Жаль, что я не писатель. Эпизод 4

Поужинав и набравшись образов, Тася вернулась в свой номер. Усевшись в кресло около большого окна, она продолжила переносить мысли на бумагу.
«... После приготовленного и быстро съеденного ужина, Мари налила себе кофе и взяла несколько кондитерских корзиночек с кремом, затем всё это поставила и положила на поднос, после чего пошла в большую комнату. Вместе с подносом она присела на подоконник. Он был достаточно широкий, поэтому места хватило им обоим.
У Мари было два любимых места в квартире — подоконник и широкое кресло. Первому она отдавала большее предпочтение, чем второму, хотя бы потому, что здесь можно было смотреть в окно. А смотреть она любила. Разглядывать чужую жизнь ей нравилось всегда, ещё в далеком детстве. Мари Дюваль не её имя, оно скорее адаптированное — Мария Довгаль. Она русская. Родители были простыми сельскими жителями, и когда у них родилась младшенькая дочурка дали ей простое русское имя Машенька. С детских лет у девочки хорошо была развита фантазия. Она могла рассказать сказку, придумывая её на ходу.
Позже её фантазия стала складно ложиться на белый лист и превращаться в интересную историю. Именно этот её талант однажды заметил  один книголюб, прочитав заметку в местной газете под названием «Один день из жизни обычной деревни».
Познакомившись с ней лично, он узнал, что у неё есть ещё один несомненный «талант», правда не столь радостный — она ужасно упряма и любит поспорить. Но на тот момент мсье Морану, потомственному французскому дворянину, было  уже без разницы. Он, во что бы то ни сало, хотел видеть её статьи в парижском журнале «Viva», директором которого был его давний друг мсье Булонь.
Почти год назад она терзаемая совестью и сомнениями, оставив семью и бросив работу, стояла на парижском перроне в ожидании хотя бы одного знака говорящего о том, что её выбор был сделан правильно. И знак был — человек, идущий на неё с отсутствующим взглядом, стал для неё своеобразной целью пребыванием в этом городе и этой стране. Именно тогда она забыла обо всех своих сомнениях и шагнула в новую жизнь с высоко поднятой головой и стремлением хотя бы на время избавить людей от душевной пустоты и подарить им маленькую дольку интеллектуального тепла, нарисованного на белом листе бумаги.
Тогда с вокзала её забрал Булонь. Всю дорогу до редакции журнала он трещал без умолку на своём французском. Мари не понимала ни слова. Но наблюдая за ним со сторону она заметила , что он сем-то напоминает сову. А так как здесь было замешено издательство у неё в голове возникло слово — Букля. Не думаю, что мсье Булонь ожидал приехать с именем, а уехать с прозвищем. Но за это он должен благодарить своего друга — мсье Морана, который, надо сказать, возможно к небольшой радости мсье Булоня, своё переименование получил ещё раньше. Мсье Моран звался Мэни. Тем более, что возражений и недовольства от него не поступало. Он всегда считал, что имя Моран слишком аристократично, а он человек более земной принадлежности, и потому имя Мэни было ему приятнее.
Букля же наоборот: сначала возражал, но потом из-за безвыходности, просто перестал, как говорит Мари, ерепениться и принял своё второе имя, как должное.
Итак жизнь Машеньки в Париже началась с изучения языка и всего того что его окружало, то есть французской жизни. Удивительно, но ей на это понадобилось не более трех месяцев. Естественно методом экспресс-курса.
Уже несколько месяцев, как Мари получает заказы на освещение какого-либо события в городе или его окрестностях. Парижанам нравится то как она обрисовывает само событие и людей присутствующих на нём.
Но вернёмся в квартиру на пятом этаже по улице Сент-Антуан.
Ночь прошла в беспокойствах. Мари плохо спала, то и дело вставала выпить воды и по-блудить по большой комнате. Она кого-то высматривала на улице за окном. Возможно новую работу.
А заключалась она в рассказе о человеке, который живёт на улице среди бомжей, хотя совсем недавно был безумно популярен и всеми любим. Ей предстояло найти ответ на вопрос — кто или что обрушило его жизнь.
Мари боялась браться за эту историю, что-то её беспокоило. Она чувствовала какой-то подвох  и обречённость в будущей работе. Но с другой стороны ею владел интерес, возможность чего-то большого с не предсказуемым финалом. Она не знала что делать.
Утро. Сонная, с полуприкрытыми глазами, одетая в любимую длинную рубашку цвета тёмного шоколада, Мари прошла в кухню, чтобы включить чайник. Кофе — вот что могло разбудить её в этот час. С кухни она услышала звонок телефона, но особого рвения взять трубку как-то не наблюдалось. Медленным шагом, она проследовала в большую комнату. После третьего звонка включился автоответчик и голос произнёс:
- Немедленно возьми трубку. Я знаю что ты дома. Ещё слишком рано для твоих прогулок. Мари, пожалуйста, возьмись за этот сюжет. Ведь он пойдёт в другое издательство.
- Не дави — процедила она сквозь зубы.
Мысли, которые Мари никогда не держала за зубами и в этот раз не сидели под замком её рта. Она вообще любит поговорить с автоответчиком и все её знакомые об этом знают.
- Давай встретимся с ним. - продолжал голос — Ты посмотришь, послушаешь. И, в конце концов, это уникальная возможность стать первыми кто вытащит из него сенсацию.
Скрестив руки на груди она продолжала свой диалог с механической коробкой.
- Угу, а ещё пять килограмм ничего и десять человеческой грязи... Не хочу становиться последним камнем, брошенным в человека, которого возможно, уже нет на свете.
А голос продолжал:
- И ещё, когда ты перестанешь разговаривать с автоответчиком? Мне надоело звонить и догадываться, о том что ты там отвечаешь.
- А чего тут догадываться? Сам дал на обдумывание три дня и сам все эти дни достаёшь меня своим нытьём: возьми да возьми. Интересно, а кто подумает обо мне - «Иван Фёдорович Крузенштерн — человек пароход»?
- Мне нужна эта книга, нужна понимаешь?! И включи сотовый, я хочу услышать твоё упрямство, произнесённое твоим голосом в моё ухо. Я жду — затем послышались короткие гудки.
- Жди, жди. Ожидание чуда и есть главное чудо.
Не много подумав и тяжело вздохнув, Мари тихо произнесла:
- А ведь правда — этот так называемый «друг» пойдёт в другое издательство и там уже никто не будет спрашивать и докапываться до сути... И что же делать?