Фунтик

Говорят, молоко – очень полезный продукт, особенно для детей. Я хоть и не ребёнок, но молоко люблю. Не магазинное пастеризованное, из которого всё полезное выжжено, а настоящее, натуральное, вкус которого я помню со времён моего проживания с бабушкой в деревне…
За ним я отправляюсь на «кольцо», то есть к молочной бочке на площадке, мимо которой, развернувшись на последней остановке, трамвай идёт дальше в центр города.

Бочка с фермерским молоком пристроилась в ряд с лоточниками, предлагающими солёную рыбу, и другими  мелкими продавцами, включая бабок-частниц с кусками тыквы (целую брать – не резон), чесноком и баночками квашеной капусты собственного производства.

Стою в очереди. Она небольшая –  человек семь-восемь. 
Приготовил бидон, оглянулся и … Ба! Какие люди! Встречаюсь взглядом с Витькой Новиковым. Вот это встреча!
Витька… А точней, Фунтик, как мы его звали. Он к нам пришёл в четвёртом классе. Второгодник. То есть, ученик, не осиливший программу четвёртого класса, и потому в нём ещё на год оставленный.

Он был совсем невысокого росточка, за что и получил от нас свою кличку – Фунтик. Теперь на уроках физкультуры я, мальчик маленький, не был последним. Первое место от конца занимал теперь Фунтик.
У него были сложности с русским языком. Именно из-за него он на второй год остался. Впрочем, и с другими предметами у него было не намного лучше. Хорошо, и даже отлично, у него было только с физкультурой. Маленький, компактный, быстрый как ящерица, он на уроках физкультуры показывал чудеса гибкости и прыгучести.
А вот в диктантах он демонстрировал рекорды безграмотности. В нашем классе, не блиставшем успеваемостью, была стабильная группа из семи-восьми особо выдающихся учеников. В этой группе Витька был бесспорным лидером. Мария Васильевна, наша строгая учительница по русскому языку, ставила двойки уже за пять ошибок в диктанте. Фунтик их делал не менее пятнадцати. А под настроение мог сделать и двадцать.

Я же русский язык любил. Диктанты редко писал на 4. Как правило, на 5. И тогда Мария Васильевна поручила мне взять Витьку «на буксир», то есть дополнительно позаниматься с ним русским языком.
Я приходил к Фунтику домой, и мы начинали занятия. Я объяснял ему, что писать надо по правилам. Главное – не писать то, что слышится, а включать голову. Первейше – помнить, что нет глагольной приставки «З». Есть «С». Поэтому надо писать Сделать и Сбегать. А вот с другими приставками надо быть осторожнее. Если корень начинается со звонкого звука, то мы пишем З, например, раЗделать, а если с глухой, то С, например, раСписаться. Если корень существительного заканчивается на «Н», то полученное от него прилагательное будет писаться с двумя «Н», то есть, карман – карманный, сон – сонный. Когда сомневаешься про мягкий знак в глаголе – задай к нему вопрос ЧТО ДЕЛАТЬ. Например, он что делает? – Он учится. Ему надо что делать? – Ему надо учиться. 
- Запомни, Витька, - поучал я его, - в прилагательных с суффиксом «ан, ян, ин» пишется одно «Н». Но есть три исключения. Я подходил к окну, стучал по стеклу и подоконнику, затем указывал на ручку рамы и произносил: «Стеклянный, деревянный, оловянный. Здесь мы пишем два «Н» Ясно? - спрашивал я у Фунтика.
- Конечно, ясно! - уверенно отвечал он, и мы приступали к более интересной части наших занятий. Витькина комната была большая и почти пустая. Кроме стола и двух табуреток в ней ничего не было. Поэтому ничто не мешало нашей следовавшей борцовской схватке.

Он был ужасно вёрткий, ловкий. Мы долго пыхтели, катая друг друга по полу. Но я был крупней и тяжелей Витьки, и в конечном итоге клал его на лопатки. Потом, запыхавшиеся, мы лежали на спине рядом друг с другом, стараясь отдышаться… Приведя в порядок дыхание, лёжа на полу, я продолжал лекцию.
- Если причастие одиночное и идёт само по себе, то в его суффиксе пишется одно «Н». Например, жареная картошка. Но если обжарка идёт с пояснением, то добавляется ещё одно «Н». Например, «жаренная в масле».
- А если жаренная с рыбой? – спрашивал Витька.
- Наверное, два, - отвечал я после некоторого раздумья. – Но ты вот что ещё помни. Если причастие с приставкой, то там точно будут два «Н». Например, картошка ПОДжаренная. Ты всё понял?
- Понял всё! – отвечал он.
А на следующий день, в очередном диктанте Витька снова бил рекорды…

В походах Фунтик был незаменим. Набрать хвороста, суметь его, почти сырой, разжечь, и на огне сварить похлёбку, после которой пальчики оближешь – это мог только он.

Если проводился сбор металлолома, Фунтик откуда-то приволакивал, как муравей дохлую муху, полную тачку ржавых железок, замечательно способствуя победе нашего класса в столь важной политической кампании. Короче, это был очень полезный член коллектива и мой задушевный товарищ. Вот только с учёбой у него были перманентные проблемы.

После восьмого класса, педсовет школы принял беспрецедентное решение. Не переводить в девятый целую группу наших учеников. Ага, ту самую «могучую кучку». Мол, хватит двоечников тащить дальше за уши. Пора поступить принципиально. И всю ту группу (с Фунтиком в лидирующей позиции) оставили на второй год… Оставаться второй раз на второй год Витька не захотел.
Все те ребята тогда покинули школу. Кто-то подался в ПТУ, кто-то в работяги. Так Витька стал рабочим оружейного завода. С обязанностями шлифовщика он справлялся отлично без знания суффиксов и аффиксов.
У меня жизнь шла своим чередом. Окончил школу, институт, и т.д. С Фунтиком я теперь встречался лишь случайно и очень редко.

Однажды на улице возле меня вдруг остановилась машина. Старенький, побитый жигулёнок. Я посмотрел – за рулём Витька Фунтик. Рядом с ним – мадам пышных форм, словно творение кисти Кустодиева.   
- Подвезти? -  с готовностью спросил Витька, горделиво поглядывая на супругу.
- Если тебе в центр, то поехали, - сказал я.
- Конечно, поехали, - согласился Витька.

Потом он мне ещё на нашем катке много раз встречался. Сначала на соревнованиях, среди участников забега. Стоя у стартовой черты, он хлопал себя по ляжкам, готовясь к бегу. Ножки у Фунтика хоть и короткие, но очень резвые…
Потом, приводя на каток своих детей, я встречал Витьку в другом качестве.
- Я тут, Серёга, сторожем устроился. А заодно коньки точу. Тебе не заточить? Не стесняйся. Я тебе бесплатно сделаю... А, может, у тебя ножи тупые? Приноси!   Жало наведу в лучшем виде. Дома на бруске так не получится.

Я приносил ему ножи на точку. Возвращая их мне, Фунтик про здоровье сокрушался.
- Гипертония меня давит, Серёга. Всё время повышенное давление. Голова трещит. Прошлый месяц в больнице провалялся. Кое-как мне давление сбросили, на лекарства посадили, диету прописали. Ничего солёного, жареного. И никакого алкоголя. Ты, кстати, на грудь принимаешь?
- Бывает. Но не очень.
- Очень нельзя. А немножко – даже полезно, - объяснил Витька. - Сосуды расширяет.
Он открывал тумбочку,  из которой появлялась сильно початая бутылка.
- Вчера у директора стадиона день рождения был. Так что у меня кое-что ещё осталось. Это настойка. На кедровых орешках, классный напиток, - объяснял Витька, разливая по двум стопочкам.
- Вот на закуску, - говорил он, протягивал конфетку. – А ножи на заточку приноси. Я тут через день дежурю. 

Да, так это бывало. Кажется, совсем недавно. И вот я снова его вижу. Про таких говорят – сам себя шире. Правой рукой он опирается на палку. Левую протягивает мне для рукопожатия. Ладонь сухая, шершавая.
- Давненько не виделись, Серёга. Как поживаешь?
- Помаленьку. А ты как?
- Как видишь… Стукнул меня всё-таки инсульт. Никак не оклемаюсь… Правую часть тела почти не чую… Машину продал. Какой теперь из меня водитель…
- А жена как?
- Жена нормально. Только ещё толще стала.
- А сын как?
- Никак. Второй год как умер.
- Во! Что с ним?
- Перебрал дозу дурак. Водки ему, видно, мало было. В наркоту ударился.
- А ты что? Не замечал?
- Замечал. А что я сделаю? Сколько раз ему говорил. До драки доходило. Было дело, по башке кастрюлькой его стукнул. Всё без толку. Ты знаешь, что Алка Ветрова умерла?
- Слыхал. (Алка – наша одноклассница. Симпатичная была девчонка. Она мне даже нравилась. В период повального челночного движения торговала на базаре всякими тряпками из Китая. Когда я однажды там на неё нечаянно набрёл,  она мне сразу же какие-то штаны предложила. «Бери, Серёга! Продам тебе без наценки»).

- Ты тут за молоком стоишь? – спрашивает Фунтик.
- Ага, за молоком.
- А я решил немножко селёдочки купить. Надоела преснятина, не могу. Много, конечно, нельзя, но если организм требует, то кусочек можно. Как ты думаешь?
- Согласен.
Я смотрю на Фунтика. В нём далеко за центнер; возможно, полтора. Он стоит с трудом, опираясь на палку. Толкни его – и он упадёт, без посторонней помощи не поднимется. Всего лишь на год старше меня, мой школьный приятель, экстра-акробат. Сколько же мы с ним по полу прокатались, пропыхтели… Господи! Словно вчера это было.
- Помнишь, как мы русским языком занимались? – спросил я.
- А как же. Помню. Стеклянный, оловянный, деревянный. Везде одно «Н». А жареный – два. Я всё хорошо помню. А, ладно, бывай здоров. Моя очередь подошла, - сказал он и заковылял к бочке с солёной рыбой.

Я посмотрел ему вслед. Витька! Ты опять всё перепутал…