Папесса Иоанна

Шел XIII век. С утра было нечем опохмелиться. Тяжело с этим было тогда, да еще среди доминиканских монахов. И тогда пес Господень Жан де Майи, подрагивая от абстинентного синдрома, занеся в свой трахтатъ «Chronica Universalis Mettensis» трешевую историю о том, что в 1099 году женщина, одетая мужчиной, стала нотариусом в папской курии, затем кардиналом, а потом и папой (чего уж там, действительно). Однажды, едучи верхом, ей пришла в голову замечательная идея разродиться тут же сыном, что она и осуществила. Народ, однако, не оценил: её привязали к конскому хвосту, таскали по городу, забросали камнями до смерти. И в землю закопали, и надпись написали.

Вспоминая свою поездку по Риму, монах напряг головной мозг и выдавил на пергамен фразу, которая, как ему казалось, была зашифрована в древних каракулях, выбитых на стелле: «Parce, Pater Patrum, Papisse Prodere Partum». Латынью монах не владел, но охотно допускал, что это значит «О Пётр, Отец Отцов, разоблачи рождение сына папессой». На камне, впрочем, было выбито только «Pap. pater patrum P.P.P.» и был он древнеримским памятником, но для настоящего доминиканца это ж не преграда, правда?
Как позже выяснилось, записанная фраза оказалась абракадаброй… Да и не в этом дело. Позднее переписчики-плагиаторы, изгаляясь, приводили ее по своему: «Petre pater patrum papissae prodito partum», «Papa pater patrum peperit papissa papellum» (оба – бессмысленная абракадабра), или «Papa, pater patrum, papisse pandito partum» (тут уже отличились поздняя вставка в «Малую хронику» XIII века, а также «Цветы времен» 1290 г. и, в 1426 году – «историк» Дитрих Энгельхус).

Бессмертное творение брата Жана вскоре прочитал другой доминиканец, Этьен де Бурбон, который в середине XIII века и в пароксизмах алкогольного угара сочинял «Семь даров Св.Духа», куда и занес спизж…. Ээээ, украденную у Жана историю. Витая в винных парах он назначил женщину «чрезвычайно талантливой», но косыми от пьяни глазками неверно углядел дату, и перенес события на 1104 год.

А вот немцы уже тогда потребляли хорошее пиво и имели деловую хватку. Узнав про «изыскания» доминиканцев они тут же, в 1250 году впендюрили рассказ о «папессе», как своей землячке в «Универсальную хронику Меца».

Но сильнее всего алкогольный угар ощущался в папской курии. Заделавшись капелланом Папы Александра IV и его преемников, еще один доминиканец, поляк Мартин Опавский (в 1278 году стал архиепископом Гнезно, и через год умер) сочинил нехилый такой труд под названием «Хроники пап и императоров». Книжка вышла на уровне Мединского: солидная, популярная, но научно никчемная. Впрочем, выдержала кучу переписывании, а позже и перепечатываний. В одно из переизданий неизвестный доброжелатель втиснул рассказец о том, что после Льва IV (середина IX века) престол 2,5 года занимал англичанин Иоанн из Майнца (ну, а хуле? Англичанин из Майнца, все логично), который был женщиной (а кем еще мог быть англичанин, собственно?), которую ещё в детстве ее друг привез в Афины (не в Майнц, что в Германии, как вы подумали, а в Грецию). Одеваясь мужчиной она показала отличную успеваемость в ВУЗе, после чего прибыла в Рим (да-да, теперь в Рим), стала преподавателем, прославилась и как-то само собой стала со временем папой. Банально все, обыденно. Забеременев от слуги, она родила во время церковного шествия от собора св. Петра к Латерану, между Колизеем и базиликой св. Климента (GPS тупо отдыхает). Тут же она померла, и там же была похоронена. «Теперь папы из-за отвращения избегают этой дороги в своих процессиях».

Впрочем, есть и альтернативные версии книжки, где папесса все же была низложена и отбывала епитимью, а ее сын стал епископом Остии и похоронил её после смерти. Остии, значит. Кафедра для старейшего и влиятельнейшего кардинала. Ублюдок, сын греха. Нормально.

Пил народишко, чего уж там. Вот и Годфрид Буссерский, не опохмелившись, ознакомился с творениями Жана и Этьена, после чего записал в составленной им в 1271 году хронике, что в 784 году «был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем». Женщина-тевтонец. Круто. На большее сил у Готфрида не хватало, перо выпадало из дрожащих рук. Но что-то мучило автора, и, пересилив себя, он дописал: «Вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой». Хотя подумаешь, один раз-то и было! Впрочем, кардинал Ратцингер спустя 800 лет посмотрел на летописца, как на говно, и папой все же стал. Неясно только, кто у кого списал: Готфрид у Мартина или в «Универсальной хронике», или переписчик-фальсификатор Мартина - у Готфрида.

История про папессу Иоанну вошла в моду. Народ тыкал пальцем в сторону папского престола и поговаривал: «Вон, папа Александр IV Борджиа ****ь свою Джулию Фарнезе казначеем поставил? Поставил! Его дочка Лукреция секретарем курии работает? Работает! Да еще врио папы остается в его отсутствие!» - и всякие прочие гнусные намеки распространял. Переписчики тоже не стеснялись и каждый привносил в сказку что-то свое (так Иоанну называли и Агнессой, и Гильбертой). Рассказ о ней вставлялся при переписывании в более ранние хроники. Так посчастливилось, например, «Хронике» выходца из Ирландии Мариана Скотта. Жил он в Майнце в XI веке, но о «папессе Иоанне» из Майнца не слыхал. Поэтому его хронику пришлось подкорректировать (правление Иоанны записали на 855-857 годы). Прямо как «Воспоминания и размышления», хроника уточнялась автором после смерти последнего. Сказочников не смущало, что ни один из оригиналов хроник до XIII века не содержал никаких сведений о «папессе».

Дошло до того, что Рим фактически признавал «папессу Иоанну» доказанным фактом: на соборе в Констанце в 1414 году Ян Гус ссылался на нее, а три с половиной сотни представителей Римской католической только уныло кивали на это сизыми носами.
Впрочем, борьба с алкоголизмом дала позитивный результат. Зеленые черти выветрились и народ стал понимать, что дело нечисто. «Да вы охуели!» - уже в XIV веке заявили историки – «В то, что баба может родить, еще как-то можно поверить, но в это… Мало того, что все это поздние вставки и народишко явно переписывает друг у друга, да еще и с искажениями! Так ведь шито белыми нитами! Ссылочный аппарат левый! Вы б хоть кого помельче взяли, графов там каких-то, епископов… А то: Пап! Да они у нас все на инвентарном учете! Списки поднимем? Какие-то обычаи, камни-надписи придумывают! Это, извините, хамство!». Архивариусы разложили историю по косточкам и гнусно хихикали над сказочниками. Вот, видите? Все Папы – один к одному, без зазоров, даже с излишком. И никаких баб-с!
Хэппи-энд был близок, как коммунизм в 1979 году.

Но тут, в XV веке началась Реформация. Вкусненькая история про Папу-бабу пришлась ко двору и подняла рейтинги желтой прессы в разы. Еще бы: Папа оказался… женщиной! Значит, может оказаться и дьяволом, это же само собой разумеется, не правда ли? Многие протестанты отказывались верить в эту шнягу, заявляя: «Не держите нас за лохов!» (и были вполне в своем праве, тем более, что известные историки-протестанты кривились от этой сказочки не хуже заядлых папистов). Но было поздно: сплетня получила второе дыхание, которого не утрачивает до сих пор. Да чего там! Потоком пошла детализация. Иоанне приписали новое место жительства – г. Ингельхайм (почему Майнц показался некошерным – неясно). Выяснилось (спустя 700 лет), что именно там она находилась в день смерти Карла Великого (работники спецслужб сдохли от зависти от подобных возможностей ретроспективного позиционирования). Выяснилось, что в Грецию (на Афон) ее увез монах из г. Фульда.

Но легенда не перестает вызывать сомнения, пока не появится конкретика. И вот, аккурат с началом Реформации, в правление Льва X вскрылись новые препохабнейшие подробности! Оказывается, с IX века папам щупают яйца! Проверяют, не женщина ли! Ну да, это из-за истории с папессой Иоанной! И, представляете, Папа у этих католиков садится голой, пардон, жопой на стул с дыркой и его яйца щупает кардинал! Муа-ха-ха! Вот он, Рим! Рассадник греха! То ли дело у нас в патриархальной Германии, милые охоты на ведьм, импортозамещение и традиционные устои! Помните ведь, как эти католики против наших императоров всегда злоумышляли, да? Айдате с нами, милая фрау, в «Единую Германию»!

Традиционные устои и скрепы трещали и гнулись. Доминиканцы матом крыли своих коллег-фантазеров. Дошло до того, что с XVI века историки вообще бьют морду всякому, кто заикнется о папессе Иоанне, и приговаривают: «Не было! И быть не могло!».
Пытаясь понять, откуда тянет говнецом, историки перерыли все анналы, заглянули во все анналы, разобрали все завалы древних сплетен, и нашли несколько объяснений источника вдохновения, посетившего Жана де Майи и Мартина Поляка.

Во первых, в XVI веке кардинал Чезаре Баронио заявил, что легенда – отголосок памяти о «женственных слабостях Папы Иоанна VIII (872—882 г.г.) в отношениях с греками» (Папа до того активно дружил с Византией против арабов, что признал патриархом Фотия I, старого противника Рима), а кардинал Анджело Май в XIX веке напомнил, что этого Папу патриарх Фотий именовал «мужеподобным».

Во вторых, уже в XVII веке кардинал Роберто Беллармин пришел к выводу, что источником могли быть те же греки: Папа Лев XI в 1053 году писал патриарху Михаилу Керуларию, что «не может поверить тому, что слышал, а именно, что Константинопольская Церковь видела евнухов, а то и женщин, на епископском престоле». Гадость, правда? А сам Папа, небось, хихикал, сочиняя… Не может он, видите ли, поверить!

В третьих, есть мнение, что легенда возникла в насмешку над порнократией, а по нашему, по бразильски, ****овластием — периодом с 904 по 963 год, когда папство находилось под влиянием семьи графа Тускулума и римского консула Теофилакта, его жены Феодоры и дочери Марозии (о которых их противники сумели оставить четкое представление, как об отъявленных блудницах), а потом - сына Марозии герцога Альбериха Сполетского. За полвека на папском престоле сменили друг друга 12 Пап, включая 3 Иоаннов: Иоанна X, Иоанна XI (сына Марозии от Папы Сергия III), Иоанна XII (внука Марозии). Папская власть стала фактически наследственной, а Папы отличались распутством, читая о котором немецкие и шведские кинорежиссеры кусают себе локти. Многие придерживаются этой версии, например Авентин, Блондель, Панвинио и Леандр, а также Бертран Рассел в своей «Истории западной философии».

В четвертых, немецкий историк-богослов И.Деллингер предположил, что жители Рима, падкие на городские легенды, сочинили потрясшую хронистов сказку под влиянием найденной возле Колизея древнеримской статуи женщины с ребенком (факт известный). Добавим к этому нежелание Пап шляться по узкой грязной улочке вокруг Колизея, где в Средние века обитали разбойники, стоящую у Колизея древнеримскую стеллу с нечитаемой надписью и папский стул с дыркой (то ли стульчак, то ли кресло для выявления евнухов, которым нечего делать среди священников) – и вот какая легенда получится, Дюма отдыхает.
В принципе, наиболее оправданными считаются две последние версии.

Реформация сошла на нет, пар выпустили, и про «папессу Иоанну» стали забывать, как дурной анекдот. Но! Женшщинам-то неймется! Суфражисткам и прочим феминисткам эта история пришлась как нельзя кстати. Ну еще бы, такая нямка мяконькая! А там подтянулись «писательницы». На жареное подтянулся кинематограф, традиционно вообще не заморачивающийся исторической достоверостью (например, «Иоанна – женщина на папском престоле» и «Папесса Иоанна». Сеть заполнили «исторические» труды. Достоверность «папессы» не то что обосновывается – даже сомневаться как-то неприлично…
В общем, упавший было факел алкоголизма XIII века высоко поднят в наши дни.

Безграмотность, помноженная на пиянство - форева. Увы.