Не безнадёжен

Не люблю я кататься в лифтах. Иногда это очень даже хорошая привычка, а иногда доставляет неудобства, особенно, если приходится тащиться на невесть какой этаж к кому-нибудь в гости. Благо, сама-то я живу на четвёртом, и мне пробежаться по лестнице не трудно. Вообще, мне нравится моя квартира. Она, строго говоря, и не моя вовсе, а папина, и живу я с ним и с братом, ну да это не суть. Всё в моей жизни и квартире хорошо, кроме соседа снизу. Как ни крути, сосед снизу это лучше, чем сверху, хотя бы залить не может и не топает ногами, скрепя половицами. Но мой сосед умудряется раздражать, даже никаким шумом не выдавая своего присутствия. Он курил. "Ну и что? - скажите Вы. - Все курят. Ну ладно, не все, но многие, и ничего в этом такого нет". Может, для кого-то и нет, а вот я вообще не люблю запах табака. А Ромка курит в подъезде и, как назло, выбирает именно тот момент, когда я поднимаюсь или спускаюсь по лестнице. То есть, он, конечно, не выбирает, но от этих совпадений у меня стойкое ощущение, что всё-таки выбирает или же просто дымит постоянно.
А ещё он наглый. Не настолько, чтобы хамить, но всё-таки наглый. И сегодня мы снова встретились.
Я шла домой с работы, слушала плеер и, в принципе, даже не удивилась, увидев Ромку. Он сидел на крышке мусоропровода перед приоткрытой форточкой и курил. Вообще, между третьим и четвёртом этажами в нашем подъезде благодаря ему была самая чистая крышка мусоропровода в доме. Но мне до общественной пользы дела не было, и потому я сердито сдвинула брови, увидев парня, и демонстративно закашлялась.
- Привет, - искоса глянув в мою сторону, небрежно бросил он.
На приветствие я не ответила, хмуро спросив:
- Ты что, весь день тут стоишь или это мне так везёт вечно на тебя натыкаться?
Он повернул ко мне голову и внимательно посмотрел в глаза. Глаза мои, кстати, щипало от концентрации дыма, а этот хмырь сидел у окна, и потому ему дым глаза не ел. Я подошла и выразительно ткнула пальцем в распечатанный лист бумаги, который сознательные граждане прилепили на стену. Они, эти граждане, поналепили этих листков на каждом пролёте, только толку от никчёмных бумажек не было. Листок гласил, что курить надо дома, а на лестничных площадках это делать запрещено. Ромка в отчет на мой немой укор молча спрыгнул со своего излюбленного места, подошёл и сорвал со стены лист бумаги, на содержание которого я пыталась обратить его внимание. Я зло смотрела на него снизу верх - он был высоким, на полторы головы выше меня уж точно. Парень смял бумажку, отходя от меня, и выбросил в мусоропровод.
- Ну, знаешь ли! - возмутилась я, нервно трогая переносицу: вроде уж год, как не ношу очки, а привычка их поправлять осталась.
Ромка сунул одну руку в карман, выудил оттуда телефон и протянул мне. Молча. Я не шевелилась, глядя на него с удивлением, которое на какое-то время вытеснило остальные эмоции.
- Ну давай, - он нетерпеливо потряс протянутым мне телефоном. - Звони, куда там звонят в таких случаях? В ментовку? Можешь даже сфоткать меня, если хочешь.
Я насупилась. Он не собирался сдаваться:
- Да не сс... не дрейфь: почтовый ящик не подожгу и монеты в замок не напихаю. Звони!
- Никуда я звонить не буду! - я смотрела на него с обидой, поскольку его наглость действительно обижала меня.
- А чё тогда возбухаешь? - спросил он довольно спокойно, словно и вправду не мог этого понять.
Глаза у него мне всегда не нравились. Светло-серые, достаточно искренние, чтобы казаться мне беспросветно глупыми. Вот смотрит он, и сразу ясно, что говорить ему что-либо бесполезно. Я окинула его презрительным взглядом: высокий, русые волосы густые, но лохматые, хоть и короткие, глаза, как я уже отмечала, глупые, а в длинных пальцах сигарета. И чего я остановилась вообще? Ясно же, что без толку взывать к совести.
- Да пошёл ты! - фыркнула я, продолжая прерванный путь на свой этаж.
Парень пожал плечами, выражая своё непонимание моего поведения.
***
Когда лежишь в ванной, однозначно кто-нибудь позвонит. Не знаю, как у всех людей, но у меня это правило работает безотказно. Настолько безотказно, что даже не важно, беру я с собой телефон или нет - он всегда звонит, стоит начать нежиться в пене. По-любому.
И сегодня тоже было именно так. На этот раз Рита. Если она звонит, значит, её бросил парень. Она влюбчивая, но отходчивая. И болтливая. Так что я была рада, что её звонок застал меня в ванной - так я не потеряю много времени на пустую болтовню.
Я её выслушала и вынесла вердикт:
- Это всё потому, что все твои парни - тупые. Вот я тебе на своих никогда не жаловалась. Потому что они нормальные люди. И, даже если мы не подошли друг другу, я всегда тепло о них вспоминаю... И со всеми даже общаюсь иногда. Никогда не сказала бы про своего бывшего ничего плохого...
- Что у тебя там за эхо? - перебив меня, поинтересовалась Рита. - Ты где вообще?
- В ванне я, - ответила я, недовольная тем, что меня бесцеремонно сбили с мысли.
- Так говори тише, раз в ванне, - посоветовала Рита. - А то тебя, небось, весь дом слышит!
Я прикинула, что вообще-то, да - слышимость в ванной хорошая, и разговор мой слышать могли многие. Но это не показалось мне проблемой, и я, что есть сил, крикнула и в трубку:
- А мне скрывать нечего, пусть все знают: мои бывшие парни - не тупые!
Ритка засмеялась, и я тоже, поэтому не очень разобрала сквозь собственный смех, что мне ответил Ромкин искажённый голос, донёсшийся откуда-то снизу.
- Погодь, - шепнула Ритке и крикнула: - Чего ты там бухтишь?
Он снова что-то ответил... Кажется, имел в виду, что мои парни не тупые по сравнению со мной, но половина слов соседа была искажена, так что не ручаюсь, что поняла его правильно. Но, с другой стороны, вряд ли бы он кричал мне что-то приятное...
- Что там у тебя? - спросила Рита.
- Да, ерунда, - не стала обращать внимания я. - Так о чём я? Ах, да! Нытик ты, вот я о чём! Ты моя единственная подруга и я честно скажу тебе: ты - нытик! Вот ты знаешь, что в основном я дружу с парнями. Так знай: ни один не жаловался, что его бывшая дура. И ни один не говорил о ней плохо и не обвинял ни в чём. Поэтому я с ними и дружу: адекватней они, как ни крути!
И всё. Не стоило этого говорить. Потому что дальше Ритку понесло. Как и всех. Я давно привыкла слушать долгие и нудные доводы о том, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. А я знаю, что бывает, так что слушала подругу вполуха. Потому что пусть себе говорит, что хочет, хоть от нытья своего отвлечётся, и то хорошо.
***
Я проснулась оттого, что в первой из двух входных дверей поворачивался ключ. Почему-то это всегда было так громко, что я могла услышать этот звук даже при закрытой двери в комнату. Брат мой старший спит в соседней комнате, отец - в командировке. Стало быть, надо выйти и посмотреть, отчего Веньке не спится.
- Ты куда? - кутаясь в махровый халат длиной до пола, спросила я.
- К соседям, - коротко ответил Веня. - Морду бить.
- А-аа... - многозначительно зевнула я. - Снова шумят?
Брат не ответил, поскольку это и не потребовалось: в коридоре было слышно, как внизу ругаются нетрезвые люди. Это Ромкины родители, они иногда нарываются на неприятности из-за несоблюдения тишины в ночное время, и это выходит им боком: выбитыми стёклами или появлениями на их пороге таких, как Веня.
- Папа не одобрит, - предупредила я, поскольку папа правда не одобрит: он гуманист и всё такое, так что никогда не отпускает Веньку бить морду соседям.
А Венька может. Он вообще крупный и суровый на вид. Такому не всегда необходимо лезть в драку - у него вид внушительный, и иногда этого достаточно.
- Вот только не надо угрожать, ябеда, - беззлобно хмыкнул брат, открывая первую дверь и отпирая щеколду на второй. - Пока бати нет, самая тема этим гадам по рогам надавать!
Я вздохнула: он чертовски прав. С папой можно только так: мстить соседям, чтобы он не прознал.
По батареи стучали соседи сверху... или снизу, тут уж особо не разберёшь, и орали что-то, опять же, в батарею.
- У тебя много единомышленников, - улыбнулась я брату. - Только давай мирно попробуем...
- Мирно я не умею, - признался мне Венька, будто я без него этого не знала.
- Тогда я схожу! - сама не знаю, почему, вызвалась я.
Наверно, не хотела обижать папу: он бы расстроился, если б узнал о Венькином самоуправстве. Он всегда расстраивался, когда тот дрался, а дрался Веня не часто, но всегда по делу и всегда выходил победителем.
- Ну и иди, если так хочется! - фыркнул он.
Обиделся, что не поддержала. Ну и ладно!
Я накинула пуховик, поскольку была зима, и в подъезде царила прохлада, граничащая с холодом. Вышла на лестницу и поплелась вниз. Ну и что делать? Позвониться? Да к ним уже раз десять наверняка приходили и просили заткнуться! Может, они разозлятся, когда увидят меня? Хотя нет: когда папа к ним ходил, это помогало. Он говорил, что дверь всегда открывал бухой мужик и долго извинялся. Правда, тишина от таких папиных походов была недолгой.
В принципе, орали они в кухне, так что я вообще никогда не слушала их ругань и всегда просыпалась, только если кто-то из домочадцев собирался открыть дверь. Так что личной неприязни к скандалящим у меня не было, и от этого я робела.
Подойдя к двери в Ромкину квартиру, я в нерешительности замерла, разглядывая золотистого цвета цифру два, красовавшуюся на этой самой двери. Довольно странная цифра для квартиры на третьем этаже многоквартирного дома. Видимо, перед ней была раньше ещё какая-то, судя по номеру нашей - даже две. Наверно, их растащили на сувениры те, кому обитатели квартиры с нынешним номером "два" мешали спать.
Переминаясь с ноги на ногу, я стояла у двери. Здесь ругань слышалась хорошо, и от этого, вмешиваться в конфликт не хотелось ещё сильнее. Так что я, постояв без толку несколько минут и почувствовав, что ноги мёрзнут в тапках, побрела обратно в квартиру. Венька наверняка ушёл в комнату спать: его соседским шумом не проймёшь, и проснулся он, скорее всего, чтобы сходить в туалет или на кухню, и как раз услышал соседей, тут же решив их проучить.
Для верности подождала ещё немного около своей двери. Потому что не хотелось признаваться брату, что даже не позвонила в соседскую квартиру. Пока я стояла, внизу щёлкнул замок, после чего крики стали ненадолго громче, а после кто-то резко хлопнул дверью и послышались шаги. Это был Ромка. Я не знала наверняка, но по всему выходило именно так: он немного поднялся по лестнице, судя по шагам, открыл форточку, а потом закурил. От того, что он приоткрыл окно, мне стало совсем зябко, и я поспешила вернуться в квартиру. Наверно, он слышал, как я закрыла дверь, но мне до этого дела не было.
***
Я потратила около получаса на препирания с Венькой. Он ел салат на кухне, и ему не нравилось, что крики соседей не дают ему смотреть телевизор на приемлемой громкости. Он ещё раза три порывался идти разбираться, но я каждый раз взывала к его сыновьей совести. На самом деле, не хотелось, чтобы он связывался с Ромкой, которого может встретить в подъезде. Да и Ромку было бы жалко: это ж не он там ругается, а от Веньки и ему попадёт: брат тоже не любит, когда в подъезде задымлено.
Мысли о Ромке заставили моё любопытство разыграться. Стало любопытно, курит он там всё ещё или нет? В конце концов, должна же я выяснить, всё время он там сидит или просто его пребывание в подъезде слишком часто совпадает с моим. Так что я вышла на лестничную площадку.
На улице буйствовала метель. Непогода началась ещё вечером, и до сих пор не прекращался снегопад, а холодный сильный ветер, подхватывающий снежинки, казалось, только усиливался. На лестнице было холодно и по ногам сквозило.
Ромка сидел, втянув голову в плечи и съежившись и курил. Эта картина мне совершенно не понравилась, и я направилась в его сторону, пока не зная, для чего, собственно, это делаю.
- Ты чё не спишь? - спросил он у меня, когда понял, что я спускаюсь к нему.
- Так орёте, вот и не уснуть... - ответила я, подходя ближе и глядя в окно.
В свете фонарей снег казался искрящимся и волшебным. Не будь здесь холодно, постояла бы и полюбовалась.
- Беруши купи, - посоветовал Ромка.
Он выглядел довольно бледно, как замёрзший человек. Даже как-то жалко его стало. Он докурил, выбросил в окно окурок и закрыл форточку, при этом не намереваясь покидать насиженное место.
- Ты тут надолго? - спросила я почти участливо.
- Я ж не курю, какие проблемы? - не понял он причины вопроса.
- Да у меня-то никаких... - ответила я, поправляя волосы: с тех пор, как постриглась, всё время кажется, что на голове чёрт-и-что. - Просто три часа ночи, а ты тут... Нехорошо как-то... - я не знала, зачем подошла к нему, просто почему-то мне показалось, что от него веяло таким одиночеством, которое остро захотелось хоть ненадолго прогнать.
Ромка поглядел на меня и, кажется, прочитал по глазам все мои мысли.
- Мать и отчим скоро вырубятся, - успокоил он. - Часов в пять точно.
Он говорил об этом так просто, словно постоянно сидел здесь, пережидая, пока конфликты дома закончатся. А мне сказанное показалось диким:
- И ты будешь до пяти сидеть здесь... один?
- Могу с тобой здесь посидеть, - просто ответил он, а когда я на это фыркнула, спросил: - Или ты предлагаешь мне позвонить друзьям, разбудить их  и перекантоваться у них два часа?
- Ну меня же разбудил... Мог бы и их, раз такое дело... - высказала своё мнение я.
- Я тебя не будил, - справедливо заметил Ромка, отворачиваясь к окну.
Посмотрев на него, я подумала, что, возможно, он не виноват в том, что такой. В том, что курит в подъезде по десять раз на дню. В том, что наглый и невоспитанный. Я всегда знала о его существовании, но ни разу не общалась с ним до этого дня. Мы учились в разных школах: он - в ближайшей к дому, я - в элитной гимназии. Мы бывали в разных компаниях: он не гнушался якшаться с гопотой, я же всегда тщательно подбирала людей для своего общества.
- Хочешь, у меня подожди... - неожиданно для самой себя предложила я, не зная, верно ли поступаю.
Венька не одобрит. Не выгонит этого гостя, но и не одобрит, это уж точно. Зато папа бы одобрил. Это точно.
Парень повернулся ко мне, тоже явно не ожидавший такого предложения. Я смело посмотрела в его лицо, ожидая ответа.
Мне было всё равно, что он ответит. Главное: я предложила. А это - папина победа над нашей с Венькой безгуманностью.
Парень молча изучал мою физиономию. Наверно, я выглядела весьма довольной и счастливой даже. Потому, что Венька хотел им всем морду набить, а я помочь человеку хочу. Только человек помощь принимать не торопился. Молчание затягивалось и я, переступив с ноги на ногу, добавила:
- Только у нас не курят... А так приходи... Холодно тут... - я зябко поёжилась. - Заболеешь...
Мне было холодно в тёплом халате и пуховике, а он был всего лишь в толстовке и сидел здесь уже довольно долго.
- Попить дашь? - спросил он.
- В смысле? - растерянно переспросила я, поскольку такого вопроса не ожидала.
- Попить, а не выпить, в каком ещё смысле это может быть? - поразился моей недогадливости он. - Пить я хочу. Мать с отчимом на кухне ср... ругаются, так что я туда не суюсь.
- Ну хорошо, - всё ещё растерянно кивнула я. - У нас чай можно попить... И компот вчера сварен...
Ромка легко спрыгнул с крышки, и беспечно улыбнулся мне, словно единственной его проблемой являлось то, что он хочет пить, и теперь она была решена.
Я вздохнула: а ведь всё-таки была надежда, что он откажется.
***
- Нифига не удивлён, - буркнул Венька, едва мы с Ромкой зашли в квартиру, после чего скрылся в своей комнате.
Венька умный и ему всякие там личности из неблагополучных семей до лампочки. Мне, если честно, тоже. Об этом я подумала, стоило закрыть за Ромкой дверь на щеколду и понять, что я совершенно не знаю, о чём с ним можно поговорить в те часы, что я предложила ему побыть у нас. Папа бы нашёл, о чём потолковать, он с людьми хорошо ладит, не то, что я.
Ромка стоял в коридоре и глазел на меня, ожидая, когда я, наконец, сопровожу его в кухню. Потом ему, видимо, надоело смотреть на меня, и он огляделся. Мне стало даже немного стыдно за бардак, который вечно царит в нашей квартире, но потом я быстро напомнила себе, что глупо испытывать стыд перед тем, кто вечно смолит на нашей лестнице. Пока я вешала в шкаф пуховик, Ромка заприметил гитару, стоящую в углу.
- Играешь? - кивнув на неё, спросил он.
- Нет, можешь забирать, если нужна, - отозвалась я, но пояснять не стала.
Да и что бы я рассказала? Что мой гуманный добродушный папа, окромя всех своих положительных качеств, любит притащить что-нибудь домой, отремонтировать и пристроить? Это как волонтёры с котиками и собачками. Только, слава Богу, папа пока ограничивается вещами. Вот и гитару притащил, у которой подставка с нижним порожком отклеилась и болталась на струнах. Играть папа не умел, зато качественно приклеил детальку к деке и был доволен собой, всё ходил и выискивал, кому теперь этот инструмент сбагрить, ведь в семье нашей ни у кого нет ни слуха, ни голоса.
- Да нет, не нужна, - ответил парень. - У меня своя есть, - и всё-таки подошёл и гитару взял в руки.
Так что на кухне мы сидели уже вместе с ней. Парень ловко настраивал струны, а я хмуро глядела на него. И гитару не сплавила, и теперь, небось, слушать пение придётся.
- Струны менять надо, - сообщил мне парень, словно мне было до этого дело.
Я не ответила. Надо было как-то отвлечь его от инструмента.
- Может, ты компота хочешь? - вспомнила я о том, что вроде как ему хотелось пить.
- Не откажусь... - между делом ответил он, не глядя на меня.
"Не откажусь!" - мысленно передразнила его я. Не "хочу", не "давай", а "не откажусь". Тоже мне, интеллигентишка. Или думает, что я интеллигентишка...
Я достала чашку и половник, с помощью которого начерпала компот в кружку.
- На, - поставила на стол перед ним.
Следовало вести себя дружелюбно, раз уж я сама позвала его, но почему-то очень захотелось сразу предупредить:
- Надеюсь, ты не собираешься на ней играть? - кивнув на гитару, спросила я.
Он ответил не сразу, поскольку залпом допивал содержимое кружки. Видать, и правда пить хотел.
- Спасибо, - с чувством поблагодарил он и признался: - Давно не пил домашних компотов.
Мне стало приятно от его комментария, хотя он комплиментов ни мне, ни компоту не говорил. И приятно мне стало не настолько, чтобы я забыла, о чём говорила ему до этого.
- Ты же не станешь играть на гитаре? - с надеждой спросила я.
- А что, нельзя? - удивлённо посмотрел на меня он своими впервые показавшимися мне не тупыми глазами. - Ты ж мне её предлагала забрать, так что ж мешает сыграть на ней?
- В твоей семейке что, часов ни у кого нет в принципе? - я указала рукой на настенные часы, причём стрелки показывали уже почти четыре часа ночи.
Снизу снова раздалась ругань. и Ромка улыбнулся мне:
- Один фиг не спит никто в подъезде. А кто спит - тех гитара не разбудит.
Он провёл пальцами по струнам. Слуха музыкального у меня не было, но всё равно стало ясно, что гитара настроена и теперь мне что-то исполнят. Я устало села на табурет напротив Ромки и попросила:
- Не надо, а? Я блатняк и иже с ним вообще не переношу... - я демонстративно поморщилась, показывая, что слушать его песенки будет выше моих сил.
Это следовало сказать, поскольку на тот момент я была убеждена: у нас с этим человеком однозначно разные понятия о прекрасном.
Ромка посмотрел на меня странно, и мне показалось, что во взгляде светло-серых глаз промелькнула досада. Впрочем, он не дал мне шанса разглядеть выражение своего взгляда получше, поскольку, посмотрев куда-то в сторону, тихо рассмеялся.
- Не парься, блатняк и иже с ним не играю, - успокоил он, передразнив меня, а потом чуть прищурившись, спросил, явно припоминая наше подобие разговора в ванной: - Или все твои парни были настолько не тупыми, и ты думаешь, что такой, как я обязательно быдло? Или...
- Ничего я не думаю, - немного раздражённо перебила его я.
Да, думаю. А что мне ещё о нём думать? Что он мне сейчас романсы и серенады исполнять начнёт? Или что в арсенале заядлого куряги из неспокойной семьи найдётся пара-тройка нормальных песен?
Ромка некоторое время смотрел на меня, а я глядела в пол, наклонив голову. Вроде неудобно как-то получилось, хотя... Как ещё могло получиться, если я пригласила в дом этого типа?
- Как тебя звать-то? - дружелюбно спросил парень.
Я уставилась на него с непониманием. Он что, реально не знает моего имени? Да мы же в один детский сад ходили! Хотя, о чём я? Это же Ромка, он не может помнить всех, с кем ходил в детский сад и кто живёт при этом с ним в одном подъезде!
- Надя меня зовут, - буркнула я.
- Да, я примерно так и помнил, - кивнул Ромка, разглядывая меня. - Надежда... - он произнёс моё полное имя задумчиво, продолжая изучающе смотреть.
Мне подумалось, что выгляжу-то я так себе. В халате ещё этом махровом, с розами... И стрижка эта новая, кто её знает, как она сейчас лежит - я ж в зеркало не глядела, выходя посмотреть, куда собрался Венька.
- Хватит пялиться, - снова буркнула я, чувствуя себя некомфортно и замечая, что, вообще-то, я веду себя хуже, чем он, да и общаюсь с ним как-то грубовато.
Но своё бурчание я себе простила быстро: я так себя веду от смущения, а Ромка - он просто прикидывается нормальным, чтобы перекантоваться у меня, раз уж я предложила этот вариант.
В его квартире ещё ругались, и я вдруг подумала, что ему, быть может, неприятно слушать всё это. Он и так наслушался дома, даже на лестницу специально ушёл... Надо было нам перейти отсюда в комнату. Но в свою пускать этого парня не хотелось. Вообще, если честно, ни в чью не хотелось, но всё-таки перебраться с кухни стоило.
- Пойдём в гостиную... - предложила я, сама поражаясь тому, как пафосно назвала папину комнату.
Просто приглашать его "в спальню" или "в кабинет" не хотелось, а элементарное слово "комната" как-то не пришло в голову.
Ромка пожал плечами и покладисто ответил:
- Как скажешь.
И мы перебрались в комнату папы. Но гитару парень с собой прихватил. Ему, видать, хотелось доказать мне, что он не на трёх аккордах может всякий порожняк исполнять, как я могла подумать, а в принципе неплохо играет и поёт.
И он играл и пел. Не романсы и не серенады, но и не блатняк. Голос у него оказался приятным, да и с гитарой он явно обращаться умел. Я сидела на диване, привалившись боком к спинке, и слушала, пока не уснула. Всё-таки время было позднее, а у меня выдался и без того трудный насыщенный день.
Когда я проснулась, гитара была на месте, а Ромки - не было. Его отсутствие меня ничуть не расстроило, поскольку о чём с ним говорить и что с ним делать, я всё равно не знала. Должна признаться, он немного перевернул мои представления о себе и даже немного понравился, что ли... Но я точно знала одно: таких, как он, лучше избегать. Это мне ещё одна преподавательница в художественной школе говорила: выбирай себе парня из нормальной семьи, иначе потом жалеть будешь.
А парня мне было выбрать трудно: если я в кого-то влюбляюсь, то, как правило, ненадолго и быстро разочаровываюсь, а если кто-то хороший и адекватный, он становится моим другом. Да-да, я из тех, кто верит в дружбу между мужчиной и женщиной. может, я и не специалист в подобных проблемах, но сама себя считаю специалистом. Выросла я с мужчинами, училась в основном с парнями, дружила с ними же и работаю, соответственно, тоже. Так что хорошо могу отличить, когда на меня смотрят, как на друга, а когда, как на девушку. Ромкины взгляды относились ко второй категории, так что было очень хорошо, что он ушёл.
***
- Батя звонил, - сообщил Венька с утра пораньше. - Я рассказал, что Ромка у нас ночевал.
Этот любит надо мной поиздеваться при случае, вон как улыбается довольной улыбкой.
- Ну ты... молодец... - сердито прокомментировала я. - И что он подумал? Ты вообще подумал, что он мог подумать?
- Да не тупи ты, - обиделся Венька. - Нормально всё. Батя передать просил, чтоб ты не обижала его, Ромку, в смысле.
Я вздохнула. Знаю я, когда папа так говорит: когда думает, что я снова кого-нибудь брошу. Он добрый, он за то, чтобы его дети тоже были добрыми. Но ему легко быть добрым - он у нас КМС по боксу...
Венька хмыкнул и ушёл, а я осталась сидеть на кухне, разглядывая пустую кружку из-под компота, оставленную вчера Ромкой на столе.
Интересно, его выпустил из квартиры Веня? Или он ушёл, захлопнув одну дверь и не заперев вторую? И когда он ушёл? Утром или сразу, как обнаружил, что я сплю?
Пошла на лестницу. Просто так: посмотреть, мало ли он там курит. Но его не было. От этого его отсутствия стало немного грустно. А ещё от того, что наша встреча с ним так глупо закончилась. Хотя, так, наверно, и лучше, но всё равно грустно: я решилась пригласить его в дом, компотом угостила, а он просто смылся. Я, конечно, не рассчитывала на продолжение, но и столь простое завершение только завязавшегося знакомства меня не устраивало.
Пока я готовила себе завтрак, тоскливо вздыхая и сетуя на несправедливость мира, в дверь позвонили. Я догадывалась, кто это, но всё равно была рада его видеть. Ромка пришёл ко мне и теперь стоял на пороге с пакетами, в которых виднелись различные продукты.
- Это что? - поинтересовалась я, растерянно глядя на пакеты.
- Это наш будущий обед, - пояснил он.
Я сложила руки на груди и облокотилась спиной о стену. Он издевается? Компотом его угостили, он теперь думает, ему тут и обед сварганят?
- Готовить не умею, - сообщила я довольно холодно, поскольку лучше бы вместо пакетов с едой он принёс хоть какой-нибудь цветочек в благодарность, и то приятней было бы.
- Видишь, как хорошо, - ничуть не расстроился он, бесцеремонно проходя в квартиру. - Зато я умею. Только мне не для кого: мои сожрут, и не поймут даже, что было, для них особо нет желания...
Я усмехнулась: какие только желания у мужчин я ни вызывала, а желание приготовить мне обед - это что-то новенькое.
- Ну проходи, раз так, - разрешила я, хотя он и так уже вошёл.
Пока он готовил, мы говорили. Папа был бы доволен: я нашла, о чём можно говорить с Ромкой. Правда, оказалось, что с ним можно говорить обо всём. А ещё оказалось, что он действительно очень вкусно готовит.
Так что я решила попробовать. Попробовать быть с тем, кто мне не подходит и попробовать не обижать того, кто в меня влюбился. А он влюбился. Не сразу, чуть позже, но я заметила это в его взгляде. И глаза его больше не казались мне глупыми.
Я раньше не знала, что может быть так хорошо с человеком, что всерьёз можно задуматься: а не остаться ли с ним навсегда? И при этом страшное слово "навсегда" совсем не кажется таким уж страшным. А ещё всегда надо верить своим родным: они плохого не посоветуют и бесполезных вещей в дом не тащат.