у нас сдавали экзамены канониры 8-ой роты Севастопольской крепостной артиллерии. - Обучение, господа, есть приготовление к жизни. А жизнь требует, я особо подчеркиваю, требует, чтобы знание обратилось в плоть и кровь ученика и проявлялось соответствующим приложением в тот именно момент, когда это требуется условиями жизни. Я надеюсь, что вы будете стремиться не к тому, чтобы  блистать знаниями в период испытаний, а к тому, чтобы никогда не быть ниже того уровня, который определяется преподаванием.
На следующих уроках ученикам объяснили, что название «Реальное училище» произошло от Realschule, основанной Земмлером в 1706 г. в Галле. В России эти «школы» появились сто лет спустя на базе реальных классов при других учебных заведениях для «временного преподавания технических наук». Школы превратились в реальные гимназии, а они в реальные училища. В них, как упоминалось в уставе, давалось «общее образование, приспособленное к практическим потребностям и к приобретению технических познаний.

На первом месте стояли точные науки: алгебра, геометрия, тригонометрия, физика, химия, механика. Из учеников готовили хозяйственников с творческими техническими задатками и потому преподавали черчение, рисование, моделирование, землемерие, строительное искусство, счетоводство, технологию. Здоровье закаляли с помощью гимнастики, а душу на исповеди. Кто уклонялся от признания в грехах, сбавляли бал за поведение.
 В доме, где Александр снимал угол, было шумно от двух девиц его возраста Любы и Глаши, которые то веселились, то ссорились. Хозяин квартиры Аристарх Шведов, моряк дальнего плавания, звания и чина неизвестного, вследствие приобретенной от путешествий болезни, скончался рано.
Из любопытства Александр заглянул в словарь. Уж больно заинтересовало его имя Аристарх. Как он и предполагал, оно оказалось греческих корней и восходило к древнему Аристархос и означало: самый лучший, повелеваю и даже властвую. - Вот оно что! - оказывается Аристарх Шведов был чуть ли не семейным Зевсом, - заключил постоялец.
Шумное женское общество  Александра не устраивало, но дешевизна оплаты за поднаем и столованье скрашивала все трудности городского существования.  Зарабатывал он средства на жизнь репетиторством, - занимался с отстающими учениками.

 Перед отъездом в Севастополь, отец ему сказал:
- На проезд до города и на первый месяц питания денег дам, а дальше зарабатывай сам. А еще рассказал притчу местных крымчаков, исповедующих иудейскую религию. Слушай сын: «В давние времена в нашем городке жил искусный ювелир Нысым из крымчаков. После смерти жены поначалу жил у старшего сына, но вскоре заметил, что в семье им тяготятся. Собрал Нысым котомку и отправился к среднему сыну. Но и там он был в тягости сыну и невестке и пошел к младшему сыну. Но и здесь Нысым оказался лишним. Огорчился почтенный старец, и отправился, куда глаза глядят. Тут ему встретилась красавица Гюлюш, добрая молодая женщина.
- Здравствуй, дедушка Нысым, - приветливо сказала Гюлюш и  пригласила домой на чебуреки, выслушала его печальную историю и дала мудрый совет...
Утром следующего дня Нысым пришел в молитвенный дом крымчаков и обратился к главному священнику:
- О мудрый! Ты знаешь, что я был хорошим ювелиром и жил в достатке. Но умерла жена, и я не знаю, как дальше жить. Сыновья живут отдельно и не хотят присматривать за мной. Пришло время распорядиться своим богатством и оставить тому, кто будет ухаживать за мной. А пока ларец с сокровищами пусть хранится в божьем храме.

Весть о завещании старого ювелира быстро облетела Карасубазар. Сыновья Нысыма наперебой каялись в своей черствости и звали отца к себе. Простил Нысым сыновей и отправился к старшему. Жил Нысым в почете и уважении. Через год уважил просьбу среднего сына и переехал к нему. А спустя еще год внял просьбе младшего сына и поселился в его доме. Так, Нысым счастливо прожил свой век в окружении близких.
Но ничто не вечно, и пришел день, когда Нысым навсегда закрыл глаза. Не теряя времени, его сыновья поспешили к мудрому священнику за ларцом с сокровищами. И каждый из них говорил, что именно он лучше других присматривал за отцом.
Послушал священник недостойные речи наследников и сказал, что по справедливости сокровища разделит поровну между братьями. Все согласились. Священник открыл замок и откинул крышку. Драгоценностей не было, лишь на дне лежал пергамент с завещанием, в котором говорилось: «Я оставляю вам, мои сыновья, самое большое сокровище честь свою и мудрость. Воспитывайте своих детей так, чтобы в старости не боялись за свои последние дни».

- Вот и я сын, - сказал, прощаясь, Христофор,- богатства для тебя не нажил, но честь сберег, и мудрость жизни тебе передал. Теперь твоя очередь хранить и умножать эти главные семейные драгоценности. Иди прямо, не сгибаясь, и все у тебя получится.
Каждый день, вернувшись из училища часа в четыре и наскоро пообедав, Александр бежал на один урок, потом – в противоположный конец города на другой. А тут уж и ночь, да свои уроки готовить надо. Праздника ждал, и поездки домой как манны небесной.
Учился он  прилежно и вскоре очутился четвертым на «золотой доске», но будучи во втором классе, заболел оспой, потом воспалением легких  с осложнениями. Оказывается, эта болезнь была наследственной в роду и передавалась из поколения в поколение.  Лечился Александр домашними средствами, много времени проводил  на море, купался, грелся на солнце. За время болезни от товарищей отстал. Особенно по математике, которая считалась превалирующим предметом в училище. Как догонять? – думал Саша.
- Вот, пожалуйста. Садитесь и учитесь, - говорил классный наставник Александра Федор Иванович Штерн, по прозвищу «Штык».
- Почему не учиться? Извольте, - отвечал  Александр, - но сидеть не было сил. Голова гудела, и трудно было сосредоточиться на формулах и уравнениях. Темный лес. Так он остался без стипендии. И еще он очень жалел, что поступил учиться в 1887, а не в 1886 году, когда 7 мая училище посетили сиятельные особы. По многочисленным рассказам произошло это так: гости прибыли в 2 часа 8 минут пополудни и были встречены Попечителем Одесского учебного округа Действительным Статским советником Сольским. Господин Сольский сделал почетный рапорт, который царь милостиво выслушал, а по окончанию его подал руку Попечителю. Императора встречали также директор реального училища Статский Советник Урусов и начальница Севастопольской женской гимназии Зотова.

 - Здравствуйте, дети! - обратился император Александр к учащимся училища.
 -Здравия желаем, Ваше Императорское Величество. Затем их Величество в сопровождении их Высочеств изволили шествовать между шпалерами учеников в церковь училища, куда и изволили вступить при пении соединенных хоров учеников училища и учениц женской гимназии. Учащиеся спели тропарь «Спаси, Господи, люди Твоя».
  При входе в церковь Их Величество были встречены законоучителем училища и женской гимназии, настоятелем церкви священником Алферовым с Крестом и святою водою. Государь Император приложился к Кресту…. После осмотра церкви царская семья с гостями прошествовала в актовый зал, где были собраны ученицы женской гимназии.
- Здравствуйте, дети!
 - Имеем счастие приветствовать Ваше Императорское Величество. Ученицы поднесли букеты царице и Великой Княгине Елизавете Федоровне. Императрица милостиво говорила с начальницей гимназии и ученицами. Государыне подарили также атласную, вышитую шелками подушку для дивана и корзину для цветов, украшенную снаружи семенами и косточками растений Крымского полуострова. После гимна «Боже, Царя храни» Цесаревичу вручили в бархатной папке 15 видов г. Севастополя и его окрестностей, рисованных с натуры самими учениками. Почетные гости отбыли под крики «Ура!». В честь этого события было принято решение открыть мраморную доску с золотыми буквами.

 Отличников тоже по годам отмечали золотом на камне. Надежды попасть в их список у Александра было все меньше. Догонять всегда не легко, а преподаватели почти все – только чиновники. Отзвонить свои часы, рассказать своими словами по учебнику, задать «отсюда до сюда» - и все. До душонок учеников и их проблем не было им дела. Пришлось временно отказаться от дополнительного заработка репетиторством и самому обращаться за помощью  к старшеклассникам.
Учитель немец, невозможно коверкал русскую речь. Сменивший его другой учитель был взяточником – брал высокую плату за частные уроки. Процветала скука и казенщина. Прикладную математику преподавал больной человек Григорий Вислов. Он ничего не объяснял, а только задавал и спрашивал. При этом раздавал единицы и двойки направо и налево. Начальство все знало, но закрывало глаза. Исключение составлял учитель чистой математики Сергей Валерьевич Слащев, старообрядец, народник, немного толстовец – он приехал в Севастополь по окончанию Московского технического училища.
 Прислуги он с женой не держал, все делал сам. Общался со всеми запросто, приглашал школьников пить чай. Он первый рассказал Александру много интересного о Москве и о Московском военном училище, которое располагалось в Лефортово рядом с Техническим училищем через Яузу. Много добрых семян заложил в молодые души Сергей Валерьевич Слащев, но с начальством не ужился. Пошли разговоры, что он социалист и ему пришлось уехать.

Дружить Саша начал со своим соседом по парте Николаем Дерновым, сыном протоиерея во Владимирском соборе. Подружились они на музыкальном поприще. Николай играл на кларнете, и они часто вместе музицировали. Впоследствии Николай сделался земским деятелем, и когда они, спустя годы, встречались, то часами говорили о либеральных тенденциях в местных уездах.
Хозяйка дома, где снимал угол Александр, женщина тучная лет сорока с небольшим, как и бывший муж страдала здоровьем и частенько по болезни отсутствовала. Так и получилось, что Александр сам того не желая, стал главным в доме и по необходимости взваливал на себя его проблемы. Глаша и Люба были младше его на два-три года. Ближе ему была старшая Глаша – более спокойная и рассудительная. Частенько вместе с ней он наводил по дому порядок, ходил на рынок за продуктами. Больше совместного времени, конечно, они проводили за учебниками, книжками, что тоже входило в обязанности Александра как квартиросъемщика.
Женская гимназия, где училась Глаша, располагалась в новом здании  на углу Хрулевского спуска и Соборной улицы. Он там бывал с товарищами, когда их приглашали на торжественные мероприятия, чаще связанные с городскими событиями. На одной из них он имел честь познакомиться с  членом попечительного совета  гимназии, местным купцом и «личным почетным гражданином» Семеном Христофоровичем Гаваловым. Знакомству способствовало одинаковое отчество. Когда Александра представляли, к нему подошел Семен Христофорович и поинтересовался его корнями.
 -  А, да ты из Карасубазара, - улыбнулся он. Бывал, бывал. Прекрасные места. Одна Ак-Кая чего стоит. И у меня там есть родные корни, тянет, да вот дела держат. Передавай привет родителям. Скажи с почтением кланяюсь. Кланялся, передавал, но подробностей знакомства родителей с севастопольским купцом Александр так и не узнал.

В училище Александра прозвали ежиком за торчащие вверх жесткую шевелюру и свойства скрытого характера. Рядом с сестрами Шведовыми Александр становился домашним мягче и сговорчивее.
Директор училища с огненной фамилией Искра каждое утро, как говорится, «искрил» -  делал обходы по классам и пристально вглядывался в каждого воспитанника, чтобы определить,  какой он ведет образ  жизни, какая у него внешняя прилежность и есть ли бодрый дух.
- В здоровом теле, здоровый дух, - эти слова он произносил каждый день и требовал увеличения нагрузок на гимнастических занятиях. Штабс-капитан Гомань, преподаватель сего предмета, всегда находился при директоре и на распоряжения отвечал по военному, под козырек – «будет исполнено».
У директора был свой «кодекс правил», который он составлял многие годы и старался вбить в молодые вихрастые головы: «Составь ясный и точный план работы на день, установи, как должна вестись работа, выясни условия труда, делай все по порядку, веди постоянный учет труда». Порядок в училище был идеальный не только благодаря гимнастике, но и по причине насыщенных хозяйственных работ по благоустройству помещений, двора, училищного сада.
При училище существовало «Общество древонасаждений». Своих сил и средств не хватало, и педагогический совет обратился с просьбой о выделении денег на облагораживание территории и «воспитание улицы» поскольку считали, что училище должно служить примером для жителей близлежащих домов в обустройстве окружающей территории. Накануне специального праздника – торжества «древонасаждения» - директор пригласил всю педагогическую корпорацию вместе с семьями принять участие в посадке деревьев на склонах Южной бухты и вокруг здания училища. На празднике он и другие преподаватели выступили с речью и  говорили о пользе деревьев. Так появились цветник, огород и парник.

За счет Государственного казначейства проводились спортивные мероприятия – гонки судов средних учебных заведений на переходящий приз – кубок от вице-адмирала Бострема. Учащиеся Константиновского училища неоднократно оказывались победителями на этих соревнованиях. Ученики принимали участие и в Высочайшем смотре, ежегодно проходившем в Санкт-Петербурге. При выборе кандидатов на смотр руководствовались тем, что они должны быть, не только физически здоровы, безупречны в поведении, и иметь удовлетворительную успешность в науках, но и обладать нравственными качествами.
Спасибо священнику Сергию Богоявленскому, который своими проповедями   наставлял учащихся, смягчал напряжение училищных занятий, располагал к откровенным разговорам и учил терпеть, как это делал Всевышний. Частенько он участвовал в послушании, трудился с обучающимися на равных в саду, говоря, что труд облагораживает человека.
Человечками ученики были еще совсем малыми и поддержка им,  вдалеке от родных,  нужна была особенная, а было их почти 500 душ.
Однажды, когда Александр испытывал особую материальную нужду, отец Сергий пригласил его к себе в келью на самовар, угостил чаем с пряниками и  подбодрил добрым словом:
 – Не кручинься дружок, доброго в нашем житие больше чем злого, и зло это пройдет, отступит. Оно ведь смелое, когда мы даем слабину. А этого делать никак нельзя, надо держаться и все переможется. Все перемелется и мука будет. Этот случай и слова отца Сергия сохранились в памяти Александра на долгие годы и были ориентиром в трудные минуты.
Инспектор училища Сковородинский организовывал учебный процесс и его контролировал. Под его строгим вниманием находились преподаватели. Каждый день он проводил своеобразную разнарядку:
- Господа Бережков, Куклин, Казас, Шафф, Янышев, - завтра у вас занятия контрольные, будет проверка, потрудитесь хорошо подготовиться. Что касается господ Кострова, Руссо, Дембовского и Аздера,  я весьма недоволен дисциплиной на ваших занятиях. Шумно у вас, крайне шумно. Соблюдайте дистанцию, не позволяйте воспитанникам вести себя чересчур свободно. Учитесь методике подполковника Федорова. Также всем рекомендую побывать на часах Бабаева и Калядинского. Есть чему поучиться господа, право, успехи выше всяких похвал.

Сковородинский Никифор Иванович, сын дьякона, окончил духовную семинарию, когда-то преподавал в татарской школе, а вот тебе вышел в статские советники. Отличался строгостью к преподавателям и к ученикам, за что они его своими симпатиями не жаловали. Жаловали Моисея Ильича Казас. Добрейшей души человек, караим состоял в тесном родстве с местными богатыми купцами, и городским головой. В училище преподавал русский и французский языки, историю и географию. Во всех этих дисциплинах блистал, оставив благодарную память. Как ни как, окончил Петербургский университет. Обучаясь на восточном факультете по арабско-персидскому разряду, одновременно успешно держал экзамены на филологическом факультете, сдал экзамены по всеобщей и русской истории, изучал юриспруденцию. Одним словом, голова. За свои разносторонние знания, эрудицию, а также доброту и обаяние Моисей Ильич пользовался большим авторитетом, любовью коллег и учеников.
Музыку в училище преподавал Николай Иванович Осипов. Он сразу заметил музыкальные способности Александра и записал его в ансамбль струнных инструментов. Гитары, мандолины, балалайки звучали на все лады и затрагивали самые дальние уголки души, снимали усталость и меланхолию. Александр потихоньку осваивал все инструменты и мог по нотам играть известные русские мелодии. Сестры Шведовы от таких Сашиных талантов были просто в восторге.

 Существовало в Севастополе и «Общество вспомоществования недостаточным ученикам  училища». В его состав входили директор, инспектор, преподаватели и местные спонсоры. Александр как раз относился к тем ученикам, которые нуждались в помощи. Поступала она чаще по праздникам в виде подарков и пособий.
Самое замечательное время это, конечно, праздники. В эти дни, как правило, ученики училища гуляли по набережной, спускались к Графской пристани. На Морской магазины светились и иллюминировали. Со стен на прогуливающих смотрели рекламные щиты фирм по производству «Галош со звездами и утолщенными каблуками»; вин имени «Болгатур» Процветали фирма «Н.Н.Бекетова», товарищество «Гольдшвейн и Керцмана», магазин  «Обмундирования и офицерских вещей».
На Морской самые богатые магазины, гостиницы, банки и прочие разные аптеки, парикмахерские и буфеты, в которые иногда Александру удавалось забегать. Стены домов белые, а крыши черепичные красные. В домах жили офицеры и флотские чины. Строили их богатые купцы караимы. Один из них был Ага Самуил Осипович. Ходили слухи, что после его смерти бездетная вдова получила только одну восьмую часть наследства, остальное разделили многочисленные племянники. В доме № 3 размещалась контора известного севастопольского нотариуса   Налбандова, а рядом канцелярия городского попечительства детских приютов.

Глаша с подружками часто заглядывала в промтоварный магазин белья, полотен и приданного московских братьев фабрикантов Альшвант в доходном доме купца Гавалова. Того самого, с которым Александр недавно познакомился накоротке и видел его  несколько раз в родных стенах, так как тот состоял старостой церкви Св. Александра Невского при училище. Александра больше привлекали фотографические аппараты в заведении Камбура, заглядывал он и в магазин по продаже охотничьих ружей и принадлежностей немца  Мариса. В магазины с Глашей чаще заходили для радости глаз, если что и покупали, то  писчебумажные изделия для черчения и рукоделия. Возле продовольственных магазинов старались не останавливаться. Раздражала реклама, которая предлагала: «Ежедневное получение свежих закусок, жаркое, выбор сладостей и печений».
На Морской был даже японский магазинчик, неоднократно менявший своих владельцев. Торговали чаем, китайскими и индийскими товарами. В доме Харченко располагалась столовая Чернова, где можно было получить вегетарианский обед из двух блюд за 40 копеек. Фотография знаменитого Райниша, запомнилась  дешевыми открытками с видами Крыма, которые взял с собой Александр перед отъездом в Москву.
Бывали случаи, когда Саша с сестрами Шведовыми угощались «лечебным» портвейном  Ай-Гурзуф № 51, производства Федосеева. За колбасой фабрики Косолапенко ходили в торговый дом «Князя Юрия Гагарина».
 
Веселые прогулки по городу случались не часто, обременяли школьные занятия и репетиторство. На все хватало сил и энергии, от усталости иногда даже зашкаливало. В перемены же между уроками шалости, порой, достигали необычайных размеров. Однажды кто-то купил хлопушки, и,  взрывая их на улице, напугал проходящих преподавателей. Всем «террористам» учинили строгий разнос и заставили писать объяснительные. После этого случилось несчастье – скончался отец.  Все произошло неожиданно от удара. С утра был весел и энергичен и вдруг такое горе. Мама и сестры остались одни. Семейный достаток сократился, и Александру приходилось надеться только на себя. 
Благодаря однокашнику Коле Дернову он познакомился с молодым семинаристом, который готовился поступить в университет. Иван Владимирович Разговоров или просто Ваня был добрейший  и душевный человек. Вместе они проводили время, в том числе в компании сестер Шведовых.  Иван любил книги и покупал их по сниженным ценам на толкучке. Книги продавались на лотках по воскресеньям, и там можно было вести самые интересные раскопки. Разговоров приучил Александра к рыбалке. По поводу лова рыбы Ваня пояснял:
- Рыбная ловля удочкой есть специальная привилегия духовного сословия, в противоположность привилегии дворянской – охоте на зверя и дичь с огнестрельным оружием. Там – простое, грубое убийство,  здесь, напротив, жертве предлагается выбор – брать или не брать приманку. Друзья ловили бычков и готовили из них вкусную ушицу.

Однажды в чудесное воскресенье они вместе с сестрами ушли с раннего утра до вечера  на море, взяли с собой на целый день съестные припасы и предавались полному безделью. На душе было необычайно легко и дышалось свободно. Утомленные солнцем, рыбалкой, ходьбой, они возвратились домой и крепко заснули.
Знакомство с Глашей первоначально носило наставнический, а потом товарищеский характер, свободный от всяких задних мыслей. Полное доверие и долговременное совместное пребывание незаметно превратилось в прочную привязанность. Затем отношения перешло границу, за которой начинается взаимность. И тут было решено, что им следует жениться. Сделать этого было нельзя по их молодости и несостоятельности. Ничего не оставалось делать, как дать друг другу слово, проверить свои чувства и ждать счастливого времени.
От училища осталась память, как ходили в физический кабинет, снимали пыльные покрывала с чудодейственных аппаратов, которые при верчении высекали электрические искры, том «Физики» Краевича, в который Александр частенько углублялся, химические опыты по добыванию кислорода, математические занятия от третьего правила до употребления таблицы логарифмов, до сферической геометрии и высшей математики. Обстановка в классе оживала, когда проводили опыты по отклонению магнитной стрелки током, демонстрировали сообщающиеся сосуды с одной жидкостью, лампочку накаливания, телефон, микрофон. А однажды на занятия заказали коллекцию минералов из Екатеринбургского музея Уральского общества любителей естествознания.

Историю изучали по учебнику Иолавайского и зубрили «от сюда до сюда». Новая история ограничивалась хронологией битв и государей, а новейшая совершенно отсутствовала. Педагогический коллектив училища  занимался воспитанием милосердия в своих учениках. Доказательством этого служило проведение сборов пожертвований в пользу Черноморского общества Красного креста, а также различных санитарных отрядов. В училище была поставлена кружка для сбора денег на открытие ракового института, основанного Всероссийским обществом борьбы с раковыми заболеваниями. Сборы пожертвований проводились среди преподавателей и учащихся. Важно было воспитать сострадание и сочувствие к нуждающимся в помощи людям.
Телесные наказания в училище не практиковались. Крайней мерой  было исключение из училища за систематическое нарушение дисциплины, злословие в адрес преподавателя – распространение сведений, порочащих его честное имя. Такие ученики могли потом поступать в другие учебные заведения.
Кроме снижения оценок за поведение, были и другие меры воздействия: вызов родителей, арест до 24 часов, оставление на второй год, обязанность находиться провинившимся учащимся в кабинете директора во время перемены до исправления поведения, сидение на хлебе и воде в классе во время ближайшего праздника. Так на хлеб и воду посадили одного одноклассника Александра за гулянье по Нахимовскому проспекту с ученицей женской гимназии, который выразил недовольство замечанием проходящего мимо преподавателя и отказался назвать имя этой девочки даже директору училища.

В училище действовал институт классного наставничества. Классный наставник был обязан отслеживать развитие каждого ребенка и в точности знать его способности, прилежание, успехи, склонности. Задачами наставника было: следить за тем, чтобы не было перегрузок письменными работами, за приготовлением уроков, сохранением здоровья, бодрости духа и надлежащего нравственного настроения. Бодрости духа не всегда хватало, хотелось разрядки и отвлечения.
Директор Искра требовал от классных наставников, чтобы они знали истинные причины неуспеваемости или дурных поступков. Главная цель деятельности наставника была определена на одном из заседаний педагогического совета: «Следя за каждым из своих воспитанников, классный наставник не применит пользоваться и каждым случаем для возбуждения и развития в них чувство правды, чести и уважения к закону и его исполнителям, привязанности к своему Государю и Отечеству… Классный наставник должен постоянно руководствоваться непритворным желанием приносить учащимся доверенного ему класса истинную пользу».
Большим событием в этом смысле был приезд в Севастополь зверинца. Объявление об этом Александр  прочитал в «Крымском вестнике». Строчки гласили :  "В первый раз будут выведены четыре шотландских пони и собака датский дог. Далее: «Выезд мадам Анго в коляске, большая комическая сцена  в исполнении обезьян и собак; испанский пудель Лео исполнит жокейскую езду на неоседланной лошади.  В заключение представления будет выведен дрессированный слон Дженни и обезьяна Рококо, которая ему будет прислуживать за столом поваром».

В объявлении ничего не сказали об участии в представлении негра и индейца, которые больше всего поразили воображение Александра. Негр был в красном фраке, с нелепым зеленым цилиндром на голове показывал фокусы, бегал по рядам публики, вынимая из всех карманов замасленные карты. Вместе со зрителями Александр громко кричал «ура!» и махал от возбуждения руками.
А когда индеец в национальном костюме, украшенный  звериной  шкурой и утыканный перьями, стрелял в зал из лука, замирал дух и  хотелось спрятаться за спины рядом сидящих.
В буфете торговали цыгане.  Разве забудешь  их разговорную манеру: «Панич, лимонада холодная! Две копейки одна стакана ". И тут же: тарань, татарские чебуреки и, конечно же, буза. Праздники быстро кончались и начинались обычные будни.
В области литературы нельзя было обойти Пушкина и Гоголя. Учили наизусть поэтические отрывки и даже ссылались на Белинского. Александр был влюблен в культуру древнего мира. С большим удовольствием читал Ксенофонта и Фукидида. Пользуясь старинным изданием сочинений Аристотеля, проштудировал его «Метафизики». Заинтересовавшись греческой философией, купил на толкучке дешевый немецкий учебник истории философии Швеглера.

Читать Достоевского начали с «Преступления и наказания». Достоевский был на высоте своей славы. Запомнились его строчки:  «Обращаться за советом нужно к русскому народу, в котором все наше спасение, а не к Европе». Достоевский признавал народ богоносцем, в бессознательном православии русского народа он видел его всемирную миссию. Школяры с Достоевским не соглашались и от Европы ждали поднятия страны на высокий культурный уровень. Немецкое влияние было большое, и этот язык в училище постоянно присутствовал. Учили немецкие песни и распевали « Wacht am Rein» («Стража на Рейне»).

«Гремит призыв, как отзвук грома,
Как звон мечей, как волн прибой».

Истинный смысл этих восторгов стал понятен Александру только с началом Великой войны. Вспоминалось как немцы преподаватели старались прежде чем научить унизить, доказав учащимся, что они дураки и невежды.
В 16 лет, когда Александр учился в 6 классе училища, компания его друзей уже была достаточно сознательной. Читали и обсуждали вкривь и вкось, без последовательности и руководства социальные проблемы, разбирали по-своему литературные произведения, интересовались изобретениями техники. Но  страстнее всего занимал Александра вопрос религиозный – о бытие Бога. Бессонные ночи, подлинные душевные муки, страстные споры, чтение Библии, наряду с безбожной литературой. Сомнения свои разрешал, общаясь с друзьями Николаем Дерновым и Иваном Разговоровым, шептался с Глашей. Обращался он за помощью к училищному священнику, отцу Сергию.
Он же ему говорил:
- Прошу тебя, сын мой, исполнить мою просьбу, которая тебя ничем не стеснит и ни к чему не обяжет.
- Слушаю.
В минуты сомнений твори молитву: «Боже, если Ты есть, помоги мне познать тебя…».
Училище поддерживало тесные связи с другими городскими учебными заведениями. К ним относились казенные мужская и  женская гимназии, частные гимназии и школы. Александру были знакомы воспитанники  медицинского, ремесленного и приходского училищ. Чаще всего он посещал «Частное училище 3-го разряда Греческого благотворительного общества».
 
Были и у них гости.  Обычно приход посетителей приурочивался к праздникам и юбилейным торжествам. Моряки Черноморского флота,  военные штаба 24-й Пограничной Крымской бригады, который располагался на улице Херсонской, были их наставниками и воспитателями, а порой и экзаменаторами.
- А что такое племя молодое Херсонес? – спрашивали  бодрые и веселые военные.
- Это полуостров, кричали школяры. Другие добавляли, – был и город такой.  Херсонес  это и есть Севастополь.
 Правильно, но не все, - поясняли наставники. Во-первых,  город это Херсон, а Херсонес  - полуостров. И потом,  в древнее время на Руси Херсон назывался Корсунь. Именно там,  в Корсуне крестился князь Владимир.
 Училище располагалось на Чесменской улице, названной так в память знаменитого морского сражения на Чесме с турками. Александру было приятно, что с ними за свободу православной Греции сражался и его родственник Николай Чакиров, выходец с Пелопонеса.

Улица считалась аристократической и на ней селились офицеры, крупные чиновники, врачи, преподаватели. Помимо частных домовладений, находились несколько зданий военного ведомства.  Самым видным зданием улицы был дом главного командира Черноморского флота, который называли «Чесменский дворец» за красоту его фасадов. В доме № 22 находились армяно-григорианское церковно-приходское училище и армяно-григорианская церковь. Настоятеля и заведующего священника тоже звали Александром, но на армянский лад - Искандарьян Тер-Степанос.
Уже на углу с Берсеньевской имелась и немецкая кирха.  Ближе к площади Новосильцева, через два дома от училища находились Меньковский приют инвалидов и Меньковская начальная школа для детей инвалидов. Дети получали вместе с образованием ремесленные навыки в столярных и токарных мастерских. В школе были свои литейные и гальванические цеха.
Возле училища располагалось конно-почтовая служба. Все письма, которые Александр писал домой, уходили на дилижансах именно отсюда. Часто, когда на сердце набегала грусть, хотелось догнать почтарей  и уехать с ними домой.
История Крыма, как и в приходской школе,  являлась основополагающей. По вечерам Александр читал о древней столице Крыма Солхате, что с армянского расшифровывалось как Сурбан-хан – «святой крест». Книги рассказывали о том, как  армяне  и греки, переселялись в Крым из Византии еще в XI-XII веках. Слово «Крым» по мнению  грека Хартахая означало - от арабского «благодать», а от монгольского – «стена, крепость, ров».
 
Ближние дела были интереснее, и в них хотелось разобраться детальнее. Как же случилась Крымская война? Почему она застала Россию врасплох?
«Севастопольские рассказы» Льва Толстого Александр перечитывал  неоднократно. Отдельные строчки засели в голове навсегда: « На кораблях глухо бьют склянки, Проходит смена часовых. Солдаты разных полков с мешками и ружьями толпятся на пристани, перетаскивают тяжести на пароход. От затопленных кораблей кое-где торчат концы мачт, а невдалеке неприятельский флот....
В комнатах бывшего Севастопольского собрания походный госпиталь. Раненые на койках, на полу и ждут слова любви и участия. Ужасные, потрясающие душу зрелища. Кровь и страдания......
Все, все герои достойные Древней Греции. Корнилов, объезжая войска, говорил: «Умрем, ребята, а не отдадим Севастополь», - и наши русские, неспособные к фразерству, отвечали: «Умрем, ура!». «Артиллерия», «бандировки», свистящие и лопающие бомбы, как звезды, нет подкреплений и снарядов, лампадки под образами, носильщики с ранеными, сестры милосердия и смерть. Кругом смерть. Страх и ненависть».
У Александра от прочитанного захватывало дух, он представлял себя на месте героев: князя Калугина, штабс-капитана Михайлова,  юнкера Вланга, солдата Мельникова и греческих волонтеров. Совестно им было жить, когда умирали другие. Смог бы он? Не струсил бы?

Гуляя по городу, он представлял военные картины прошлых героических лет. Вот знаменитые бастионы, бывший Язоновский редут, Малахов курган, Константиновская и Михайловская батареи. Сохранилось памятное место, где жил матрос Петр Кошка и ему памятник на Корабельной стороне недалеко от Лазаревских казарм.
- Глаша, хорошо бы в воскресенье выбраться в Балаклаву, к крепости Чембало, на мыс Айя, на Серебряный пляж, - предложил Александр.
- Наверное, не получится, Саша. Мама себя плохо чувствует и дел много по дому. Ты же знаешь лучше меня. Давай сегодня подольше погуляем. Можно сходить на маяк. Там у меня есть заветное место. Мы там постоим и загадаем наше с тобой совместное желание - всегда быть вместе.
Позднее о Крымской войне Александр читал у Куропаткина: «Сражение было соображено основательно, соединяло все данные к полному успеху и тем не менее обратилось в кровавое и решительное поражение благодаря непостижимым ошибкам частных начальников. 27 августа союзники произвели решительный штурм и овладели Малаховым курганом. Это отступление решило участь кампании».
О Крымской войне писал и историк Соловьев: «Внешние дела были вовсе не в таком отчаянном положении, чтобы энергичному государю нельзя было выйти из войны с сохранением достоинства,  и существующих выгод…Севастополь играл ту же самую роль, какую играла Москва в 1812, тут-то после этой жертвы, и надо было объявить, что война не оканчивается, а только начинается». Этого не произошло. Царю и окружению не хватило гражданского мужества. Мысли историка Александр часто вспоминал после маньчжурских поражений от японцев.
После войны Крым, как рассказывали старики, представлял неприглядную картину. Села обезлюдели, поля не обрабатывались, ценность земли упала с 20 до 3 рублей за десятину. Дошло до того, что власти были вынуждены послать для полевых работ трехтысячный отряд солдат.

А тогда, в Севастополе сердце Александра успокаивала мысль - после поражения в Крыму в 1856 г. была все же победа на Балканах. Как говорили крымчаки: « Если Аллах запрет одну дверь, то откроет тысячу». Для Александра дверь открылась в Москву.
Письменные экзамены при выпуске по математике и русскому языку сдавали по присланным попечителем темам. Экзаменационные работы направлялись в округ и там оценивались начальством. По Закону Божью, вытягивали одни билеты, а отвечали по другим, распределенным и подготовленным, с помощью отца Сергия заранее. Председатель комиссии слушал невнимательно, и все сходило с рук. Детство закончилось. Начиналась новая и загадочная жизнь.
- Санечка, - прошептала Глаша, склонившись к его уху, - очнитесь.
- Простите. На солнышке пригрелся, птичье щебетанье убаюкало, дрема одолела….
Глаша громко рассмеялась:
- Обманщик! Она ловко подняла тетрадку, раскрыла ее и стала читать вслух: «…Дорогая Глаша, я решил стать военным и судьба моя учиться в Московском военном училище. Мы расстаемся ненадолго. Всего-то два года, они пролетят быстро, и мы снова будем вместе…». Дальше шли выражения самых теплых чувств.
- Как странно, Санечка, ведь ты, душенька, совсем не военный, я же знаю.
- Я им стану, моя хорошая. Вот увидишь. Со своего пути  не сверну.
Друзья обнялись и расплакались.
Александр и сам не знал почему он решил стать военным.