Назревала война

Многого мы еще не знаем


         Командарм 2-го ранга Кирилл Афанасьевич Мерецков долго рассматривал бухту Эйна, которую местные жители называли, растягивая первый звук, «Эй-на». Так и хотелось ответить: «Эй... давай». Так и случилось: с помощью «давай» здесь, в бухте на Рыбачьем, взяли и разместили базу снабжения формируемой дивизии. Вскоре сюда прибыла армейская оперативная группа, которая получила наименование 14-й армии. Обстановка на границе накалялась. Руководство Финляндии устанавливало все более тесные военные контакты с Германией и отказывалось подписать с СССР пакт о взаимопомощи и пойти на обмен территориями в интересах защиты Ленинграда и Октябрьской железной дороги.
        Сообщалось, что вдоль границы финны развернули около 15 пехотных дивизий.  О том, что было в тылу, можно было только догадываться. Ходили слухи о скоплении частей усиления и непонятных специальных подразделений.
Таковых на Рыбачьем не было и бойцам, замерзающим на открытом плоскогорье, где не было видно ни деревца, ни кустика, пришлось приступить к строительству землянок без зимнего обмундирования. С их позиций и предлагалось встретить врага. Нет, не финских лапландцев.  Ждали английский и французский десант, как было определено в директиве.

         В это время, а может чуть раньше, в норвежский Киркенес прибыл светловолосый, плотный человек маленького роста. Звали его Йонас Ли. На севере он оказался по заданию министра юстиции Терье Волл, чтобы возглавить в пограничном районе тайную полицию, целью которой должно было стать выявление про-коммунистических лиц. Волл сам долгое время жил в Финмарке и знал о настроениях в пограничных районах. К тому же его жена была из Киберга. Йонас Ли энергично взялся за дело, которое до него начала военная разведка во главе с ее руководителем в этом округе — Карлом Матиссеном.  В результате была составлена картотека из 400-500 имен коммунистов и их сторонников. Йонасу  помогали три сотрудника в Киркенесе и пять в Варде и Вадсе. В итоге удалось выйти на подозрительные связи местных коммунистов с заграницей и Коминтерном.
Еще в 1906 г. на руднике Сёр-Варангер был организован профсоюз»Норденс Клипе» («Северный путь»), а в Варде почтмейстер Адамс Ниссен стал вдохновителем создания объединения рыбаков «За социальное общество и справедливое распределение благ». Вскоре Финмарк стал называться «красной губернией, а Киберг заслужил старое имя «Маленькая Москва».

            Московская гостиниц «Люкс», бывшая «Дрезден», располагалась на ул. Горького, рядом с булочной Филиппова. В этой гостинице, наряду с другими, в том числе семейными   иностранцами,  проживал подданный Швеции Гансен. На самом деле он был совсем не из Швеции и звали его не Гансен. Он представлял коммунистическую партию Норвегии и настоящей фамилии его никто не знал. Звали его просто Гуннар. Чем занимался? Он и сам четко ответить не мог. Задач и функций у него было предостаточно, а состоял он на службе в ОМС. Так сокращенно назывался самый засекреченный Отдел международных связей   Коминтерна. В последнее время Гуннар выполнял роль курьера, поддерживал  через портовый город Берген связь с норвежскими коммунистами. Ему приходилось бывать и в других городах-пунктах связи, к которым относились Хельсинки, Осло и Стокгольм.
          В целом пунктами связи ведал начальник подотдела ОМСа Бергис, а в Швеции и в Финляндии у него имелись помощники — Альм и Томпсен. Иногда контакты осуществлялись через город Мурманск, где за старшего был Вайстен.
Гуннар, главным образом, занимался переправой в Москву и обратно делегатов конгрессов и пленумов Исполнительного комитета Коминтерна и профсоюзного движения, а также денег, пропагандисткой литературы и различных грузов, в том числе оружия.

           Все его коллеги были твердо убеждены в скорой мировой революции. Хотя последние события в Европе, связанные с агрессивными захватами  Германии,  наводили на тревожные мысли. Уж больно скоро рабочий класс этой страны отказался от своих принципов и перешел на сторону ярых националистов.
По этой причине приходилось уделять внимание борьбе против войны в армиях и флотах антикоминтерновского блока. В Швеции и Норвегии за этот участок отвечал Гранде. Инструкторов на все военные случаи готовил финский коммунист Тууре Лехен. Он окончил Первые курсы комсостава в Москве и в 1919-1920 годах сражался на Северном фронте, где участвовал в боях под Петрозаводском, на островах Онежского озера, на Медвежьегорском и Ребольском направлениях. Под псевдонимом Лангер он работал в Германии, являясь военным инструктором компартии. Времени на семью не хватало, хотя он был женат на знаменитой Герте Куусинен. Отец ее, Отто Вильгельм Куусинен, считался основателем компартии Финляндии и Социалистической республики. Куусинен долгое время находился на подпольной работе, отличался тем, что любую идею мог изложить просто и понятно. При встречах с Гуннаром отзывался по-простому на имя Вилли и всякий раз вспоминал, как он однажды добирался в СССР из Швеции через норвежский Финмарк, а точнее из Варде.

           Финмарк и раньше назывался Красной губернией. У Вилли там было много знакомых, выходцев из Финляндии, бежавших еще от преследования белых и немецких войск, подавлявших социалистическую республику  в 1918 году.
Среди его сторонников и знакомых была норвежка Эллисиф Вессел. Она приехала в Сер-Варангер когда ей было 20 лет. Муж ее, Андреас Бредал Вессел, был назначен окружным доктором в уезд Сюд-Варангер. Имея творческую натуру, Эллисиф увлеклась фотографией и много времени проводила  среди местного населения. В начале 20-го века она встала на путь социалистических убеждений и в течение многих лет активно служила делу революции и социализма.
            Для того, чтобы иметь возможность переводить революционные материалы, она выучила русский язык и издала радикальную брошюру "Класс на класс". Вместе с рабочими завода "Сюд-Варангер" Эллисиф активно участвовала в работе местного профсоюза и вскоре стала центральной фигурой рабочего движения Северной Норвегии. Коммуна Сёр-Варангер перестала быть малоисследованным, тихим, уединенным местом и превратилась в оживленный промышленный район,  где в 30-е годы проживало около четырех тысяч человек. Однако не все жители имели достаток. Вессел выступала в их защиту и написала по этому поводу работу "Классовая борьба" .

     В то время в Киркенесе и Бьорноватене прошел ряд забастовок в связи с  банкротством концерна  «Сюд-Варангер». Забастовщиков поддержали Норвежская партия коммунистов (НПК) и Норвежский рабочий союз. Присутствовала помощь и со стороны советских профсоюзов. По их приглашению в 1930 году делегация общественных деятелей Варангера приезжала в СССР, посетила ряд городов и имела возможность наблюдать происходящие там социальные преобразования.
Под  руководством  Кристиана Берг, выбранного в 1935 году в Парламент, жители Киберга твердо стали на сторону норвежских добровольческих отрядов, которые сражались с режимом Франко в Испании. В то время небольшая, но интернациональная рыбацкая деревушка вновь заслужила имя «Маленькая Москва», потому что ранее  была, по сути дела, русской.
             В Варде проживал сторонник Коминтерна Рикард Будин. Родители его были финскими переселенцами, для норвежцев — квенами. Его отец Роберт Юрттихао погиб в море, а мать вышла замуж за Фридольфа Будина. Семья, кроме Рикарда и его брата Йохонаса, в 1920 году эмигрировала в Россию и поселилась в Росляково под Мурманском. Рикард с братом остался в Варде. Со временем и брат уехал в СССР, став Иваном Будиным. Он, в числе других советских норвежцев, обеспечивал пункт связи Коминтерна в Мурманске, а Рикард регулярно с помощью своих помощников переправлял людей из Варде через Киберг на Рыбачий. И другие брались за перевозку людей в СССР и обратно, потому что на этом можно было заработать.
Одним из организаторов переправочного канала был секретарь Коминтерна Мауно Хеймо, который находился в штаб-квартире в Стокгольме. Однажды он и сам проследовал в Россию тем же путем на встречу с Отто Куусиненом.

     Рикард Будин, будучи уже журналистом и редактором коммунистической газеты «Финмарк Фремтид», тоже ездил в Москву. Было это летом 1933 года, а 6 августа 1935 г. в местной газете с его подачи вышла статья, в которой рассказывалось о группе норвежцев, которые создали в маленьком местечке на полуострове Рыбачий — Цып-Наволок — рыболовецкий колхоз «Полярная звезда»  Им якобы  удалось добиться того, чего не смогли сделать рыбаки в Норвегии, а именно – «создать цепочку продажи рыбы, минуя капиталистов». Статья была написана журналистом финско-шведского происхождения в Москве и была задумана как пример, который коммунисты в Норвегии и других северных странах могли использовать в аргументации и пропаганде советской общественной системы.
И еще в Варде внимательно следили за войной в Испании. Потому праздник 1-го Мая в 1939 году проходил под лозунгом «Защитим страну от фашизма». В Европе ощущалось приближение войны. Жили, конечно, не только политикой, но и мыслями  о рыбе, хлебе и постоянной работе.

    1939 год.  Крамвик. Хроника из жизни Рангвалля Миккельсона:
«15 мая забрасывали в море первый лососевый невод, а через четыре дня снегоуборочная машина пробилась в Крамвик. Скоро откроют дорогу между Варде и Вадсе, а это означает конец зиме. 10 июня поймал первую семгу на 8 кило. Ее тут ловят с древнейших времен выходцы с севера Швеции и Финляндии, поэтому в некоторых семьях до сих пор разговаривают на этих языках. Дома, сауны, магазин, пекарня, кузница, а также постройки для животных, конюшня и хлев - все как было, так и осталось с времен колонизации. А вот усадьба Бьедиле полностью стала рыбацкой».

28 июня 1939 г.Хельсинки. Сообщение советского полпреда в Финляндии Деревянского.
«Начальник Генерального штаба германской армии генерал Гальдер приезжает в Хельсинки завтра, 29 июня. Посещение Гальдером в сопровождении пяти военных германских офицеров Выборга, Перкеярви, а затем Кеми и Рованиеми довольно ясно демонстрируют цель его визита».

Июль 1939 года. Варде
«Состоялся праздник по случаю 150-летия города. Приехал поэт Нурдал Григ со своей красавицей женой Гердой, известной артисткой Норвегии. Она была дочерью бывшего почтмейстера Варде Адама Эгеде-Ниссена, одного из зачинателей рабочего движения и хорошей знакомой местного коммуниста Рикарда Будина».

1 сентября 1939 г.
«Германские ВВС нанесли массированный удар по польским аэродромам. Началась Вторая мировая война. Вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О всеобщей воинской обязанности и полном переводе Вооруженных сил на кадровое положение». «В сухопутных войсках устанавливался срок службы три года, на флоте  для проходящих службу на кораблях — пять, в береговых частях — четыре года».

7 сентября 1939 г. Москва. Кремль, кабинет Сталина.
Димитров: «Товарищ Сталин, после подписания советско-германского соглашения в зарубежных коммунистических партиях возникло множество вопросов, связанных со стратегией и тактикой коммунистического движения на современном этапе».
Сталин: «Вы правильно сделали, и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы».
Дмитров: «Скажите пожалуйста, почему СССР предпочел заключить соглашение с фашисткой Германией....? Коммунисты всегда считали фашистов своими смертельными врагами, как же быть теперь?»
        Сталин: «Фашисты всегда были и будут нашими смертельными врагами. Заключение договора с Германией является вынужденной мерой, позволяющей нам оттянуть начало войны и ослабить нашего главного противника, который будет вынужден сражаться с достаточно сильной коалицией Англии, Франции и Польши. Наша задача ослабить и тех и других. Вызывает беспокойство положение дел в Финляндии. Прошу вас встретиться с Отто Вильгелмовичем Куусиненом и детально обсудить складывающуюся ситуацию. Какие там позиции по вашей линии? Нам нужны данные о связях финнов с немцами и о нейтральных странах Швеции и Норвегии, если они таковыми являются».

Москва. Исполком Коминтерна. Информация источника «Монах».
«Шведское правительство встревожено ухудшением советско-финских отношений, опасаясь сближения Финляндии с Германией. Шведы предложили финнам вступить в союз, но они отказались под предлогом того, что Советский Союз запретил им вести переговоры с ними и Норвегией. В городе Рованиеме с некоторых пор разместилась значительная группа немецких войск, ведется строительство дороги Рованиеме — Салла. Правительство Финляндии объявило о запрещении «Общества за мир и дружбу с Советским Союзом». Полиция начала обыски и допросы его членов».

7 сентября 1939 г.
Мурманск. Доклад  начальника УНКВД
«6 сентября неожиданно, без всякого предупреждения в Мурманском порту появился немецкий пассажирский скоростной лайнер «Бремен» без единого пассажира на борту. Пограничники у многочисленной команды изъяли фото и киноаппаратуру. Сход на берег немцам запретили».

Телеграмма из Москвы в Мурманск
«Аппаратуру экипажу «Бремен» вернуть, сход команды на берег разрешить».

Вскоре количество немецких судов на Мурмане достигло тридцати шести и только 6 декабря 1939 года они, словно по команде, покинули город. Кое-кто утверждал, что это было связано с с разрешением на создание немцами военно-морской базы флота в губе Большая Западная Лица. Она получила название «Норд» и предназначалась для технического обслуживания дивизиона подводных лодок, танкера и снабжения фашистского флота в Северной Атлантике, а также кораблей метеорологической разведки.
           До этого, не без участия военно-морского атташе немецкого посольства Ауэрбаха в Москве, члены экипажей вели разведку, устанавливая нужные контакты в Мурманске. Один из немецких представителей был выдворен из СССР за деятельность, несовместимую со статусом дипломата. Был задержан его агент. Именно он, главный бухгалтер строительства судоремонтного завода, встречался с немецким дипломатом, передавал ему информацию о морском порте, оборонных предприятиях Кольского полуострова, морально-политическом настроении населения..

Ноябрь  1939г. Петсамо.
Строительством поселка Колосйоки, нынешнего Никеля, руководят инженеры Ф. Сонк и К. Хансон. Одновременно с поселком возводятся плавильный цех и самая высокая труба в Европе, сконструированная по американской технологии.


Хроника из жизни  Рангвалля Миккельсона:
«29 ноября. Россия напала на Финляндию. Бои шли совсем рядом на полуострове Рыбачий и в Петсамо, всего несколько километров от нашего Крамвика. Выходил на лыжах в глубь Варангер-фьорда поохотиться на лис и куропаток. За зиму подстрелил 50 ворон, за которые получил 50 эре за штуку и 11 куропаток, по кроне и 25 эре. Еще убил 55 горностаев по полторы кроны и две лисы, за них давали по 30 крон за шкуру».
Рыбаки Варангера, несмотря на то, что  в 1939 году был богатый на улов сезон, испытывали нужду из-за низких цен на продукцию. В Варде и Киберге  проходили забастовки и митинги с целью организации рабочего контроля за сбытом».


3 декабря 1939 года. Печенга.
«После обеда загорелись здания монастыря. Поджег совершили три вооруженных финских солдата. Сгорело все движимое имущество и много разных товаров. Общая сумма причиненного ущерба составила 2354000 финских марок. Главный корпус монастыря сгорел позже, когда он находился в распоряжении финского аэродромного полка.
Канадские строители медно-никелевого комбината в Колосйоки уехали в Норвегию, а оттуда на родину. Контору эвакуировали в Хельсинки, а директор стройки  остался в норвежском Сванвике, надеясь переждать ситуацию. Петсамо — «Земля соснового леса» вновь переживает не лучшие времена».

Март 1940 г. Сванвик.
Все норвежские газеты осуждали советскую агрессию, только коммунистическая «Финмарк Фремтид» «шла не в ногу». В ней говорилось: «В долине Пасвик предоставляют убежище только финским солдатам. Норвегия страна нейтральная, а предпочтение отдается одной стороне». 3 марта 1940 года полицмейстер Варде Йорстад Хансен вызвал к себе редактора и запретил без согласования писать о пограничниках. Перебежчики из Салмиярви рассказывали про жизнь в Петсамо:
- Вы тут еще только начали строить дорогу вдоль Пасвика, а у нас уже давно курсируют автобусы от Рованиеми до Лиинахамари. Два дня и ты в Ивало.
- А что там в Лиинахамари? Большие морские суда заходят или только военные?          
- Насчет кораблей сказать ничего не можем, а вот гостиница имеется.
- Слышали, что кроме рыбы решили добывать никелевые руды на горе Каулатунтури и что в этом деле вам шведы помогают.
- Рыба она всегда на первом месте. В Лиинахамари построили завод по ее переработке. Что касается горных дел. Шведов не видели и не слышали, а вот канадцы были. Сейчас и их нет, все сбежали. Салмиярви, как вам известно, сожгли, чтобы не досталось русским.


         8 апреля 1940 года. Из воспоминаний командира 104-й горно-стрелковой дивизии В.И. Щербакова.
«Война с финнами закончилась. Войска 14-й армии овладели полуостровом Рыбачий и Средний, городами Лиинахамари и Петсамо в Печенгской области и закрыли выход Финляндии в Баренцовое море. Первыми покинули Финляндию части 52-й СД. Мне командиру 104-й дивизии было приказано передать город Петсамо войсковым частям финнов. В 24 часа 12 апреля все до единого красноармейца должны были покинуть финскую территорию... Все грузы, подлежащие эвакуации, были отправлены пароходом в Мурманск уже 11 апреля. 95-й полк выдвигался в район озера Титовское, где стояла наша погранзастава. Кое кто из воинов ворчал: «Опять отдали Печенгу финнам». Политруки на привалах пытались проводить разъяснительную работу. К 19 часам 242-й ГСП со 2-м дивизионом 290-го артполка головной колонной выходил к границе... Кругом сразу потемнело. Нависли черные тучи, подул сильный ветер, несший снежную мокрую пыль. Эта пыль забивала глаза, уши, нос. Скорость ветра росла и вскоре достигла ураганной силы... Ветер сшибал людей с ног. Лошади быстро покрылись ледяной коркой и ложились. К нашему счастью,  стихия бушевала лишь несколько часов. Как внезапно началась, так внезапно и затихла.....Да, думалось мне, тяжело воевать в Заполярье».

      Финляндии возвращалась Петсамо, при этом, ей запрещалось: содержать на Севере подводные лодки, военную полярную авиацию, иметь военные порты и базы. Советская сторона получала права свободного транзита в Норвегию и обратно, и на учреждение в Петсамо консульства, что расширяло разведывательные возможности.


          Из хроники жизни Рангвалля Миккельсона:

«Нанялся работать у Улафа Ларсена на судне. В Скаллэльве проводилась лыжная гонка на 12 километров, победил с результатом 48 минут 22 секунды, на 32 секунды опередил Ингвала Риодавниемалу. Были соревнования и в Киберге, тогда дул сильный ветер и я пришел только третьим, четвертым был Виульф Йенсен. Страшное это место Киберг. Пастор рассказывал, что в стародавние времена две женщины из деревни, ведьмы по имени Мэри Йоргендаттер и Кирсти Сёрэнсдаттер, были сожжены на костре, после слушания суда в Вардё. Во время слушаний  присутствовал губернатор Вардё, Джон Каннингмэн, известный как  Ханс Конинг, шотландец по происхождению. Через несколько месяцев были сожжены заживо ещё десять ведьм».
Квислинг, бывший министр обороны Норвегии, встречался в Берлине с Гитлером и гроссадмиралом Редером.  Они  обсуждали план «Везерюбунг» по вторжению немцев в Норвегию. К десантной операции планировалось привлечь  около 11 тысяч человек.  Две тысячи из них доставлялись по  воздуху.

Информация Генштаба Министерства обороны:

«9 апреля 1940 года по приказу Гитлера немецкие войска заняли Данию и высадились в Норвегии. Дания сразу же капитулировала, но в Норвегии немцы встретили достаточно сильное сопротивление со стороны англо-французского десанта, который высадился 14 апреля. Завязались ожесточенные бои союзников с немцами, которые могли привести к затяжной войне. Союзниками был освобожден Нарвик, но дальнейшему их успеху помешало начавшееся 10 мая наступление  немцев на Францию, Бельгию, Нидерланды и Люксембург».
В этот же день в г. Петсамо (Печенга) состоялось подписание акта о передаче области Петсамо Финляндии. От Красной Армии присутствовали уполномоченные: Сквирский Л. С, полковник Федоров М.М, а также военный инженер 3-го ранга. От Финской армии: капитан А. Пеннанен, инженер Вальтер Нордин, полицейский исправник Куукканен.

         Король Хокон VII и правительство Норвегии покинули страну 7 июня и отбыли  из Тромсё в Лондон. Принцесса Маргарет с сыном выбрали Америку, в которую уплыли из Лиинахамари на судне «Америкен легион». По сути дела норвежские  власти страну сдали, а народ свой бросили, предоставив ему самому решать, что делать и как спасаться от агрессии.
Возможен был и другой вариант. Так, 9 мая 1940 года, командующий ВМФ Германии адмирал Э.Редер, предложил Гитлеру разрешить СССР участвовать в оккупации Норвегии с передачей Советскому Союзу района Тромсе.  Гитлер подумал и заявил: «Лучше держаться от русских подальше».
         Так считал и первый король Норвегии Хокон VII, бывший принц датский, правда звался он не Гамлет, а Карл. Он находился в родстве с английским королем, потому как женился на его дочери и был так же племянником российского императора Николая II. В этот раз норвежская политика пошла на английский манер, не исключая сочувствия германцам, которым  датчане были родственники по крови и духу. Также, как и тевтонцы, бывшие варяги имели твердое намерение расширить свои владения за счет России или Финляндии. Они были не прочь получить даже колонии в Африке. В 1938 году «викинги» пошли на установление союза с режимом Франко в Испании. Вероятно они что-то хотели выторговать. К тому времени их воинственный дух уже совсем иссяк. А были времена, когда норвежцы были знатными воинами-мореплавателями, а их страна - могущественным государством, подобно Монголии при Чингисхане. Нынче королевство бедствовало и официально придерживалось нейтралитета. Для одной трети жителей рыба являлась основным средством существования. Она же составляла  одну четверть всего экспорта.

         На Киркенес первая немецкая бомба упала в начале мая. Власть пришла новая, но границу продолжали охранять норвежские солдаты. Участвовали и гражданские лица, накануне по инициативе полиции переселенные с юга страны и получившие в этих местах землю по низким ценам. Местные жители из числа саамов и финских норвежцев не вызывали у властей доверия и считались не надежными на границе. Только 9 июля в Сванвике появились 50 немецких солдат, которые взяли на себя охранные функции.

7-13 мая 1940 года. Лондон.
В палате общин состоялись слушания, связанные с поражением в битве за Норвегию. На следующий день прошло совещание по поводу отказа в доверии правительству Чемберлена. 10 мая 1940 года Георг VI официально назначил Черчиля премьер-министром.
Северная Скандинавия рассматривалась как Германией, так и Англией, как важный стратегический район. Все силы немцев были брошены через порт Буде в Варангер. Тысячи грузовых автомобилей везли на Север нефть и бензин.  Расширялось шоссе, возводились новые электростанции.


         18 мая 1940 года. Из хроники жизни Рангвалля Миккельсона:

«Многие коммунисты стали активно бороться против немцев. Среди них был и руководитель отделения партии в губернии Трумс Леонард Аспос, который от имени партии по радио и через местную газету «Нурдлюс» призвал людей поддерживать законное норвежское правительство. Другая коммунистическая газета «Арбейдерен» критиковала сбежавшее правительство Нюгорсвола в Лондоне и решение короля бороться с немцами из-за границы..
Все думали по разному, а вот Альф Миккельсен, руководитель местной ячейки коммунистов 17 мая, в самый праздник конституции Норвегии, один  на лодке бежал в СССР. Решил  и я отправиться в Советский Союз, бороться против немцев. Мой соперник по лыжам Виульф Йенсен решил так же. К нам присоединились  Арнульф Кристиансен, Харальд Утне и их родственники из Комагвэра — Ингвальд, Эрлинг и Рейдар Миккельсены».

10 июня 1940 г. Москва.
          СССР с Германией подписали  конвенцию по разрешению пограничных конфликтов.
 
25 июля 1940 года. Из хроники жизни Рангвалля Миккельсона:
«Неподалеку от Киркенеса приземлился самолет с рейхскомиссаром Йозефом Тербовеном на борту. На следующий день над Киркенесом появился флаг со свастикой.  В гарнизоне «Вардёхус» норвежский флаг спустили 20 июля. Тогда же немецкие солдаты появились в Киберге».

            В первые дни пребывания в Восточном Финмарке немцы взялись укреплять аэродром в Хэйбуктмуене и Лаксэльве, началось возведение парома и укреплений. Под казармы были реквизированы  школы, общежития. Ясно было, что это делалось ради продолжения похода на Восток. В Варангере и особенно в Киркенесе практически не стало безработных. Появилось двенадцать сервисных компаний, которым понадобились тысячи норвежских рук. Только в Сёр-Варнгере на немцев трудилось три тысячи человек.

           В Киркенесе разместился усиленный батальон дивизии СС «Мертвая голова» численностью до тысячи военнослужащих. Возрос спрос на рыбу. Немецкая армия остро нуждалась в белке. Оккупанты заключили в Варде ряд договоров о поставке морской продукции. Каждые десять дней перерабатывающие заводы должны были производить от 1600 до 3200 банок консервов.  В планах рыболовства оговаривалась цифра от 150 до 200 тысяч тонн сырья в год. Тем не менее, рыбаки никакой выгоды не получили. Их профсоюзная власть перестала существовать, наступил военный диктат.
 В особенно сложную ситуацию попали коммунистические ячейки и про советски настроенные лица. На них начались гонения. Вести сопротивление, когда кругом было фашистское окружение, море и голые скалы, представлялось делом бессмысленным. Да и силы были неравные. Оставалось только перебраться по морю в Советский Союз и там начать исполнять призыв правительства Норвегии в изгнании: «....всеми силами и средствами в сотрудничестве с нашими союзниками вести борьбу до окончательной победы». Имелась ввиду борьба против оккупантов и  националистической партии «Нашионал Самлинг»  Квислинга, абсолютно подконтрольной немцам.


           В мае-августе 1940 года в СССР перебрались  Альберт Амблие, Ивар Эриксен, Хокон Сневе, Бьярне Нильсен. Гуннар Сёдерстрём и другие.
Одним из первых в ряды борцов вступил Альфред Халвари, бывший сапожник и аккордеонист. Было на кого опереться. Когда он стал мэром в Варде, партийная организация коммунистов уже насчитывала 50 членов. Занимаясь «доставкой» морским путем людей в СССР, он сделал умный ход, зарегистрировав свое рыболовецкое судно в финском Петсамо, совершив своего рода переход под флаг соседней страны. С финскими регистрационными знаками он мог доходить  до птичьих базаров у Цып-Наволока.
 
          Уже в то время УНКВД в Мурманске получало от него информацию, в том числе и о намерении немцев строить военный гарнизон в Сванвике, что могло свидетельствовать о их стремлении напасть на СССР. Альфред при сборе информации был в тесных отношениях с семьей Освальда Харьо в Пасвике, ему также помогали старые друзья Харальд Утне и Хенри Эриксен.
После первых побегов жителей Варангера в СССР начались обыски. Их проводили немецкие полицейские во главе с Вилли Лаква, штаб-квартира которого располагалась в подвале «Пансиона Хоэля». Там же находился архив норвежской госбезопасности, созданный еще Йонасом Ли на всех «подозрительных субъектов». Вилли Лаква также поддерживал связь с базой немцев в финском Рованиеми, обеспечивал контакт финской и норвежской полицейских служб с задачей противодействовать шпионажу со стороны русских. Об этом он рассказывал после войны на допросах в Осло. Он оказался полезным англичанам. Из-за его знаний о русских его выпустили на свободу.
Вилли Лаква вырос в Польше, позднее стал гражданином Германии и вступил в нацистскую партию. На службу в полицию был принят в 1937 году, со временем его выдвинули в ряды тайной полиции СИПО (немецкая служба безопасности). Одно время он работал в Стокгольме, потому как знал датский язык.

        В 1940 году его направили в Киркенес. Курировал им шеф немецкой полиции безопасности в Норвегии, оберфюрер СС Генрих Фелис. Вилли совмещал две должности: был посланником рейхскомиссара Тербовена, а также начальником местного отделения тайной полиции СИПО и немецких погранвойск. Первый удар он нанес по норвежским коммунистам, так как они распространяли антинацисткую агитацию и пропаганду. Случилось это после 16 августа, когда немцы закрыли офис НКП в Осло и захватили центральную партийную газету «Арбейдерен». Такие же акции были проведены по всей стране.
          По просьбе Вилли Лаква в этом процессе участвовала и финская полиция в Петсамо. Она передавала «советских шпионов» в гестапо, начальником которого в Киркенесе был оберштурмфюрер СС Аувуст Хоберстро. Ему помогали сотрудники Йозеф Май и  Клицман.  Представитель финской полиции  в Салмиярви Тауно Хелиара строго следовал немецким распоряжениям. Он, как и его сторонники в норвежской полиции, возглавляемой в Осло Рагнаром Вослефом, был за казни шпионов без лишних формальностей. Он родился в Хельсинки в 1911 году, был хорошо образован и говорил, кроме своего родного языка, по-шведски, по-немецки и по-английски.

         Первые перебежчики из Норвегии в СССР прибыли, можно сказать, вовремя. После войны с Финляндией внимание мурманских чекистов распространилось на Норвегию. Но не все оказалось так просто. Некоторые из прибывших норвежцев, в прошлом имевших отношение к партийным связям с СССР, оказались под серьезным подозрением и по ним проводилось дознание. В тюрьме оказались Хенри Петтерсен, Альф Миккельсен  (коммунист с 1930 года) и некоторые другие.
          Коминтерн переживал не лучшие времена. Жестокое поражение потерпела республиканская Испания, бесславно развалилось правительство Народного фронта во Франции, Вторую Мировую войну предотвратить не удалось. Крайне правые пришли к власти в Австрии, в Прибалтийских странах, не сказали своего веского слова и коммунисты в Норвегии. Многие руководители международного коммунистического движения были репрессированы. В их число попала и жена Отто Куусинена Айно, долгое время являвшаяся референтом по Скандинавии. Был арестован и казнен секретарь Коминтерна Мауно Хеймо под псевдонимом Г. Фрид. Коммунист из Вардё, Будин, прошел по делу «Заговор финского Генерального штаба». Все его родственники в СССР были арестованы.

           Тем не менее, первая разведывательная заброска норвежцев-беженцев на их же судне была произведена из Вайды-губы уже в августе 1940 года из района, где на небольшом мысу стоял советский пограничный столб. В Вайда-Губе была размещена 18-я погранзастава Мурманского пограничного отряда. Неподалеку, у подножия легендарного хребта Муста-тунтури, до 1940 г. находилась и финская погранзастава «Казармы Ивари». Сама граница была в семи километрах западнее хребта.   
Двое мужчин были высажены на берег между Варде и Кибергом. После четырехнедельного пребывания на полуострове Варангер их переправили обратно на Рыбачий. Первопроходцами стали Харальд Утне, Гуннар Берге и — чуть позже — Ивар Эриксен. Направлял их по линии УНКВД Беркович. Оружия с собой у них не было. Они установили нужные  контакты и с помощью имеющихся связей получили информацию, подтверждающую подготовку немцев к войне. Одним из важных источников информации стал Альфред Матиссен из Киберга.  Договорились, что далее он будет передавать информацию через Улафа Ларсена, ожидавшего его в море в установленные дни. Матиссена выбрали из-за того, что он располагал широкими связями по всему Финмарку. Опять же, он был мастером делать чертежи немецких сооружений. Его данные отличались точностью и получали высокую оценку в НКВД.

         Так был отработан первый канал связи с норвежскими союзниками в Варангере. Иначе и сказать было нельзя, потому как «варангер» это «voering» -  «союзник» с норвежского. Не зря с давних времен полуостров был как бы общим домом для норвежских, финских и русских рыбаков-промысловиков. Здесь они жили, заводили семьи, ловили рыбу и торговали. Когда-то  Вадсе русские называли Васин, Варде - Варгаев, Киберг — Бирка.
        Во вторую группу разведчиков, которую забросили в Холменгрофьорд, вошли Альберт Амблие и Хокон Сневе. Они добрались до Якобснеса, где ранее проживали, и успешно, как было определено в задании, собрали по крохам всю информацию о ходе возведения немцами аэродрома в Хейбуктмуене.

Обе заброски были осуществлены успешно, что сыграло положительную роль в подготовке разведывательных групп к дальнейшим действиям. Они  еще несколько раз, пока не прогремела гроза войны,  высаживались в Холменгрофьорде и в Киберге.  Особо следует отметить Альберта Амблие, выходца из Тромс. Как уроженцу этих мест ему вместе с Хоконом Сневе в мае 1940 года довелось принять участие в дальнем разведывательном рейде. На борту 70-ти футового парусника, который вышел из Мурманска, они со своими коллегами проследовали вдоль побережья северной части губерний Тромс и Финмарк, отследили обстановку по побережью и за день до начала войны вернулись с большим багажом нужных данных в Мурманск. Там Альберт Амблие остался и после войны, женился на Нине Норкиной.  У них были сын и дочь. Дочь нынче проживает в Киркенесе и иногда встречается со своими родственниками в России.
            У его напарника по дальним рейдам в тыл противника Хокона Снева  сложилась  необычная судьба. Этому способствовали: его биография революционно-настроенного рабочего предприятия «Пасвик Тимбер» в Янискоски, широкие связи с радикальными литераторами, в том числе в Осло, где он проживал одно время. Он выделялся и тем,что был лично знаком с самим Нурдалом Григом. Пройдя боевую проверку и подготовку, Хокон в 1942 году оказался в Москве, в распоряжении диверсионного «Центра» Судоплатова и приступил к тренировкам по выполнению серьезных заданий. Шла речь  о заброске с парашютом в глубокий норвежский тыл  - в лесные массивы Хедмарка. Были они эти заброски или нет, история пока умалчивает. Точно известно, что Сневе стал полезным, как и его земляк из Сёр-Варангера, однопартиец, Готфред Хёльволл, на Московском радио.

          Не все на радио знали чем они занимались, но по спискам сотрудников Коминтерна и его подразделения «Институт-205», на который ложилась ответственность по поддержанию связи с коммунистическими партиями в странах, оккупированных немцами, они проходили. Их самостоятельная радиостанция называлась «Свобода Норвегии». Голос их призывал к созданию народного норвежского правительства и доставлял большую головную боль норвежскому  правительству в изгнании. и военному атташе при норвежском посольстве в Москве Вильяму Стеффенсу. Ему  ничего не оставалось как принимать экстренные меры по установлению радио «Свобода Норвегии» и земляков, которые действовали за его спиной  и лондонского «Движения сопротивления». В свою очередь, Хокон Сневе и Готфред Хёльвольд называли лондонских руководителей  «рыдающими бабами», которые сидят, «сложа ручки».

           Кто их не сложил, так это боевые товарищи  Хокона Сневе по разведке  Альберт Хокон и Хенри Петтерсен, которые тоже в свое время  работали на предприятии «Пасвик Тимбер». Они сопротивлялись оккупантам по партизански, - свои ходки в тыл противника напарники совершали, начиная   с августа 1940 года. Они хорошо знали  обстановку. Только благодаря им удавалось уходить от преследования финнов  у побережья Петсамо.
Петтерсен вспоминал: «Пересекли фьорд на судне Отто Ларсена «Большой Гут». Жесткий ветер, темнота, фонарей  и оружия нет. Идем, как предупредили русские, без огней, ориентируемся по компасу, освещая его сигаретой. Сложно воевать с тем, с кем Сталин заключил договор о дружбе. С одной стороны нужны сведения, с другой — как бы не спровоцировать Гитлера на войну. Нас было четверо и вся надежда была на друзей и семью. Когда подошли к поселку, Унте и Берг скрылись в сарае. Потом Гуннар Берг двинулся домой к старшему брату Эриксену, сказал, что прибыли из Вайда-Губы узнать все про немцев и про условия жизни. Что Гуннар знал - рассказал:  «Немцы захватили ряд пустых домов, несут службу на наблюдательных постах на скалах вокруг Киберга, жизнь населения бедственная, денег нет и потому кредиты не выплачиваются». Утне поставил Эриксену задачи по сбору информации, но он от поручения отказался, опасаясь за свою жизнь».

          Хенри Петтерсен и Ричард Йохансен из Бьорноватена две недели прятались в доме невесты Петтерсена. Им удалось узнать данные о составе немецкого флота от Буде до Варангера, о 2-й горной  дивизии, в которой числилось около 13 тысяч военнослужащих, об автомобилях, лошадях, о том, чем питаются оккупанты. Не безинтересно было узнать о восстановлении деятельности горно-металлургической компании Сюд-Варангер. Их информация получила высокую оценку в Москве.
           В то время начальник внешней разведки Павел Фитин проводил широкомасштабную операцию по обеспечению Сталина и Политбюро постоянной информацией о планах и намерениях Гитлера. С помощью Фитина удалось высвободить из тюрем еще ряд норвежских перебежчиков и нацелить их на выполнение разведывательных задач. Среди них был и Отто Ларсен из Киберга, старший брат которого — Улав — только прибыл на полуостров Рыбачий на своем судне «Большой Гут».

          Павел Михайлович Фитин разведчиком стал случайно. Он учился в Сельхозакадемии им. Тимирязева и одно время работал по специальности. В 1938 году по партийному призыву стал сотрудником одного из подразделений Иностранного отдела и секретарем парторганизации. Начальников отдела меняли часто, и вот однажды Лаврентий Берия собрал всех сотрудников ИНО и спросил:
 - Ну, что, кого назначим начальником ИНО?
Кто-то взял и выкрикнул:
 - Да, что тут думать, предлагаю нашего секретаря Фитина.
Берия поднял его с места, задал несколько вопросов и сказал: «Прошу любить и жаловать нового руководителя разведки».
       
          В следующем 1941 году разведчики УНКВД изучали обстановку в районе Лофотенских островов. На моторном катере «Фрёйа» радистом состоял Шэрвё Ханс Микаел. Задачу выполнили. Жалко только, что судно пришлось затопить. На корабле «Венера» проверенные разведчики Вардо Райно и Альфред Халвари неоднократно бывали на подступах к Варде, вели наблюдение за дислокацией военных и грузовых плавсредств, составляли карты-схемы.
Каждое успешное возвращение заканчивалось вечеринками с водкой и закусками, которые предлагал старший лейтенант госбезопасности Беркович. Сверхнапряжение на заданиях требовало разгрузки. Опять же, скучали по родным и семьям, которые отбыли в далекий Шадринск, на Урал. На то, как они там живут, ездил посмотреть Альфред Халвари.

          В это время немцы и финны тоже встречались и за рюмкой шнапса договаривались о совместной зачистке Мурманска от коммунистов, когда этот район попадет под их власть. Большой зуб на русских коммунистов имели финны Ноусиайнен и Альбин Хейска в «Чалми», как русские называли Салмиярви. Очевидцы вспоминали: «Немцы были жестоки, но финны оказались еще хуже». У них было желание отомстить русским за поражение в последней войне. Финны  во всю рвались в бой за «Суур-Суоми» - «Великую Финляндию».
           Вилли Лава — полицейский в Киркенесе — встречался с Бруно Кивикоски, направленным МИДом Финляндии для организации устойчивой связи с немцами в Рованиеми. Они тоже тогда делили шкуру не убитого медведя, определяя, какой стране и что достанется после захвата Кольского полуострова.
Оказывается, еще 23 сентября 1940 года Финляндия и Германия заключили договор о транзитных перевозках, и немцы через Финляндию двинулись в Норвегию, к Киркенесу. К моменту нападения  на Советский Союз на севере Финляндии была сосредоточена армия в составе четырех немецких и двух финских дивизий.  Ее задача заключалась в том, чтобы оккупировать Мурманск. Специалистом по Финляндии у Гитлера был генерал-полковник Фалькенхорт Николае, который еще в 1918 году участвовал в германской экспедиции в страну Суоми. Он же разрабатывал план операции по Норвегии и Дании «Вюзербунд». Для ее исполнения было выделено 5 дивизий, а для разработки дали всего пять часов.

          Когда-то главный редактор газеты «Известия» Радек отводил финляндской печати первое место в мире по антисоветской пропаганде. Президент Свинхвуд и генерал Маннергейм пытались организовать против СССР «оплот цивилизованного мира». Национальные круги Финляндии даже требовали создать «Великую Финляндию с границами до Урала, включая российскую Карелию и Кольский полуостров». По этому вопросу они торговались с немцами и предлагали провести границу по линии Псков – озеро Ильмень. Они хотели присоединить к себе Петроград или сделать его «вольным городом». Финны, кстати, долгое время не принимали Тартуский мирный договор, так как хотели «урвать» больше. Они апеллировали по этому вопросу в Лигу Наций и международный суд в Гааге. Агрессивно выступало «Академическое карельское общество – «Политическая организация студенчества и интеллигенции». Оно было построено по военному образцу, выступало за господство на Севере Европы финской нации, за слияние всех финноязычных от Балтики до Урала с тем, чтобы начало третьего тысячелетия явилось «тысячелетием народов Ледовитых морей».

            Накануне войны у финнов возросла роль разведки и радиоразведки. Вдоль границы появились пункты радиоперехвата (radiosemat). Перед ними стояли задача контроля радиосвязи и широковещательных передач (ШРВ), пеленгация советских военных радиостанций. Первые такие пункты появились в Валкъярви и Котке, затем их создали в Петсамо, Каяни и Сортавале. В Петсамо (Лиинахамари)  пункт был создан в 1933 году, он осуществлял перехват и пеленгацию советских военно-морских радиостанций, в поле зрения попадали и пограничники. В 1939г. на юге Финляндии, в Суоменлинна, и на севере, в Рованиеми, были созданы две новые станции перехвата. Это позволяло финнам получать информацию по всему Северо-Западу СССР.
           Финские офицеры, в большинстве своем, получали образование в Германии, внедряли у себя прусский порядок. Официально утверждалось, что «в каждом финне течет немецкая кровь». Закладывалась основа взаимодействия военных разведок. Этому способствовала поездка в Финляндию адмирала Канариса. В Финляндии было создано отделение разведотдела германского Генерального штаба. Тогда заявлялось, что перед немцами у финнов нет никаких тайн. Командующий финской армии генерал Х. Эстерманн был принят А. Гитлером. Финляндия становилась духовно и материально сильным форпостом западных стран на Севере.

          7 августа 1940 года. Адмирал Арсений Головко занял пост командующего Северного флота.  Отец адмирала был ветеринаром в одном из селений на Кавказе, когда его сын примкнул к большевикам. Случилось это в 1920 году. После учебы в Ростовском университете Арсений служил на всех морях и океанах, и даже на реке Амур. Прошел многие морские должности, прежде чем его назначили на Северный флот. Пакт о ненападении с Германией принял, но одновременно готовился к отражению возможной агрессии. Тревожило то, что все больше и больше прибывало беженцев из норвежских приграничных районов.
         Приходилось разбираться, кто есть кто, подключать к этому оперативных работников и офицеров разведки. На тот момент их представляли: начальник разведывательного отдела УНКВД старший лейтенанты госбезопасности Беркович, Горский, сержант госбезопасности Зак и морской капитан Павел Визгин.
Разведывательная авиация находилась в постоянном дежурстве, но ее данные следовало перепроверять. Тут и должны были помочь перебежчики.

Детали сотрудничества норвежских патриотов с представителями советской разведки не сохранились, часть материалов, в том числе по линии Коминтерна, еще лежат на полках архивов. А вот текст обязательства — присяги тех, кто решил бороться за свою Родину с фашизмом, известен. «Заявляю, что добровольно буду работать на советскую разведку и никогда не стану рассказывать, что я видел и слышал здесь. Я знаю, что если нарушу это обещание, кара Советского Союза настигнет меня повсюду, где бы я не находился». Одними из первых клятву приняли Освальд Харьо и Улар Ларсен, поставив подписи, связывающие их с НКВД и советской разведкой.
          Улар Ларсен оказался в особом положении среди других беженцев, потому как отлично знал море в пограничных районах. Его с братом уже в конце октября попросили стать связными с источниками информации в Северной Норвегии. Другим человеком, которому стали доверять, стал Освальд Харьо.
 
Отец Освальда — Нильс Йохан Харьо — был финном норвежского происхождения и считал себя социалистом и революционером. Он когда-то жил в Салмиярви. Брат — напротив, на норвежском берегу в Сванкике. Он и перетянул брата на свой берег в местечко Фурумо. В то время в Петсамо громыхала гражданская война, в Фурумо же было спокойнее, хотя иногда  и перебегали границу красные солдаты, которые прятались от карательных финских войск Курта Марти Валлениуса, чтобы наводить в своей вотчине порядок. Вот тогда Нильс и его сын Освальд познакомились с Иоханом Боргу, или, как он себя называл, Пикку-Юси.

        Пикку-Юсси  был одной из легендарных личностей по обе стороны границы в долине реки Пасвик. Определить, кто он и чем он занимался, было довольно сложно. Он был своим в Норвегии, в Финляндии и в СССР. О своих делах он не рассказывал, но любил поделиться новостями: кого видел и что слышал. Никто не знал окрестностей лучше, чем Пикку-Юсси. Он не любил держаться дорог, чувствовал себя как дома на открытой местности и жил по своим правилам.
Пикку надолго исчезал, когда на его след садилась полиция, разыскивая постоянного нарушителя пограничного режима. Были у него и другие «грехи», о которых местные жители могли только догадываться. 
         Освальд Харьо и Гуннар Сёдерстрём стали звеньями разведывательной цепи УНКВД в Сёр-Варангере. Они контролировали обстановку в долине Пасвик, собирали информацию о деятельности финнов и немцев в Петсамо. Еще до войны у них установились необходимые связи с Акселем Фагерик, Альфредом Халвари, Рикардом Будин и Харальдом Утне.  Выручал и Пикку Юсси.
Он являлся к Освальду — всегда неожиданно — и делился новостями, которые происходили по ту сторону границы:

- Ты знаешь, - говорил он, раздеваясь, - от финнов на русскую сторону перешло до 500 оленей, а те возвратили только 200.
- Что теперь, судится что ли будут? Я слышал, что они при отходе угнали в Швецию не 200, а 200 тысяч оленей.
- Может быть и такое. Финнам сейчас не до оленей. Восстанавливают начатое строительство в поселке Колосйоки, практически заново возводят здание заводоуправления, хотят побыстрее запустить медно-никелевый комбинат. На металл сейчас спрос большой, заработать можно. Людей и специалистов наехало, в том числе из Канады, видимо-невидимо. Автомашины из Рованиеми идут и идут. Везут грузы для Колосйоки, для возведения гавани в Лиинахамари, обратно семгу. Нынче в Печенге ее поймали очень много
- Это нам известно, - заметил  Освальд, - лучше расскажи, что финны строят в районе храма на Пазреке.
- Точно сказать не могу. По слухам гостиницу. Туризм процветает все больше и больше. Приезжают официальные лица, в том числе немецкие офицеры и даже генералы. Коммуна Петсамо вошла в состав образованной губернии Лапландия, вот связи и расширяются.

 - Мы с отцом тебе тоже кое-что можем рассказать. Возобновлено строительство ГЭС в Янискоски. И от нас туда нанимаются рабочие.
 - Известное дело. С ГЭС электричество прямым ходом идет на стройку в Колосйоки. Точнее шло, пока война не разразилась.
 -  Интересно, где же ты был, когда советские танки двинули от Вайда -Губы?
 - В Печенге. Был свидетелем того, как финны, отступая, сожгли монастырь. С войсками в качестве переводчика двигался до Салмиярви и далее до Каскамы и Суоникюля. Вот и до вас наконец добрался.
Освальд Харьо последнее время жил в Гроттене. У него была жена и две маленькие дочери. Одну из них звали Осе. Как и ее отец, финн по национальности, она была связным русских и способствовала переправе людей, минуя посты финских пограничников, в Петсамо. Среди перебежчики в СССР были: финны Арне Мяки и Вяйно Хилтунен, оба давние друзья Освальда.   В марте 1940 года, в зимний вечер он встретился на замершей реке Паз со сбежавшими друзьями Арне и Вяйно. Они и сообщили ему об окончании войны русских и финнов.

             Все-таки Освальда выследили и он оказался на допросе в Киркенесе у Йонаса Ли. В нем участвовал и полицейские из Салмиярви. Они пытались доказать причастность Освальда к шпионской деятельности. Тогда все обошлось легким испугом, казалось все страшное оказалось позади, но....К этому «но» вернемся, когда будем подводить итоги противостояния специальных служб на границе накануне войны. 
            После нападения  немцев на Норвегию Освальд продолжил борьбу за освобождение  родины от фашизма. Бывшего же полицейского Йонаса Ли назначили министром юстиции в новом «национальном правительстве», а потом он оказался в рядах частей СС. В апреле 1941 г. штурмбанфюрер СС Йонас Ли (Jonas Lie) в составе 1-й танковой дивизии СС Leibstandarte-SS Adolf Hitler принимал участие в боях в Греции, за отличие в которых был награждён Железным крестом II класса. В сентябре 1942 года он уже командовал полицейской ротой СС, которая вела бои под Красным бором в Ленинградской области.

          В марте 1940 года концерн «Сюд-Варангер», где работал в шахте Освальд,  прекратил свою деятельность, и он стал безработным. Настало время выбора дальнейшего пути. Бывало так, что ради заработка приходилось браться и за контрабанду спиртом,  за сплав леса по Паз-реке и строительство вдоль реки дороги, которую, по имени организатора, называли «дорогой Муслинга». Сверре Муслинг был инициатором проекта по сельскохозяйственному освоению  норвежскими семьями территории в долине Пасвик. Клочок земли присмотрел и Освальд Харьо, только для этого ему пришлось финскую фамилию поменять на норвежскую — Фурумо — по месту жительства.
         Пасвик был «вотчиной» еще одного финна — Рангвалля Фигенскау. Он принимал участие в нескольких тайных операциях. Действовал он когда отдельно, когда вместе с Освальдом Харьо, Хансом Харальдом и радистом Гуннаром Сёдерстрёмом. Именно он обеспечивал связь созданного партизанского отряда на Пасвике с базой Лавна под Мурманском.  На Пасвике существовало две партизанские группы. В одну из них входил и Эльггрен Сэм (Хирвильс). Группы  вернулись в СССР только в 1944 году.
        Не все боролись с немцами. Так, сын Эммы Борди, Франц сотрудничал с финской полицией, помогал выявлять агентов советской разведки в Пасвике. Как постоянный информатор «обо всем подозрительном», он регулярно получал вознаграждения от немецкой госбезопасности.

2 сентября 1940 года.  Петрозаводск.

           В университете начались занятия. Перед студентами выступили секретарь республиканского ЦК Геннадий Николаевич Куприянов и глава Верховного Совета Отто Куусинен — на русском и финском языках. На торжественном собрании присутствовал секретарь ЦК комсомола Карело-Финской ССР, студент университета Юрий Андропов. В Карелии Андропов курировал партизанское движение и женился на молодой  «диверсантке» из отряда, готовившегося к засылке на финскую территорию.

            Между  мурманским УНКВД и отделом разведки Северного флота существовало разделение обязанностей. Флот следил за передвижением транспорта и морскими базами на побережье, а НКВД наблюдало за тем, что происходило на суше. Бывали случаи, когда они  работали вместе. И тех и других сотрудников сближало то, что специалистами они были еще не достаточно опытными, многие заняли свои должности по партийному призыву и разведчиками стали буквально от станка.
В УНКВД наиболее опытным был старший лейтенант Беркович и сотрудник Горский. В недавно созданную в отделе группу разведки также вошли Алексей Ершов, Филипп Савченко, Зак и Артемьев. Артемьев только прибыл из Карелии и свободно говорил по-фински. Ему помогал переводчик Пер Смюк. По норвежской линии главным переводчиком был советский норвежец Артур Ойен, выходец из Цып-наволока.
Алексей Ершов попал в Мурманск как только он получил статус областного города. Сферой его интересов стала Финляндия и ее секретные службы на Севере. В группе была своя флотилия. Бот — Р-22 — ранее имел название «Стушер», им управлял шкипер Улаф Ларсен, мотористом плавал брат Артура Ойена — Коре. На мотоботе «Нордлюс» шкипером состоял Оскар Ольсен.

          Разведка северного флота использовала боты «Параллель» и «Касатка». У моряков за главного был  Павел Сутягин. Свободное от службы время он использовал для изучения норвежского языка. Беженцы его уважали. Турлейф Утне даже приглашал его пожить у него в Киберге.
          Какие  у названных структур и лиц имелись возможности по открытию «партизанского фронта на севере» и ведению разведки на Норвегию и Финляндию? Надо признать, не очень большие. Северный флот появился 1 июня 1933 года, областное Управление НКВД на Кольском полуострове родилось вместе с образованием Мурманской области в 1938 году. Еще позже, в 1939 году, накануне войны с финнами, был сформирован Мурманский пограничный округ. Молодая советская страна была плохо осведомлена об обстановке в соседних странах. Профессионалов не хватало. Нельзя забывать и о нехватке кадров, которые значительно поредели в результате репрессий 1937-1938 гг. К началу войны Северный флот состоял из небольших кораблей и 15 подлодок, которые пришли на Север с Балтийского моря через Беломоро-Балтийский канал, их экипажи еще не успели набраться опыта операций в северных водах.

          Многие корабли ремонтировались и базировались на главной базе флота в Полярном, которая еще находилась на стадии строительства. В начале 1941г. в различных видах ремонта  находились все эсминцы, восемь из пятнадцати  подводных лодок, три из семи сторожевых корабля и оба имеющихся во флоте тральщиков.  Несколько лучше было положение в авиации флота, в береговой и противовоздушной обороне. В целом, флот вступал в войну значительно ослабленным.
Тем не менее, нужные люди нашлись. На Северном флоте ими стали офицеры отдела разведки: старший лейтенант Кудрявцев и Сергей Сметанин, радисты Михаил Баранов и Сергей Щетинин. Вместе с ними были Хокон и Коре Ойены из норвежской колонии Цып-Наволок на полуострове Рыбачий.
          В этой обстановке помощь норвежских беженцев ценилась на вес золота. Среди них Альфред Халвари стал своего рода руководителем норвежских лоцманов при высадке агентурных групп. Халвари ходил и в район Тромса, где высаживал партизан на остров Арной.
Из числа перебежчиков из Норвегии наиболее активными были: Рикард Йохансен из Бьорноватна, Хилмар Хейкиле из Киберга, Гуннар Берг из Якобснеса (выходивший с заданием в Киберг и Варде), Ингвальд Миккельсен из Комагвэра и радист Рангваль Миккельсен из Крамвика.

        Были и другие: Аксель Фагерик и его друг Харри Йенсен, Йорген Даль, братья Рангваль и Коре Фигенскау, Ялмар Петтерсен, Эйлиф Даль, братья Оддвар и Альф Сибблунды. Они были идейными борцами. Так,  Йорген  Даль и Аксель Фагервик еще не забыли о своей поездке в Советский Союз в 1930 году. Вспомнить надо и Ялмара Петтерсена, казненного фашистами в Киркенесе 1 июня 1944 года, и Акселя Хоэля, который служил контролером на таможне в Хольмфоссе и всячески помогал партизанским группам.
            Все они стали солдатами в большой войне. С ними был и Освальд Харьо, который привез с собой записи отца о немцах в Сёр-Варангере. С этого времени имя Освальдо Харьо попало в список надежных людей. Сверре Сёдерстрём с братом Гуннаром покинули Киберг 15 сентября 1940 года вместе с Арне Эриксеном и Францом Матиссеном.

           Массовый побег случился 25 сентября. Его возглавил Альфред Халвари на борту своей шхуны «Нордлюс». Были еще суда «Нурхейм» и «Фремад». Таким образом, норвежские беженцы, а среди них были женщины и двадцать детей, прибыли в СССР в 1940 году на больших рыболовецких шхунах. Первый год деятельности партизан-разведчиков прошел за некоторым исключением успешно: их сообщения регулярно поступали на радиостанцию в Лавна под Мурманском. Были и жертвы. В районе Петсамо погибли Альф Сибблунд и Ральф Сёдерстрём. Не стало Хокон Ойена.

9 сентября 1940г.
 Немцы начали сворачивать свою военно-морскую базу в губе Большая Западная Лица. Посол Германии в Москве, Шуленбург, высказал наркому Молотову глубокую благодарность и признательность  за предоставленные  ранее «опорные пункты» на мурманском побережье.

Январь 1941 г.

Исполняющий обязанности премьер-министра про германского правительства Норвегии Квислинг  договорился с начальником рейхсканцелярии обергруппенфюрером СС Хансом Генрихом Ламмерсом (Hans Heinrich Lammers) и начальником главного административного управления СС обергруппенфюрером Готлибом Бергером (Gottlieb Berger) о начале формирования в войсках СС норвежской добровольческой части. Про- германское правительство Норвегии направило в Берлин официальную просьбу о предоставлении норвежским добровольцам возможности служить в войсках СС. Руководство Германии дало положительный ответ.
Видкун Квислинг в обращении по норвежскому радио призвал норвежцев записываться добровольцами в полк СС Nordland, чтобы «принять участие в войне за мир и независимость против мирового деспотизма Англии».

         В кампании по привлечению добровольцев в войска СС активно участвовал норвежский писатель лауреат Нобелевской премии Кнут Гамсун (Knut Hamsun). На сборный пункт явился и сын Кнута Гамсуна — Арилда (Arild Hamsun).  Он вступил военным корреспондентом в специальный пропагандистский взвод, который  позднее вошёл в специальный пропагандистский полк СС Kurt Eggers.
28 января 1941 г. 200 норвежских добровольцев, в основном членов военизированной нацистской организации Дружина (Hird), в присутствии рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера (Heinrich Luitpold Himmler), рейхскомиссара Норвегии Йозефа Тербовена (Josef Antonius Heinrich Terboven) и Видкуна Квислинга дали присягу на верность «вождю германцев»  Адольфу Гитлеру.
          Норвежские добровольцы вступили также в 6-ю горную дивизию СС Nord, которая со 2 июля 1941 г. вела бои с советскими войсками на мурманском направлении.
С конца февраля 1943 г. в состав 6-й горной дивизии СС Nord была включена полицейская лыжная рота Norge (120 человек) под командованием Густа Йенассена (Gust Jonassen), сформированная из норвежских добровольцев. Рота вела боевые действия с советскими войсками в районе деревни Окунева Губа (Мурманская область).

21 апреля 1941г.
Доклад начальника Мурманского пограничного округа Синилова.
«У губы Порчниха задержано пять немецких тральщиков, нарушивших наши территориальные воды. Получены данные по расширению дороги Рованиеми-Петсамо и началу строительства дороги из Норвегии к церкви Бориса и Глеба».

      С 1936 г. туристы из Рованиеми заезжали в Лиинахамари и в Колттакёнгас (нынешний Борисоглебск) — любоваться прекрасным водопадом и фотографироваться с лопарями. Затем  они наслаждались видами Ледовитого океана, посещали Айновы острова и Вайда-Губу (Вайтолахти), разглядывали восточную границу. В верхнем монастыре Юлялуостари, в туристическом домике пили чай с хлебом, испеченным монахами. Монахи рассказывали о зверствах Везайнена во время разорения Печенгского монастыря, а также продавали туристам маленькие иконки, деревянные ложки, крестики и свечи.
           Зимой финские туристы не приезжали. Тогда на лошадях можно было добраться из Рованиеми до Печенги только за две недели, а вот норвежцы из Сванвика регулярно посещали знакомых и родственников в Салмиярви. Шведы, которых тянуло на север, добирались до Нарвика на поезде из Хапаранды, а оттуда, уже через Нордкап, - в Киркенес и Печенгу.

           В это время разведывательная группа СФ в качестве  высаживалась на западный берег острова Сёройа. Центральной фигурой у моряков был Павел Сутягин. Норвежцы говорили, что до войны он какое-то время служил при советской дипломатической миссии в Осло. Во время оккупации Норвегии был депортирован в Германию, где его обменяли на немецкого шпиона, арестованного в Советском Союзе. Свою деятельность он продолжил в Мурманске.
           По отчету РО штаба СФ за период с 13 по 20 мая 1941 года, агентура представила два донесения по Северной Финляндии,  в которых содержались описание порта Лиинахамари и аэродрома Луостари, посадочной площадки в Вуотсо, аэродрома Кемиярви и г.Рованиеми. Разведке удалось установить местонахождение пулеметных гнезд в Петсамо-вуоно и дислокацию войск в Северной Финляндии. Как оказалось, у финнов в Лиинахамари было 6 причалов, 10 бензохранилищ и  отель-гостиница.
В книге почетных гостей гостиницы сделали записи известные в Финляндии люди, в том числе президент Финляндии Столберг, члены правительства Каллио, Рюти, главнокомандующий Маннергейм. В 1940-1941гг. в здании отеля одновременно размещались  консульства СССР, Англии, Швеции и Германии. Затем советское консульство переместилось в Баркино - в Парккина (по-фински). Располагалось оно на территории нынешнего военного госпиталя в Печенге. Там работали и проживали сотрудники с семьями. У немцев в Парккина размещался штаб. Сюда же с линии фронта доставляли погибших. Могилы для них копали военнопленные. В нынешнее время их числится более десяти тысяч.

            По Норвегии морякам особо похвастать было нечем. Выручали их сведения Мурманского УНКВД. Его агентура докладывала:
«28 и 29 апреля 1941 г. в порту Киркенес под разгрузкой и на якоре находилось 12 транспортов различного водоизмещения. Разгрузка производилась в ночное время силами немецкого гарнизона. С одного судна разгружались танки и автомашины, с других — войска, лошади, боеприпасы, продовольствие»;
«3-4 мая в порт Варде прибыла группа судов, с которых выгружено 8 бараков и в разобранном виде, большое количества цемента, орудия различных калибров и около 2000 немецких солдат. Военные грузы и продовольствие, поступающие в Северную Норвегию, в значительной части направлялись в Финляндию»;
«5 мая в Киркенесе находилось 11 транспортных посудин, из которых с 2-х выгружались автоматические и простые винтовки, пулеметы, ручные гранаты и легкие орудия. На 8 транспортах доставлено продовольствие»;
«На острове Престей (район Киркенеса) на подготовленных площадках установлены  три орудия, прожекторы и несколько зенитных пушек,  построено 16 бараков для солдат. На мысе Хагенес возведены несколько открытых орудий среднего калибра, 4 зенитные пушки калибром 75 мм. и склад боеприпасов»;
«Дороги и мосты на южном побережье Варангер-фьорда подготовлены к минированию».

          Адмирал Головко заставлял и своих разведчиков смотреть за горизонт. И, как правило, нужные сведения появлялись:
«На полуострове Эккерей на железобетонном фундаменте установлены три 6-дюймовых орудия»;
«В Варде имеется 4-5 орудий на подвижной тяге калибром до 4-х дюймов. На мысе Киберг установлено около 2-х батарей зенитной артиллерии»;
«Немецкое командование производит смену войск, перебрасывая части из одного района в другой, для того, чтобы солдаты не сжились с местным населением. В южной части Порсангер-фьорда отмечено большое количество снаряжения и обмундирования, переброшенного на транспорте».

Во флотских документах предвоенной поры указывалось, что «главным разведывательным средством на море является воздушная разведка». Но вестись она могла только в прибрежной зоне, так как на вооружении находились тихоходные самолеты МБР-2 с малым радиусом действия. И только в хаосе первых дней войны пришло понимание того, что сбор информации о противнике необходимо вести всевозможными путями,  разнородными силами и средствами. Тогда в ближайший рейд батальона пограничников во вражеский тыл отправился и заместитель начальника разведотдела флота майор Л.В. Добротин. Он изучил возможность ведения разведки специальными группами с участием норвежских перебежчиков и доложил свои предложения командованию.

            Особо отмечалась положительная работа агента «Надбайло». Он регулярно докладывал о покупке немецким концерном «Фарбениндустри» никеля в Петсамо.
Разведка отмечала непрекращающиеся визиты финских офицеров во главе с генералом Валениусом к немцам в Киркенес и ответные визиты немцев к финнам в Салмиярви с попойками и тостами за возврат потерянных Финляндией территорий и присоединение Советской Карелии.
Им, как стало известно, удалось к началу войны сосредоточить в Варангер-фьорде три подводных лодки и до шести быстроходных катеров. Главная база флота во главе с адмиралом Бемм находилась в Тронхейме. Авиация (до 100 самолетов) сосредоточилась на аэродромах Багдуфосс, Банак, Киркенес, в Кеми, Рованиеми и Кемиярви.
 
            Главная база авиации и штаб Командующего ВВС в Норвегии генерал-лейтенанта Штумпф в мае передислоцировались из Тронхейма в Киркенес. Основная квартира армейской группировки генерал-полковника Дитля в составе шести сухопутных дивизий находилась в Тромсе.
Британские спецслужбы, такие как Управление специальных служб (УСО) и Управление десантных операций, тоже проводили акции в тылу врага на норвежской территории. Черчиль дал указание приступить к планированию и проведению своего рода «партизанских действий» на норвежском побережье — небольших рейдов по доставке морем оружия и людей на остров Вогсей в Западной Норвегии и на Лофотенские острова, где наши тоже бывали. Своих возможностей у норвежского правительства в Лондоне для ведения борьбы с оккупантами было недостаточно. Секретная организация военного сопротивления «Милорг» на то время насчитывала около 30 тысяч  человек в Норвегии. Ее возглавлял Йенс Кристиан Хауге, в 1945г. ставший министром обороны.
Англичане имели своих людей и в пограничном Варангере. Одним из них был сосед Альфреда Халвари в Киберге — скупщик рыбы и торговец Ивар Му. Он когда-то одалживал мэру-коммунисту  деньги на покупку рыболовецкой шхуны.

          В 1940г. губернатор провинции Финмарк Ханс Габриэльсен предложил Ивару Му съездить в Финляндию с задачей закупить продовольствие.  Последний бежал через Финляндию в Швецию, а оттуда добрался до Лондона. Там он оказался в отделе разведки, потому как хорошо знал иностранные языки, и стал экспертом по Северной Норвегии и проблеме беженцев в СССР. Его начальником был Вильгельм Эванг. Он родился в 1916 году в Коле. Вырос до шефа норвежской разведки.
С завершением боевых действий на севере, Ивару Му поручат разбираться в Мурманске и Киркенесе с делами норвежских партизан-разведчиков, хотя официально  он состоял снабженцем в норвежской миссии в Восточном Финмарке. Этим же занимался офицер военной разведки Юсту Липпе, вошедший с норвежскими войсками во главе с полковником Арне Д.Дал в Сёр-Варангер. Общими усилиями им удалось установить 63 имени.
          Межгосударственные контакты и взаимодействие по линии объединения усилий сопротивления немцам в Норвегии во время войны велись через связи министерств иностранных дел и их руководителей Молотова и Трюгве Ли. Уже тогда, в марте 1941г., Трюгве Ли выступал с предложением о предоставлении Великобритании и США права создавать военные базы на норвежской территории в послевоенный период.  Не случайно он стал первым Генеральным секретарем ООН.
          В начале 1941г. у Освальда Харьо, который перебрался к себе на Пасвик, появился Пикку-Юсси. К тому времени они оба уже «были в деле» официально. Харьо и раньше догадывался о контактах Пикку с советами, но не мог набраться смелости спросить об этом своего отца, который, получалось, тоже работал на НКВД. У Пикку и Освальда имелись все условия для успешной нелегальной работы: один знал все секретные тропинки в долине реки Пасвик и умел выживать в лесу, другой — был своим в округе и с успехом использовал знакомства и связи среди лояльных к СССР лиц . Благодаря им и, конечно, старшему Харьо, нужная информация разными каналами доходила до Мурманска.

            Назревала война, а Финляндия 4 июня торжественно отмечала 75-летие своего военного вождя – Карла Маннергейма, который еще в 1918 году определил для Финляндии национальный символ — свастику. Когда-то он ходил в походы под флагом с двумя орлами, участвовал в русско-японской войне и прославился в качестве российского кавалергарда-разведчика, путешествовавшего по просторам Китая в начале XX века. Чего только в жизни ни бывает!

12 июня 1941 года. Стокгольм. Сообщение внешней разведки  из Швеции:
 «Один местный делец, который находится в близких отношениях с Герингом, получил от его знакомых загадочное сообщение, в котором говорится, что Германия начнет военные действия против ССССР около 15 июня».

17 июня. Хельсинки. Сообщение агента разведки Бранда:
«Первые разведывательные полеты в Заполярье немцы начали осуществлять с 17 июня. Они облетели Полярный и полуострова Средний и Рыбачий. Зенитные батареи обстреляли их. 19 июня контр-адмирал А.Г. Головко приказал на подходах к главной базе флота выставить корабельные дозоры и один раз в сутки производить воздушную разведку до острова Харлов. В июле он отдал приказ о создании  при отделе разведки Северного флота специального подразделения для операций в тылу у немцев. Позднее оно стало именоваться 181-е подразделение разведки специального назначения, в которое набрали до 70 добровольцев».

21 июня. Киберг. Информация руководителя разведгруппы НКВД Альфреда Матиссена:
«Дислоцированные в губернии Финмарк части 2-й и 6-й горнострелковых дивизий, артиллерийские подразделения и автотранспорт спешно перебрасываются через Киркенес в Петсамо».

22 июня. Алакуртти.  Доклад начальника пограничного отряда НКВД полковника Г.А. Жукова:
«Задержанный в 1.30 22 июня на участке 12-й заставы немецкий солдат показал, что против участка отряда стоит 9-я мотомеханизированная дивизия немцев, которая на автомашинах из Норвегии около 15 июня прибыла в Маркиярви...»

22 июня в 2 часа 30 минут войска противника преодолели границу в районе Борисоглебска и через Салмиярви вступили в Петсамо, тогдашние финские владения. Заминка произошла при захвате никелевого завода и электростанции Янискоски. Тамошняя финская охрана  не была в курсе событий большой политики и оказала сопротивление. Впрочем, все скоро уладилось. Пограничные подразделения финнов и воинский  батальон «Ивало» были подчинены немецкому корпусу.
С согласия финского правительства границу перешло около 40 тыс. немецких  войск. Более 2 тыс. солдат осталось в Рованиеми и Ивало. Был установлен полный контроль над портом «Петсамо», где сразу появилось немецкое консульство. Установилась связь разведок и прежде всего с бюро Абвера «Целлариус». Дела же у нашей разведки осложнились. В частности, в Петсамо немцы захватили консульство СССР и якобы  одну из наших шифровальных книг.

            По утверждению Елисея Синицина, который во время войны работал под крышей дипломата в Хельсинки, дело обстояло несколько иначе.  В своей книге он написал: «В первый день войны финны и   немцы решили скрытно захватить здание консульства. Воспользовавшись сильным туманом они плотным кольцом окружили консульство и стали ломать входные двери, окно второго этажа, где находилась шифровальная комната. В это время шифровальщик сжигал секретную почту не в печи, а в железной коробке прямо на полу. Бумага горела слабо и сильно дымила. Но как только немцы разбили стекло окна, бумага от притока воздуха вспыхнула ярким пламенем».
         Всех задержанных посадили в военную грузовую машину и отправили в Хельсинки. Домой они попали через нейтральную Турцию. Советским консулом в Петсамо на тот момент был Кравченко.
Еще три года на Кольской земле грохотала война,  у разведчиков УНКВД в Мурманске и Северного флота были успехи и поражения, мой же рассказ о том, что происходило накануне войны, подходит к концу.

       Отличившиеся норвежские партизаны-разведчики за боевую службу получили награды. Так, Гуннар Сёдерстрём и Рангваль Фигенскау были награждены медалями «За оборону Советского Заполярья» и «За победу над Германией». Было это в далеком 1946 году, к наградам их представляли через военный отдел Мурманского обкома. Медали вручал начальник управления УНКВД Швырков. Вспоминали руководителя управления, майора госбезопасности Алексея Федоровича Ручкина, при котором все начиналось, когда фронт был совсем рядом. Войны еще не было, а фронт уже был. Именно с приходом Алексея Федоровича началась борьба за качество предоставляемой в центр информации, в том числе из-за рубежа, где уже к тому времени сосредоточилось до ста тысяч солдат армии «Норвегия». Чекисты, разведчики Северного флота и патриоты-эмигранты свою задачу выполнили.

          Выполнил ее и Хокон Сневе. Он вернулся из Москвы в Мурманск осенью 1944 года. В октябре  в качестве переводчика Красной армии оказался у себя на родине в коммуне Сёр-Варангер. У него были награды, отличные рекомендации для работы в рядах коммунистической партии под руководством Педера Фуруботна, дочки которого Сольвейг и Магда остались в Москве. Выборы для коммунистов  прошли успешно: они получили почти 12% голосов, что дало партии 11 мест в парламенте Норвегии. Хокон Сневе проживал в Киркенесе на улице Скутневен.
          Напарник Хокона Сневе по работе на Московском радио Готфред Хёльволл вернулся на родину в сентябре 1945 года и был избран мэром коммуны Сёр-Варангер. В разбомбленном Киркенесе ощущалась острая нехватка жилья и мэру с женой Хильдур и тремя детьми первое время пришлось ютиться у родственников в долине Пасвик. У них ничего не было кроме железной койки. Со временем жизнь наладилась, в 1953-1957 годах Готфреда выбирали в парламент.
          Иначе она сложилась у  Освальда Харьо, активного сотрудника НКВД в долине Пасвик. Как предатель, он  оказался в заключении. Как же это случилось? Об этом он рассказал в 1956 году в своей книге «Москва слезам не верит».
«В феврале 1942 года в долину Пасвик прибыла диверсионная  группа от русских. В нее входили русский, финн и уроженец Финляндии, житель долины Пасвик Сем Эльггрен, один из них был радист. Норвежский финн Сэм Хирвиля (позднее он переделал свою фамилию на норвежский лад и стал Сэмом Эльггреном) вел до войны скитальческую жизнь. Он родился и вырос в финском Партако, недалеко от границы, рядом с большим озером Инари. В 1939 году сбежал в Пасвик, где жили его мать и сводные братья Эйлиф и Карл Фредерик Комерос. Когда пришли немцы, Сэм сбежал в Мурманск, как и Йохан Борди по кличке Пикку-Юсси. Это все, что я про него знаю.
Следующая группа разведчиков-партизан в составе: Гуннар Сёдерстрём из Киберга, Рангвалл Фигенскау из Сёр-Варангера и русский радист, прибыла летом. Последних высадили с самолета на финское озеро, откуда они вышли на реку Пасвик. Там они построили землянку и обосновались. С моим участием они добывали информацию и передавали ее в Мурманск по рации.
 
         В это время меня, как  сотрудника партизан, сдал  немцам советский перебежчик. Меня били по лицу и пинала ногами, жгли руки. Все это происходило в доме, где в Киркенесе размещалось гестапо. Финны Альбина Хейска, Тауно Хелиара и Ноусиайнен пытали, а поодаль стоял немец Хайнц Клинцманн, гестаповец и довольно улыбался. Под конец я признался, что у меня были контакты с русскими, назвал фамилии сообщников: Пикку-Юсси, Арне Мяки, Сэм Хирвеля, Вайно Хилтунен и некоторых других, чьи имена уже имелись в немецких досье, поскольку они подозревали их в работе на советскую разведку......Досталось и моим родственникам, их тоже били и истязали....Отец через Тромсё был отправлен в Германию, и, по непроверенным данным был забит там до смерти, когда работал на каменоломнях концентрационного лагеря Матхаузен....В отличии от отца, я, после того как мне помогли бежать из тюрьмы, оказался в советском лагере. Меня уличили в предательстве и за то, что выдал своих боевых товарищей, отправили по этапу на долгие годы.

          Бежать из застенок гестапо мне помог полицейский Ханс Харальд Рюгге.  Тогда еще немцы доверяли норвежцам проводить аресты и охранять тюрьму, приводить задержанных на допросы. Ханс и помог, узнав, что мне определили смертный приговор. Он вывел меня из тюрьмы и на машине, которую  нашел с помощью знакомых вывез через Бьорневатен в сторону Пасвика к своим, в партизанский лагерь.
Немецко-финскую линию фронта в сопровождении  групп партизан во главе Мяки Арне и Рангвальда Фигенскау, которые по причинам безопасности приняли решение возвращаться домой,  перешли на лыжах у Хольмфосса. Тут нам помог местный служащий полиции и таможни Аксель Хоэль. Семь дней двигались по глубокому снегу, лыжи не раз ломались. Когда подошли к границе, русские доложил с погранпоста о прибытии.
           Разбирательство по факту удачного бегства из гестапо поручили Алексею Ершову. Он же и подписал 9 февраля 1943 года постановление о моем аресте. С того времени прошло долгих 13 лет».
          Что же норвежский полицейский Ханс Харальд Рюгг? Он неожиданно предложил НКВД свои услуги стать агентом в Ставангере, откуда он был родом. Попросил дать ему рацию и сообщил, что хотел бы отправиться на задание с Рангваллем Фигенскау.

То, что бывает крайне заманчивым, одновременно становится и подозрительным.  Скорее всего он подстава, -  решили в НКВД. Ханса арестовали и вместе с Освальдом Харьо отправили в Каргопольлаг, на станцию Ерцево к югу от Архангельска. Ханс не выдержал условий  лесозаготовок и умер в возрасте 23 лет. У Освальда, который ранее был с лесом на «ты», срок закончился в августе 1955 года. После перехода границы домой его встретил пограничный комиссар Норвегии полковник Аудун Магнус.
         Таким же образом несколько ранее вернулся на родину товарищ по несчастью  Освальда Харьо — Эмиль Исаксен, тоже находившийся в заключении.  Он прошел через границу в Стурскуге 11 августа 1955 года. Его сопровождал заместитель пограничного комиссара Норвегии Халлфред Скау, человек норвежской разведки в Сёр-Варангере, который имел непосредственные контакты со своим шефом — начальником разведки в Осло Вильгельмом Эвангом. Некогда участники сопротивления фашизму Освальд и Эмиль попали под опеку сотрудника службы безопасности Сёр-Варангера Роя Карлсона. Война для них закончилась.