Родники моей памяти

    " Нинка, дочечка, вставай!" Голос мамы, нежный, какой- то виноватый,слышится как будто из бездонного  колодца. Это мой глубокий сладкий сон так  воспринимает его.
 " Вставай, миленькая, вставай! Папе на покос надо, а корову на ранки некому вести!" С большим усилием открываю глаза , вижу доброе лицо мамы, припорошенное золотой пыльцой.Это солнечный луч осветил столб пылинок, повисших в комнатном воздухе, и позолотил маму.
 Полседьмого утра, самый сладкий миг детского сна, мне десять лет, но я понимаю, что папе нельзя опаздывать, т.к. трава легче косится , пока на ней роса. Быстро вскакиваю с постели, надеваю ситцевое платьице, на ноги- старенькие сандалии на босу ногу, на голову - платок побольше, чтобы и плечи были прикрыты.
 Лыска стоит уже посреди двора, жует свою жвачку в предвкушении вкусной травки. Она большая, бокастая, с широкими рогами, на которые наброшен поводок- веревка, за которую я ее поведу. Светлая, с нежно - коричневыми пятнышками шерсть почти вся покрыта мухами и оводами.Я прутиком прогоняю насекомых, но они снова нападают на Лыску.
 " Веди ее к котловану, там трава молодая,-" напутствует меня мама, и я тащу за веревку нашу упрямицу и кормилицу.
 Как только мы выходим за ворота,начинаются утренние чудеса! Тропинка, по которой я веду Лыску, кажется серебряной. Солнечные лучи играют на ней множеством красок. Это птичий горец, который плотно растет на дорожке, покрылся утренней росой, крупной, отборной, как жемчуг.  Жалко наступать на такую красоту, но я делаю первые шаги и вскрикиваю, словно от ожога! Утренняя роса очень холодная, и мои еще не остывшие от постели ноги сразу же застывают до дрожи. Но я смело шагаю по серебряной дорожке, так как знаю, что после первых ожогов ногам станет жарко. Мелкая теплая пыль забивается в дырочки сандалий и греет их.
 Корова на ходу прихватывает траву по обочинам дороги, отчего я лечу то в одну сторону, то в другую, не справляясь с её упрямой головой .
 Наконец мы добираемся до неглубокого оврага между железной и шоссейной дорогами, и я отпускаю подлиннее поводок, чтобы коровка наелась нежного клеверка, молодой тимофеевки и другого вкусного разнотравья.
 Лыска без перерыва щиплет траву, лишь изредка передыхая, чтобы прожевать. А я , затаив дыхание, прохожу вперед коровы, чтобы снова удивиться новым утренним чудесам. Там, куда я спешу, растет душистая прохладная земляника, любимое лакомство всех моих друзей. Но они прибегают на это потаенное место только к полудню, когда нет уже этой волшебной занавески из паутинки, под которой скупой паук прячет спелую ягодку.
 Я не могу насмотреться на эту красоту и не спешу ее разрушить. Паутина тоненькая - претоненькая, а на ней кисеей сияет и сверкает роса разных размеров: от мелкой - мелкой, как маковые зернышки, до крупной, словно бриллианты в несколько каратов! И под этим волшебным покровом, опустив свои головки, - она- самая вкусная и ароматная ягодка!
 Я не спеша срываю эту вкуснотищу и, стараясь не задеть паутину, просовываю озябшие пальцы под нее.
 Какое наслаждение - проглотить с утренней росой ароматные ягоды!
 Сон совсем прошел, настроение отличное, и я замечаю, что вокруг меня проснулся мир. Звенит колокольчиком высоко в небе мой любимый жаворонок- "серебриночка", выскакивает из травы трясогузка, божья коровка яркими пятнышками выделяется на зеленых листьях. Все умываются утренней росой и принимаются за привычные дела.
 "Нинка, веди корову, доить пора!"-слышу я самый красивый голос на свете. Это голос моей мамы! Я подгоняю подъевшую Лыску, и мы возвращаемся.
 " Молодец, дочечка! Вон как подъела коровка, аж бока раздуло!" Мне радостно и приятно от  маминой  похвалы. "Иди доспи, я сама провожу Лыску в стадо", - говорит мама, но мне уже не хочется спать, и я говорю:" И я с тобой!"