Повелитель мух Глава 3

Глава 3

Лачуги у пляжа

Джек буквально согнулся пополам. Он принял позу спринтера, и его нос был всего в нескольких дюймах от влажной земли. Стволы деревьев и лианы, которые опутывали их – всё это терялось далеко вверху, в зелёном полумраке на высоте тридцать футов, а вокруг Джека был только подлесок. Лишь какие-то слабые и едва заметные признаки говорили о том, что здесь ходили животные: сломанная веточка и какое-то подобие отпечатка копыта на земле. Джек опустил подбородок и уставился на след так, будто хотел заставить его заговорить. Затем по-собачьи, с трудом передвигаясь на четырёх конечностях, но не замечая никакого неудобства, он тихонько продвинулся вперёд ещё на четыре ярда и остановился. В этом месте низко висела петля ползучего растения, с непокорно торчащим вниз причудливым усиком на верхней дуге. Усик был отполирован с нижней стороны – свиньи, перешагивая через петлю, постоянно тёрли его своими щетинистыми спинами.

Джек придвинул лицо почти вплотную к этой улике, а потом направил свой взгляд вперёд, в темноту зарослей. Его рыжие волосы, которые стали значительно длиннее с того дня, когда они попали на остров, приобрели более светлый оттенок, а голая спина была покрыта массой веснушек, и кожа с неё облазила из-за солнечных ожогов. В руке у охотника была заострённая пятифутовая палка, и за исключением потрёпанных шортов, поддерживаемых ремнём ножен, на нём ничего не было. Джек закрыл глаза, поднял голову и тихо втянул воздух расширенными ноздрями, проверяя тёплый воздушный поток на предмет информации о добыче. Лес молчал, и Джек не нарушал тишины.

Наконец он сделал протяжный выдох и открыл глаза: светло-голубые глаза, которые, казалось, испускают молнии от досады и светятся почти безумным блеском. Джек провёл языком по высохшим губам и внимательно осмотрел молчаливый лес вокруг. Затем он продолжил красться вперёд, поминутно принюхиваясь и присматриваясь к деталям.

Тишина, стоявшая в лесу, была ещё более гнетущей, чем жара, и в это время дня не было слышно даже жужжания насекомых. Лишь в момент, когда Джек вспугнул цветастую птицу, сидевшую на незамысловатом гнезде, сложенном из веток, эта тишина была расколота резким и грубым криком, отдававшимся звонким эхом и словно исходящим откуда-то из первобытной бездны времён. Шумно и резко вздохнув, Джек и сам отпрянул из-за этого крика, из охотника на минуту превратившись в испуганного дикого зверя, похожего на обезьяну в густых зарослях леса. Но вновь следы и досада заставили его опомниться, и он опять принялся с жадностью изучать «улики». Охотник задержался у ствола огромного дерева, серая кора которого поросла бледными цветами, закрыл глаза и вновь вдохнул тёплый воздух. Но на этот раз долго принюхиваться не пришлось, на короткое время лицо его даже побледнело, но затем кровь снова прилила к поверхности кожи. Он прошёл как тень в полумраке среди листвы и нагнулся, рассматривая плотную почву под ногами.

Навоз был свежим и лежал среди куч взрытой земли. Цвет был оливково-зелёный, а поверхность была гладкой, и вверх шёл лёгкий парок. Джек поднял голову и оглядел невообразимое сплетение лиан, пересекавших ниточку следов. Охотник бесшумно пошёл вперёд, подняв копьё. По ту сторону завесы из ползучих растений следы соединялись с поросячьей тропкой, которая была достаточно широкой и плотно утоптанной, чтобы по ней можно было легко шагать. Множество шустрых копыт пробегали здесь каждый день, поэтому, когда Джек встал в полный рост, он без труда услышал какую-то возню впереди на тропе. Охотник отвёл назад правую руку и метнул копьё со всей мочи. Вдоль тропки зазвучал дробный и сухой топоток поросячьих копыт, похожий на звук кастаньет – соблазнительный и сводящий с ума звук, обещавший мясо. Джек стремительно бросился вперёд и подобрал копьё. Топот свиных копыт затихал вдали.

Джек остался стоять, весь в поту и пятнах грязи, за целый день натерпевшись превратностей, выпадающих на долю охотника. Ругнувшись, он свернул с тропы и стал пробираться сквозь лес, пока не достиг более-менее открытого пространства, где голые могучие стволы, поддерживавшие высокую зелёную кровлю, сменялись тонкими и серыми пальмами, увенчанными пушистыми кронами. Впереди блестело море, и слышны были голоса. Ральф стоял возле сооружения из пальмовых стволов и листьев, грубого шалаша с выходом к морю, готового развалиться в любой момент. Новоиспечённый строитель даже не заметил, когда Джек обратился к нему.

«Есть вода?»

Ральф, нахмурившись, бросил взгляд наверх, сквозь густую листву. Даже увидев Джека, он всё ещё не замечал его.

«Я говорю, у вас вода есть? Пить хочется».

Ральф отвлёкся от лачуги и, наконец, осознал присутствие Джека.

«О, привет. Вода? Там у дерева. Должна была ещё остаться».

Из целой группы, заботливо разложенной в тени, Джек взял один расколотый кокосовый орех, до краёв наполненный свежей водой, и начал пить. Вода лилась по его подбородку, шее и груди. Оторвавшись от ореха, охотник шумно и глубоко задышал.

«То, что нужно».

Из шалаша донёсся голос Саймона.

«Чуть-чуть вверх».

Ральф повернулся к строению и приподнял одну из веток вместе со всей листвой, закрывавшей прорехи в стенах. Листья свалились и, порхая, осыпались вниз. В образовавшейся дыре появилось лицо Саймона, полное раскаяния.

«Извини».

Ральф с недовольством осмотрел развалины.

«Так мы никогда не закончим».

Он упал на песок у ног Джека. Саймон продолжал выглядывать из дыры в стене шалаша. Оказавшись внизу, Ральф пояснил:

«Работаем уже несколько дней. А посмотри, что получилось!»

Две лачуги были готовы, но выглядели шаткими и ненадёжными. Третья была в руинах.

«Все постоянно убегают. Помнишь собрание? Как все собирались усердно работать, пока шалаши не будут готовы?»

«Кроме меня и моих охотников…»

«Кроме охотников. Ну, маленькие, они…»

Ральф взмахнул руками, подыскивая нужное слово.

«Они бесполезные. Но и старшие ничем не лучше. Ты видишь? Весь день работаю только я и Саймон. И больше никого. Все остальные где-то или купаются, или едят, или играют».

Саймон осторожно высунул голову.

«Ты же главный. Наругай их».

Ральф растянулся на земле и посмотрел вверх, на пальмы и на небо.

«Собрания. Как мы любим собрания! Каждый день. Два раза в день. Говорим, говорим», – он поднялся на одном локте, – «Спорим, если я прямо сейчас начну дуть в рог, они все прибегут. И потом, как водится, мы будем такие все серьёзные, и кто-нибудь скажет, что мы должны построить самолёт, или подлодку, или телевизор изобрести. А когда собрание кончится, они поработают пять минут и смоются, или охотиться пойдут».

Джек покраснел.

«Но нам нужно мясо».

«Да, но пока что мы его не добыли. А шалаши нам тоже нужны. И, кроме того, все твои охотники уже несколько часов как вернулись. Вон они, купаются».

«Но я-то остался», – возразил Джек, – «Я их отпустил. А сам пошёл дальше. Мне…»

Он пытался рассказать о жгучем желании самому выследить и убить добычу, которое всецело владело им.

«Я остался. Я думал, что я сам…»

Безумие вновь засветилось в его глазах.

«Я думал, я могу… убить».

«Но ты не смог».

«Я думал, что смогу».

Какое-то скрытое волнение чувствовалось в голосе Ральфа.

«Но пока ты не смог».

Эти слова могли бы сойти за обычное подтрунивание, но в них чувствовался какой-то намёк.

«Значит, ты не станешь нам помогать с шалашами, да?»

«Нам нужно мясо…»

«Ну и где оно?».

Теперь конфликт был очевидным.

«Я его добуду! В следующий раз! Мне нужен только наконечник на копьё. Мы ранили свинью, а копьё просто вывалилось. Если бы мы могли сделать наконечники…»

«Шалаши – вот, что нам нужно».

Внезапно Джек яростно закричал.

«И что же, хочешь сказать, что я виноват…?»

«Я просто хочу сказать, что мы работаем, как проклятые. Вот и всё».

Они оба покраснели и не могли смотреть в лицо друг другу. Ральф перекатился на живот и стал перебирать руками травинки.

«Если пойдёт дождь, как тогда, когда мы сюда попали, то шалаши нам точно понадобятся. И ещё. Они нам нужны, потому что…»

Ральф помолчал немного, и они оба почувствовали, что гнев проходит. Затем Ральф сменил тему, чтобы опять не доводить до ссоры.

«Ты же заметил, да?»

Джек положил копьё и сел на корточки.

«Заметил что?»

«Ну, что им страшно?»

Ральф перекатился на спину и внимательно посмотрел в грязное и злое лицо Джека.

«Я серьёзно. Им снится что-то. И это слышно. Ты просыпался ночью хоть раз?»

Джек покачал головой.

«Они разговаривают и кричат. Маленькие. И даже некоторые большие. Как будто…»

«Как будто остров не такой уж и хороший».

Изумлённые таким внезапным вмешательством в их разговор, они оба смотрели на Саймона, лицо которого было серьёзным.

«Как будто», – продолжил Саймон,  –  «здесь действительно есть чудище. Змеюка. Помнишь?»

Два старших мальчика  вздрогнули, услышав это постыдное слово. Среди них давно было не принято упоминать змей и говорить о них.

«Как будто остров не такой уж и хороший», – медленно повторил Ральф, – «Да, точно».

Джек сел и вытянул ноги.

«Да они просто чокнутые».

«Да, ненормальные. А помнишь, как мы ходили на разведку?»

 Ребята улыбнулись друг другу, вспомнив чары, царившие над островом в их первый день. Ральф продолжил.

«Вот нам и нужны шалаши, чтобы они были вроде как…»

«Вроде как дом».

«Да, именно».

Джек согнул ноги, обхватил руками колени и нахмурился, пытаясь выразить свою мысль как можно яснее.

«И всё равно…в лесу…Я имею в виду, когда ты на охоте, а не когда ты собираешь фрукты, конечно. Когда ты там сам по себе, один…»

Он остановился на мгновенье, сомневаясь, что Ральф воспримет его слова серьёзно.

«Ну?»

«Когда ты охотишься, ты иногда вдруг замечаешь…», – Джек внезапно покраснел, –  «Это пустяки, конечно. Просто ощущение. Но ты чувствуешь, как будто это не ты охотишься, а … на тебя охотятся. Как будто кто-то идёт за тобой по пятам через джунгли».

Все вновь замолчали. Саймон был напряжён, а лицо Ральфа выражало недоверие и даже некоторое возмущение. Он сел и потёр плечо грязной рукой.

«Ну, я не знаю».

Джек вскочил на ноги и продолжил, неожиданно заговорив скороговоркой.

«Такое чувство возникает, когда ты в лесу. Конечно, это ерунда. Вот только… только…»

Он сделал несколько быстрых шагов к пляжу, но тут же вернулся.

«Только я знаю, что они чувствуют. Понятно? Вот и всё».

«Самое главное для нас – это спастись отсюда».

Джеку пришлось задуматься на минутку, прежде чем он вспомнил, что значит «спастись».

«Спастись? Ах да, конечно. Но всё равно, сначала я хотел бы поймать свинью…»

Джек схватил своё копьё и метнул его в землю. Странная поволока безумия вновь затмила его глаза. Ральф критически посмотрел на него сквозь спутанную светлую чёлку.

«Ну, если твои охотники не будут забывать про костёр…»

«Опять ты со своим костром!»


Вдвоём Джек и Ральф поспешили к пляжу и, развернувшись у самой воды, посмотрели на горный пик. Струйка дыма прочертила линию в ярко голубом небе, как мел на школьной доске, качнулась и стала бледнее. Ральф нахмурился.

«Интересно, как далеко его видно».

«За мили».

«Но дыма всё равно маловато».

Нижняя часть струи, словно зная, что они на неё смотрят, расплылась до нежно кремового клубка, который поднялся вверх зыбким облаком.

«Добавили зелёных веток», – пробормотал Ральф, – «Интересно!»

Он сощурил глаза и повернулся вокруг, осматривая линию горизонта.

«Так вот где!»

Джек закричал так громко, что Ральф даже подпрыгнул.

«Что? Где? Корабль?»

Но Джек указывал на склон горы наверху, склон, по которому тянулся спуск к более пологому участку.

«Ну конечно! Они лежат там, должны лежать там, когда солнце стоит высоко, и слишком жарко…»

Ральф, смутившись, смотрел на сияющее лицо Джека.

«…они забираются повыше. И там отдыхают во время жары, наверху, в тени, как у нас коровы…»

«Я-то думал, ты корабль увидел!»

«Мы можем подкрасться к одной… лица раскрасить, чтобы нас не было видно… может быть, окружим её, а потом…»

От возмущения Ральф вышел из себя.

«Я тебе толкую про дым! Ты что, не хочешь, чтобы нас спасли? Только свиньи, свиньи, свиньи – ни о чём больше говорить не можешь!»

«Но нам нужно мясо!»

«А я тут работаю весь день, и никто мне не помогает, кроме Саймона. А ты где-то ходишь и шалаши тебе по барабану!»

«Но я же тоже работал…»

«Но тебе-то это нравится!», – закричал Ральф, – «Ты-то любишь охотиться. А я…»

Они стояли на пляже, глядя в лицо друг другу, поражённые силой нахлынувших чувств. Ральф первым отвёл взгляд, сделав вид, что его заинтересовала группа малышей, игравших на песке. Из-за платформы доносились крики охотников, купавшихся в бухте. На краю платформы, раскинувшись, лежал Хрюша и глядел в сверкающую воду.

«Никто не помогает».

Ральф хотел пуститься в объяснения о том, что люди никогда не оправдывают ожиданий и не соответствуют представлениям о себе.

«Вот Саймон – он помогает».

Ральф показал рукой в сторону шалашей.

«А остальные убежали. И он один работает наравне со мной. Только…»

«Саймон – он всегда рядом, да».

Ральф вновь повернул к шалашам. Джек не стал уходить.

«Я помогу тебе немного», – пробормотал он, – «Перед тем, как искупаться».

«Да не стоит».

Но когда они вернулись, Саймона у шалашей не было. Ральф сунул голову в прореху в стене, вылез обратно и посмотрел на Джека.

«Слинял».

«Ему надоело», – предположил Джек, – «Убежал купаться».

Ральф нахмурился.

«Он странный. И смешной».

Джек кивнул просто из желания согласиться хоть с чем-нибудь, и, не сказав ни слова, ребята оставили шалаши и направились к бухте.

«А потом», – сказал Джек, – «когда я искупаюсь и немного поем, я попробую перебраться на ту сторону горы и проверю, есть ли там какие-нибудь следы. Пойдёшь со мной?»

«Но ведь солнце уже почти село!»

«Ну, я ненадолго…»

Они продолжали шагать вдвоём, две персоны с совершенно разным жизненным опытом и мировоззрением, неспособные полноценно общаться.

«Мне бы только поймать свинью!»

«Надо будет пойти назад и доделать шалаш».

Мальчики посмотрели друг на друга, сбитые с толку, испытывая одновременно и симпатию, и неприязнь. Лишь тёплая солёная вода лагуны, крики, плеск и смех оказались способны вновь примирить их.


Вопреки ожиданиям, в бухте Саймона тоже не было.

Когда Джек и Ральф отправились к берегу, чтобы посмотреть на гору, Саймон последовал за ними, но прошагав несколько ярдов, остановился. Нахмурившись, он постоял немного, глядя на кучу песка на пляже, представлявшую собой чью-то попытку возвести небольшой замок или дом. Затем мальчик развернулся и с озабоченным видом направился в лес. Щуплый и маленький, Саймон имел заострённый подбородок, и глаза его были такие блестящие, что первое время Ральф искренне считал их владельца непослушным и весёлым озорником. Непокорные чёрные пряди чёлки почти совсем скрывали низкий и широкий лоб Саймона. Мальчик имел на себе лохмотья, бывшие когда-то шортами и, так же, как и Джек, не носил никакой обуви. И без того смуглый, Саймон приобрёл глубокий загар, и его тёмная кожа сейчас блестела от пота.

Он начал свой путь вверх, вдоль просеки, обходя большую скалу, на которую забирался Ральф в первое своё утро. Затем Саймон повернул направо и исчез между деревьями. Уверенной походкой шагал он среди множества фруктовых деревьев, где даже ленивый мог с лёгкостью добыть себе несытной еды. Цветы и фрукты росли вместе, подчас на одном и том же дереве, и повсюду чувствовался запах цветения и спелых плодов, везде слышался гул пчёл, занятых своей работой. Вскоре Саймона нагнали малыши, увязавшиеся за ним. Они много кричали и неразборчиво говорили, пытаясь увлечь его в сторону деревьев. Там, среди злых и шумных пчёл, в свете вечернего солнца, Саймон принялся рвать недосягаемые для малышей фрукты. Выдёргивая самые спелые экземпляры из густой листвы, он передавал плоды вниз, в бесчисленные руки, протянутые вверх. Насытив малышей, Саймон спустился и осмотрелся вокруг. С непроницаемыми физиономиями дети глядели на него поверх охапок спелых фруктов.

Саймон повернул прочь и пошёл какой-то едва заметной тропкой. За его спиной сомкнулись непролазные джунгли. Высокие стволы деревьев поросли здесь непривычно бледными цветами на всём своём протяжении до тёмно-зелёного полога, где кипела шумная жизнь. Внизу было тоже темно, и канаты лиан свисали подобно оснастке затонувших кораблей. Шаги Саймона оставляли отпечатки на мягкой почве, а лианы дрожали по всей своей длине, когда он спотыкался о них.

В конце концов, он вышел к месту, куда падало гораздо больше солнечных лучей. Ползучие растения здесь не были вынуждены виться высоко вверх, чтобы достичь света, и поэтому лианы сплелись в причудливый плотный навес, висевший с одной стороны поляны, причиной появления которой был скальник, залегавший сразу под поверхностью земли и не позволявший здесь расти ничему, кроме мелких растений и папоротников. Поляну окружал душистый кустарник, и вся она была буквально наполнена теплом и светом. Пересекая открытое пространство, у края поляны лежало огромное поваленное дерево, которое опиралось на своих ещё стоящих собратьев, и бойкий вьюнок опутал ствол до самого верха, распустившись красными и жёлтыми яркими цветами.

Саймон остановился. Он бросил короткий взгляд через плечо на только что покинутую тропинку, точно так же, как это делал Джек, а затем быстро огляделся вокруг, чтобы убедиться, что он был совершенно один. На какой-то момент его движения даже стали вороватыми. Затем мальчик нагнулся и пролез сквозь лианы в середине навеса. Ползучие растения и ветки кустов были сплетены так плотно, что они становились мокрыми от его пота, когда он пробирался сквозь них. И едва Саймон оказался по другую сторону, как растения тут же сомкнули за его спиной свою плотную завесу. Попав под защиту этого покрова, Саймон оказался как будто в своей отдельной хижине, отгородившись от поляны немногочисленными листьями. Он встал на корточки, раздвинул листья и посмотрел в образовавшееся окошко. Не было никакого движения, только пара ярких бабочек кружилась в танце в струях прогретого воздуха. Задержав дыхание, Саймон внимательно прислушался к звукам острова. Приближался вечер. Крики фантастических ярких птиц, жужжание пчёл и даже вопли чаек, возвращавшихся к своим насиженным местам среди прибрежных скал – всё это становилось слабее. Грохот, издаваемый могучими морскими волнами, разбивавшимися о риф на расстоянии миль отсюда, превратился лишь в слабый фоновый звук, и даже звонкий шум в ушах заглушал его.

Саймон убрал руку, и листья сдвинулись вновь. Медово-жёлтые солнечные лучи падали всё более косо, они скользили по кустарнику, миновали зелёные почки, напоминавшие свечи, и потерялись где-то вверху, в зелёных кронах. Внизу, под деревьями, темнота становилась всё гуще. С уходом солнца блёкли яркие цвета, спадали жара и зной. Свечки-почки зашевелились. Зелёные чашелистики немного отодвинулись назад, обнажив кончики белых и нежных лепестков, открытых свежему ночному воздуху.

Теперь солнечный свет пропал, лишив лес чётких контуров и скрыв небо от глаз. Темнота разливалась вокруг, заливая проходы между деревьями, скрывая их и делая поляну тёмной и странной, словно она попала на дно глубокой океанской впадины. Свечки-почки полностью раскрыли свои белые большие цветы, которые теперь мерцали, отражая свет, исходящий от первых звёзд. Запах цветов разливался вокруг и завладевал островом.