Весея

"Травушка в черной реке путает мои руки,
Путает мои мысли, волосы мои запутывает... "

Весея сидела у самой кромки воды, на одном из валунов старой, изрешеченной временем запруды, и пела. Ее взгляд был прикован к разгулявшейся праздничной толпе на дальнем берегу реки. Вся ее деревня, от мала до велика, собралась на поле вокруг двух полыхающих гигантскими свечами в июньской ночи чучел Марены и Купалы. Столбы огня были такие яркие, что казалось даже синее холодное небо склонилось погреться их жаром. Языки пламени наперегонки скользили вверх по дереву, хищно облизывали кости венчающего столб Марены коровьего черепа-"видьма", и вырвавшись из пустых глазниц бежали вниз освещать пестрый шумный хоровод. Не дожидаясь когда хворост и солома прогорят, матери кидали в костер детские рубашки, в надежде избавить своих ребятишек от хвори, а влюбленные парни нетерпеливо сжимали в крепких ладонях теплые ладошки своих избранниц, готовясь прыгать через огонь.

Тихий нежный голос Весеи , не долетая до кружащих в хороводе подружек, застревал в колючих силуэтах прибрежных ив, падал с веток на воду , и доплыв до берега прятался в укутанной тиной березовой коряге. Девушка недовольно морщила нос и отводила взгляд на зеркальную водную гладь, качающую как колыбель подол ее льняной рубашки.
Вдалеке замелькали огоньки гадальных венков. Капризная река наугад разбрасывала цветочные кольца, крутила водоворотами, гнала вдаль к старой мельнице, топила. У берега слышался довольный девичий смех вперемешку со вздохами разочарования...Не оставила река без подарка и свою затворницу- подружку, принесла к камням запруды тугую косу из чабреца с медвежьим ушком, любовно перехваченную иваном-да-марьей, с мелкими кружками лопуха.
Весея задула лучину, и надев венок, принялась разглядывать свое отражение в темной глади воды. Она разгладила смятые рукава рубашки, расшитые брусничным листом, поправила спутанные русые волосы , и довольная, вновь тихонечко запела, стараясь попадать в лад с деревенским гусляром.
- Ты кто? - от неожиданности Весея вздрогнула и уронила венок в реку. На берегу стояла белокурая девочка, в холщовой сорочке, вся пропахшая сладким медовым квасом и праздничным костром.
- Все деревенские гуляют, а ты здесь одна сидишь и не боишься! Я за травами пришла, везде народ, а здесь никто не ходит, зорьки дождусь, соберу и уйду. Меня Белослава зовут,- девочка сняла лапти , и перепрыгнув с камня на камень, присела рядом с Весеей.
- Шустрая ты! - засмеялась Весея,- А не боишься ведьм или что мавки увидят тебя и разбегутся? Лесные духи пугливые, особенно в эту ночь.
- Боюсь, но брат хворает. Мать у костра его рубашку сожгла, а я вот сюда, за травой целебной. Да и амулет у меня есть от нечисти всякой, вот,- мой отец Ладомир-лучший кузнец в округе выковал! Он меня и защитит!
Весея всматривалась в лицо безмятежно болтающего ребенка и цепко выхватывала знакомые когда-то до боли черты: большие серые глаза, ямочку на правой щеке, железный амулет-рыбку, с гордостью протянутый ей на маленькой детской ладони...Она обернулась на догорающие деревенские костры, над которыми, крепко сомкнув руки, взлетали белые фигуры влюбленных, как они когда-то с Ладомиром. Не далеко уплыл в ту ночь ее венок, застрял у коряги в запруде, а через год на свадьбе Ладомира и лучина погасла.

- Погляди, Белославушка, там у ивы не мой венок упавший? Не видно мне отсюда.
Девочка наклонилась, чтобы посмотреть, но внезапно почувствовала толчок в спину и упала в воду. Выныривая, она вглядывалась в темноту, но никого не было, только уплывший венок Весеи с мокрой, почерневшей лучиной уплывал в сторону деревни. Ног Белославы коснулся рыбий плавник, и чьи-то окостеневшие холодные руки, нежно обняв девочку за плечи, увлекли ее вниз.


"Над ночной рекою звездочка упала в воду, осветила все вокруг
А в реке живет русалка, целый день горюет и зовет своих подруг
Что ж меня мои подружки, вы мои красавицы, не увели с собой
Не сказали, что жених мой целовал другую, провожал ее домой
Вы все видели, все знали, ну а мне не рассказали..."(с)