Почему не повесите вице-премьера?

О том, как власть и народ общались в общественных приемных высшего уровня.

…Однажды ночью меня разбудили с важным сообщением: в СССР сменился президент.
«А что будет с его общественной приемной?» - первым делом спросила я.

Незадолго до этого родственники, которых достала жилищная очередь, длиной в Ленинградский проспект, просили записать их в чудодейственную приемную президента СССР.

В народном фольклоре, сложившемся вокруг этого общественного института, граждане получали работу и личное счастье.

И особенно - квартиры.

Помню, как я была удивлена тем, что взрослые  люди еще верят в чудеса.

Но ритуал высочайшей приемной в СССР был преисполнен величия и тайны, как обряды масонской ложи.

Ожидание чуда озаряло даже комнатку райкоме, где под дырой в крыше стоял жестяной таз и две пары галош, а в шкафу -  бутылка водки для особо простуженных и полбутылки коньяку для особо заслуженных посетителей.

В общественной приемной главы области все было изысканнее: секретарша держала в ящике стола  пузырек валокордина для нервных просителей, а милиция украдкой изучала свои лица в зеркалах, чтобы знать, как при случае изобразить на них сочувственное выражение.

Пожалуй, беспокойство власти по поводу объятий народа (не сдавили бы крепче, чем надо) в общественной приемной советской и постсоветской поры ощущалось всегда.

Ее сотрудники, выслушивая посетителей и решая их проблемы, 
молча признавали, что официальные учреждения работают из рук вон плохо.
Но для этого гражданам и предлагалось личное свидание с властью. Они должны были убедиться, что она может все. Даже – навести порядок.
 
В какой-то период истории посещение общественных приемных стало особой формой самоутверждения.
Гражданам уже не важно было, что решать: главным было дуновение нежнейшего ветерка власти, который прикасался к их скулам.

Одни шли демонстрировать официальным лицам существование своей персоны. Покидав стаканы об стену и поорав на ни в чем не повинных машинисток, эти посетители становились сговорчивыми и кроткими, как ягнята.

Граждане с умными глазами посещали приемные, чтобы побеседовать с высокопоставленными чинами о своих проблемах и научить власть делать интеллигентное лицо. Властям это всегда удавалось плохо. 

Третья категория граждан ходила в высочайшие кабинеты, как на работу, твердо печатая шаг по коридорам и глядя прямо в глаза начинавшим поерзывать чиновникам.

Наконец, были кроткие паломники кабинетов, льющие слезы при каждом задаваемом им вопросе.
Иногда эти тишайшие образцы народной души впадали в ярость, грозили власти небесными карами и били графины.
После удаления подобных посетителей повод для рефлексий появлялся уже у  секретарш.
«И это тот народ, которому мы служим!» - восклицали они. Хотя служили они, конечно, не народу.

В начале 90-х общественные приемные как места для единения народа и власти стали менее популярны. Смотреть телевизор и ходить на митинги было интереснее.

Однако открытие новой приемной правительства России граждане обнаружили сразу.

Изменилось многое: курс рубля, курс реформ, имена улиц и городов. Не стала короче только жилищная очередь в Санкт-Петербурге.

Все еще жалея, что когда-то не записала родственников в общественную приемную последнего президента СССР, я отправилась на Краснопресненскую набережную.

Ведущий запись был сед и вежлив.

- Правительство не занимается жилищным вопросом, - предупредил он. - Пусть ваши родственники изложат проблему в письме на имя Примакова.
- А на прием вы их не запишите? - простодушно спросила я.
Он посмотрел на меня укоризненно. И повторил:
-Пишите!

«Почему не повесите вице-премьера?» - возбужденно орали за дверью граждане.
В мысли, которую выкрикивал народ, не было ничего крамольного. Посетители рвали друг у друга из рук график приема населения, который должны были проводить министры.

«Если его еще нет, повесят в свое время», - утешала охрана, не вдаваясь в филологические тонкости. 

«А по жилью? Граждане, к какому министру записаться по жилью?» - допытывались вошедшие с улицы. 

Через некоторое время с жаждущими решить жилищные проблемы разобрались: их тоже отправили писать письма на имя Примакова.

Однако граждане остались довольны.
Они выходили на улицу с просветленными лицами.

Власть успела им надоесть, лица чиновников - тоже.
Эпистолярно выражать свои  проблемы - это хоть какое-то разнообразие.

Время любовного единения власти и народа в высочайших приемных миновало. 

Наступила другая эпоха - дружбы по переписке.