Второй курс

     Предыдущая глава:   http://proza.ru/2018/03/07/152

     На фото: Я в балоньевом плаще в парке за кинотеатром "Россия".
              Фотоаппарат "Зенит-3М" с объективом "Гелиос 44".
              Фрагмент праздничного ко Дню печати выпуска газеты "Инженер Транспорта", в которой на передовой странице было написано: "А вот Виктор Ардашин сравнительно недавно стал нашим фотокорреспондентом. Но и его работы отличаются высоким мастерством и хорошим вкусом." Подпись главного редактора Татьяны Шахновой. Газеты со своими снимками и публикациями я бережно храню. Их достаточно много.    

     На втором курсе у нас уже не было начерталки, не было геодезии и истории КПСС. Но зато добавились такие серьёзные дисциплины как сопротивление материалов (сопромат), теория машин и механизмов (термех) и философия. Из процесса обучения в этом периоде в голову что-то ничего интересного не приходит. Все вроде бы шло нормально. Единственно, что запомнилось, так это сдача физики в зимнюю сессию. Как то так удачно сложилось, что я сдал все экзамены на «отлично» и последним экзаменом как раз и была физика.

     Настроение уже каникулярное и все мысли направлены на обдумывание предстоящего отдыха. Физика, в отличие от математики, не была моим ударным предметом. Что-то здесь я до конца не врубался, тем более в те её разделы, где описывается дифракция, интерференция и прочая фигня из оптики, которую мне предстояло сдавать. Но сдавать надо и я, естественно, готовился достаточно добросовестно. Прихожу. Беру билет. Готовлюсь. Стал отвечать. Всё вроде неплохо, но кайфа нет. Преподаватель меня остановил, взял мою зачётную книжку и готовился проставить в неё оценку «хорошо». Но, скользнув взглядом по стройному ряду отличных оценок, он высказывает мне соображение в том плане, что с одной стороны - он не может поставить мне «отлично», но с другой стороны - не хочет лишать меня повышенной стипендии за отличную учёбу. Поэтому предлагает мне ещё поработать над учебным материалом и через три дня прийти на пересдачу. Мне эта перспектива не очень согрела душу, поскольку в своих мыслях я уже был на каникулах. Но, вместе с тем, мне представлялось, что эта пересдача экзамена будет простой формальностью, поскольку предложение поступило не от меня, а от самого преподавателя. Поэтому я поблагодарил его и на том мы расстались. Последующие три дня я снова долбил конспекты и учебники по физики, в то время как мои однокашники весело проводили время.

     Процесс пересдачи экзаменов много времени не занял. Когда нас у нужной аудитории собралось человек 5-6 на пересдачу, то к нам вышел какой-то аспирант. Он молча собрал наши зачётки и удалился с ними. Минут через пять он вышел обратно и так же молча раздал нам их обратно. Я открываю свою зачётку и вижу оценку «удовлетворительно», то есть тройка. Вот такой произошёл облом. Была четвёрка уже в кармане, ан нет! Поди ж ты! Это надо же так вляпаться, что вместо отдыха я потратил три дня на подготовку лишь для того, чтобы четвёрку поменять на тройку! А что делать? Я просто не врубился в ситуацию. Дело-то было в том, что наш преподаватель тоже отработал свой последний экзамен и благополучно отдался отдыху. А принимать экзамены по пересдаче у тех студентов, кто не смог их сдать с первого раза, он поручил своим аспирантам. Те ребята были добрыми и не стали пить у нас кровь. Раздали всем сёстрам по серьгам и с чистой совестью тоже отправились на каникулы. Пошёл отдыхать и я. Таким образом, вместо повышенной стипендии я едва не лишился обычной. При назначении стипендии руководство деканата учло мой высокий средний балл (5*4+3)=23/5=4,6 и выдали мне её родимую. Заканчивая эту тему, скажу, что в весеннюю сессию мне удалось исправить ситуацию и на экзамене по физике (сдавали раздел «атомная физика») я получил «отлично». Эта последняя оценка и вошла в мой выпускной реестр, который прикладывается к диплому.

     На втором курсе я как-то весьма плотненько вошёл в общественную жизнь студенческого сообщества. И этому способствовало моё увлечение фотографией. Начало этому увлечению положил подаренный мне крестным ещё в школьные годы фотоаппарат марки «Смена». Фотоаппараты этой марки были самыми распространёнными советскими фотоаппаратами благодаря простоте конструкции и низкой цене. Мне нравился весь процесс обработки фотоплёнки и последующей печати снимков, когда при красном свете на фотобумаге постепенно «вылезает» изображение. И надо было уловить тот момент, когда фотография получит свою наилучшую готовность. Это очень напоминало процесс приготовления пищи – уловить момент её готовности, чтобы она не оказалась недожаренной или пережаренной. В этом процессе принимали участие многие химические реактивы - проявитель, закрепитель, вираж, фиксаж и так далее. Я даже выписывал специализированный журнал «Советское фото», где помимо лучших снимков известных фотокорреспондентов печатались статьи с различными советами в области фотографии (композиция снимка, проработка его плана, химия фотографического процесса и так далее). Дело дошло до того, что помимо стандартных реактивов я, руководствуясь этими советами и рекомендациями, стал сам составлять реактивы из первичных химических элементов, приобретаемых мной в специализированных магазинах. Дело очень интересное, но довольно затратное. На это увлечение уходили практически все денежки, которые и так с трудом залетали в мои ручонки.

     Не без труда, но сбылась-таки  моя мечта и в части совершенствования фотоаппаратуры. В комиссионном магазине я приобрёл зеркальный фотоаппарат модели «Зенит-3М» с объективом «Гелиос 44». Вообще, в то время посещение комиссионных и просто фотомагазинов, было моим любимым занятием, как когда-то в детстве посещение хозяйственных магазинов со столярными и слесарными инструментами. Я свёл знакомство со многими продавцами и был в курсе ценовой политики. Поэтому, когда появился фотоаппарат моей мечты по весьма сходной цене (возможно, приёмщик товара даже специально занизил цену для меня), то мне позвонили из магазина, куда я практически мгновенно и примчался. И вот он в моих руках!

     Я буквально надышаться на него не мог. Постоянно протирал объектив специальной бархоткой, оберегал его от ударов и вообще он был для меня чуть ли не одушевлённым существом. Ведь это был почти профессиональный аппарат. Немало известных мне по журналам и прочим средствам печати фотокорреспондентов использовали именно эту марку фотоаппарата. И, таким образом, я становился как бы на одну ступеньку с ними (конечно, не по мастерству).

     Вторым фактором, способствующим развитию моего увлечению фотографией, явился подарок, сделанным мне сыном нашего соседа по коммунальной квартире Крулёвым Гурием Александровичем (сыном «старого большевика»). Он когда-то (ещё до моего переезда в эту коммуналку) родился, вырос и жил в этой квартире. Гурий Александрович был очень «рукастым» человеком. Он постоянно что-нибудь мастерил - от ремонта комнаты до изготовления мебели. А вообще-то он был художником и его имя значится в «Реестре профессиональных художников». Его картины до сих пор продаются на антикварных аукционах. Так вот, оказывается, Гурий Александрович в коммунальной квартире смонтировал фотолабораторию. Это была небольшая комнатка размером 1,5 квадратных метров (размер шкафа). Но там было всё очень хорошо и разумно оборудовано. Прямо напротив входа стоял фотоувеличитель, сбоку от него в два этажа размещались кюветы для проявления и закрепления фотографий. Кюветы достаточно большие и в них можно было печатать фотографии размером 18 на 24 сантиметра. Над кюветой с проявителем располагался фонарь с красным светом. А сбоку (под левой рукой) была смонтирована раковина с проточной водой. На полках располагались бачки для проявления фотоплёнки. Сверху на стеллажах  хранились реактивы и запасы фотобумаги. Ни у кого из моих знакомых ребят, также увлекающихся фотографией, такой фотолаборатории и близко не было. В этой лаборатории я провёл многие часы, испытывая истинное удовольствие от проводимого процесса.

     Ещё в школьные годы я обеспечивал фотографиями всех друзей-одноклассников. К сожалению, как это часто бывает (сапожник без сапог), подавляющее количество снимков были розданы мной по назначению. Тем не менее, многие снимки, которые приводятся в этих воспоминаниях, произведены в этой лаборатории. Естественно, что поступив в институт, я продолжал заниматься своим любимым делом. На втором курсе я набрался смелости и обратился к главному редактору нашей институтской многотиражной газеты, которая называлась «Инженер транспорта».

     Это была совсем «настоящая» газета, которая регулярно издавалась  один раз в неделю и имела даже цену в одну копейку. Мои снимки понравились в редакции, и очень скоро я стал штатным сотрудником этой газеты. Мне даже выписали официальное удостоверение с фотографией и печатью, в котором значилось, что Ардашин Виктор является фотокорреспондентом газеты «Инженер транспорта». Денег за фотографии здесь не платили, но помогали с приобретением фотоплёнки, бумаги и реактивов. Поскольку в удостоверении не было указано, что это многотиражная газета Московского института инженеров железнодорожного транспорта, то я иной раз использовал его для прохода на стадион, театр или ещё какое-нибудь заведение, в которое без билета не попадёшь.

     Уже через полгода моего сотрудничества с газетой на день печати в номере появилась редакторское поздравление, в котором была упомянута и моя фамилия. Не скрою, мне было очень приятно и я закупил, наверное, десяток экземпляров этой газеты. Снимки мои размещались в газете достаточно регулярно. Конечно, мой авторитет существенно подрос в глазах однокурсников. Эти газеты покупались как студентами, так и преподавателями. Каждому приятно было увидеть себя любимого на страницах печатного издания. Иногородние студенты пересылали газеты своим родителям, друзьям и знакомым. Иногда я даже писал заметки в нашу газету, то есть выступал уже в качестве корреспондента.

     В силу своих профессиональных обязанностей  у меня появилась возможность участвовать во многих мероприятиях нашей студенческой жизни. Моё лицо стало узнаваемо не только в студенческой среде, но и среди преподавательского состава. Иной раз, как мне кажется, это даже помогало при сдаче зачётов или экзаменов. Но особенно этим я не пользовался. Да и нужды в этом не было, так как учебный материал усваивался вполне прилично. Но иногда эта некоторая узнаваемость мне всё же помогала. Так мне предложили войти в состав команды КВН Института. К тому времени команда КВН МИИТа  уже прошла отборочный этап и вышла в премьер-лигу. Эта была лига, встречи команд которой транслировались по Центральному телевидению. Замечу, что в то время эта передача транслировалась в прямом эфире, что было чрезвычайной редкостью. Впрочем, вскоре после описываемых событий, эту затею прекратили и передачу стали транслироваться в записи.

     По жребию нашим партнёром по игре было команда Первого медицинского института. Это была очень сильная команда, которая принимала участие в играх уже не один год и являлась чемпионом. Бессменным капитаном этой команды был очаровательный толстяк Мотя Левинтон. Помимо неординарной, смешной внешности, Мотя обладал огромным чувством юмора и был истинным мотором своей команды. Поэтому к этой встрече мы готовились весьма основательно и достаточно долго. Подготовка заняла, как мне помнится, не меньше половины семестра второго (для меня) курса. Придумывались всякие репризы, шутки, которые могли в том или ином случае пойти в ход. Ведь известно, что лучший экспромт – это экспромт заранее заготовленный. Параллельно формировалась команда болельщиков, где так же имелся свой капитан. Рисовались огромные плакаты, которые по ходу игры наши болельщики должны были поднимать, тем самым поддерживая свою команду. Но главное внимание уделялось подготовке домашнего задания. Тема домашнего задания была официально заранее озвучена. Поэтому здесь был большой простор для юмористического творчества. Заранее подготавливали вопросы и ответы для разминки. Команда у нас собралась достаточно интересная. На наших репетициях, на которых присутствовала команда  болельщиков и другие сочувствующие этому мероприятию зрители, смех буквально не замолкал. А вот с нашим капитаном произошёл «прокол». Руководство (не знаю институтское или  телевизионное) назначило нашим капитаном студента-выпускника какого-то театрального института. Нашим институтским не доверили. И это сыграло роковую роль в этой игре.

     Все началось как обычно. На сцену вышли постоянные (в то время) ведущие игры - Светлана Жильцова и Александр Масляков. Игра началась с разминки, суть которой состояла в том, что командами поочерёдно задавались «каверзные» вопросы с одной стороны, а другая сторона должна дать ответ на заданный вопрос. Затем свой ответ давала команда, задавшая вопрос. Степень  оригинальности вопросов и ответов с одной и с другой стороны оценивалась в баллах, совокупность которых определяла победителя каждого конкурса и в конечном итоге - всей игры в целом. Наша команда выступала достаточно успешно. Мы выиграли и разминку, и конкурс домашнего задания и ряд других конкурсов. Помню, что к заключительному конкурсу разрыв в счёте был два балла в нашу пользу. Это был достаточно серьёзный задел, который практически обеспечивал нашу победу в этой игре. Но заключительным конкурсом как раз и был конкурс капитанов. Этот конкурс оценивался в пять баллов. Итак, на сцене, кроме ведущих, остались один на один наш капитан и капитан медиков Мотя Левинтон. Первый вопрос к ним был такой – найти способ преодоления жизненных трудностей. На подготовку ответа отводилось тридцать секунд. Наш капитан решил с ходу сочинить стихотворный экспромт. Естественно, что за отведённое время да ещё в условиях нервного напряжения эта задача была просто невыполнима (чай не Пушкин!). И вот он начал что-то плести в таком плане, что, дескать, для преодоления трудностей «Пусть жилу даст Жильцова Света, пусть масла даст нам Саша Масляков». И дальше понёс в таком же духе. В итоге получилось что-то невнятное, нечленораздельное и совсем не оригинальное. А Мотя подошёл к микрофону, раздвинул в добродушной улыбке свои щеки на всю ширину телевизионного экрана и сказал, что поскольку он сегодня колобок, то «Все преграды, что предо мной я обкачуся стороной». Учитывая внешность,  физические формы и размер этого «колобка», получилось достаточно смешно и вызвало доброжелательную реакцию и у зрителей и у судей. Дальше конкурс пошёл в том же духе. Наш капитан что-то мучительно вымудривал, понятное только ему одному, а Мотя отделывался лёгкими, короткими и смешными экспромтами. Всего в конкурсе капитанов было пять вопросов. И практически везде Мотя был гораздо оригинальнее и находчивее нашего засланного казачка. В итоге счёт за конкурс капитанов был 5 : 2 в пользу Моти Левинтона и, таким образом,  команда  МИИТа проиграла одно очко медицинскому институту и выбыла из дальнейшего участия в конкурсе. Опять, как тут не вспомнить Уильяма нашего Шекспира: «Так гибнут замыслы с размахом, вначале обещавшие успех!».  Небольшим утешением для каждого из участников команды было то обстоятельство, что на некоторое время мы стали «героями» в узком кругу своих друзей и знакомых. Ведь далеко не каждому и не каждый день удаётся попасть на экран телевизора в передаче, которую с интересом смотрела практически вся страна. Но ведь большая (и вполне заслуженная командой) удача была так близко! Ну ведь совсем рядом!  Ах! Очень жаль, что у меня не осталось ни одной фотографии этой передачи. В процессе игры мы в основном находились на сцене, и нам было не до того. Но вот, совсем недавно (по-моему, в 2011 году) по телевидению транслировался фильм, посвящённый 50-летию создания КВН. Там было много «нарезок», демонстрирующих фрагменты игр за прошедшие годы. И надо же такому случиться, что на одной из «нарезок» был представлен фрагмент нашей игры, в котором мелькнул и я, и достаточно крупным планом. Это было для меня очень неожиданно и не скрою приятно. Жаль, что фрагмент был очень коротким. Ведь эта передача тогда в эфире не повторялась и поэтому я себя любимого на экране так и не видел. И вот, спустя более чем сорок лет, я вижу себя на сцене молодым и достаточно энергичным. Вот что современная техника творит! Здесь я привожу свой фотоснимок времён игры в КВН. Снимок сделан в Петровском парке, что за кинотеатром «Россия» на Пушкинской площади. Здесь я в балоньевом плаще, которые носило тогда практически все городское население страны.

     На втором курсе мы с Сашей Батуриным стали подрабатывать. Оба мы были из не слишком обеспеченных семей и «карманные» денежки для нас были совсем не лишними. Ведь мы были очень молоды, и хотелось как-то приодеться, куда-то сходить, что-то прикупить. Первоначально подрабатывать мы стали на разгрузке вагонов. У Саши уже был опыт такой работы на Савёловском вокзале города Москвы. Туда мы и направились. Работа, конечно, нелёгкая, но её преимуществом являлось быстрая оплата труда. Уже на второй-третий день можно было получить денежки за выполненную работу. Разгружали в основном овощи и фрукты – капусту, помидоры, арбузы, дыни. За смену в 3-4 часа можно было заработать 10-15 рублей. А это треть или даже половина нашей месячной стипендии. Совсем неплохо. Кроме того, в процессе разгрузки можно было «от пуза» поесть разгружаемый товар. Да ещё и домой прихватить авоську с помидорами или арбузик с дынькой. Тоже неплохо. Однажды мы с Саней вдвоём взялись за разгрузку вагона с картофелем. Представьте себе крытый вагон, сплошь загруженный мешками с картошкой. Каждый мешок весит килограммов по 25-30. Сначала работа кажется лёгкой и даже весёлой. Подходишь к штабелю  картофеля в вагоне, взваливаешь мешок на плечо и несёшь на склад, где укладываешь его опять же в штабель. Но выгружаемый штабель становится всё ниже и ниже и надо уже брать мешки практически с пола и поднимать на плечо. А штабели на складе становятся наоборот - всё выше и выше и мешки уже надо забрасывать на них. Общий вес картофеля в вагоне составляет примерно 30 тонн. Таким образом, нам предстояло перегрузить более тысячи мешков, то есть более 500 мешков на брата. Мешки часто бывают рваными. Высыпавшийся из них картофель постепенно образует достаточно толстый слой на полу вагона. Ходить по такому полу да ещё с грузом совсем непросто. Поэтому время от времени мы с Сашей прерывали основную работу и собирали рассыпавшуюся картошку в порожние мешки. Сложность нашей работы состояла ещё в том, что мы взяли подряд на выгрузку вдвоём целого вагона за шесть часов. Нарушить условия этого подряда было нельзя. Иначе нам вообще могли бы ничего не заплатить. Помню, что последнюю картошку мы выгружали на полусогнутых от усталости ногах. Но в итоге подряд мы выполнили и получили за это то ли по 30, то ли по 35 рублей каждый. Для нас это были серьёзные деньги. Но работа по разгрузке вагонов носила сезонный характер и где-то к концу октября потребность в ней практически прекращалась.

     Поэтому с ноября мы устроились на полставки техническими  работниками в научную библиотеку МИИТа. Ставка было размером в 70 рублей, а на пол-ставки каждый из нас получал соответственно по 35 рублей в месяц. Учитывая, что кроме этого мы получали стипендию такого же размера, то наш месячный доход стал составлять по 70 рублей, что уже соответствовало заработной плате работников невысокой квалификации. Жить можно. Работа наша состояла в том, что надо было перевозить учебный материал (учебники, методические пособия и т.п.) из библиотечного зала четвёртого корпуса в зал первого корпуса. Нам выдали по халату и одну на двоих вместительную тележку, аналогичную той, в которой возят багаж на вокзалах. Размеры этой тележки были весьма внушительными. Мы загружали её до самого верха и с немалым напряжением перемещали по длиннющим коридорам института, соединяющим эти корпуса. Толкали мы её, расположившись один впереди, другой позади тележки. Все бы ещё ничего, не будь на нашем маршруте лестниц. А они, к сожалению, были и, насколько я сейчас помню, в количестве целых трёх штук. Это были наиболее сложные этапы маршрута. Но ничего, справлялись. В библиотеке мы проработали несколько месяцев, а затем, войдя во вкус подработки, устроились так же на полставки на кафедру «Погрузо-разгрузочных работ» на должность лаборантов. Это была уже практически интеллектуальная работа. Нашим руководителем был доцент Калтахчян Александр Тигранович. Он же вёл в нашей группе этот учебный предмет. Так что со сдачей экзамена у нас вопрос, естественно, не возникал. Работа, которую нам поручал Александр Тигранович, сводилась в основном к оформлению чертежей по тем эскизным рисункам, которые он нам передавал. Возможно, часть этих чертежей были использованы в докторской диссертации Александра Тиграновича, которую он защитил в начале восьмидесятых годов. А вообще, наши добрые отношения сохранились на много лет. Уже, будучи сам кандидатом технических наук, я с Александром Тиграновичем встречался на различных совещаниях и прочих научных мероприятиях. Он был избран академиком транспортной академии Российской Федерации. У меня до сих пор хранится его визитка с указанием этого звания.

     Если учесть все перечисленные события, в которых я участвовал, обучаясь на втором курсе института (учёба, сдача экзаменов, занятия в секции борьбы, фотография, КВН, подработка), то жизнь моя была весьма и весьма насыщена. Да, ещё я был членом комитета комсомола нашего факультета. Я ранее писал, что уже со школы не имел тяги к различным общественным нагрузкам. Но здесь всё произошло как-то само собой. Решающую роль в выборе меня в состав факультетского комитета комсомола сыграла моя деятельность в качестве фотокорреспондента институтской газеты. Я и глазом моргнуть не успел, как оказался в составе комитета комсомола ответственным за выпуск факультетской стенгазеты. Сейчас, предаваясь этим воспоминаниям, я даже удивляюсь - как мне на все это хватало времени и энергии. А ведь хватало.

     Следующая глава:    http://proza.ru/2018/03/13/392