Сон

Сначала послышались тихие звуки, которые доносились как будто бы издалека. Они были еле слышны и напоминали стоны. Я подумал, что это один из отголосков сна, и продолжил исследовать закоулки подсознания, натянув повыше одеяло и перевернувшись на другой бок.
Звуки становились все громче, теперь уже не было никаких сомнений: это стоны, и к ним присоединились всхлипы. Они как назойливые мухи кружили рядом, не позволяя расслабиться, и игнорировать их становилось все труднее. Одеяло тоже не помогало.
Неожиданно раздался громкий крик.
Я быстро приподнялся на локтях и посмотрел на Марту. Любимая лежала на боку, свернувшись калачиком. Несмотря на то что она все еще спала, из глаз текли слезы.
Боясь напугать Марту еще больше, я легонько потряс ее за плечо. Любимая не сразу открыла глаза, сначала резко дернулась и села, и лишь потом посмотрела на меня. В ее глазах застыл животный страх и обреченность. Было ощущение, что Марта до сих пор во власти кошмара. Закутав ее в одеяло, я обнял и нежно погладил по волосам, тихо шепча:
— Все хорошо. Я рядом, это был просто страшный сон.
Немного успокоившись, девушка огляделась, затем посмотрела на меня уже более осознанно, и я почувствовал, как тело начало расслабляться. 
— Это был самый страшный кошмар в моей жизни.
Проведя по ее щеке ладонью, я вытер слезы и нежно поцеловал в губы.
— Все хорошо, выкинь его из головы, это всего лишь сон.
— Я не могу. Знаешь, он был такой реальный, у меня до сих пор ощущение, что это все было на самом деле. Давай я тебе его расскажу?
Я еще раз ее поцеловал, крепче прижав к себе.
— Конечно…
Марта посмотрела на меня, сглотнула ком в горле и прижалась еще ближе, как бы прося защиты. Ее взгляд скользнул по стене, выбрал невидимую точку и замер.
— Сначала я бежала… Бежала по лесу, а за мной гналась стая собак. Это была травля… Азарт и жажда крови преследователей были так сильны, что ощущались физически. Страх гнал меня все дальше. Вожак шел по следу, он то нагонял, то отступал, получая удовольствие от игры.
Сквозь низкие ветви елей приходилось пробираться практически ползком, высокий кустарник оставлял на теле глубокие царапины, а вырванные с корнем деревья преграждали путь, вынуждая искать лазы.
Каждое движение отдавало острой болью. Лишь когда удалось немного оторваться, я остановилась около одного из деревьев, чтобы перевести дыхание. Только тогда заметила, что я не человек. То есть я — это я, но в теле пумы. Большой, сильной и выносливой. Во сне меня почему-то это не удивило, все внимание было приковано к передней лапе, которая так сильно болела во время бега. Она была в ужасных порезах, из некоторых до сих пор продолжала сочиться кровь. Несмотря на страх, я начала вылизывать раны, хотя понимала, что это не поможет. Лапе нужен был покой, а не гонка по лесу.
Стая нагоняла, и я снова побежала, не зная куда. В тот момент я уже не думала о боли, все мысли улетучились из головы, кроме одной: «Убраться подальше от острых клыков».
Страх гнал до тех пор, пока я не оказалась на краю поселка. В небольших двухэтажных домах окна были закрыты ставнями на ночь, редкие фонари слабо освещали улицы. Ни один звук не нарушал тишину ночи. Я даже подкралась поближе, чтобы принюхаться, казалось, что поселок был заброшен.
Марта замолчала, ее плечи опустились, а дыхание стало более ровным. Она продолжала смотреть в ту же точку. Я молча встал с кровати и пошел на кухню. Вернувшись в комнату, я протянул ей стакан воды:
— Попей. Если хочешь, я добавлю сюда валерьянки.
Девушка вздрогнула и посмотрела на меня пустым взглядом.
— А… Да, спасибо, — она взяла стакан, но пить так и не стала.
Я сел рядом и приготовился слушать.
— Что было дальше, не помню. Провал. Потом я уже бежала по пустынным улицам того поселка, который видела ранее. Только уже не пума, а в своем человеческом облике. Было очень холодно, потому что дул сильный ветер, а я была совершенно голая. Ноги мерзли от холодной брусчатки, глазами я искала по сторонам хоть что-то, чем можно прикрыться. Была осень. Странно, что я этого не заметила тогда, в лесу.
Повернув за очередной угол, я увидела натянутую веревку между соседними домами, а на ней платье. Оно было ветхое, с заплатками и явно мне велико, но это лучше, чем ничего.
С третьей попытки мне удалось его сорвать. Оно пахло старостью и немного потом. Пока я его надевала, тишину ночи расколол собачий вой. Преследователи были гораздо ближе, чем хотелось бы.
Я замерла, сердце сделало пару ударов, и я вновь побежала. Не видя ничего вокруг, бежала все быстрее, постоянно оглядываясь. За очередным поворотом я на кого-то налетела и от столкновения упала на землю. Это оказался пьянчуга в лохмотьях с жутким перегаром. Он тоже не ожидал кого-то встретить в столь поздний час, поэтому уставился на меня непонимающим взглядом.
Пока я поднималась, бродяга понял, что произошло. Из-за падения ветхое платье порвалось, оголив ноги и часть живота. Конечно, всего не было видно, но ему и этого было достаточно.
Я чувствовала приближающуюся стаю и запах мужской похоти. Его глазки бегали по моему телу, а обветренные губы расплылись в похотливой улыбке, обнажив гнилые зубы. От отвращения я содрогнулась, но драгоценные секунды, которые понадобились на осознание происходящего, были упущены. Я только встала, он тут же сбил меня с ног и навалился сверху. Смрадное дыхание перебило все остальные запахи. Одной рукой он держал мои руки, а второй начал рвать остатки платья.
Паника захлестнула сознание, я начала брыкаться и извиваться, но все было без толку. Неожиданно нападавший повернул голову, отвлекшись на какой-то шум, и обнажил свою шею. Инстинкты взяли верх, я укусила его так сильно, как смогла. Бродяга взвыл, рукой ударил меня в живот и откатился в сторону, освобождая путь к бегству.
Быстро вскочив на ноги, ноздрями я втянула воздух, и поняла, что опоздала. Пьянчуга отвлекся на стаю, которая вышла из-за поворота. Мой взгляд встретился со взглядом Вожака, он торжествовал. Ноги подкосились, я упала на колени и закрыла глаза руками, обреченность захлестнула сознание, забрав последние силы.
В глазах Марты стояли слезы, голос стал очень тихий и безжизненный. Она сделала глоток воды и глубоко вздохнула.
Я молчал и ждал продолжения. То, что оно будет, сомнений не было.

Минуты тянулись очень медленно, а Марта не шевелилась и была похожа на статую.
Показалось, что прошла вечность, прежде чем она продолжила, а голос опять начал дрожать.
— Потом опять провал, а дальше я уже была заперта в клетке. На ее прутьях в некоторых местах были видны царапины. Боясь даже представить, кого тут мучали до меня, я оглянулась и сразу поняла, что это пыточная. Комнату освещали несколько газовых фонарей. Запах крови и страданий был такой сильный, что голова немного кружилась. В дальнем углу располагался стол, а рядом с ним стоял высокий мужчина, лысый и очень грузный. Но это были мышцы, а не жир. Сразу стало понятно, что это Палач.
Стараясь не шевелиться, чтобы не привлекать внимание, я продолжила осмотр. Потолок был низкий, с него свисали оковы разных размеров, одна стена была увешана щипцами, ножами и еще какими-то странными приспособлениями. На других стенах ничего не было, только в углу, недалеко от стола с инструментами, была дверь. Больше всего пугала стерильность комнаты. Водостоки были чисты, пыточные орудия отполированы явно с любовью, а свет плясал на них завораживающий и зловещий танец. Над клеткой висели крюки, за которые ее подвешивают к потолку.
Палач с такой нежностью и любовью чистил жуткие щипцы, что сложно было оторваться.
Я услышала тихие шаркающие шаги.
Дверь открылась, и вошел пожилой мужчина. Он был богато одет, хоть и неброско, без знаков отличия и драгоценностей. Когда Старик остановился, я посмотрела ему в глаза. В них застыл холод и лед, но сквозь стену безразличия пробивался слабый отблеск интереса.
Раздался тяжелый вздох и хриплый голос:
— Начинай, Якоб, ты знаешь, что делать.
Палач нехотя отложил щипцы и тихо пошел в сторону клетки. Я быстро забилась в дальний угол и обеими руками вцепилась в прутья. Взгляд метался из стороны в сторону, пытаясь найти хоть что-то, что могло спасти.
Старик опять заговорил:
— Поосторожнее с ее душой, чем меньше повреждений, тем она ценнее.
А после этих слов развернулся и покинул комнату.
Якоб усмехнулся одними уголками губ, явно наслаждаясь моим страхом.
Я понимала, что это бесполезно, но все равно продолжала скрести ногами, пытаясь отползти как можно дальше.
Звук поворачивающегося ключа в замке вызвал во мне новые волны ужаса. Я начала просить и умолять, чтобы он меня не трогал.
Когда ключ повернулся в третий раз и рука Палача потянулась ко мне через открытую дверь, я перестала сопротивляться и просто сдалась, все, на что хватило сил — это тихие рыдания.
Якоб схватил меня за волосы и так сильно потянул на себя, что я упала к его ногам. Он потащил меня к центру комнаты, затем резко дернул вверх, и мне пришлось подняться на мысочки, чтобы избежать очередной боли. Я ничего не видела из-за слез, но отчетливо расслышала, как Якоб застегнул на запястьях оковы. И в этот самый момент я почувствовала такую боль, какой даже не могла представить. Было ощущение, что они сжигают кожу и разъедают плоть до самых костей. Я начала кричать, и тут ты меня разбудил.
Марта замолчала и начала поправлять одеяло. Непроизвольно я посмотрел на ее руки, и только смог прошептать:
— Ты уверена, что это был всего лишь сон?
На запястьях любимой появились страшные шрамы, которые мог оставить только раскаленный металл. Но в отличие от сна, шрамы были старые.

В овальной комнате, которую согревал и освещал один-единственный камин, сидел Старик. Кресло было расположено рядом с очагом, чтобы хозяин замка мог согреться. Его глаза были закрыты, из-за чего возникало ощущение, что он спит.
Стук в дверь оторвал Старика от размышлений.
— Войди, — голос был тихий и скрипучий.
Дверь открылась, и на пороге появился слуга.
— Ваша светлость, простите, что беспокою. Но мне сейчас сообщили, что Беглянка наконец-то разрушила свой защитный барьер. Видящий почувствовал ее в нашем мире.
Хозяин замка улыбнулся.
— Наконец-то! Приведи ко мне Вожака.
— Сию минуту, сир.
Слуга попятился назад, низко склонив голову.
Спустя какое-то время дверь распахнулась снова, но уже без стука. В комнату вошел огромный пес. Его шерсть была короткой и темно-бурой. Мышцы перекатывались при каждом его шаге. Вожак склонил голову перед хозяином.
Старик открыл глаза и тихо произнес:
— Охота снова началась.