Почему..?

- Так ты что же? В Бога не веришь?

 - Я верю в солнце, которое светит нам изо дня в день. Верю в ветер, что колышет травы и деревья, и в почти каждодневный дождь. Верю в приветливого булочника, что встречает меня по утрам  и в строгую учительницу у доски. Верю в маму и папу, в ученых, в пожарных, во врачей. Я верю в саму жизнь. А в Бога? Нет, не верю.

Таким диалогом началась эта история.  Так началось наше знакомство. Скажи, а ты его помнишь?

 - Глупости! – обиженно восклицаешь, думая, что мне есть дело до твоих мыслей, - Однажды, ты сама придешь в церковь помолиться. Сама же разрушишь свои убеждения.

 - С чего ты взял? – так же обиженно отвечаю я, складывая руки на груди.

Тоже мне, философ нашелся! Сам и до полки с кружками достать не можешь, а меня жизни учишь. Маленький…
 
Ты снисходительно смотришь мне в глаза, улыбаясь моей детской наивности, а я лишь успеваю удивиться твоей взрослости, прежде чем ты отвечаешь мне:
 - Такие уж мы. Людям свойственно все разрушать.

- Мы рушим, чтобы создать что-то новое. Это вынужденные меры, ведь мир не резиновый и в нем не поместится всё,  что мы создаем. Осуждать это глупо. Ты же не осуждаешь Бога за то, что при рождении одного человека, где-то умирает другой. Это вечный круговорот.  Нет, не так. Это вынужденный круговорот. Наша планета не способна обеспечить ресурсами каждого. Нет ничего ужасного в том, что отчего-то или кого-то приходиться избавляться.

Ты смотришь на меня ошалело. Не ожидал? Я ухмыляюсь. Вот так-то! Я тоже могу выдвигать взрослые мысли. Жестокие, беспощадные, но зато взрослые. Ты здесь не один такой. И…

 - В тебе умер либо политик, либо преступник, Юль.

 - Предпочту быть преступником, так как терпеть не могу политиков, -  устало тру переносицу и, наконец-то, перевожу слишком серьезную для подростков тему в шутку.

Наша долгая, сложная и далеко не красивая история о жизни начиналась именно с этих слов. Маленькие дети, какими мы с тобой были тогда, и подумать не могли, что сказанные нами слова окажутся жестокой правдой этого мира. И уж точно не подозревали, что коснутся нас.

Помнишь, Саш? Мы с тобой мечтали не об этом. Как и все подростки,  верили в добрую сказку о светлом будущем. «Хорошее образование – залог вашего успеха» - говорили  учителя и родители. Смешно ли? Нам с самого начала не оставили выбора. Вбивали это в головы с пятого класса, уверяя, что только с хорошим высшим образованием нам открыты двери. А после? После отпустили нас в «свободное плавание». «Вы в праве сами выбирать свое будущее!» Ага, как же! Помнишь, как мы были потеряны тогда? Наша сказка о светлом будущем потеряла свой первый абзац…
 
Мы шли в лучшие ВУЗы только потому, что они были лучшими. Глупо, стремительно, безжалостно мы сами раздавили свои мечты, ведомые внушенными истинами. Это теперь мы понимаем, что не важно, какой диплом у тебя, и есть ли он. Все это лишь бумага, как и деньги, и документы.  То, что действительно важно - люди.

 Тогда мы оба сделали неправильный выбор. Знаешь, Саша, иногда я думаю: «Если бы тогда, мы стали теми, кем хотели, все бы было по-другому.  Жизнь была бы лучше. Наша жизнь».
Глупо, правда? Ведь все случилось так, как должно было.

Ты уехал, пообещав мне, что, когда приедешь на летние каникулы, обязательно сделаешь мне предложение. А я так долго жалась к тебе, обнимая и шепча о своей любви. Но ты вернулся раньше, уже зимой. Печальный из-за несправедливости. Долго кричал, когда мы стояли в парке тем вечером.

-  Скажи, почему так получилось? – тихо спрашиваю я тебя.

 - Да потому, Юлька, - раздосадовано поворачиваешься ты ко мне, - потому что в этом мире все решают бумаги! Деньги! Да нас с самого начала обманывали! Говорили, мол, главное знания. Ерунда! Хочешь диплом? Плати! Вот она, правда!

 -  Ой, Саша, что же теперь будет? Что с нами будет?

 - Армия теперь будет…  Юлька, ты меня только дождись, а? А потом, клянусь, сразу свадьба!

 - Да куда я от тебя денусь?

 - Только перед всеми стыдно, - шепчешь ты мне в макушку, - Столько сил в меня вложили, а я?

 - А ты просто по-своему жить решил. Без их указки. Да не расстраивайся, Саш. Все еще будет.

По весне ты уехал, а летом учебу потеряла уже я.  И почему так вышло? Ответа я не знаю до сих пор. Нам с тобой дали единственный шанс, а мы погнались за построенной иллюзией и в конце потеряли дарованное.

Но знаешь? Я почти об этом не жалею. Ты на службе, я на работе. И все кажется таким правильным. Мы просто с тобой, Сашка, раньше повзрослели. И когда через год  ты приехал на вокзал…  Помнишь, как долго мы целовались под фонарным столбом? А люди спешили, толкались, ворчали. А нам все равно! У нас любовь! И пусть сказка о светлом будущем потеряла несколько страниц, мы с тобой напишем новые!  Глупые, счастливые! Это все, что у нас было. Ох, Саша, люблю же я тебя!
 
А после... Работа, постоянная, однотипная, с маленькой зарплатой. Но мы счастливы! «Мы с тобой, совсем как взрослые!» - хохочешь ты вечерами, обнимая меня.   И я тихо хихикаю тебе в плечо.

Было ли нам дело до болтовни родных?  Нет, очевидно. Пусть осуждают, ворчат и качают головой.  У нас счастье, семья, любовь, жизнь! Маленькая, обшарпанная, продуваемая ветром квартирка, зато своя. И мы. По уши в долгах, теряем совместные вечера, работая усердней. Но все также живем! Быстрый ремонт, минимум мебели и заявление в ЗАГС.  Помнишь, как быстро понеслось время? А я помню. Белое платье из штор и папин перешитый костюм. Заплаканная мама… Вот только не помню: моя или твоя?  Отцы с широкой улыбкой. А еще цветы! Много, много. Знаешь, Саш, я бы тогда ничего не меняла. Ни потерю ВУЗа, ни бесконечную работу, ни короткие встречи по вечерам. Зато все наше! И счастье под сердцем, тоже наше.

Тогда ли начался перелом? Ответить теперь сложно. Ссоры на пустом месте, ужасная нехватка денег. Тот период, когда сами не справляетесь, а идти, как в детстве, к родителям стыдно. Да и ты, к тому времени, уже потерял маму, а я отца. Как я плакала, шепча в прижатое фото: «Папочка!». Как ты, молча, опрокидывал стаканы, стирая слезу. Никогда нам этого не забыть.

 Мне плохо, тебе трудно. Но оба улыбаемся. Счастье – это всегда сложно. А под сердцем у меня наше дитя! Было.

Я плачу, ты молчишь. Глупый случай, бесполезная ссора. Неисправимая ошибка обоих. Половина страниц сказки о будущем были подожжены нами самими. И их уже не восстановить.  Саша, прости. Прости меня. Я была глупа, ты вспыльчив, а пострадало наше дитя. Наше бедное дитя, так и не увидевшее небо. А небо тогда было, к слову, прескверное. Серое, мокрое и, до ужаса в сердце, тяжелое. И в душе было так же. Ты прости меня, любимый! Не сохранила, не сберегла… Потеряла, навсегда. Не будут маленькие ножки бегать по ковру, пухлые губки кричать тебе: «Папа!», а ручки обнимать за шею. Прости за это, Саша. Прости…

Ты пьешь, я молчу.  Долги растут, силы убывают. Детский восторг от жизни гаснет. Интерес тоже. 

- Почему? – однажды в тишине раздается твой охрипший голос.

Я поворачиваюсь к тебе, а глаза твои стеклянные и пустые.  Хочу вновь просить у тебя прощения, но вместо этого так же тихо отвечаю:
 - Люблю тебя.

Это все, что у нас с тобой осталось. Наш мир рухнул, сгорел дотла.  И все, что мы сохранили, это нашу маленькую, искалеченную любовь. Ты заглядываешь в меня своими печальными глазами, и я понимаю: мы будем строить заново нашу жизнь.
 
Вновь работа, вечера, работа, вечера.  И снова счастье, но уже с горчинкой.  Но зато наше! Повышение, праздник, отпуск и море! Пляж, солнце! И впервые небо! Синее-синее! Чистое, светлое, оно сияло ярче солнца! 

- Знаешь, Сашка, мы с тобой еще допишем свою сказку!

 - Обязательно!

Не дописали. Не успели. Не смогли. Дождь, ты с работы на попутке спешишь домой. Авария. Твое тело, молодое и такое же красивое. А глаза счастливые! Светились бы, будь ты… Я хватаю тебя за руку и зову, зову тебя. Долго, бесконечно, до хрипоты. Срываю голос и лишь завываю, как волчица. А в твоей руке зажато мое фото. Ты этого уже не узнаешь, но тебя так с ним и похоронили.  Хлопнула крышка гроба, и наша сказка сгорела с этим хлопком...

Все потекло или же, наоборот, остановилось? Мне плохо, я не могу есть. Я не могу жить. Знаешь, тут исполнились твои слова. Я молилась.  Пришла в церковь и долго плакала, стоя на коленях у иконы. Ничего не просила, ничего не говорила, только лила слезы. Это был конец. Работы нет, квартиру забрали, родители  смотрят с пустой жалостью. И я молюсь. Сказка окончена. Сказка сожжена. Так же, как наша жизнь.

- Юлька, - слышится мне твой голос в свисте колес, - Юлька.

Куда ты зовешь меня, Саша? Хорошо ли там где ты сейчас? Мне этого не узнать.
 
 - Брось ты это! – вновь шепчешь мне, - Все еще будет…

И замолкаешь. Навсегда.

Все заново. Работа, съемная квартира. Нехватка денег, жесткая экономия, недели голодовки. И вот она! Квартира. Но уже не наша… Я не живу, но существую. А вокруг мир все так же суетится.

В витрине новенькие телевизоры показывают новости, и  я замираю, вглядываясь в экран. Очередные теракты, убийства. Вот маленький ребенок в грязи и крови плачет, стоя посреди разрушенной улицы, вот без движения лежащие тела в метро, а вокруг огонь.  Вот, Саша. Сказка превратилась в кошмар.

 Я рвано вдыхаю, замечая рядом еще один взгляд. Маленькое дитя. Смотрит своими доверчивыми глазами на жизнь, а потом поворачивается ко мне. Саша, ты был в ее глазах!  Ярких, светящихся. Такие были у тебя, когда ты говорил мне про Бога.  Рядом мелькают еще дети, и я понимаю: детдомовцы. Сироты. Брошенные, одинокие. И почему-то я вижу себя среди них.

 - Мама, почему? – спрашивает меня дитя.

Я замираю, а она убегает. По щеке скатывается слеза. Мама... Она назвала меня мамой. А знаешь, Саша, я уже не верила, что однажды услышу это. Я плачу и бегу за ней.

 -Подожди, - кричу ей вслед, - Как твое имя?

 - Настя, - тихо отвечает она мне.

***

Я сижу на кухне и листаю новостную ленту.   Ты глядишь на меня с затертой фотокарточки. Улыбчивый и вечно молодой. А я уже с редкой сединой в волосах, но с все еще молодыми глазами. Повзрослевшая Настя сидит рядом, доделывая уроки. Поднимаю на нее взгляд. Саша, как она похожа на нас! Хмурится и пытается казаться взрослой. А у самой из слегка распутавшейся косички торчит березовый листик.

 - Мамочка, а почему…?

 И я чувствую, как открывается новая сказка. Я готова ее написать. И начинается она со слова: «Почему?»

И правда… Саша, так почему же?