Ступень II Шаг. 2

  Строго говоря, в целях самообороны применять нелетальное оружие разрешено. Однако вот вопрос: если я соберусь защищаться им от разъярённого хозяина квартиры, в которую проберусь не слишком законным способом – будет ли это считаться самозащитой? Скорее нет. Но иллюзий по поводу своих достижений в рукопашной схватке я не питал, так что…
  Купленным пару лет назад МР-353* мне еще не довелось толком попользоваться. Оружием я никогда не интересовался (максимум пострелял по банкам на даче у приятеля), однако разбирать и собирать собственный пистолет худо-бедно научился.
  Занятый чисткой, я снова и снова мысленно прокручивал план, возникший в голове ещё вчера по дороге из бара.
  Какой-то психопат… поправка: психопат, живущий практически под боком… Да, "в одном городе" для меня сейчас было равносильно "под боком". Не то соседство, на которое я мог бы с лёгкостью махнуть рукой. В любой момент этого черноглазого маньяка переклинит – и что? Найти меня для того, кто задастся целью, не составит ни грамма труда.
  Каковы мои варианты? Жаловаться? Куда? Следов увечий нет, аудио с угрозами не записано, ничего не пропало, обвинять по факту не в чем.
  Звать на помощь? Кого? Когда всё произойдёт, бить тревогу станет поздно.
  Бежать? Куда?
  Неверный вопрос. Как убежать, чтобы не нашли? В "залегании на дно" я не мастак, тем более находясь под прицелом настоящего убийцы.
  Какой-то психопат, знакомый с Олегом… Олег при желании способен достать из-под земли хоть главу сицилийский мафии. И я, выходит, полжизни дружил со знакомым маньяка. А сам он в курсе, с кем знается? Наверняка. Судя по тому, что именно Олег столкнул нас вчера в баре – можно сказать, за ручку привёл. Не маньяк ли он сам? Не подельник ли?
  Если некуда бежать и некого просить о помощи, остаётся только защищаться. Кусаться, брыкаться, стрелять из пистолета…
  Я посмотрел на собранный магазин. Три встречи. Три – лицом к лицу. Почему я до сих пор жив?
  И сквозь весь этот поток на части рвущих мозг мыслей едва слышно пробивался препротивнейший голосок азарта. Совершенно неуместного, смертельно вредного, но никак не желающего понимать серьёзность происходящего.
  Кто бы на моём месте не проглотил наживку из жутковатой истории, попахивающей мистикой? Разве что некто приученный обществом к одной простой истине: "чудес не бывает".
  Но чудеса имеют странную привычку плевать на то, что их якобы нет, и регулярно случаться. Хотя не знаю, насколько слово "чудо" релевантно ситуации.
  "Теперь мне придётся вас убить".
  Первым проблемным пунктом моего плана были двери. Вчера я как-то не задумался над тем, что могу столкнуться с незнакомым механизмом. Взломанных замков на моём счету в лучшем случае штуки четыре, и если вдруг что пойдёт не так, мне останется либо уйти, либо выломать дверь. А выламывание дверей – это большое количество громких звуков. Переполох среди соседей будет очень некстати.
  Второй пункт – хозяин квартиры. Я не знал ни его расписания, ни планов. Только его склонность к ночным прогулкам. Следовательно, придётся прийти сильно загодя, запастись терпением и ждать. А если ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра мой "знакомый" не изъявит желания сходить проветриться?
  Аудиокнигу что ли с собой взять… Тогда и палатку с сухпайком заодно бы.
  Прочие возможные проблемы на фоне первых двух казались незначительными и были оставлены на милость случая.
  Я вставил обойму в гнездо, проверил предохранитель и вздохнул.
  К преступлению века готов.


  На следующий вечер, наскоро перекусив, я собрался и отправился… м-м-м… "на дело"?
  Чувствовал я себя и правда как будущий домушник на боевом крещении. Сердце то и дело вздрагивало, в животе носился неприятный холодок, но голова оставалась на удивление пустой. Ни одна подленькая мысль не шептала о возможных последствиях того, что я собирался сделать.
  Фонари перед домом, где жила моя проблема, по-прежнему не работали. Прохладный сумрак позднего вечера казался вязким, тягучим и ещё больше усиливал озноб. Я прошёл вглубь двора и устроился на лавочке поблизости от турника, на котором расположилась небольшая разношёрстная компания. Компания была занята оживлённым разговором и внимания на меня почти не обратили.
  Кое-как уняв нервную дрожь, я проверил заткнутый за пояс МР. Практически не добавлявший уверенности, откровенно говоря, и с непривычки здорово стеснявший движения.
  Да, кобуры дома не нашлось. Да, был обязан купить вместе с оружием. Да, штраф мне.
  На исходе четвёртого часа ожидания, когда большая часть окон в домах вокруг погасла, развесёлая компания с турника ненавязчиво рассосалась, а я устал уже даже нервничать, терпение моё было вознаграждено: из подъезда вышла до боли знакомая фигура. Я замер, напряжённо вглядываясь в густой полумрак крыльца. Непонятного тёмного цвета ветровка и примерно того же оттенка джинсы на "знакомой фигуре" практически сливались с такой же тёмной бетонной стеной. Если бы не бледная кожа – я бы его не заметил. Отличные навыки маскировки.
  Спустившись по ступенькам, черноглазый остановился, глубоко вздохнул и обвёл двор быстрым взглядом. Сердце моё болезненно ёкнуло: заметит?
  …заметит – хана всему предприятию. Да и мне, скорее всего, тоже.
  На секунду мне показалось, что черноглазый улыбнулся – странной задумчивой улыбкой. Наваждение рассеялось почти сразу: расстояние слишком велико, а ночь слишком темна, чтобы я смог различить такую мелочь. Мерещится со страху. Мандраж – тот ещё поставщик галлюцинаций.
  В следующую секунду мой "знакомый" спустился по ступенькам и направился вдоль здания. Я подождал, пока он скроется за поворотом, и, не теряя времени, зашагал к подъезду.
  Было, наверное, уже около двух ночи. Вряд ли не успевшие улечься полуночники отреагируют на шум, даже если мне придётся его поднять. Скорее уж затаятся. Такая она, особенность современного менталитета, "моя хата с краю". Лучше притвориться, что ты не ты и ничего не слышал – целее будешь. Верно?
  Подъездная дверь на магните. Хлипенькая, судя по вмятинам и облупившейся под натиском погоды краске по краям. Такие не выдерживают грубого обращения: стоит резко дёрнуть – и входи, кому не лень, никакие магниты не спасут. Так я, собственно, и поступил. Получилось не сразу, но…
  Внутри чужой подъезд всегда кажется странным и неприветливым. А если дом старый и свет на лестничной клетке выключен – ощущение чуждости становится раз в десять сильнее. Я придержал дверь, чтоб не слишком громко щёлкнула, закрываясь, и прислушался. Не считая пощёлкиваний в электрощитках и едва заметного сонного тарахтения чьего-то допотопного холодильника, тишина. Тихонько выдохнув (даже не заметил, как задержал дыхание), я поднялся на нужный этаж.
  Первый сюрприз я был обязан предвидеть. Серьёзный с виду замок на стальном полотне, обшитом декоративным пластиком под дерево. Хороший пугач. Если не знать, как вскрывать простой незамысловатый ригель. В студенчестве мы с ещё парой раздол6аев частенько возвращались после комендантского часа и вскрывали двери общежития с подобным механизмом. Научила одна добрая душа со старшего курса – несложная наука при должной сноровке. Три фигурные пластины в плоской металлической коробке. Полчаса – и готово дело. Профессионал наверняка справился бы ещё быстрее.
  А вот второй сюрприз оказался менее приятным. Внутренняя деревянная дверь. С двумя замками. Комбо. Я подёргал ручку – ага, размечтался…
  Вздохнув, я принялся колупать верхний замок. Как оказалось, обычная китайская цилиндровая дешёвка. А вот со вторым я знатно помучился прежде, чем окончательно понял, что вскрыть его мне не удастся. Весь цилиндр заклинило намертво, ни один из штифтов не желал поддаться.
  Вариантов у меня не осталось. Я убрал "инструменты", распахнул наружную дверь пошире, отступил и – с размаху врезался плечом в деревянное полотно. По уму бы выбить сам цилиндр, но шуму будет что так, что так одинаково, а молоток я как-то не подумал прихватить. Старая древесина глухо хрустнула и ощерилась щепками рядом с косяком. Вторым ударом я выбил замок, что называется, с мясом. Алекс ломать!
  Ещё бы не так громко. Я прислушался, разминая пострадавшее плечо. Десять секунд… тридцать… минута… всё тихо.
  Удивительно. Вот так вас, люди, и взламывают: никому не интересно, что там за таран разбушевался. Девяностые у них прошли, блин. Расслабились все.
  Ушибленное плечо сильно саднило. Но мысль, что я грубо нарушил закон, скребла по мозгу гораздо больнее. Да, никто не вышел, сирен не слышно, но вдруг на площадке установлены камеры? Или кто в глазок смотрел? Умные люди вообще-то давно балаклавы придумали. Этическая сторона совершаемого безобразия меня не волновала – не я начал этот трындец с угрозами жизни, – но вот попасться на том, что в попытках найти, чем защититься, я тут чужие двери ломаю…
  Ладно. Всё равно отступать поздно, будем решать проблемы по мере поступления.
  В маленькую прихожую внутри квартиры выходило три двери. Левая вела в спальню, за правой обнаружился санузел, а прямо напротив располагалась большая двойная стеклянная дверь в зал. Вот туда я и направился, не забыв прикрыть обе входные двери – и сломанную, и целую, – поплотнее.
  Включать верхний свет в зале, если ты пришёл с недобрыми намерениями, как минимум неразумно – его прекрасно видно с улицы. Я достал карманный фонарик, когда заметил настольную лампу на маленьком компьютерном столе справа от входа. Света он давал немного, но вполне достаточно, чтобы осмотреться.
  Вытянутый зал, квадратов пятнадцать, наверное, приятная минималистичная обстановка. Золотая середина между достатком и бережливостью: хозяин любит хорошие вещи, но не стремится к показухе. Прямо напротив двери поблескивало окно, неплотно занавешенное тёмными иссиня-серыми плотными шторами. В принципе с такими можно было бы и не бояться спалиться светом из окна. На полу недешёвый махровый ковёр с сине-зелёным орнаментом, неброским и довольно необычным. Не синтетика, даже на беглый взгляд понятно. Слева – угловой диван и единственное кресло ближе к двери, оба с одинаковой неяркой синей обивкой.
  Кто-то явно любит синие тона.
  Над диваном висела стеклянная полка, уставленная какой-то декоративной мелочью – пылесборники, как их обычно называют. Вдоль правой стены растянулась "стенка" из трёх модулей. Ближайший к двери прикидывался платяным шкафом со странными модификациями боковых отделов. Ближе к окну – стеллаж под домашний кинотеатр. На одной из его полок расположилась небольшая широкоформатная "плазма". Прямо под телевизором притулился dvd-плеер, выше в ряд выстроились коробки с дисками. Я вытащил один ради интереса – "V значит Вендетта". Рядом – диснеевский "Король Лев". Разносторонние интересы, ничего не скажешь. Я вернул диски на место.
  Последний модуль стенки – между стеллажом и платяным шкафом – представлял собой длинный шифоньер со стеклянными дверцами. Книги, папки, большие коробки и сувенирные вещицы – всё то, чем мы грешим ещё с начала девяностых и никак не желаем нести на мусорку. Боимся выкинуть заодно и собственную память.
  Компьютерный столик – кроха, больше смахивающий на школьную парту, – богатством наполнения не блистал. Помимо тёмно-серой настольной лампы откуда-то из нулевых на нём обнаружилась пачка стикеров для заметок, деревянный пенал с ручками и маленький литой подсвечник без свечи. С компьютером облом.
  Я ещё раз огляделся и, немного подумав, шагнул к полке над диваном. Что тут у нас есть? Фотоальбом, тетрадки, документы…
– Потрясающая картина.
  От неожиданности я чуть не свернул с полки стопку чеков, судорожно отдёрнул руку и быстро обернулся. На пороге комнаты, прислонившись плечом к косяку и скрестив на груди руки, стоял хозяин квартиры. Он же – мой давешний "знакомый".
  Мне всегда думалось, что в момент, когда тебя ловят с поличным, мысли должны метаться шуганными мышами по всей голове, однако на деле голова моя оказалась совершенно пуста.  Что, впрочем, не помешало сердцу попытаться дезертировать в пятки. Не удержавшись, я ругнулся. Черноглазый в ответ повёл бровью:
– Это точно.
  И, оттолкнувшись плечом от косяка, двинулся в мою сторону.
  Я выхватил из-за пояса пистолет и, держа обеими руками, направил на него. Сие нехитрое действие заняло у меня не больше времени, чем между вдохом и выдохом. Адреналин.
  Черноглазый остановился. На его бледном лице появилось насмешливое удивление:
– Собрался застрелить меня?
  Я отщёлкнул рычажок предохранителя:
– Это как получится.
  Если не разбираться в оружии, даже МР-353 может показаться вполне серьёзным пистолетом, и каким-то краем сознания я очень надеялся, что этого окажется достаточно.
– Охренеть, в моём же собственном доме.
– Действительно, некрасиво получится.
– Какой серьёзный пацан.
  Меня мелко потряхивало. Хотя я изо всех сил старался держать прицел ровнее и сохранять спокойный тон.
– Я пытался поговорить по-хорошему.
  Мой собеседник вздохнул:
– Я тоже.
  На следующий шаг я отреагировал не задумываясь. Отдача с непривычки дёрнула руки так, что дуло на миг поднялось в потолок, звук выстрела в закрытом помещении болезненно ударил по ушам.
  Черноглазый сильно вздрогнул и остановился. Зажмурившись, он прижал ладонь к левой ключице – значительно выше и правее места, куда я целился. На меня медленно поднялся полный ледяной ярости взгляд.
  В тот миг я подумал, что живым отсюда уже не уйду.
  Я поднял начавший опускаться пистолет, задержал дыхание, чтобы унять внезапный тремор в конечностях, и приготовился выпустить в него всю оставшуюся обойму.
  А в следующее мгновение обнаружил себя сидящим на диване.
  Пистолета в руках не было.
  К саднящему ощущению в плече добавилась сильная боль в груди, будто меня от души приложили чем-то тяжёлым. Да так, что снесли с ног – прямёхонько на диван. Правая кисть онемела.
  Черноглазый стоял совсем рядом – гораздо ближе, чем во время выстрела. И – да, пистолет был у него. Я не знал, как. Я даже не понял, что произошло.
– …с-с-с… – начал я.
  Он приподнял бровь. Затем вытянул руку с моим пистолетом в сторону. Обойма с сухим скрежетом выскользнула из гнезда и упала на пол. Пистолет аккуратно улёгся на компьютерный столик.
  Да, патроны были резиновыми, не боевыми.
– Подожди, так…
– Уже дождался.
  Черноглазый тяжело опустился в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза. Из-под рубашки от его левой ключицы по шее расползалось жутковатое чёрно-лиловое пятно. Даже резиновой пулей выстрелом в упор можно серьёзно покалечить. Откровенно говоря, я был удивлён, что пуля с такого расстояния не проделала в нём дырку.
  Онемение в руке начало проходить. Кисть завибрировала болью, и я знал, что с каждой минутой будет становиться хуже. Вывих. А может, и порванные связки.
– Ты настоящий клещ, – не открывая глаз, бросил мой "знакомый". – Знал бы, что докатится до такого – разобрался бы с тобой ещё при первой встрече.
  Я попытался что-то сказать, но сумел лишь беззвучно открыть и закрыть рот. Зато мозг мой наконец очнулся от оцепенения предыдущих секунд и уже лихорадочно искал способ выкрутиться из сложившейся ситуации. Самый очевидный вариант – дать дёру. Только как, если между выходом и мной сидит этот черноглазый демон?
  Я вдруг осознал, что всё это время неосознанно пытался подняться на ноги. Инстинкт самосохранения. Где ж он раньше-то был, скотина…
– А теперь, – вновь заговорил черноглазый, – пока я буду думать, что с тобой сделать, ты расскажешь мне, за каким чёртом сюда вломился.
  Наглость, с которой я направлял на него пистолет, успела исчезнуть как не было. На смену её пришли две вечные подружки: мандраж и косноязычие.
– Не… – я хрипло откашлялся. – …Не знаю, за информацией… компроматом…
  Рука прекратила пульсировать и снова онемела. Интересно, связки или всё-таки вывих?
– "Компроматом", – черноглазый оттянул ворот рубашки, осмотрел кровоподтёк. Поморщился. – Будь пуля свинцовой – я бы не поленился засунуть остальные тебе куда-нибудь поглубже.
– Я вообще стрелять не планировал.
– А, я заметил. И пистолет прихватил просто для антуража.
– Ты грозился меня убить!
– Я тебя умоляю, – он снова сморщился. – Это цитата из боевика. Если бы я всерьёз был намерен тебя прикончить – стал бы предупреждать? Я похож на слабоумного?
  Нет, на слабоумного он похож не был. Скорее, на человека, меняющего намерения как носки. Если он не собирается меня убивать – почему просто не позвонит в полицию? Не потому ли, что имеет ощутимые разногласия с законом? Риторический вопрос.
– Оно всё, конечно, забавно, но…
– Не вижу ничего забавного, – огрызнулся я. Боль и страх на мой язык влияют плохо.
– Ладно слежка, – будто не слыша меня, продолжал мой собеседник. – И даже ладно настырность. Но идиот, набравшийся наглости вломиться ко мне домой, за последние лет пятьдесят мне попадается впервые.
– За… – я растерялся. На вид ему было около тридцати с небольшим. Вроде бы пуля в ключицу попала – не могла ж она заодно ему и голову повредить. – За пятьдесят?
– У меня с дикцией проблемы?
  Возникало у вас когда-нибудь ощущение, будто шестерёнки в голове начинают очень отчётливо скрипеть, силясь переварить информацию? Так вот, у меня они заскрипели ещё с разговора в баре.
  Я нахмурился.
– Тебе не может быть больше пятидесяти.
  Черноглазый, будто не слыша, смотрел куда-то в пространство. Не уверен, что хотел бы знать, о чём он думал.
  Попытаться схватить пистолет? Обойма валяется на полу, пистолет – в противоположном конце комнаты на столе. Подрываться и подбирать и то, и то – слишком долго. Патрон внутри ствола? Вроде должен досылаться автоматически. Хорошо, но смогу ли я стрелять левой, с ушибленным плечом, раз правой с разбитым запястьем – точно нет?
  Правильный вопрос: успею ли я добраться до оружия.
– Ты загнал меня в дилемму.
  Я вздрогнул, вырванный из раздумий.
– Какую?
  Взгляд черноглазого казался задумчивым, неагрессивным, но всё равно давил на плечи. Ощутимый почти физически.
– Ты знаешь, где я живу. Следишь за мной – очевидно, всё свободное время. Стрелял в меня. Ищешь способы мне навредить. И зачем мне тебя отпускать? Чтобы завтра ты выкинул какой-нибудь финт покруче?
  В горле застрял комок. Сказать "влип"  – ничего не сказать.
– Я просто искал, чем защититься, – тихо произнёс я.
  Он не ответил. Молчание показалось мне бесконечно долгим. Идеи, как выбраться из ситуации, кончились ещё парой минут раньше, и новых пока не возникало. Ничто не сводит с ума так эффективно, как неизвестность.
– Что ж, – внезапно заявил черноглазый, поднимаясь. – Видимо, придётся прогуляться.
– Куда?
– Увидишь.


  Ночные дворы, запутанные дорожки, сеть грязных переулков – вот и всё, что я запомнил по дороге. Родной город ночью всегда кажется незнакомым – странным и чужим, как в дурном сне. Отличный способ сделать психику более гибкой, кстати. Или побыстрее рехнуться, чтоб не мучиться.
  Несколько раз за время пути меня посещала неприятная мысль о тёмном пустыре или поездке в ближайший лесок, но каждый раз следом приходила другая: если бы меня хотели кокнуть – давно бы это сделали. Не в квартире, так в укромном уголке пару поворотов назад. А раз я ещё жив – мне приготовили что-то иное. И любое "что-то" всяко лучше мучительного неведения, в котором я жил предыдущие месяцы.
  Знал бы я, как буду мечтать об амнезии в самом ближайшем будущем…
  Очень скоро я бросил попытки понять, в какой части города нахожусь, и переключил внимание на черноглазого. Мягкая, тягучая грация в каждом движении, сосредоточенный взгляд, скользящий по непроглядно тёмным улицам, почти неслышный шаг – зрелище завораживало и пугало одновременно. Готов поклясться, нормальные люди так не двигаются. Разве что хорошие танцоры или мастера восточных единоборств.
  Или опытные охотники.
  Интересно, если записаться на ушу и стрит-дэнс сразу – научусь я двигаться так же? Вряд ли.
  Из размышлений меня выдернула рука черноглазого, требовательно сжавшая моё плечо. Я послушно замер. Оставив меня в тени у кирпичной стены, он направился в противоположный конец небольшого широкого проулка, в котором мы оказались.
  В первую секунду я решил, что меня просто отпустили на все четыре стороны. Даже успел смутно обрадоваться. А потом понял, что просто получил билет на лучшее зрительское место.
  Вдоль дома немного впереди кто-то шел. Невысокий, слегка нескладный, в полуспортивной тёмной ветровке – обычный загулявшийся прохожий.
  В тот миг, когда ночной гуляка проходил мимо черноглазого, тот одним  чётким отработанным движением схватил его поперёк туловища, разом заблокировав обе руки. Испуганно ругнувшись,  прохожий начал отбиваться, выворачиваться, но даже рук из карманов вытащить не смог. Черноглазый, казалось, особо не замечал ни его брыканий, ни сыплющихся матов: легко уклонившись от попытки боднуться и перехватив пойманного под подбородком, он наклонился вперёд, как если бы собирался оторвать бедняге ухо зубами. Человек в его тисках раскрыл рот, собираясь заорать, но вместо воплей я расслышал лишь какой-то придушенный сип. Поток ругани иссяк. Обе фигуры застыли.
  Я поймал себя на странном желании отвернуться – даже рефлекторно сделал шаг назад. Я понятия не имел, на что смотрю. Больше всего происходящее походило на едва завязавшуюся драку, поставленную, как кино, на паузу. Пойманный прохожий в какой-то момент всё-таки справился с карманами и теперь вцепился в держащие его руки черноглазого в попытке разомкнуть их, вырваться. Безрезультатно: противник был сильнее.
  Тогда я ещё не знал, что возникни у черноглазого желание – он легко переломал бы несчастному все кости.
  Прошла, наверное, пара минут, вряд ли больше, когда бедняга начал будто бы терять сознание. Слабея – а может, просто засыпая – на глазах, он всё больше напоминал тряпичную куклу и в итоге безвольно обвис в руках противника.
  Вместо связных мыслей в голове у меня роился жуткий клубок из вопросов, догадок и предположений. Какие-то обрывки фильмов, беспорядочно мелькающие факты, злой скептицизм вперемешку со страхом и… то самое неуместное, нездоровое любопытство.
  Нет, теперь я прекрасно понимал, что только что увидел. Психа, прямо посреди улицы вцепившегося зубами в живого человека. И вполне вероятно, повредившего ему что-то важное – отчего бы иначе тот потерял сознание?
  Черноглазый, медленно присев, опустил обмякшее тело на землю.
– У тебя были вопросы.
  Подогнув под себя ногу и как-то устало опираясь о колено локтем, он смотрел куда-то в сторону. Мимо меня. От звука его голоса я вздрогнул. Не подскочил, но сжался от тошнотворного страха. Я очень надеялся, что поспешил, мысленно назвав лежащего на земле неодушевлённым сухим "тело". В тусклом свете уличных фонарей под прикрытыми веками слабо мерцали белки глаз, из приоткрытого рта не было слышно ни звука. Ухо его, к слову, было вполне целым, как и лицо с той стороны, к которой прижимался этот ненормальный, а шею и плечо прикрывал тканевый ворот ветровки.
– Он живой?
  Черноглазый не глядя дотронулся подушечками пальцев до шеи под скулой лежащего. На один неясный миг мне почудилось, что тот вздрогнул.
– Да.
  В том, как лежат мертвецы, всегда чувствуется нечто… противоестественное. Глубоко неправильное. Нет, я не сталкивался каждый день с трупами, но повидать их мне, к сожалению, пришлось.
  Я ощутил на себе взгляд. Тяжёлый, прошивающий насквозь. Именно под таким взглядом обычно хочется съёжиться и стать как можно незаметнее. Я нервно сглотнул.
  Мелькнула – и тут же исчезла – мысль, что всё это может быть постановкой. Что парень на земле и темноглазый могли договориться обо всём заранее, спланировать и сыграть. Бывают пранки и похуже. Такие, от которых люди ловят инфаркты. Но он бы не смог, просто не успел бы никому позвонить. Он не знал, что я приду именно сегодня. Всё произошло спонтанно. По-настоящему. Да и вообще, кто я такой, чтобы ради одного меня так лихо заморачиваться?
– Это всё, что тебя интересует?
– Я был на его месте.
– Был.
  Сухо. Бесцветно. Просто факт.
  По моей спине от самого затылка пробежала колючая дрожь. Этот бедняга слишком отчаянно боролся – вначале, до того, как…
  Что вообще произошло?!
  Дежа-вю какое-то.
  Черноглазый вздохнул и не торопясь поднялся на ноги. Снова посмотрел на меня. Я отпрянул. Не смог с собой справиться. Несколько долгих тревожных секунд он изучал меня тяжёлым взглядом.
– Иди домой.
  Я нервно рассмеялся:
– Вот так просто?
– А что, есть другие идеи? Пропустим по стакану, поболтаем за жизнь?
  Вот уж нет, увольте! Впечатлений на один вечер и так с лихвой.
– Не задерживайся тут надолго, – темноглазый глянул на лежащего на земле бедолагу. – Мало ли кто тебя тут увидит.
  С этими словами он повернулся и пошёл прочь.
  Похоже, это не розыгрыш. Меня и правда отпустили.
– Меня-то вот до утра в своё время никто не увидел, – пробормотал я ему вслед. Хотел сначала проорать, но какой смысл голосить в исчезающую в подворотне спину?
  Верно. Абсолютно никакого.