Она была

Она была привлекательной, невысокой, смешной, спонтанной и талантливой. Когда она счастлива она подпевала песням игравшим в ее голове, пританцовывала и дарила улыбку окружающим, возможно её считали сумасшедшей, но она просто была настоящей. Когда в её сердце таилась печаль, то она не поднимала взгляда к небу, всё что видели ее глаза - это чужие ботинки. Под шарфом она прятала слезы и скорее бежала домой. Задевая плечи прохожих и убежав не извинившись. Не обижайтесь на нее, она вовсе не хотела быть грубой, просто ей очень больно. Когда она была в ярости, то под руку попадали все кто преграждал её путь, в такие минуты она запросто могла накричать на солнце. Это все что она могла чувствовать. Скудный запас эмоций, но самый нужный. Я была рядом только в солнечные дни, то на шаг обгоняя её, то на шаг позади, мы никогда не шли на одном уровне , поэтому она почти не замечает меня. Несмотря на все это я очень восхищаюсь ею, она не была идеальной, не была девочкой с картинки, не была слишком доброй или слишком доверчивой, но смогла быть настоящей.

Последний месяц я видела только как она семенила тонкими ножками по снегу, и вечно смотрела на свои сапожки. Каждый день она кутала лицо под шарф , но ее глаза выдавали все то с чем она борется. Она больше не валялась в снегу и не рисовала ангелов, не играла с детворой в снежки и не лепила снеговиков. Она просто шла мимо всех, словно не видя ничего кроме покрытого льдом асфальта. Вечерами она выходила курить на лестничную клетку и выпуская дым слушала тишину. Ближе к полуночи она поднималась на крышу. Там уже был постелен ее матрас и советских времен шерстяные одеяла. Почти всегда она брала с собой пачку Мальборо и бутылку красного полусладкого. Пол ночи можно было слышать, как она жалуется звездам и жалобы эти были почти не о чем. Ее искренность сменилась сарказмом и грубостью, грустное лицо она прикрывала маской безразличия, но все соседи знали о ее ночных разговорах. Зима сменилась весною, а холодная тоска и боль не сменялись ничем. Одна в пустой в квартире с чашкой остывшего зеленого чая, сидит и смотрит в черноту бетонных стен. Если когда-то все жители соседних квартир подпевали ее песням, то теперь они жутко скучают по уютным вечерам , когда из тишины доносится звук гитары и ее нежный голос.

Она падала в бездну и тянула за собой всех, кому раньше дарила надежду. Я много раз пыталась остановить или подбодрить ее, но она не слышала , не видела и не понимала. Ночью когда ее комнату освещала полная лууна, я поправляла ее одеяло, скатившееся на пол. Спала теперь же она беспокойно, а утром вставала заплаканная. Стала пить антидепрессанты мешая их с алкоголем. Я не могла понять в чем причина столь глубокой раны. А она не могла обьяснить не себе, не мне, не звездам. Весна сменилась летом и сейчас я могла находиться с ней каждый день. Раньше она любила лето и купалась в солнечных лучах моля небо не сгущать над ней кучевые облака. Каждый день она ела мороженое и сидела на детской качели болтая со всем что было вокруг. Смеялась над глупыми шутками, а я хохотала в такт ей. С самого детства мы были рядом, но она этого не помнит или не замечает. Этим летом она провела свой отпуск на полу, где-то под плинтусом, рядом со своим настроением. Я пыталась распахнуть ее окна, чтобы ей захотелось увидеть родной город. Она перестала спать и есть. Стала невыносимо тощей, и я вместе с ней, на ее лице будто кто-то попрыгал. Вся измятая и бледная, синяки под глазами становились все больше и больше. Мама звонила ей несколько раз в неделю, и все что могла слышать это гудки, а позже читала сухие смс от нее "прости, была занята. Не успела взять, сейчас много работы, будет время позвоню. Люблю тебя" Как видишь она стала врать даже маме, скрывалась от всех и не открывала двери старым подругам, ругалась в пустоту и чувствовала как тело наполняет чернота. Она медленно погибала , а я вместе с ней, самое страшное что никто из нас не мог ничего изменить, она- потому что не хотела, а я - потому что всего лишь ее тень.