Бом-Динь

Бом-Динь - старый советский фонарь, проживающий в спальном районе шумного города. Тридцать первого декабря он становится свидетелем необычного происшествия, в последствии, перерастающего в настоящую романтическую историю.


– Бом-Динь, привет! Сколько лет, сколько зим! Эх! Я соскучился! Что грустишь, голову повесил?! Эгей, посмотри, как замечательно вокруг, белым-бело! Я смотрю, тебе не скучно! Отлично, сейчас я нарисую на тебе что-то! Хочешь? Конечно, хочешь, даже если не хочешь, куда ты денешься! Ха-ха! И знаешь, что я тебе скажу, вокруг столько всего интересного, а ты стоишь, как статуя на снегу. Вот если бы ты мог сойти с места и сорваться со мной, улететь в дальние края… Например, я из Лапландии только прилетел, видел белых медведей, северное сияние и экспедицию ученых. Эх, и задал же я им жару. Вернее, заморозил. Ха-ха! Эгей! Бом-Динь, что ты такой невеселый, дружище? – это говорил шаливший в окрестностях мороз ветреный, неугомонный. Он искал, кого бы заморозить в этот предрассветный час, брат-снежок уже ушел из этих мест, его унесла сестра-тучка. И ветерок, троюродный племянник мороза, тоже исчез с горизонта.
– Бом-Динь, — продолжал он, — вот сейчас бы дождь, да? А я бы потом всё заморозил, мы бы славно повеселились. Неужели тебе не весело, Бом-Динь? Ты бы смотрел на то, как все падают, и смеялся вместе со мной! Эх, скукота с тобой одна. Даже поговорить не о чем!
И морозец, перепрыгивая с дерева на машину, с машины на пятиэтажку, а потом на все термометры в окрестности, скрылся, разрисовывая узорами всё вокруг себя и понижая температуру воздуха.
Бом-Динь остался один поскрипывать в тишине. Не первый год он встречался в этим парнем. Но Бом-Динь старел, а мороз, несмотря на свой преклонный возраст, так и оставался мальчишкой в душе.
– Не хватало тут еще дождя, — подумал Бом-Динь.
Не то чтобы дождь не дружил с Бом-Динь, и не то чтобы Бом-Динь недолюбливал дождь, — просто, сколько людей попадет в беду, если сначала пойдет дождь, а потом всё замерзнет. Вот недавно Бом-Динь слышал, как два человека разговаривали рядом с ним. И один жаловался другому, как сложно лежать несколько недель в гипсе. Это же значит быть обездвиженным.
Бом-Динь, хоть сам ни разу не сделал ни единого шага, очень сопереживал бедолаге, ведь те, кто привыкли вести активную жизнь, не готовы лежать месяцами на одном месте. А ему-то что? Он уже пятьдесят лет тут стоит и рад этому, правда, обещали заменить, но, как казалось Бом-Динь, это только слухи.
Он был обычным фонарем, установленным в жилом квартале на перекрестке улиц. Он всех знал в этом районе и любил каждого. И детей, и их родителей, которых когда-то видел детьми. Он любил и снег, и дождь, детей и взрослых, старушек и котов, но собак меньше, по известным причинам, по тем же причинам он недолюбливал голубей, но дождь исправлял все эти неудобства проживания на одном месте проржавевшего фонаря. Конечно, в районе давно ходили слухи, что пройдет реорганизация чего-то, и городские электросети возьмут и заменят старые фонари на новые. Но, обсудив с госпожой Дорогой, милой соседкой, не менявшей места жительства и практически единственной его собеседницей, полученную по проводам Бом-Динь информацию, он понял — ничего менять не будут. Госпожа Дорога жаловалась, что ее одежда (асфальтное полотно), давно уже превратилась в обноски и рванье, но никто не обращает на это внимания.
– Cкоро совсем голая лежать буду, — говорила она. — Вы только, сосед, — обращалась она к фонарю, видевшему Хрущева молодым, — не светите на меня ярко, я как раз в этом месте особо не одета.
Она кокетничала. Действительно, под фонарем на перекрестке развалилась огромная яма. На нее даже стыдно было светить, разнузданная и пошлая, «ничего святого», думал Бом-Динь и старался светить как можно меньше и на застенчивую соседку, и на хамовитую пожирательницу асфальта.
Ночами Бом-Динь видел всё, что происходит, а днем только подсматривал. Конечно, днем происходит событий больше: вот деток в детский сад повела мамочка, а кстати, это же Танька-красавица из третьего подъезда кирпичного дома. Та, что еще семь лет назад курила около осветительного столба ночью, гуляя с каким-то парнем. И все говорили, ничего из нее не выйдет. А тут ты гляди, как вышло-то! Эх, отлично вышло, двойню в садик ведет!
– Кого я слушал раньше, — думал Бом-Динь. — Ах, точно! Ильиничну и Архиповну. Это ж еще те два подсвечника, видят всё, что от них пытаются скрыть, лучше того, что перед носом находится.
Вы думаете, Бом-Динь говорит сейчас о каких-то двух фонарихах? Нет. Это две реальные старушки из первого подъезда двенадцатого дома. Они вечно по телефону общаются, а провода этого телефона подведены к фонарному столбу Бом-Динь, поэтому он в курсе всего, что происходит в домах его района. Иногда настолько в курсе, что готов сам у себя вырвать лампочку, чтобы не слышать и не видеть всего, чем полон мир.
– А вот и утро, скоро меня выключат, и буду спать. Эх, спокойной ночи. Добрых всем дневных часов, и вам, мадам Дорога, тоже.
– Да, что, что?! Что?! Щекотно же! Что такое?! Опять собаки? Ах, нет, это же лампочки! Их вешают каждый раз перед новогодними праздниками электрики… Скоро же Новый год. Скоро же праздник. Ну, давайте, ребята, старайтесь, украшайте, будет с кем поговорить в эти дни. Фонарики — они такие веселые и очень отважные, бросаются в темноту светом, готовые к подвигам, такие маленькие, такие дерзкие, не то что я, старинный тусклый фонарь Бом-Динь…
Вот и вечер, и освещение в городе снова зажгли.
– Добрый вечер, соседка! — обратился Бом-Динь к госпоже Дороге.
– Что в нем доброго, — пробурчала она.
– А что случилось за день? Почему вы расстроены?
– Да разъездили меня, как хотели! И эти, с фонариками, простояли в моей бесстыжей луже полдня. Раскатают асфальт к весне, ох, раскатают, чувствую, встречу Пасху го-о-ола-а-а-я-я-я!!! — И она захныкала.
– Ну, бросьте, соседка, вы чудесно выглядите, — соврал фонарь. — Притрусил вас снежок, вот и обновка.
– Ага, а эти люди-нелюди меня солью посыпали! Знаете, как печет. А эта яма радуется себе и растет, как на дрожжах! Так если бы помогала соль, я бы терпела, — жаловалась она, — ну так не помогает же! Вот сегодня, тут прямо около вас ДТП случилось.
– Да вы что? — удивился Бом-Динь. 
– Да! Знаете ли. Если бы меня еще и чистили, а не только солью сыпали, может, его бы и не произошло! Но нет же, растят яму! Наверное, эта красавица включена в план прироста и инноваций города!
И тут пошел дождь.
– Бом-Динь, привет! — радостно завопил он.
– Ох, не думал, что встретимся до весны, — сердито пробурчал фонарь.
– Отчего это? Я тебе всегда рад!
– Ты не перепутал время года? Декабрь заканчивается! Тебе тут не место! — хмурился Бом-Динь.
– Да брось! — мечтательно затарахтел дождик по крышам и снегу. — Ненадолго к вам заглянул, потом полечу еще куда-то, всё ветер решает, не я! Ха!
Он весело шумел вокруг Бом-Динь, а снег в неярком свете фонаря всё таял и таял. Фонарики, нацепленные на столб, еще не светились, рано им, за неделю до Нового года загорятся. Пока, видно, с силами собираются. Дождик украл снег и ушел, даже не попрощавшись, лужа с ямой по нему очень тосковали, а следом за дождем в гости заглянул мороз.
– Бом-Динь, это снова я! Не ждал?! Это сюрприз! Как я погляжу, мой братец — дождик, оставил вам свои подарки: лужи и оттепель. Ничего, — сказал мороз радостно, — я всё это подправляю, согласно зимнему кодексу! Поработаю на славу! Сколько ж тут работы! Эгей!
И поработал. Днем госпожа Дорога только и слышала:
– Ой!
– Ай!
– Вызывайте скорую!
– В травмпункт, срочно!
– Вам помочь? Девушка, давайте руку.
– Да помогите же, наконец, встать старику…
И так без перерывов. Она устала, а лужа с ямой посреди перекрестка только радовались.
«Вот еще немножко бесчинства и волокиты в городском совете, и они дорастут до тротуара», — размышляла злая госпожа Дорога. — «А так, только парочка ДТП на их счету за эту зиму, всего-то».    
И день за днем так шла жизнь в спальном районе, который ночами освещал старенький фонарь. Включили разноцветных малышей, они веселили старика своими рассказами про то, как в прошлом году освещали главные улицы города, но теперь их посчитали устаревшими и перенесли сюда, на окраины.
– Вы знаете, — говорили они наперебой, — теперь в моде иллюминация, всё должно не только гореть, но и мигать.
– Это так современно! — шептали голубые лампочки.
– Это так ново! — вторили им желтые.
– Это нечестно по отношению к нам, — возмущались красные.
– Но очень креативно, — мечтательно вздыхали зеленые.
– Ох, а я знакома с одной гирляндой из новых, — говорила синяя лампочка. — Так она рассказывала, что в этом году к нам приедет неоновый свет! 
– Дорогой мой сосед, — обратилась к Бом-Динь госпожа Дорога, — как вы выдерживаете эту электрическую трескотню?
– А мне нравится, они такие веселые, а главное, у каждой лампочки есть свое мнение!
– Вот именно, в наше время даже у лужи в яме есть свое мнение, — вздыхая, согласилась госпожа Дорога.
В последний день года Бом-Динь спал, набираясь сил перед ответственной ночью, ему еще путь таксистам освещать и всем тем, кто не может успокоиться, бежит от праздника к празднику, от стола к столу, от одних к другим. Госпожа Дорога же мучилась мигренью в ожидании первого числа, когда по ней никто не пройдет вообще. Это правда, редкие люди и машины встречаются в этот день. Госпожа Дорога часто восклицала:
– Что за люди, сначала бегают по мне как резанные в супермаркет за продуктами и подарками, а потом вообще никуда не выходят! Где баланс, я вас спрашиваю?! То я растоптана, то нехожена!
Да, Бом-Динь знал наверняка, что следующие пару дней ему светить не для кого будет. Все в основном дома сидят, отсыпаются и отъедаются. Разве что старушки, его старинные информаторы, Ильинична и Архиповна, сообщат, как и в какой квартире прошел Новый год, кто в ресторан пошел, а кто дома остался, кого обворовали и что по этому поводу думают соседи. Но не всё сложилось так, как представлял себе Бом-Динь. Конечно, ремонтная группа не прибыла в Новый год, чтобы его заменить, и госпожу Дорогу никто не приехал латать, но!
Вечером тридцать первого декабря, когда всё распланировано, и вечер не должен дать сбой, столб защекотало, что-то у подножья. Это был человек.
Бом-Динь подумал, что это запаздывающий житель выгуливает собаку в последний раз в этом году. Но нет. Человек сел в сугроб, оперся спиной о фонарь и, подняв голову, обратился к Бом-Динь.
– Вот с тобой и встречу.
Мимо пробегали люди, торопясь к застольям и друзьям, и смотрели на человека осуждающе. Они говорили странные вещи. Хотя, как показалось Бом-Динь, человек не был странным, просто ему бежать было некуда.
На перекрестке послышались голоса:
– Вань, смотри человек в сугробе.
– Не обращай внимания, пьяный, наверное!
– Вань, нужно помочь, замерзнет же.
– Дашка, — потянул девушку за рукав Ваня, — пьяные не мерзнут, побежали, Новый год скоро, нужен он тебе, этот алкаш? — И парочка удалилась.
Потом до Бом-Динь донеслось:
– Эдик, ну куда ты пошел?!
– Эээ, ну так я это, надо ж помочь, человек лежит!
– Что, и тут собутыльника встретил?!
– Ну, я это, помочь…
– Эдик, ты бы лучше детям своим помог! — И пара снова удалилась.
Потом почти уже в Новом году промчалась скорая помощь, и, может, и хотела остановиться, но вызвали ее не к столбу, а совсем по другому адресу, и доктора улетели на свой вызов.
– Со мной? — удивился Бом-Динь и сказал это вслух.
– Ну да, — ответил человек, — а почему бы и нет? – И он снова поднял голову к тусклому старинному фонарю.
– Я бы не советовал, здесь снег, гололед и холод. Вам бы домой надо.
– Надо, — сказал человек. — Да не дойти мне туда, у меня сердце.
– У всех сердце, — вспоминая строение человека, сказал фонарь.
– У всех? Я б не сказал. Не у каждого оно есть. Это только кардиологи утверждают, что у каждого, но я готов спорить. — И человек приложил правую руку к левой груди.
– Так вы пьяны? — спросил Бом-Динь. Только пьяный может утверждать, что нет сердца у всех людей, они же не фонари! Они же человеки!
– Я не пью, у меня машина заглохла за углом, а аптеки рядом нет, конец года и начало нового были тяжелыми — отчет еле сдали.
– Еще десять минут до Нового года, — вы что-то путаете, его еще не было.
– Он был. Как я отчет сдал, так и новый год случился.
– Вам к семье нужно, — особо не вникая в смысл слов лежавшего в сугробе человека, сказал Бом-Динь.
– Фирма - моя семья, сам не пойму, куда я рвался ночью, душ в офисе есть, диван есть, зачем мне домой?
– Может, собачку покормить или кошечку, — подсказала госпожа Дорога, на которой человек бесцеремонно сидел в канун Нового года.
– Нет у меня никого.
И человеку на этих словах стало хуже. Он упал в сугроб боком и уже не говорил с фонарем.
– Сосед, — обратилась к фонарю Дорога, — что же вы ничего не делаете? У вас же провода! Связи! Ну, вызовите кого-нибудь!
И фонарь набрал сто три, а там аврал: опьянение, отравление, травма и петарда взорвавшаяся, ДТП и суицид, одним словом, врачам до «фонаря» вызов Бом-Динь, даже трубку не берут.
– Что делать будем, соседка? — спросил старинный фонарь. Сейчас он очень жалел, что не может ходить, эх, как бы было здорово поднять на руки этого человека и отнести его туда, где его ждут. Да куда нести? Даже если бы фонарь имел руки и ноги? Человек-то никому не нужен!
– Не знаю, что делать будем! — ответила госпожа Дорога. Но тут отозвалась лужа:
– Пусть я вам и не мила, кажусь паразитом на теле, простите, того общества, которое не желает вас ремонтировать и обновлять, но скажу следующее. Я знаю, что делать! — и она, не умничая и не самоутверждаясь, не нервничая и не кичась, сообщила всем: — Земля, место, где вы изволите светить и лежать, — обратилась она к фонарю и к госпоже Дороге, — состоит на 70% из воды, поэтому я поставлена в известность своими мокрыми коллегами о том, что сюда спешит еще пока ни разу не выпившая девушка, которой будет небезразлична судьба товарища, лежащего в снегу, и чьей судьбой вы так озаботились.
Ничего не оставалось, как только довериться малоприятной луже . И она сказала правду, действительно, через секунду рядом с Бом-Динь пробегала женщина, неся в руках пакет с шампанским. Как это выяснилось? По звуку, доносившемуся из пакета.
 Это звук Нового года! Пасха, например, звучит хрустом корзин, переполненных колбасами, яйцами и салом, а политические демонстрации шелестят транспарантами. Но это Бом-Динь вспомнил так, мимолетом, пока замерзшая лужа разворачивала девушку на льду, закручивая и бросая в сторону столба. Несколько раз поскользнувшись, девушка очутилась у фонарного столба. Может, ничего бы она и не заметила под Бом-Динь, но пакет улетел именно в ту сторону, где лежал человек с больным сердцем. Раздался звон и девушка, встав после падения и потирая ушибленное колено, решила взглянуть, осталось ли что-то неразбитое в пакете. Конечно же, Бом-Динь светил во всю силу, чтобы она смогла заметить лежавшего под ним странного человека, и она заметила. Потом приехала скорая и уставшие доктора. Загрузка странного человека в карету скорой помощи. Звонки на телефон девушки с вопросами, где ее носит с выпивкой. И тишина. А наутро лужа сообщила, в первый раз пожелав общаться с соседями, то есть с госпожой Дорогой, за счет которой жила, и с Бом-Динь.
– Хочу вам сообщить, мои дорогие, парень, которого мы вчера здесь видели, жив-здоров, слава Богу, правда, в реанимации, говорят, пойдет на поправку скоро.
– Откуда ты знаешь? — поинтересовалась госпожа Дорога.
– Мне сообщила вода, что вытекла из рукомойника той больницы и по канализационным трубам только что промчалась мимо нас.
Фонарь и дорога промолчали.
– А еще она мне сообщила, что парень в тот день поднимал голову и общался с Богом.
– Да нет, он же общался со мной, — возразил Бом-Динь.
– А он думал, что говорит с Богом! — утверждала замерзшая лужа.
Через пару дней она снова отозвалась:
– Его переводят в палату. У него прекрасное имя Лев, Лев Эдуардович. Откуда я знаю? Его сегодня проведали коллеги. И мыли яблоки. Вода мне всё рассказала!
– А может, снова канализация навеяла? — съехидничала госпожа Дорога.
Через неделю молчавшая все это время лужа сообщила:
– Ха! Да вы посмотрите, это же наша девушка, чьи бутылки я разбила в Новый год! Она пришла его проведать!
– А как она узнала, куда его положили? — спросил Бом-Динь, несмотря на то, что светило солнце, и ему положено было спать в это время.
– Просто парень из скорой помощи, что приезжала забирать нашего странного человека, оказался ее одноклассником, вот она и нашла Льва Эдуардовича.
И пока лужа не высохла в апреле, все слушали редкие новости, сначала из больницы, а потом из его офиса. Она знала всё: то дождик пройдет где-то, то цветочки комнатные польют, то кофе сбежит, — всё, что было связано с водой, ее касалось. А потом она высохла, и с одной стороны Бом-Динь и Дорога были этому рады, наконец-то проведут хоть какой-то ремонт полотна и фонарь подкрасят. Но за всё лето и осень ничего не изменилось, хотя по проводам передавали, что ремонт будет этим летом, пока не мешают властям погодные условия. В сентябре на своем месте на перекрестке появилась лужа. Бом-Динь и госпожа Дорога в первый раз в жизни ее ждали, а не наоборот.
– Добрый день, мы рады вас видеть! — сказал Бом-Динь.
– Располагайтесь поудобнее, дорогая, — сказала госпожа Дорога.
– Что нового? Что в мире? — спросил Бом-Динь.
– Вам не тесно? Яма, как-то маловата, но ничего, за зиму раскатают, — пошутила и рассмеялась госпожа Дорога.
– Спасибо, мне удобно, — смутилась лужа от такой заботы.
– Что там с историей новогодней, как там наш Лев Эдуардович? — спросил Бом-Динь, горя от любопытства не на 60, а на все 100 ватт.
– Вы про кого, дорогие мои? — спросила лужа, очень удобно устраиваясь.
– Как про кого, про…
– Это же не наша лужа! — возмутилась госпожа Дорога. — Самозванка! Еще и развалилась тут, ты посмотри!
– Я не самозванка, просто каждая следующая лужа разная. Вам про кого узнать?
– Про Льва Эдуардовича!
– И про девушку.
– И про фирму.
– И больницу!
– И машину.
– Я поняла, поняла, — сказала лужа. — Сейчас.
Немного помолчав, она сообщила, что Лев Эдуардович наметил свадьбу на Новый год, и скоро мы его увидим, так как он приедет именно сюда, к фонарю, по нашей Дороге. Тридцать первого декабря. Наверное, это какое-то знаковое место в его жизни!
– Какое-то?! — возмутилась госпожа Дорога. — Надеюсь, Вас, дорогая, — обратилась госпожа Дорога к малознакомой луже, — предварительно засыплют песком, чтобы не случилось беды у молодоженов.
Правда, это была временная лужа, она еще не раз пересыхала и наполнялась, а вот в ноябре вернулась настоящая мадам Лужище, кстати, все ей были очень рады. И свадебную новогоднюю процессию встретили без происшествий.
– У них будет мальчик через четыре месяца, перед высыханием, в апреле — сообщила лужа. Бом-Динь и Дорога даже побоялись спросить, из какой канализации эти сведения, но очень порадовались за то, что рядом есть такие неравнодушные лужи.