За миллиард лет...

Лабиринт промзоны растворялся в теплом марсианском небе. Тени заводских труб, черные стрелки терракотовых часов, медленно двигались вслед тянущемуся в гору поезду. “Нет ни второй жизни, ни утопии, ничего нет, - сидя в мерно качающемся вагоне, провожал летнее солнце Алеах, - только алименты, работа до смерти и вечная нужда”, - вздыхал про себя младший специалист счётного отдела, уезжая из города после очередного рабочего цикла. С пожелтевшей афишки пассажиру ослепительно улыбалась полуобнаженная бета-гражданин. Счетовод отвернулся к окну. Он любил наблюдать, как холодный туман заполняет луга между дамбами. Обычно следующей остановке его мыслей предшествовали не отвеченные вопросы: “Что было бы, если бы дед не был военным? Что было, если бы он поступил в летное училище, и если бы не счастливая протекция на ту работу?”
 
Уже поздно ночью, наконец, он уснул на тахте, так и не раздевшись, так и не открыв когда-то давно начатый им том Антологии, в полузаброшенном доме бывшей родительской дачи...

...Наконец, он взял трубку. Мычание в радиофоне растягивалось в бесконечность. Не в силах выдержать это бытиё Алеах положил его около подушки и снова закрыл веки. Но через несколько минут снова звонили, в этот раз из полиции.

“По Антологии нравственность определяется не последствиями поступка, а его мотивами,” - ворочался с боку на бок двадцатилетний (по марсианским меркам) философ, представляя разбитое окно и лежащую в осколках посреди его городской комнаты бутылку.

Ранним утром Алеах вернулся в город и сразу отправился в коммунальную службу, чтобы заменить разбитое стекло. Проходя мимо обрыва, заросшего колючим кустарником, что около стройки, он услышал истошный альфа-вопль: “Ай, не надо!” Постояв несколько секунд, вслушиваясь в тишину, молодой человек осторожно двинулся дальше…

“Таких услуг уже давно не оказываем, - наконец явилась в затрапезной хламиде диспетчер, неся кипяток в заварнике, - это вам нужно с плотником договариваться”. Она провела жильца через своды тёмного коридора, увешанного стендами, пока они не остановились у красной обшарпанной двери. Та оказалась заперта. Однако внутри во всю ревел ретранслятор. Диспетчер начала колотить в дверь, пытаясь докричаться. Но реакции за дверью не последовало. Бета-гражданин усмехнувшись бросила многозначительный взгляд на посетителя.
“Я, конечно, верю в Принципы, - устремился Алеах из мрачного коридора, - но что ж это с нашими…”

Жилец вернулся домой, вытащил самокат и скоро был в частной стекольной мастерской. У ее ворот ждал владельца большой черный вездеход. В него загружали цветные витражи.
“Квадрат от пятисот реалов”, - подмигнул энергичный менеджер. Пока, сетуя на конкуренцию, стекольщик споро отрезал стекло, посетитель невольно узнал по какому проекту и в каком веке, судя по стандартным размерам рамы, был построен дом, и в каком подземном учреждении заключенные делали для него окна. “Да, все бывает, все бывает…" - протянул коренастый менеджер, пристально глядя на потерянного заказчика.

Обладатель отрезанного листа осторожно съезжал с бордюров, боясь выронить торчащее из полузакрытой сумки стекло. Происходящее с ним в течение дня представлялось ему продолжением беспокойного сна и, вот сейчас, думалось ему, произойдет что-то, из-за чего он снова проснется на старой тахте полузаброшенной родительской дачи.
Из-за контейнеров около кладовок на него выскочили две дворняги. Вид у них был полоумный и жалкий, но настрой был боевой. Оказавшись у самого спуска, ездок преждевременно затормозил. Несмотря на то, что ему удалось удержать равновесие, стекло выпало из сумки.

В этот раз дверь в плотницкую была открыта настежь. По старому ящику обсуждали войну. Ведущая глаголила, эксперты кивали.
Плотник делал вид, что молодого человека нет, а тот переминался у порога.

На улице резко потемнело. Длинный коридор с красной дверью стал непроглядно темным. Где-то от пустынного ветра ударила форточка. Спустя минуту над крышами раздался треск, задребезжали стекла. Младший специалист и несостоявшийся философ подумал о бывшей семье и о том, что тогда так и не купил второй паспорт. Ретранслятор погас.
“Вот оно всегда антенну вырубает”, - деловито заметил красномордый плотник.
Алеах вышел на крыльцо, потоки рыжей дождевой воды увлекали за собой пыльцу.

***

Вот уже четвертый час батальон ожидал отправления поезда, который был реквизирован для военных нужд. За бетонным перроном остановочного пункта поднимались до самого леса неубранные поля. Алеах достал папиросу, смотря вдаль на зубчатый край темнеющего бора: “Нет ни второй жизни, ни утопии, ничего нет. Все есть фарс, борьба и вечная война”